***
- Здравствуйте, путник! Проходите, садитесь на лавку! Да-да, всё верно: Вы как раз там, где Вам кажется. Да не стесняйтесь! Ну что Вы, ей-богу! Это, скорее, мне стесняться надо: у нас на хуторе всё простое, грубое, совсем не для благородных гостей… Не пытайтесь меня своей пыхалкой огненной удивить: я их уже знаете, сколько перевидал! Что значит, где? А Вы думаете, Вы первый здесь такой? Да к нам на хутор эти попаданцы так зачастили – просто спасу нет! И у всех машинки одна другой мудрёнее! А что толку в той мудрёности – всё равно ведь ломаются! И всё-то над моим хутором! Ну, кто в кузницу попросится, починится и дальше поедет, а бывают и такие, которые надолго застревают. Ну и вот, стал я примечать да сопоставлять… Вы не смотрите, что я из простых, ум-то у меня не волк съел; меня, между прочим, отец хотел в город отдать ремеслу учиться сложному, - но пришлось в итоге принять хозяйство, коров этих самых… В общем, стал я наблюдать, что эти попаданцы все разные, и довольно скоро выучился их различать… Ну, не по одежде, ведь они-то и в наши кафтаны переодеться могут, – а по речам, по манерам. Их по речам за версту отличишь, какой бы вид они ни приняли! Даже если такой наденет наше платье и выучит наше наречие – всё равно понятно, кто он. Ведь они прилетают – и немедленно начинают поучать нас, как нам жить. Им всем кажется, что они во всём разбираются лучше, а как дойдёт до дела – ничего не умеют! У нас недавно гостил такой, - судя по всему, дворянин, волосы длинные да кудрявые. Всё рассуждал о том, что, мол, все сословия равны и между людьми нет никакой разницы. А как я попросил его охапку сена быкам принести, да не большую, а такую, какую мой младшенький играючи поднимает, - не справился!
Так вот, я их довольно скоро насобачился различать. Если он говорит про возвращение к природе, какого-то «естественного человека» и вот про равенство это самое – значит, он из Восемнадцатого века. (У них, вишь, все века под какими-то номерами, а порядочного летоисчисления они не знают). Если говорит о «духе народа» и о великом прошлом, но одновременно славит всякие мудрёные машины и приборы – то он из Девятнадцатого века. Если без мудрёных машин и шагу ступить не может, привык ко всяким чудесам и сказочным дивам, а ещё часто вспоминает большие войны страшнее апокалипсиса – значит, он из Двадцатого века. А недавно вот ещё одни прибавились – Двадцать первый век! Эти вообще всюду носят такой маленький приборчик, который за них думает. И когда он портится, они ходят как потерянные и свет им не мил!
По правде говоря, жаль мне их. Их же здесь гибнет очень много. В основном, конечно, из-за собственной самоуверенности. Они, вишь, думают, что раз из такой дали прилетели, то знают всё лучше всех, - а на простых мелочах спотыкаются. Что они могут не уметь огня разжечь, пищу найти да от разбойников отбиться – это ещё не самое страшное…. А часто бывает, что такой по неосторожности в трактире расплатится деньгами своего века – и загремит в каталажку как фальшивомонетчик. Или полезет защищать кого-нибудь, не разобравшись. Или перед властями сболтнёт что-нибудь, что у нас не положено… Я на первых порах всегда к ним на выручку спешил: и отбивал, и выкупал, и убалтывал солдат, доказывая, что перед ними не мятежник, а дурачок…. Удавалось не всегда. А потом я грешным делом и сам устал этим заниматься. Они ведь даже не понимали, от какой ужасной участи я их спасал! Уж такой народ: хлопот не оберёшься, а толку никакого! А если они ещё на какую-нибудь девушку засмотрятся – тогда и вовсе пиши пропало! Уж мне ли не знать: у мен самого старшая дочь в одного такого влюбилась: он всё про свободу говорил красиво так… Хотела с ним бежать, но, к счастью, вовремя сообразила, что он её не прокормит. Поплакала немного, когда он поехал к королю и пропал. А потом вышла за парня с соседнего хутора; сейчас у них уже четвёртый ребёночек на подходе…
Ну, Вы-то, я вижу, человек степенный, положительный, никого всякими речами смущать не будете…. Ладно уж, так и быть, уступлю я Вам свою кузницу на сутки. Оплаты не надо: что я буду делать с деньгами, которые у нас не в ходу? Нет, я никогда не слыхал слов «культурная антропология»; а моим соседям их вовсе лучше не слышать: целее будете.
Вы хотите, чтоб мы вам спели? Это можно. Вот как раз завтра, как управимся по хозяйству, так и соберёмся всей семьёй. Сколько уж тут всяких и невсяких побывало – а до сих пор ведь никто не поинтересовался, какие у нас песни!
Ночь 7/8 декабря 2022, Москва