Переписка чиновников, деловых людей, деятелей культуры прошлого содержит, порой, неожиданную информацию, которая нигде больше не встречается. Эта информация дополняет сложившиеся представления об известных людях и раскрывает необычные ситуации.
В Государственном архиве Краснодарского края сохранилось дело канцелярии начальника Кубанской области «О пререканиях между секретарем Кубанского статистического комитета и председателем Ставропольского крестьянского поземельного банка», которое проливает свет на один из эпизодов жизни известного деятеля кубанской культуры Евгения Дмитриевича Фелицына (1848–1903). Это был человек выдающихся способностей и широкого научного кругозора. Не случайно современники называли его «энциклопедией Кавказа». В 1879 он основал в Екатеринодаре Кубанский Войсковой этнографический и естественно-исторический музей. Выдающийся вклад Фелицына в историческую науку получил высокую оценку не только его современников, но и потомков. С 1990 года его имя носит Краснодарский государственный историко-археологический музей-заповедник. В городе регулярно проходят Фелицынские чтения, собирающие историков Кубани и Северного Кавказа.
Началом вышеупомянутых «пререканий» послужила статья «Сведения о Кубанской области», опубликованная в «Ставропольских губернских ведомостях» за 9 ноября 1886 года. Ее автор – Дмитрий Никифорович Никитин, в те годы председатель Ставропольского отделения Крестьянского поземельного банка. По поручению министра финансов он ознакомился с состоянием сельского хозяйства в Кубанской области. Причиной этому послужило присоединение региона к зоне действия (а значит, и интересов) данного банка.
Чиновнику предстояло собрать сведения о ценности и доходности земель Кубанской области. В июне и июле того же года Никитин объехал все уезды Кубанской области, расспрашивал в станицах и везде по пути следования о продажных и арендных ценах, о системе хозяйства и вообще обо всем, что касалось положение населения, особенно иногородних, «в отношении пользования землею». В Екатеринодаре он ознакомился с делами областного статистического комитета и межевого управления и обнаружил ценные для его цели сведения, а именно: «1) список населенных местностей, 2) проектную карту, на которой обозначены все земельные владения (в том числе и частных собственников), и 3) сведения, собранные в 1885 году, но еще не обработанные, о продаже и аренде земель частных собственников». Последние оказались для него особенно важными, поскольку они позволяли «определить арендные и продажные цены на землю с большей вероятностью их достоверности, так как собирались не для банковской специальной цели, следовательно, показания в них не могли быть умышленно преувеличены».
Здесь следует пояснить, что Никитину действительно были предоставлены собранные, но еще не обработанные Фелицыным сведения о ценах на земли частных собственников. Когда банкир прибыл в Екатеринодар, начальник Кубанской области Г. А. Леонов находился в отъезде, а принявший посланника министра его заместитель Н. И. Николич немедленно созвал совещание, на которое были приглашены управляющий межевой частью, управляющий отделением Государственного банка, городской голова и секретарь статистического комитета Фелицын. Собравшиеся, выслушав доклад Никитина, обсудили, какими сведениями они могут ему помочь. Фелицын предоставил Дмитрию Никифоровичу интересующие его материалы и взял с него слово, что он не будет нигде публиковать выводы, к которым придет в результате изучения переданных ему сведений.
Движимый коммерческими интересами своего банка, Никитин по черновым тетрадям Фелицына составил систематический свод цен на земельные участки, причем копию, как и обещал, отправил секретарю статистического комитета, а выводы, нарушив свое слово, опубликовал в «Ставропольских губернских ведомостях». Свой поступок он объяснил тем, что сделанные им заключения могут быть полезными «для переселенцев, ищущих земель».
Фелицын был возмущен этим фактом и отправил Никитину гневное письмо, чем изрядно напугал незадачливого банкира. Между ними началась скандальная переписка, хроника которой нашла отражение в письме Дмитрия Никифоровича от 13 декабря 1886 года к начальнику Кубанской области Леонову. Процитируем его.
«18 ноября получил от Фелицына довольно дерзкое, оскорбительное письмо, где он упрекал меня, что будто бы я нарушил слово, данное ему, не публиковать выводов из его работ и что я неправильно назвал сведения, на которых они основаны, сведениями статистического комитета, так как они принадлежат ему, Фелицыну, и что он об этом объяснит при издании этих сведений.
Находя содержание письма г. Фелицына неуместным и оскорбительным по тону и форме его, но, предполагая, что оно написано по недоразумению, я 18 ноября, тоже частным письмом, предложил ему взять письмо обратно, указав при этом, что я не могу считать сведения статистического комитета ему принадлежащими».
Опасаясь, что секретарь Статистического комитета может опубликовать опровержение на его статью, банкир пишет Фелицыну ответ, в котором пытается оправдать свой поступок.
«8-го сего декабря я получил от г. Фелицына частное письмо, от 24 ноября, в котором он в не менее дерзком тоне, чем от 18 ноября, доказывал, что он прав и может подтвердить свои слова присягой и судом Божьим. Я вновь указал ему на неуместность его возражений, на ошибочность его взглядов, на свои обязанности и долг. 15 декабря я получил от г. Фелицына прилагаемое при сем письмо с угрозой, что он явится в Ставрополь для личных со мной объяснений с готовностью защитить свою честь под пулей».
Последнее обстоятельство особенно взволновало Никитина: «Я счел своей обязанностью довести о всем этом до сведения Вашего превосходительства и покорнейше просить о принятии зависящих мер к предупреждению приведения г. Фелицыным своих намерений в исполнение, особенно относительно дуэли, значение и цель которой мною в принципе не признается».
К данному письму Никитин приложил свою брошюру, изданную на основе статьи в «Ставропольских губернских ведомостях», и последнее письмо Фелицына, которое подтверждало его намерения в отношении виновника скандала.
«Письмо, которое я получил от Вас сегодня почтой, – пишет, в частности, Фелицын, – еще более убедило меня в необходимости написать в предисловии составляемой мной книги заявление, где я постараюсь правдиво изложить весь образ Ваших действий по отношении меня. Я стою за святое и правое дело, и никакому суду на свете не обвинить меня в неосновательности выражаемых притязаний на труд».
В деле «О пререканиях...» имеется записка вице-губернатора Николича, в которой он дает оценку произошедшего, очевидно, по указанию начальника Кубанской области Леонова. Вот что он пишет:
«Г. Никитин мог воспользоваться сведениями, доставленными ему секретарем Кубанского областного статистического комитета, только для исполнения поручения Министра финансов. Но едва ли он имел право пользоваться материалами Статистического комитета для иных целей. В особенности же для напечатания их в «Ставропольских губернских ведомостях» и в отдельной брошюре. Материал, добытый для целей Статистического комитета и разрешенный его секретарем, составляет литературную собственность комитета».
Определив свое отношение к событиям, начальник Кубанской области Леонов дает ответ банкиру на его жалобу, ссылаясь при этом на вице-губернатора. Он встает на защиту Фелицына, подтверждая, что собранные им для своих целей сведения «бесспорно, составляют неприкосновенную собственность г-на Фелицына и без разрешения его не подлежат оглашению в печати. Разграничивать же сведения при передаче Вам надобности не было. Кроме того, со стороны Фелицына, поделившегося с Вами разработанными им лично материалами, можно усмотреть одну лишь только любезность, а не обязанность его, как Вы полагаете».
Никитин на основе полученных от Фелицына материалов внёс ряд предложений, которые должны были упростить процедуру покупки земель на Кубани иногородними крестьянами за счет предоставленной банком ссуды.
Леонов в жесткой форме опровергает выводы, сделанные председателем Ставропольского отделения: «Привлечение в Кубанскую область переселенцев не вызывается никакой особенной необходимостью ввиду малоземельных станичных юртов, не всегда достаточных для коренного казачьего населения, а также вследствие совершенного отсутствия в Кубанской области свободных казенных земель, на которые могли бы быть водворены иногородние лица, не принадлежащие к казенному сословию».
Таким образом, в этой скандальной истории, подробно изложенной в переписке чиновников, ставится проблема авторского права. На первый взгляд, Никитин, недостаточно изучив ситуацию, не вникнув в предложенный ему материал, не посоветовавшись с секретарем Статистического комитета, другими ответственными чиновниками, пришел к надуманным выводам и, следовательно, не справился с поручением Министра финансов. Фелицын же, видимо, впервые столкнувшийся в своей деятельности с такой некомпетентностью и наглой самоуверенностью, настойчиво отстаивал свое право на авторство, причем его возражения и аргументации, сам тон его критических высказываний отличается присущим ему благородством. В то же время в аргументах Никитина содержится определенная доля истины, поскольку сведения, собранные Статистическим комитетом как государственным учреждением, не могут принадлежать Фелицыну как частному лицу, хотя бы потому, что они собраны на средства, выделенные государством, и в рамках функций, закрепленных за данным учреждением тем же государством. На правах собственности секретарю комитета могли принадлежать только выводы, сделанные им лично.
Банкир лишь отчасти воспользовался умозаключениями выдающегося кубанского статистика, добавив к ним свои, не совсем компетентные, что, видимо, и вызвало справедливый гнев ученого. С выводами Никитина не согласилась и местная власть, стоявшая на страже интересов коренного населения.