Помню шелест ветра в нашу ночь.
Помню осени скрещение тех снов.
Помню сколько нежных, милых слов
Сказали мы с тобой, моя любовь.
Уходил ты снова на войну,
Говорил: «К тебе всегда вернусь»,
И кольцо на палец мне надел,
И просил держать мне свой ответ.
Тебя теперь не вижу долго я,
Но всё храню я для тебя лишь «Да».
Да дрожит в глазах очередной рассвет,
А тебя всё нет и нет, и нет...
С тобою больше мне не говорить,
Вместе нам с тобой уже не быть -
Так кричит зима мне... Веры нет...
И тебя со мною нет и нет, и нет...
А во мне, мой милый, наш малыш.
Ждём тебя, любимый! Ты вернись!
Нет, не верю, что суровая война
Забрала, сожгла тебя вдруг без следа. *
Кэтрин пела песню из прошлого. Песню, которую когда-то написала... Тогда началась война и ей с любимым пришлось расстаться. Тогда сообщили, что Алекс погиб, но она не верила и ждала его, свято оберегая то, чем была благословлена: растущего в ней их первенца...
Сейчас Кэтрин всё больше вспоминала из прошлого. В этот уже по-летнему тёплый весенний день она отдыхала в королевском парке вместе с близкими подругами: королевой Викторией и Анной. Они - кто сидел, кто полулежал на разостланных покрывалах в тени деревьев возле корзинок с фруктами и кувшинов воды.
Не долго думая, подруги попросили Кэтрин спеть что-нибудь, и она спела именно эту песню...
-Здесь и боль прошлого, и светлая надежда, и вера в лучшее будущее, - улыбнулась после песни Кэтрин.
Пение птиц будто подпевало ей. Ветер ласкал нежно-нежно, а резвившиеся недалеко дети наслаждались мирным и беззаботным временем. Точно так же наслаждались видеть их матери.
-А наша малышка Софи всё спит. Детки быстро растут именно во сне! - с восторгом сказала Анна и взглянула на люльку рядом, где сладко посапывала дочка Кэтрин и Алекса.
Люлька стояла под деревом здесь же, в тени. Прозрачный балдахин над нею еле колыхался от ветра, который будто помогал не подпускать никакие тревоги, чтобы разбудить младенца... Софья ощущала невероятный прилив счастья, глядя на детей.
Она вспоминала, как, вернувшись из Турции, прибежал к ней в объятия сын. Сразу будто мириады сказочных ощущений наполнили мир, заставляя память подчиняться душе: вспоминать, любить, быть матерью... Потом встреча с дочерью... В тот же день Кэтрин проводили в детскую комнату, где была малышка Софья. Она не спала. Она ещё ничего не понимала, но, оказавшись на руках затаившей от отрады дыхание матери, впервые улыбнулась....
-Как же судьба бывает странной... И жестокой, и непонятной, - прослезилась счастливая Кэтрин. - Не случись беды со мной, не вернула бы матушку. А радость от встречи с детьми — она не сравнится ни с чем. Это будто лекарство для меня. Я вспомнила многое. Многое осталось забытым.
-И пусть плохое даже не вспоминается. Даже не старайся вспомнить — зачем? - улыбалась Анна. - Пришла пора наслаждаться счастьем и беречь то, что есть.
-И строить новое и лучшее будущее, - добавила не менее довольная Виктория и поинтересовалась. - А что дальше сказал Густав, кстати? А то муж уберёг меня от тяжбы слушать суд. Да и я не могу, боимся потерять малыша. Я вся на нервах была, - погладила она ещё немного заметный свой живот.
Подруги с умилением переглянулись, и Кэтрин рассказала:
-Оказалось, агенты Густава, думая, что услужат, не пускали в самом начале Ванталу во дворец, когда узнали о моей гибели. Даже не сказали ему об этом. Отдали патент с приказом взять на борт неких людей. Потому Вантала сразу уехал в Турцию вызволять мою матушку. Когда же вернулся, беседовал на личной встрече с Крисом. Оказалось, что те, кого он взял на борт, следили за кем-то в Турции. И этот кто-то оказался сам хозяин стекольного завода. Барон Джозеф Дершау. Тот встречался в Турции с султаном и их стекольщиком, - сделав краткую паузу, Кэтрин вздохнула. - Оказалось, Джозеф был во дворце как-то и узнал меня. Он не подал вида, но подговорил потом своего друга-стекольщика, чтоб меня и мою матушку отпустили. Взамен на обмен секретами в стекольном деле и какой-то хрустальный подарок. Султан остался потом доволен, погоню за нами отогнал сразу, а Омара... позже убили слуги, желая выслужиться... Султан смерти ему не хотел. Да и матушка сказала, султан поддерживал её всё время. Долгая история, но она не собиралась возвращаться, опасаясь принести мне и Андре больше неприятностей. Ведь она не знала, что те, кто пытались уничтожить нас, от чего убили отца, тоже уже давно казнены. Все её там отговорили, она и осталась, будто, и правда, не существует больше...
-Сколько невинных погибло, так жаль, - вздохнула с сопереживанием Анна.
-А бедняжку, ту бездомную сироту, что негодяи сожгли вместо тебя, перезахоронили. Она покоится у церкви в центре города, - сообщила Виктория. - Очень жалко и её, и Омара.
-Ещё одно несчастье, надеюсь, не случится всё же, - добавила Анна. - Супруга Ванталы, Элиза, я слышала, серьёзно больна?
-Да, мы надеемся, её спасут, - подтвердила Кэтрин и с теплом улыбки взглянула на Викторию. - И всё же я радуюсь и тому, что у тебя с Крисом не случилось разлада.
-Сына он не оставит, устроит, чтоб на учёбу взяли и жизнь достойную жил, - была спокойна та.
-Это из-за той трактирщицы, Эммы? - поняла Анна и в поддержку улыбнулась. - Да куда им, интриганочкам, до нас?! Мы любимы! Мы для наших избранников единственные!
-И так и будет! - провозгласила довольная за всё Виктория.
-Достойным людям улыбается судьба, - похлопала в ладоши Анна.
-И тем, кто себя не всегда достойно вёл, всё же тоже, бывает, улыбается, - кивала Виктория с намёком. - Крис утром сказал, что барона Дершау отпустили с Лус. Их спасло раскаяние, и что барон помог в Турции. Но... Они подвергаются пожизненному штрафу. Будут выплачивать вам определённую сумму, что далеко не малая, держаться подальше и тихо, без посещений светских балов, без выезда из столицы и прочего, быть или дома, или на стекольном заводе. Так же отпустили и Пьера, который с бароном, как видно, даже уже и помирился. Джозеф пригласил его обратно на завод. Раньше не осмеливался звать, но теперь да. Будут вместе работать и тихо жить. За ними будут следить. Нарушат что - суд будет вновь.
-Боже, они приняли нашу с Алексом просьбу освободить их! - ахнула Кэтрин и прижала руки к груди.
-Ты слишком добра, - улыбнулась тепло Анна. - А с Кларой всё же не так строго обошлись, как я думала. Хотя, как знать... Женская тюрьма на всю жизнь, земельные работы, тяжкий труд... Всё же это похуже казни. Лиса тоже даже не казнили, а посадили пожизненно. Один... в темноте и сырости... Долго не проживёт. Сообщников осудили кого как. А ту команду подкупленного корабля, всех, кто умышленно участвовал в злодеянии, вместе с капитаном лишили всех чинов и сослали служить кого простыми моряками, кого солдатами, - пожала плечами Анна. - Выходит, каждому своё, но поймут ли они свою вину?!
-Только бы охрана была хорошей, - добавила Виктория, но и она, и остальные верили — всё теперь будет хорошо.
Вечером, с тем же отрадным чувством полноценного счастья Кэтрин уже наслаждалась быть вновь в объятиях возлюбленного. Они были уже у себя в замке. Детей только что положили спать, а сами скорее укрылись в своих покоях.
-Ты всё для меня, - горячо поцеловав в губы, Алекс немедленно отошёл к комоду и открыл верхний ящик.
Достав оттуда коробочку, он открыл её, и Кэтрин с восторгом взяла лежащее там колье из хрусталя.
-Однажды это колье было потеряно, потом его нашли, начались неприятности, но именно оно и помогло тебе вернуться, - ласково молвил Алекс и вздохнул так свободно, так легко полной грудью, что и милая ощутила то самое парение очищенной от камней тревог души.
Жарко целуясь, они хотели только праздновать победу любви. Той самой истинной любви, которую не сможет разрушить никакая война, никакая интрига и никто...
* - песня из романа «Горький вкус мести», Татьяна Ренсинк
Продолжение - http://proza.ru/2022/12/09/1534