Как я побывал положительным в лаборатории гидробиологии ГосНИОРХ
Как это ни изумительно, но и такой период действительно был. Правда, очень краткий, но тем не менее из песни слова не выкинешь. Дело было так. Заведующая нашей лабораторией, по заочной отфамильной кликухе "Лаврентийпалыч", практиковала типичный совковый, даже студенческий, я бы сказал, инфантильный подход к решению проблем. Пофигистски-авральный. То есть сколько бы времени ни было отпущено на решение какой-либо производственной или научной задачи, какой бы сложной и громоздкой она ни была – на это дело клался большой болт, а делалось всё в последние день-два. И уж тогда – судорожно, с надсадой, истерикой, угаром, оскорблениями, ночными бдениями и перепихиванием ответственности на подчинённых и прочими арабесками и кунстштюками, традиционно сопровождавшими бестолковую советскую штурмовщину.
Причём такой подход к делу отнюдь не считался зазорным, подлежащим исправлению. Напротив, заведующая им даже гордилась. Самодовольно поясняла мне, что она вообще – как некое крупное кошачье, львица там или пантера. Лежит, мол, себе, лежит день-деньской, а потом вдруг кааак прыгнет – раз, и готово. В ответ на что я как-то туманно заметил, что тут список видов может быть и расширен. Мало ли какие животные любят, знаете ли, подолгу валяться после сытной еды где ни попадя...
Подобная судьба постигла и одну крупную научную тему, которой лаборатория долго кормилась. Госзаказ по количественной оценке, классификации и нормированию двухфакторного воздействия на водоемы-охладители: подогрева сбросными водами электростанций плюс органического загрязнения от садковых линий, где на получаемой тёплой воде выращивается карп. Собирать материал для решения такой задачи надо было методично, дотошно и довольно долго. Тщательно искать на водоеме, перебирать, корректировать и затем длительно изучать разные двухфакторные комбинации. Нахрапом в последний день в городских лабораторных условиях такого не сделать, естественно, как ты ни подпрыгивай. Но до предпоследнего дня перед дедлайном это никого в лаборатории вообще не волновало. Собственно, о сроке сдачи госзаказа и вспомнили-то случайно, он был многолетним и потому давно всеми работничками забытым, хотя положенные по договору деньги исправно приносил. И началась тут свистопляска. Во всем своём ужасе всплыл тот безжалостный факт, что нужный материал вообще не собран, а из пальца ты такое не высосешь, сколько ни истери, ни мечись и ни подгоняй своих безответных шестёрок.
А вот я эти данные своевременно собрал. Потихоньку. Лично. Попутно, работая на водоемах по другим хоздоговорам. Для своего тайного, подпольного докторского диссера. Меня эта тема тоже интересовала, так совпало. Сейчас я бы в этом, наверно, уже не признался, но тогда я был моложе, наивнее и чище. И решил типо выручить коллег. Как фокусник из шляпы, достал и предъявил собранный и обработанный материал. И вот когда выяснилось, что неразрешимая задача, чреватая грандиозным скандалищем и отлучением от госфинансирования, вдруг разрешилась сама собой, без усилий и проблем – тут-то я на радостях и был экзальтированно возведен в хорошие и расхвален публично. И даже посажен одесную заведующей за обеденный стол, что вообще было немыслимым делом.
Длилось моё возвеличивание аж минут пятнадцать. А потом в трапезную к нам заглянул один студент, пришедший ко мне по своей надобности по предварительной договоренности. И я сказал заведующей и её кумушкам-приживалкам, что обедать с ними далее не могу, ибо сам назначил человеку это время для общения. Тут на меня набросились все, стали ехидно снисходительно кривиться, учить меня жизни, похохатывать и вальяжно объяснять, что это же ему от меня что-то надо, вот и пусть ждёт сколько потребуется, пока мы всласть отобедаем. (А именно так заведующая и поступала с людьми, которым назначала встречи на определённое время – её насыщения они порой ждали под дверью часами и в итоге частенько уходили ни с чем, если рабочий день заканчивался одновременно с этим перманентным обедом). На что я сухо ответил, что этот человек действительно от меня сейчас зависит, и именно поэтому я должен вести себя с ним максимально корректно, а не как разнузданное быдло.
Наступила зловещая тишина. Заведующая и её жополизы молча меня рассматривали в упор, как некое неведомое, дикое и неприятное животное, только что не лорнировали. На этом мой краткий взлёт и завершился. Рухнул я с высоты обратно в своё болото, возвратился в имманентное мне состояние плохиша, возмутителя всеобщего спокойствия и маргинала.