Я принял удобное положение и приготовился. Ждать пришлось вечность. Время сначала растянулось, как резинка в старых трусах, а потом и вовсе лопнуло.
Наконец, когда моё терпение совсем иссякло, и готов был радикальным образом решить вопрос, они появились.
Едва различимая цепочка точек с правой стороны горизонта потянулась по диагонали к центру перспективы, если так можно выразиться по отношению к не совсем однородной открывшейся мне панораме. Кое-где местами всё же угадывали сгустки какой-то материи. Или были лишь её тени? Трудно сказать конкретнее, так как расстояние, мягко говоря, приличное.
Передвигались животные медленно, и их силуэты издалека ещё даже не напоминали... Не напоминали никого. Но я был уверен, что это именно они. Да и никогда другого там быть не могло, я ведь другого не заказывал.
На равном расстоянии друг от друга, они походили на ленту пистонов для игрушечного пистолета. Я вдруг поймал себя на мысли, что с удовольствием бы открыл из такого прицельный огонь по этим созданиям. Но как только у меня зародилась эта мысль, ассоциация изменилась. Теперь это была арабская вязь, постоянно увеличивающаяся по мере приближения.
Когда стадо добралось до точки, делящей обозреваемое мной пространство пополам, как по горизонтали, так и по вертикали, вожак резко повернул прямо на меня. От неожиданности я забыл, что собирался делать и теперь не знал, какое их количество уже вышло на финишную прямую, так как он своим мощным телом, похожим на жирную кляксу, заслонял всех идущих за собой.
У меня началось что-то наподобие паники. С кого начинать и если теперь вообще смысл? Не будет ли это обманом?
Прийти к какому-нибудь путному, удовлетворяющему моё самолюбие решению, я не смог и стал пристально разглядывать впереди идущего.
Я опять проморгал момент, когда в кляксе стал угадываться именно вожделенный силуэт.
Да, друзья мои, это был именно он. Это был слон! От осознания этого я испытал облечение. Не моя вина в том, что я их не считал, так как вся эта вереница животных ещё не напоминала слонов. Да, в арабской вязи можно было при желании узнать стадо слонов, своими хоботами державшихся за хвосты впереди идущих, но я не обязан был это делать. Никто не вправе мне приказывать, особенно учитывая такие специфические обстоятельства.
Когда величественный самец достиг размеров, при которых можно было уже различить его глаза, я понял что он розовый! Представляете? Прямо на меня идёт самый настоящий слон, но только розовый, словно из какого-то мультика.
Почему он розовый? Я хотел просто слонов, чтобы их можно было считать. Для такого простого занятия достаточно самых обыкновенных. Не имеет даже значения, африканский это слон или азиатский, да и не различаю я их, а мне подсунули розовых. Кто и зачем это сделал?
Были у меня, конечно, предположения на этот счёт. Только по секрету намекну вам. Покрасить слона мог Гарик, который делал ремонт у старика в квартире. Накануне я был там на халтуре по электрике. Гарик меня и нанял.
Может, ему что-то не понравилось? В понедельник пойду доделывать и нужно будет спросить, какого хрена он так издевается над моим слоном. А после того, как я вспомнил, что видел в той квартире большую банку розовой краски, исчезли последние сомнения. Приличный вроде бы человек, а тут такое... Эх, Гарик-Гарик... за такое, пожалуй, надо поднять свою часовую ставку! За 10 евро в час сейчас только лохи работают, которые верят в розовых слонов.
Что-то ещё в животном показалось мне странным. Я стал пристальнее вглядываться в исполина.
Что ещё за ... На бивнях слона сидели люди. На каждом бивне было по человеку. Представляете, каких размеров был этот розовый слон, если люди на бивнях ему совсем не мешали? Не слон, а самый настоящий великан.
С этого момента все мои мысли были направлены только на то, чтобы узнать, чем они там занимаются, и что это за люди вообще?
А слону было до одного места на все мои мысли. Он просто шёл себе, изредка отмахиваясь большими ушами от назойливых мух и помахивая хвостом. За ним угадывались силуэты его собратьев, которые занимались тем же. Вероятно, после выхода на финишную прямую надобности держаться за хвост впереди идущего товарища уже не было и этот инструмент у них освободился.
Я решил даже не пытаться считать слонов, так как было невозможно проделать это с бесчисленным количеством семенящих перед моими глазами ног, хвостов, ушей и хоботов. Всё путалось в голове и никак не хотелось делиться почему-то именно на три. Не спрашивайте даже, почему на три, ответить вам я не смогу.
Стоило мне немного отвлечься на все эти уши с хоботами, как силуэты людей на бивнях стали на столько чёткими, что в одном их них я с ужасом вдруг узнал самого себя. Это я сидел на правом бивне и что-то вырезал на нём. А на втором бивне было женщина.
Нет, это не была девушка. Именно женщина, и она тоже что-то вырезала на своём бивне. И я, и она успела уже разукрасить примерно по полметра бивня, причём по всей окружности.
Твою мать..., — непроизвольно вырвалось, когда я понял, что мы вырезаем не орнамент, а какой-то текст на санскрите.
Вообще-то мне не знаком этот язык, но в тот момент он мне был абсолютно ясен и понятен. Это были любовные послания. Я на своём бивне вырезал признание в любви некой даме, чьё имя было скрыто от моих глаз, а на другом бивне женщина признавалась в любви к мужчине, и его имени я тоже не видел.
И ту я до конца осознал всю величину розового слона. Он был на столько огромным, что женщина даже не подозревала о моём существовании, как и я о ней.
Тем временем слон занимал уже всё пространство у меня перед глазами. Я разглядывал себя со стороны и был не очень доволен открывающейся картиной. И природе можно было кое над чем поработать, да и мне самому не нужно было бы, то что дадено, так запускать.
Женщина же, отнюдь, была хороша собой, и я стал завидовать её избраннику. Вот повезло кому-то...
И тут я решился. Пусть моё послание будет ей, и его я отправлю любой ценой, пусть даже эта цена моя... В моих руках оказалась ножовка, и я стал пилить бивень. В это же время прекрасная женщина тоже начала пилить свой, чтобы отправить своё любовное послание счастливчику.
Меня охватил ужас. Сейчас случится непоправимое. Она отпилит бивень и вместе с ним упадёт под ноги слону. В мозге у меня болью отдавался топот гиганта, ведущего за собой нескончаемое стадо, которое я должен считать. Её затопчут! Моя судьба меня при этом вообще не интересовала и пилить я не переставал.
Последнее движение и...
И ничего!
- 3754 слона! - произнёс я.
-3755! - не согласилась женщина.
- Пусть будет 3755, — сказал я и заснул.
- Не пусть будет, а так и есть! - зевнув, сказал она и отправилась в свой сон, оставляя на песке следы для песни Маркина.
Что же так не везёт мне... Никакого развития сюжета... Может, стоит опять начать считать овец Мураками, ища чёрную?