Глава сорок первая. Без вины виноватый

ЖИЗНЬ КАК ДЕНЬ.
Книга первая.
Глава сорок первая. Без вины виноватый.

 Элеонора Кузьминична только с третьего раза увидела свет в окнах квартиры Сергея Гончарова. На втором этаже двухэтажного кирпичного дома серого цвета и необычной постройки. На них никак нельзя было не обратить внимания. В сгущающихся сумерках дом выглядел сказочно и необычно для Крутого Яра. Окна манили к себе теплом и уютом. Хотя для начала сентября на улице-то было тепло и свежо-приятно.
 "Наконец-то,- вздохнула Элеонора Кузьминична,- появились. Может у них-то всё давно хорошо и отлично, помирились и гуляли где-нибудь в обнимку...А тут вот бегай к ним по лестницам...как девочка".
 Элеонора Кузьминична была очень тем недовольна: она-то рассчитывала выполнить поручение секретаря парткома быстро и не обременительно для себя, а тут-то ей пришлось потратить почти весь вечер. И это её недовольство было написано у неё на лице. Она не умела скрывать своих эмоций.   
 Сергея же она знала давно, с раннего его детства. И всю его семью тоже. Так что особой симпатии она к ней не испытывала. В том числе и к саму Сергею. Была его семья многодетная, небогато жила в тесной коммуналке. В доме, где все друг про друга хорошо знали, ссорились между собой и мирились. Как и положено в коммуналках.
 В отличие-то от неё Элеоноры Кузьминичны, жившей в отдельном одноэтажном домике-коттедже на четыре семьи. С отдельными входами и палисадами. И она была этим довольна. Её отец был на комбинате человеком уважаемым ещё с дореволюционным стажем, рабочим высшей квалификации. К тому же орденоносцем, которого в годы Великой Отечественной войны ценили, потому и дали "бронь" для работы в тылу.
 Но семья Гончаровых тоже была уважаемой в посёлке. В доме том была она как-то особняком. Ни с кем особенно не ссорилась, жила со многими в дружбе и уважении. И Элеонора Кузьминична не могла понять: почему?! Семёна Савельевича с Тамарой Васильевной не то, чтобы боялись-опасались соседи, а как-то интуитивно уважали.
 Не трогали, не задевали, обходили стороной. Такое же чувство к ним испытывала и она сама.А почему- тоже не понимала! Быть может, это потому что глава семьи был офицером-фронтовиком, горячим не только на крепкое слово, но и на руку? Хотя в драках не был замечен, но слово его было крепким.
 В отличие-то от его жены и детей! Они, казались, слишком воспитанными для этого дома. Возможно уважение это шло с тех пор, когда он был близок, ещё перед войной, к высшему начальству на комбинате? Был личным водителем директора комбината. Тень уважения к директору падала и на него? Вполне может быть.
 Кроме того он был во главе профсоюзной организации автомобильного парка предприятия и на профсоюзных-партийных собраниях комбината на стеснялся говорить в глаза начальству об их недостатках в работе. Все могло быть. И это тоже.
 Но только вот в первые послевоенные годы их семейная жизнь не очень-то  ладилось, хотя детей в эти годы они родили предостаточно. Правда, троих из них они похоронили совсем маленькими, может быть это и стало причиной их семейного разлада?
 Вполне возможно. Кто знает? Горе да беда не всегда скрепляют человеческие отношения. Порой делает их слишком нервозными со срывами. Может быть они и сами не знают причину того, кому же тогда это понять со стороны? Вот и ей сейчас предстоит понять причины разлада в семье Сергея. Так опять же со стороны. Разве это возможно?
 Но поручение, есть поручение и выполнять его надо.В семейных отношениях очень трудно разобраться .В том числе и у неё самой в семье, у того же секретаря парткома Кравцова. Разве ссор у них тоже никаких не бывает? В них, в эти  семейные-то  отношения лучше и не лезть. Они всегда обрастают различными слухами-сплетнями. Почему-то людям всегда интересна чужая жизнь? Вот и парткому тоже. Но она-то семейная жизнь всегда связана с производственной. С работой! Как это скажется на работе Сергея, а значит и на ней тоже. Не может она не волновать и Кравцова. Потому-то она сейчас и идёт в этот дом, где так уютно светят окна, а уюта в котором нет.
 Вспомнив про родителей Сергея и про всю его семью она понимала, что в жизни всё взаимосвязано. И то,что семейная атмосфера не могла не отразиться на воспитании Сергея. На его отношении к жизни. А значит и на работе редакции.
 Неурядицы в жизни его родителей, которые могли вполне привести их к полному разрыву не могли не сказаться на воспитании Сергея. На его представлении о жизни и семейных отношениях.
 Элеонора Кузьминична сейчас размышляла о том: почему его родители не развелись? Ведь семейная их драма развивалась у всех на глазах соседей из ближайших дворов. Причиной этого явилась слишком большая любвеобильность Семёна Савельевича. О его любовных похождениях, в таком посёлке как Крутой Яр, утаить было просто невозможно.
 Это он сейчас присмирел, а тогда в конце сороковых и начале пятидесятых годов, несмотря на свою хромату он имел определённый успех не только у одиноких женщин, но и у замужних. Вот потому-то и у неё Элеоноры Кузьминичны было не очень лестное мнение об этой семье.
Она думала сейчас: "Может, и Сергей такой? Весь в отца!". Но слухов о нем, как о "донжуане" в посёлке пока, что и не было. Иначе бы ей о том обязательно бы доложила её секретарь-машинистка Жанна Моисеевна. Но в тихом озере, как говорят, черти водятся? Может быть, это и есть причина того письма директору комбината?
 Элеонора Кузьминична поднялась на второй этаж старинного дома, постучала в дверь. Она была не заперта, потому и приоткрылась. В одной из двух комнат, той, что побольше и считавшейся залом слышались женские голоса. Элеонора Кузьминична войдя в небольшой узковатый, но довольно уютный коридорчик, считавшийся видимо  прихожей и только тогда изнутри постучала во входную дверь:
 - Здравствуйте, хозяева! Можно к вам?
 Разговор затих.  На её голос к ней вышли из зала две молодые женщины. Обоих она знала: одна из них была сама Людмила, другую же Элеонора Кузьминична видела работающей в главной бухгалтерии. За ними стремительно выбежал маленький мальчик и остановился, глядя не неё с удивлением. На его лице был написан испуг. Никто не ждал появления поздней гостьи.
 - А это кто такой?- шутливо воскликнула Элеонора Кузьминична наклонившись к нему. Мальчик отпрянул в сторону от незнакомой женщины, спрятался за свою маму. От Элеоноры Кузьминичны веяло строгостью и волевым характером. А дети очень чувствительны и внимательны к незнакомым людям.
 - Так у вас же с Сергеем вроде бы и девочка?- притворно удивилась незваная гостья обращаясь к Людмиле. Посетительница пытаясь улыбнуться, но это ей не очень удавалось.
 - Это не мой ребёнок,- холодно в тон ей заметила хозяйка дома,- это сынок моей подруги, Мишутка...
 Людмила потрепала мальчика по голове, успокаивая его. Она ждала, что скажет ей Элеонора Кузьминична о причине своего появления в столь поздний час. Та это сразу поняла по её тону, и сухо продолжила:   
 - Я редактор газеты " Калининец" Элеонора Кузьминична Орлова. Вы меня знаете. Я пришла к вам по поручению секретаря парткома комбината Карцева. Он обеспокоен...
 - Я вас узнала,- тряхнув крашенной в медный цвет копной своих волос Людмила. Затем криво улыбнувшись и нехотя она её пригласила:
 - Проходите,.. пожалуйста!
 Она была немало озадачена столь поздним её появлением, но спокойна. Держалась уверено. Хотя эта женщина-редактор своим строгим видом всегда внушала ей уважение и некоторый даже трепет, похожий на страх. Но она его сейчас ничем не выдавала. 
 Элеонора Кузьминична сняв обувь и надев поданные Людмилой комнатные тапочки, прошла в зал. В зале было довольно уютно, несмотря на то, что он был небольшим. В центре его стоял полированный стол с вазой в центре, а в ней пламенели красивые астры разного цвета, за столом сверкал посудой полированный сервант, а над ним негромко тикали часы, показывая десятый час вечера. В правом углу от него стояла радиола "Кантата", а рядом  мягкая софа.
 В левом углу у окна небольшой книжный шкаф, под самым окном был письменный стол. Слева от Элеоноры Кузьминичны располагался диван, указав на который Людмила и пригласила её сесть.
 Она отказалась.Ей хотелось побыстрее справиться со своим неприятным поручением, присутствие подруги Людмилы, правда, несколько в этом ей мешало. И потому она спросила: 
 - А Сергей-то Семёнович всё ещё на сборах? А где же ваша дочка!
 -Нет. Вчера он вернулся.В  детский сад пошёл за Светой,Но до сих пор не вернулся. Видите сколько времени...-указала она взглядом на часы,- наверное, у своих родичей в Крапивенке сидит. никак оторваться от них не может!
И она ехидно улыбнулась, взглянув на свою подругу И ища поддержки. Но та не изменила выражения своего лица.   
 - Понятно,- констатировала Элеонора Кузьминична,- я к вам уже третий раз прихожу и никак никого застать не могу. Извините за поздний мой визит, но секретарь парткома Карцев дал мне указание-поручение разобраться: что же это происходит у вас в семье? Ваш папа, Людмила, написал письмо директору комбината Литвинову о недостойном поведении вашего мужа Сергея, моего корреспондента. Как коммуниста и как журналиста. А раз я его начальник-редактор, то мне и разбираться с ним: как его воспитывать да наказывать!
Она передохнула и взглянула на подругу Людмилы:
 - Честно скажу, не по душе мне всё это. Я же знаю его, как положительного и неплохого человека. А тут-то вдруг дебошир?! Но в семье-то ведь всё бывает? Что же случилось?
Людмила вскинула на неё намокшие вдруг глаза:
 - Совершенно верно. Жить-то с ним просто невозможно!
 - Неужели он такой дебошир и хулиган, как пишет ваш папа?
 - Нет. Тут совсем другое. Слишком мало времени уделяет он своей семье. Всё время он в работе. Является из типографии слишком поздно. И ничего потому дома не успевает делать! Совершенно мне не помогает с ребёнком.
 Тут неожиданно открывается дверь и в квартиру вбегает радостная Света. А за ней следует Сергей. И он тоже входит в комнату считающейся залом.
 - Здравствуйте!-говорит он сразу всем с удивлением глядя то на Зою, то на Элеонору Кузьминичну,- что здесь происходит, что за собрание? Почему вы все стоите? Что случилось? Давайте-ка, все присядем! Я очень устал. Люда разве так встречают гостей?! А где же чай?   
- Ага! Проголодался! Поздно уже для чая. Где же вы так долго шлялись?! Детский сад давно закрыт. В Крапивенке твоей, тебя что же не накормили?
 - Накормили-накормили. Но я всё равно есть хочу. Дома вкуснее! Ну зачем же ты так при людях-то?- смутился вдруг Сергей, взглянув на Элеонору Кузьминичну.
 Та мгновенно уловила его быстрый взгляд, поняла его волнение и прямо сказала ему:
 - Так ведь на тебя жалоба пришла, что ты плохой муж и отец?!
 - Какая жалоба? От кого, куда?,- несколько растерявшись, переспросил Сергей."Неужели же, про нынешнюю ночь,Людмила уже успела доложить в партком?". Это грозило ему потерей рабочего места в газете. А расставаться-то с неё да и с комбинатом ему никак не хотелось. Сжился он с этой газетой и новой своей профессией.
 - Письмо-жалоба на тебя пришла из Медунов. От родителей Людмилы. Про то, как ты недостойно ведёшь себя в семье. И даже руки распускаешь?
 "Неужели же она доложила родителям о том, что ночью застал он её любовником и ударил?- лихорадочно думал Сергей, да и синяк-то под глазом сквозь её кремы просвечивается! Про любовника вряд ли, а вот про синяк могла сказать...". Он замолчал, не зная что сказать и делать. Потом медленно сел на стул и опустил голову. Элеоноре Кузьминичне стало даже жаль его и она обратилась к Людмиле:
 - Говори всё как есть!
 Людмила вскинула на неё глаза:
 - А что говорить, я же всё уже сказала. Плохой он муж да и отец никакой! Хорошего мало. Никакого внимания семье. Пройдите, пожалуйста, сюда!-пригласила она Элеонору Кузьминичну с Зоей в другую комнату:
 - Видите, лампочка перегорела,- она щёлкнула выключателем, лампочка не зажглась,- не горит! А он, пока его ни попросишь, сам-то и не догадается! Разве это мужик в доме?!Итак,во всём!..
 Она расплакалась. Теперь Элеоноре Кузьминичне стало жаль и её:
 - Так это же всё чепуха! Сергей, разве это для тебя проблема?
 Конечно же,нет. Потолок хоть и был очень высок, но прожив здесь всю свою жизнь, Сергей привык к такой его высоте. Меняя лампочки в светильнике он всегда ставил стул на стол и тогда доставал до светильника. Но оправдываться-то было сейчас глупо, словно школьнику перед учителем. И он смог только сказать:
 - Я только лишь прошедшей ночью прибыл со сборов?!
 И это тоже прозвучало как-то нехорошо по-детски. И он это понимал, ему было очень  неловко. Не мог же он всех объясняться, что в последнее время они с Людмилой почти не общались. Как объяснить, что он теперь совсем не заходит в их спальню, боясь нарваться на скандал. Хотя он не раз делал попытки к их примирению.
 А то, что случилось нынешней прошедшей ночью вообще поставило крест на их всяких отношениях.Сергей-то и не прочь бы всё повернуть назад, но разве это возможно?! Вот этим и были теперь заняты все его мысли, но как это сделать он не знал. Людмила же всегда считала его стремление к миру слабостью. И с трудом всегда шла на примирение. А теперь-то это и невозможно? И он не зная как быть, сказал в своё оправдание:
 - Завтра же и вставлю.
 - Когда же ты выйдешь на работу?
 - Завтра.
 - Хорошо,- помедлив сказала Элеонора Кузьминична.- Мира вам и согласия!Не дурите. Ну,прямо вы как малые дети! У вас же маленький ребёнок!
 - А с тобой, Сергей, завтра ещё мы побеседуем.
 И она указала на Свету, жмущуюся к ногам плачущей матери. На глазах у девочки тоже выступили слёзы. Видимо она сейчас вспомнила весь ужас прошедшей ночи. И радость нынешнего дня из неё вмиг улетучилась.
 Элеонора Кузьминична попрощалась и пошла к себе домой. Дом её был недалеко на смежной улице. Миссию свою она посчитала выполненной. Ей есть теперь что доложить секретарю парткома.
 Настала пора прощаться и Зое. Она присела рядом с Сергеем, вроде бы говоря им обоим, но строго лишь смотрела в глаза Сергея, считая его виноватым. Рассуждая со своей женской колокольни:
 - Поздно же будет, опомнитесь! Оба! Правильно сказала твоя редакторша, Серёжа,вы как малые дети!
 "Правильно-то они все говорят",- думалось сейчас ему. А он не знал, что ему делать. Ему-то сейчас не очень-то хотелось исповедоваться перед Зоей, жаловаться на свою жизнь. Для него это было бы унизительно. Ему не хотелось выворачивать свою душу, всю подноготную их семейных отношений. Это было слишком стыдно. Более того, он не раз уже делал попытки к примирению, но все они были для него всегда безуспешными. И это его очень  угнетало. Потому-то он сейчас и молчал.
 Людмила торжествовала. Сергей был повержен, во всем виноват. Перед подругой и его редакторшей. Она опять наверху. Ей всегда хотелось верховодить, подавлять его волю. Ей хотелось жить свободно и вольно, чтобы никто не был ей указ, в том числе и её муж!
Проводив Зою она прошла в спальню вместе со Светой, дверь которой была приоткрытой, так и не предложив ему поесть. Света от еды оказалась, так как они хорошо поужинали в Крапивенке. Тамара Васильевна и Вера никогда не отпускали их домой не накормив и не усадив за стол. И Людмила это знала. Сергей тоже был не голоден.Но ему нужно было внимание жены. Обращаться же к ней он не осмеливался, боясь нарваться на грубость и упрёки. Скандалить на ночь было совершенно ни к чему. Тем более,завтра на работу.
 В спальне Людмила разделась и уложив Свету рядом с собой начала рассказывать ей сказку про добра молодца. Сергею тоже ничего не оставалось, как разобрать диван-кровать в зале и попробовать заснуть. Но было ещё рано для сна, чтобы успокоиться он достал из шкафа книгу и попробовал читать. Это была книга Артура Хейли "Колёса". Он недавно её купил и она ему нравилась. Но сейчас-то ему не читалось. Он прислушивался к голосу жены и в его памяти возникали картины, казалось бы, счастливой недавней его жизни.
 Вспомнилось ему жаркое лето,когда они с Людмилой, вместе с его другом Эдиком Куляевым и его женой Галей, шли через лес на речку Воронью купаться. Шли и смеялись, радовались жизни. Вся жизнь была впереди. Тропинка была довольно широкая, протоптали её здесь многими годами. Не одно поколение крутояровцев прошло по ней отдыхать в свои выходные дни к реке, направляясь к Палённой поляне, где с удовольствием загорали на травяном пляже, купались и играли в футбол, волейбол, бадминтон и настольный теннис.
 Многие читали книги или играли в "подкидного дурака". В летние праздники здесь играл духовой оркестр, приезжал на грузовике буфет. Так что это красивейшее место в лесу Сергей считал лучшим местом на земле, лучше всякого юга, хотя тогда он ещё ни на каком юге не был.
 Да ему туда и не хотелось.В выходные дни на Спалённой поляне яблоку негде было упасть. Было радостно здесь и чудесно. Вот и сейчас народ в это раннее летнее утро шёл на реку с провизией, спортинвентарём и книгами. Сергей же с друзьями всегда сюда ходил налегке в спортивном костюме и кедах. Иногда они преодолевали весь этот путь до реки бегом, так что ветер обдувал их разгорячённое тело.
 Но сейчас-то с жёнами они шли не спеша,о чём-то весёлом ботали, любовались природой. Тем более, что Эдик с Галей везли с собой ещё и детскую коляску с недавно родившемся ребёнком. Они стали папой с мамой. И это очень смешило Сергея:
 - Ну какие они родители?",- смеясь он говорил Людмиле, не зная того, что скоро сам станет папой.
 Всё те же они молодые и весёлые. Как же был прекрасен тот день! Река к себе манила. Вот они спустились с крутого оврага, где внизу его был хорошо оборудованный родник с ключевой водой, хлебнули её прохлады с ладошки, побрызгали друг друга. Рядом с большим мостом через реку с детства прозванным "красным" располагалась лодочная станция комбината. Не только лодки разрезали гладь здесь реки, но и катамараны-водные велосипеды, по берегам сидели рыбаки. Случалось,что и грибов здесь можно было набрать. Но сейчас им было не до того - их манила Палённая поляна. И они придавили шаг.
 И вот перед ними открылась благодатная картина: она была полна красивых молодых загорелых тел. Здесь царствуют радость общения, смех и веселье, хорошее настроение и здоровое желание показать свою удаль. Сергея удивляло что Людмила не умеет плавать. И он учил её, придерживая и показывая как нужно держаться на воде. У них в Медунах не было рядом ни реки и ни леса. И это Сергей считал большим недостатком этого большого и красивого села.
 Они нашли свободное место, постелили шерстяной клетчатый плед на траву и сбросив верхнюю одежду в плавках и купальниках бросились со сходней в реку. Прохлада охватила Сергея и его друзей, ему стало хорошо и он неожиданно уснул.
 Проснулся он среди ночи. Ему показалось, что заплакал ребёнок. Он поднялся и вошёл в спальню. В детской кроватке, которую он тащил на себе,точнее в метро и на электричке до Крутого Яра, от самого Детского мира в Москве, готовясь стать отцом, плакала Света. "Неужели она всё понимает?",- промелькнуло в голове у Сергея. Он наклонился над дочкой:
 - Ну что ты маленькая, что случилось? Я с тобой!- прошептал он, стараясь не разбудить жену.
 Света обхватила его за шею и он взял её на руки:
 - Успокойся, моя маленькая, я же с тобой, всё ведь хорошо!
 Проснулась Людмила:
 -Ты что здесь делаешь? Дочке спать не даёшь! Совсем очумел,оставь ребёнка!
 Схватила Свету из его рук, а он покорно вышел из комнаты-спальни, упал опять же на свой диван. Сон у него совсем пропал. Тревожные мысли наполнили его голову: "Как дальше быть? Получается, что во всём он виноват?". И за лампочку тоже. Всё дело в ней? 
 Вспомнились ему частые поездки их в Москву не только за продуктами, а и за тряпками для неё Людмилы. Замотали они его. Здесь работа давит, материалы готовить надо, а почти каждые выходные-в Москву! Бывало, что и с ночёвкой у каких-то людей в квартирах,в нелегальных ночлежках, где рубль за ночь.
"И это по-божески!",- как говорит Людмила. Но дело не в деньгах, а в усталости. В электричках продумывал материалы, а на работе утром он уже строчил их на бумаге и сразу  на машинку.
Получались они сырые и не обработанными. И это его напрягало. Но это хорошо, если бы не было ссор да нервов в тех поездках.Помнится ему сейчас с болью в сердце, как забыли они на лавочке на станции в метро, не помнит он сейчас на какой, новые её финские сапоги в коробке, только что купленные ими в огромнейшей очереди в универмаге "Москва".
 Вещей и продуктов тогда ими накуплено было много. Он нес самые тяжёлые баулы. Сапоги несла Людмила. Сложили они все свои сумки на лавочку, а тут-то поезд и подошёл. Он схватил свои баулы и в дверь. Она за ним, а сапоги не взяла. В вагоне Сергей ей:
 - А где сапоги?
Их не было. И опять он во всё виноват:
 - Куда ты смотрел, пенёк!Не мог мне подсказать?
Он не стал пререкаться с ней. Не до того было.Принял решение и на следующей остановке они сразу в дверь. Вернулись назад на эту станцию. На лавочках коробки с сапогами не было. Пусто. Людмила в крик:
 - Пропали сапоги!Куда смотрел,такой-сякой!
 Он к дежурной по станции. Дежурная провела их в милицейскую комнатку и им вернули их сапоги. Люди оказались в метро честными и отдали найденные сапоги  дежурной по станции. А она в милицейскую комнату. Людмила сразу повеселела, но вины с него не сняла. Не извинилась за свои крики. И так было всегда. Во всём виноват всегда он, а не она.
 В памяти его всплывали и другие картины его женатой жизни, пока ни сморили его усталость и переживания прошедших суток, пока он ни забылся тревожным сном.   
А.Бочаров
2020.