- Ревнивому впору б изменить, чтобы для подозрений была у него веская причина.
- Ах, ревнивому...
Я перебирал варианты, не решаясь заговорить об этом. Ведь мы искренне любим, какая тут ещё возможна ревность? Но кошки скребут в грудях... Мы ж умрём одновременно, потому что оставшийся в одиночестве не сможет продолжать жизнь.
Не ссылаюсь на примеры по той простой причине, что их нет. Будут ли они? Время покажет. Тому, кто забыл, что такое время, напомню: время - зеркало твоей души. О чём я хлопочу? О нашей с тобой безопасности. Что известно тебе обо мне? Не больше, чем мне о тебе, зато слухов,- хоть перемычку ставь. Короче, нулевая информация. Одна любовь.
И ничего, кроме любви. Нравственная стерильность. Какой себе представляю тебя я?
Ты хорошая и хрупкая, изнеженная и сильная, ты уверена в себе и в том, кого выделила в толпе. Во мне. Ты уверена во мне, а это счастье. Я - твой эталон, по которому ты поверяешь себя. Крохотное отклонение - и ты изменяешься, ушибаешься, падаешь, задыхаешься. Ты живёшь и мыслишь на уровне сердца. И теперь кто бы и как не распахивал перед тобой своё сердце, как бы и на какой руке не преподносил его, ты не вольна принять: твоё занято. Твоё уже звучит, поёт - и поёт иначе. Да и предлагающий видит это, и потому он неискренен, работает на публику, ему бы развлечься, покуражиться, повеселиться. Осмеять - выделенную в среде прочих нас как пару. Особенную и трагическую, но счастливую.
Счастье во все века везде и всюду предмет зависти. Счастье - ворота, которые обливают дёгтем на ревность даже не имеющие права. Клеветники от этого счастливыми не станут. Всё ли сказано этим? Отнюдь. Ты - маленькая женщина и большая актриса - постоянно играешь не понятою мною до конца роль. Возможно, это и есть твой истинный портрет, гадать не берусь. Но тут раз и навсегда сделала ты выбор, как показалось мне, этим и покорила меня. Своего добилась. Разве не так? И это не упрёк, потому что я и теперь не уверен, любим ли тобой? Не слишком ли самонадеян? В любви невозможно определить, где искренность, а где обман, до той самой поры, когда такое определение становится не только запоздалым, но и смертельно опасным.
Поступки женщины и уже свершившиеся объяснять сложно, а уж что задумано ею, не объяснит она и сама. Ведь задумав одно, это единственное мгновенно предоставит тебе 121 вариант абсолютно единственных - выбирай... Что выберешь ты? Кто знает. При этом что бы ни выбрала, всё будет искренним. В зависимости от настроения, которое может измениться вдруг сколько угодно раз. О капризах и не упоминаю - это же параллельный характер женщины. Перечислять ли твои переживания? Озорство, вспыльчивость, самообвинения, подлость, великодушие и так далее и тому подобное -
значит пересказать весь бестолковый словарь подлинных неуловимых побуждений, и за каждым из них, как из засады, способна выскочить ревность. Ведь я говорю о своей, но было бы пагубным не учитывать и твою ревность. Ты и неправду выдаёшь безотчетно, непреднамеренно, и одновременно правдива в своих чувствах и переживаниях, что проявляется в тут же следующих поступках - непредсказуемых и неуловимых - путающих все мои догадки и расчёты, взламывающие уже сложившиеся привычки и договорённости.
Вот такое поведение твоё называю я загадочным. И где ты искренняя, и где не очень? Ответ один: и там, и там. Ты изменяешься везде и всегда. И даже эта не вызывающая сомнений искренность обрастает ракушками махровой ревности. И сама любовь ревнующих становится ложью, коварством, подлостью, изменой и требует справедливого наказания. Каково? Кто сотворил человека, спрашивается, и в трезвом ли уме пребывал он при этом? Пора бы разобраться в безобидном на посторонний взгляд вопросе, что всё-таки разумней: уяснить, что есть ревность до её возникновения, или ожидать результата безумства и после всего уже поступать, как получится? Обозначить границы её появления или стараться исключить такие появления? Зачем любить, если не предупреждать ревность? Но можно ли не ревновать, наблюдая, как каждый из нас относится к окружению? Улыбки, комплементы, кокетство... Уколы в адрес любимых на потеху и в угоду похоти? И в норе не укроешься. Одиночество вдвоём - не самое ли позорное и беспомощное в любви?
И с чего бы сомневаться? Жизнь - любовь, но и любовь - жизнь. Кто посмеет посягнуть на святое святых в себе? Небеса? Да до рассвета им все наши штормы. Церковь? Ей от нас нужны пожертвования в трауре да в праздники. Если вдруг проявляются попытки со стороны, то не мы ли и позволяем этим попыткам проявиться?
"У тебя есть..." - возможно ли произнести это любимым? А произнесут - вмиг разнесут их сверхскоростные недоразумения. С её стороны всколыхнётся новая философия женской эмансипации, с его стороны - мавр с принцессой покажутся маленькими шалунами. В несуществующей вовсе беде самое несуществующее предстанет чудовищным реальным фактом. И теперь о прошлой любви без злорадства и заикаться нельзя.
Поздно. Не окажется места каким угодно обольщениям да очарованиям, вожделениям да нежностям, это оттолкнёт ещё больней и дальше, подталкивая к догадкам, что и обольщения и очарования были подлыми да коварными. Мол, всё это так и было, но с другими... Вон сколько их вокруг заглядывалось, улыбалось, произносило красивости - да и не свои. Чужими руками загребут жар чужой любви. Ревность - болезнь, болезнь хроническая, уничтожающая жизнь светлого чувства, обволакивающая мысли
черной печалью. Впереди ночь: а разве другие не такие? Лучше? Да все одинаковые: добьются своего - и с приветом. В итоге заразят апатией ко всему. Возможна ли тут речь о какой-то осмысленности? Стихия. Налетела - всё погибло. Ревность - это похороны любви. Где былые фантазии о совместном счастье? Опустошительное фантазерство, мнимое нечто подцепленное другим, так и другим же оно не получено,
ведь его нет. Мираж - сокрушающий паровозы. Преступления нет, а наказание смертельное. И это ревность.
И до конца - унижение, тоска, мучения... Зачем жить... лучше ничего не надо... Были ли клятвы: друг без друга нас просто нет? Нет в окружающей среде обитания, нет среди родных и близких, богатых и бедных, нет потому, что ничего подобного в природе не было. Перед первым поцелуем мы предоставили право только нам руководить друг другом: мной - тебе, тобой - мне. Так кто из окружения стал тебе ближе меня? Никто.
Но откуда во мне уничтожающий меня гнев, вызванный несуществующим пустяком твоего поведения? Фантазия? Медицинский факт? Крыша поехала? Не спеши с такими своими ответами. Подавай сюда недоказанную теорему Ферма и я докажу её. Я отвечу на вопрос, когда на земле закончатся все беды и зачем живёт человек, но я не знаю, откуда, как и зачем появляется ревность. Бред, ставший действительностью. У животных этого нет, жестокостью они не допускают подобного, а мы в теплице нежности сами выращиваем жестокость,- зигзагообразную молнию любви... Надо успокоиться, собраться с мыслями, выслушать обвинения, взглянуть на факты объективно, беспристрастно, как бы со стороны, затем уже принимать решение: есть почва для ревности или её нет. Терпеть измену? А если любишь? А разве не любят замужних? Женатых?
Тех, у кого были - он и она? Разве ревность - подозрение в измене девственности? Одни сами ничего не понимают, что с ними происходит, в чём подозревают их; другие видят в этом скрытые тайны... обман... коварство... подлость... предательство... Возникает комплекс - ловушка изощрённой ревности. Но и это не всё. Оставшись наедине ревнивец оказывается в пожаре самообвинения. Когда, откуда, что, зачем, почему... Сколько и насколько... И обращение к надежде: поймёт, одумается, всё наладится... Наладится ли? Поползли слухи...
Слухи - дрова в пылающий огонь костра ревности. И поэтому я прошу: договоримся раз и навсегда... Да нет, не про третьего... не про третью... Пусть их - если нельзя иначе... пусть будут измены... пусть будешь ты счастлива с другим или несколькими другими, если мало одного для полного счастья в наслаждении... пусть... Возникает дополнительный смертный грех, возвращающий к клятве во имя жизни... Не надо клятв... Есть просьба, если случится подобное, от тебя первой должен буду я и услышать это. И тогда отпадут кошмары догадок, слухов и нашептываний посторонних, ироний, издевательств, презрений... Если не выдержу и сорвусь, то иначе, чем если не от тебя... Слышишь? Я пойму... прощу... Ты не допустишь принятие мной медленно убивающего яда ревности - недоверием, бессилием, собственной неполноценностью? С тобой так хорошо, так просто. Я люблю тебя.
- Меня ли? Не обнаружил ли ты в себе вирус ревности, милый?
- Но разве не ты сказала: ревнивому впору изменить, чтобы для подозрений у него была увесистая причина?