Да, сказка. Ибо повествование крутится вокруг дела, которого в действительности не было, нет и не будет. Но фантастический процесс и люди с нарицательными именами – это современные реалии, переодетые для спектакля.
Да, аллюзии и намёки на «Сказку о рыбаке и рыбке» Пушкина явные. И даже конкретные указания имеются.
Но это – отнюдь не ремейк. А совершенно новое, самостоятельное произведение.
Есть в нём – во вступлении и эпилоге – и вполне настоящие люди: сочинитель-сказочник, его дети и внуки.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ПРОЛОГ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
В последнюю субботу ташкентского апреля, спозаранку, Руслан Ибрагимович Алмазов, продолжая вчерашнюю переписку с Камиллой, написал:
– Доброе утро, внученька!
Сегодня работаешь?
День рождения Эльдорчика! 2 года!
Ответ пришёл через полчаса:
– Доброе утро! Сегодня выходной день (бывает, иногда и в субботу выхожу на работу).
Помню. Позвоню. Поздравлю племянника.
– Кто племянник-то?
Алмазов Ахад, что ли? – Он дядя тебе родной, 100-процентный братишка твоей мамы! И на 18 лет тебя старше!
Дорчик Алмазов, что ли? – Он тебе 100-процентный двоюродный братишка!
Есть у тебя и другие кузены! И кузины! Но они – по отцу твоему (к сожалению, недавно почившему) и на «удалёнке»! Иные – тоже имеются! Но те – не на все «сто». К тому же и дальше-дальше-дальше. А Эльдорчик – по маме твоей! И совсем близко! Он – родной-родной двоюродный братишка тебе! Роднее не бывает!
Правда, на 20 лет младше тебя!
Потому, наверно, спросонья в день выходной его ты и занесла в «племянники»!
Хорошо ещё, что не в «сыночки»!..
А мама твоя, чьё имя Нурсана, дочь мне, – надеюсь, помнишь! – родная!..
Ладно, сочиню для тебя сказку.
Как сложится она – так и отправлю тебе.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~КАК ЭТО БЫЛО~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Довольно большая Территория. Огорожена сеткой. На Территории стоит Крупногабаритный Склад, а рядом с ним – Ладный Домик. На Склад поступают разные товары бытовой и офисной техники. Действует там и шоурум. А в Домике сидят работники, которые выписывают покупателям со Склада то, что им, покупателям, нужно.
Среди служащих есть и Мосимде (молодая, симпатичная девушка).
И вот однажды, где-то в последней декаде февраля, когда было заметно, что Весна рвётся к своим правам, а миндаль уже стоял в цвету, Начальник Домика (Начдом) поручил ей вырастить неподалёку от крылечка тюльпаны, чтобы эти цветы привлекали покупателей и радовали их. И даже у тех, у кого раньше не возникало вопроса, что это за Склад за оградой, – и у них весенне-красочный дизайн возле Домика вызовет любопытство. То есть будут тюльпаны возле операторской – так и увеличится число посетителей и покупателей, и приумножатся продажи товаров, и поднимутся доходы организации. И возрастут – это уже не озвучивалось! по умолчанию, так сказать! – довольства Босса и Начдома с Завскладом.
Почему девушке поручили такую работу? Неужто больше некому было? Или она у руководства на особом счету?
Мосимде никогда не выращивала тюльпанов. Она даже понятия не имела, из чего и как они появляются. Обратилась к знакомому Садоводу, старому и опытному.
– На вашей Территории, в земле, лежат луковицы тюльпанов, – начал говорить аксакал. – Тебе нужно отыскать, на каком участочке они лежат. Примета – опавшие, иссохшие и пожухшие листья, которые, если их немного выправить, шириной и длиной в твою артистическую ладошку. Потом откопать их, луковицы. Перенести к Домику. Затем хорошо взрыхлить площадку и сделать невысокие грядки. На грядках разложить с некоторыми промежутками луковицы тюльпанов. Засыпать их небольшим слоем земли. По грядкам произвести полив, но не до гребня наполнить канавки водой, а примерно наполовину. Через дней пять луковицы дадут проростки, которые пробьются сквозь землю и с каждым днём будут выше и выше. Спустя ещё дня четыре на каждом стебле-стержне между двумя довольно длинными и заметно широкими листьями густо-зелёного цвета появится бутон. Он тоже начнёт увеличиваться, а потом и распухать. А дня через три распустится. И будет у тебя участок цветущих тюльпанов!
Мосимде не умела выслушивать такие долгие объяснения. К тому же, как посчитала она, Садовод говорил путанно. Засим она ничего и не поняла. Да для неё, с её своенравным характером (умело сдерживаемым, когда нужно, и не скрываемым, когда можно), средне-обычным образованием, ещё меньшим опытом трудов, но тривиально-меркантильными жизненными установками, это и не важно. Потому она только и подумала: «О, как сложно и нудно! Нельзя ли применить какую-то другую технологию, не такое старьё, а современную, чтобы выполнить задание Начдома?!».
И в таких думах она вышла из Домика и пошла, как говорится, куда глаза глядят.
Нет, она не собиралась отыскать участок, где в земле могли лежать луковицы тюльпанов. Она особо и не верила, что на Территории может быть такое место. Да пусть оно случайно и объявится перед ней, как она будет извлекать луковицы? – Ведь у неё и инструмента нет! Да и вручат лопату и кетмень – она вовсе не желает копаться в земле! Дехканка она, что ли! Испачкается! Руки загрубеют! Маникюр испортится!
В таких чувствах и воображениях Мосимде шла и шла. И вдруг её взору открылись несколько корыт, как бы слегка закамуфлированных вытянувшейся травой, и в каждом – разные тюльпаны! Вот оно, решение! Вот путь реализации поручения Начдома! Знаменье предстоящего через месяц с небольшим священного Рамазана! Слава Аллаху!
Опять-таки она и не думала напрягать свои извилины мозговые: «А чьи это корыта с цветами? А можно ли ими воспользоваться?». Спонтанно и почти бессознательно промелькнула мысля; в голове: «Можно! Раз на нашей Территории – значит, наше!».
Набрала из корыт около 30 тюльпанов, вернулась к Домику и на показанном ей участочке насажала их при помощи отвёртки, взятой у сотрудника, обслуживающего компьютеры офиса.
«Вот и выполнила задание! Вот и хорошо! Красиво!», – сказала она себе и махнула рукой Садоводу, появившемуся за оградой:
– Посмотрите!
– Не то! – покачал он головой. – Совсем не то!
И потом долго говорил, почему не то и как сделать, чтобы было нечто похожее на то.
Мосимде делала вид, что слушает Садовода, стараясь скрыть усмешку и ироничную улыбку, иногда кивала слегка своей головкой в волосах довольно длинных, волнистых, красивых, каштановых (чем она и гордилась, так как у подавляющего большинства – чёрные), распущенных (как это стало обычной манерой с некоторых пор, вопреки прежним правилам, когда позволялось быть русалкой только замужней женщине, да и то лишь на ночь), а сама думала: «Когда же ты закончишь?! Вот завёлся! Прям не остановить!».
– Хорошо! – сказала она, когда Садовод наконец замолчал. – Я учту все ваши наставления. Спасибо за них.
Развернулась и поднялась на крыльцо.
Вошла в коридор и сразу направилась к кабинету Начдома. Из окна показала ему свою работу. Тот посмотрел, чуть нахмурился, потом размеренно и чётко, как и полагается руководителю, пусть и молодому, промолвил:
– М-м-мало! И н-не очень впечатляет раз-меще-ние! Клиенты не обратят внимания! А кое-кому из них и н-не понравится! Д-действуй д-дальше!
Мосимде вернулась к корытам. Повынимала из них большую охапку тюльпанов. Потом – уже привычно и с опытом! – навтыкала их на участочке.
– Теперь как?! Оцените! – крикнула Мосимде проходившему за оградой Садовнику.
Тот остановился, взглянул, сощурился и молча пошёл дальше.
«Ну! Почти как Рыбка Золотая!» – блеснуло в его уме.
«Ха! Понравилось, видно, раз ничего не сказал! – пришли мыслишки в головку Мосимде, которой совсем было не до Пушкина. – Иди, иди своей дорогой, старикашка! Обошлась я без твоих советов и наставлений! Щас шефу доложу!».
– Начдом Боссович! Взгляните, пожалуйста! – сделала она грациозное движение рукой в сторону окна.
– Да! Теперь много лучше! Ты там посмотри ещё раз – может, что-то поправить нужно. И будет совсем хорошо! Молодец!
Вышла Мосимде к своим тюльпанам. Увидела Садовника, откуда-то возвращавшегося, и крикнула:
– Начдому очень понравилось!
Лоб Садовника покрылся бороздками морщин. Глаза его снова слегка сузились. Брови на мгновение взметнулись кверху и вернулись в своё обычное положение. Голова склонилась немного к груди, словно он высматривал дорогу поровнее. И пошёл дальше.
Почему Садовник опять смолчал? Одобрил про себя работу девчонки? Или нет?
Нет! Он никак не мог признать творение Мосимде! И продолжать свои объяснения с наставлениями, как ему стало ясно, не было никакого смысла! Потому он, не проронив ни слова, и продолжил свой путь.
Почему?
Почему-почему! Да потому, что знал он про те самые корыта! Эти ёмкости были установлены года 3 назад, когда началось ограждение Территории. И наполнили их тогда кучами тюльпанов. Не от Матушки-Природы, не садовых, но искусственных! Не увядающих, но фабричных! Из какой-то специальной синтетической ткани разных расцветок! Проектировщики запланировали рассадить эти ложные цветы, очень похожие на настоящие, живые, по всему периметру ограждения. Да только прораб подрядной организации, возводившей Домик и Склад, то ли из лени, то ли из своих каких-то корыстных расчётов и подходить не стал к корытам. И они так и пролежали всё истекшее время в дальнем, заросшем бурьяном углу Территории. Корытами и их содержимым не интересовались ни Начдом, ни Завсклад: этого барахла ведь не было на текущих бухгалтерских счетах предприятия. Отчитываться за них не требовалось. А то, что они когда-то вошли в основные материальные фонды – так это и было заактировано во время оно, списано и быльём поросло...
– Эх, молодёжь! Эх, поколения Пепси, Колы и смартфонов, привораживающих всё время и внимание! – бормотал Садовник, идя своей дорогой и иногда покачивая головой. – Что цветы искусственные, что настоящие, – вам без разницы! Да вы и не знаете, чем они отличаются! Да вам фабричные даже больше по душе и нраву: долгосрочные, долгоиграющие! Вечные, можно сказать! Без лишней мороки, забот, хлопот и работ!
Больно и горько было аксакалу за большинство современной молодёжи, возрастом приходящейся ему внуками.
– Но невдомёк вам, ущербным, – продолжались мысли Садовника, – что не перевелись ещё люди, которые хорошо разбираются в цветах. С ходу видят различия между настоящими и искусственными. Прекрасно понимают значение и смысл, заключающиеся для людей в розах, тюльпанах, гладиолусах, хризантемах, пионах и других цветах из флористического множества, выращиваемых человеком на земле в трудах, заботах и с любовью. Да и среди вас, нынешних молодых, такие личности есть! Это – и в радость нам, и обнадёживает! Впрочем, во все века так оно и было!..
– Эй, юноши! Ох, молодые люди! Ой, отцы и деды семейств! Красота женская, конечно, сила великая. Действует на любого мужчину. Только она – для избранных и избранных. Остальным же – как тот журавль, который в небе…
– Эх, Мосимде! Молодость и симпатичность – достояния временные! Уходят! И если ты сейчас, вместо того, чтобы повышать свои знания, учиться слушать, читать и думать, понимать и действовать соответственно, вместо того, чтобы, отбросив всякую легкомысленность в выполнении своих обязанностей и поручений руководства старательно трудиться, если вместо всего жизненно необходимого и судьбоносного так и продолжишь уповать на прелести своей внешности, которые пока, действительно, значимы и высоко ценятся мужчинами, особенно молодыми и симпатичными, – то однажды можешь вдруг оказаться возле старого корыта. Которое пусть будет не разбитым, как у Старухи от Пушкина, но донельзя проржавевшим! И главное – пустым! В нём не будет даже искусственных цветов! Их успеют за годы, непрерывно текшие и уплывшие в даль, разобрать другие мосимде и мосимюны...
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~ЭПИЛОГ~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
Текст у Руслана Ибрагимовича сложился часа за четыре, ещё до обеда. Потом сидел почти неотрывно над его доведением до кондиции. Работа зашла и за полночь. И в воскресенье длилась до вечера.
Нет, не будет он отработанный материал направлять Камилле. Внучка, да и мама её Нурсана, узнают в Мосимде себя (каждая – по-своему!). Пользы не извлекут, но обидятся.
А вот понимающим и думающим из посторонних – обоих полов! – от завершённого произведения может и прок какой-то быть.