Создание подготовительных отделений стало настоящим спасением для рабочей и сельской молодежи. Они получили возможность поступить в институт. В том числе и тем, кто служил в армии. В народе их любовно называли «рабфаковцы». Однако,отношения между «белыми» студентами, а также некоторыми преподавателями были далеки от идеала. Они считали рабфаковцев недалекими,«кухаркиными детьми», занимающими бюджетные места незаслуженно.
Как бы то ни было, меня зачислили абитуриентом. На радостях я уволился с работы и выписался из заводского общежития. Зря поторопился. В списках на институтское общежитие меня не оказалось. Не зная, как быть дальше, я замер в раздумьях. Из оцепенения меня вывел ворчливый голос:
— Извини–подвинься, дай взглянуть!
Крепко сложенный парень в тельняшке слегка оттеснив меня в сторону, подошёл к списку. Несколько раз пробежав взглядом список, впал в ступор.
– Что, мореман, тоже на мели? – догадался я. – Не дрейфь, улыбнись! Ведь улыбка – флаг корабля!
Сбоку меня поддержали коренастый хлопец.
– Правильно говорит. Нечего нос вешать! Служивые, сдается шикарная хата, как раз на троих, – с ходу выложил он. – В получасе езды на электричке. Поверьте, рабфаковские сироты, в городе вы жилье уже не отыщете. Кстати, меня величать Василий Степаныч. Для вас просто Вася! – непринужденно представился он, протянув руку.
«Просто Вася» был прав. Съемное жилье было заблаговременно захвачено шустрыми студентами, а надеяться на институтское жилье уже не приходилось. Видимо, списки на общагу составляли ненавистники рабфаковцев.
В пригороде нас встретил долговязый одноногий старик, смахивающий на пирата Джона Сильвера. Представившись Нифонтом Нифонтовичем, он попросил экономить электроэнергию и приходить «домой» до девяти, пока бультерьер на цепи.
— Возвращаюсь я поздно, — добавил он. — Ключ от калитки найдете под этим кирпичом, — показал он, протянув костыль. — Мира вам и добра!
Дом у Ниф-Нифа был добротный, из кирпича, огороженный высоким забором. Не чета окружающим его мазанкам. Верх забора блестел битым стеклом. Сколько в доме комнат, никто не знал. Дальше зарешеченного коридора никому проникнуть не удавалось. Васина «шикарная хата» оказалась кельей отшельника со скромным убранством: односпальной панцирной кроватью и грубо сколоченным столом с колченогой табуреткой. Под потолком висела опутанная паутиной и засиженная мухами тусклая лампочка. Электрическая розетка из соображений экономии была обесточена. Удивленный спартанской обстановкой, Рашид поставил в угол скита военно-морской флаг и вопросительно посмотрел на Васю. Тот виновато развел руками, мол, сам не знал. Спать пришлось по графику: двое на кровати «валетом», третий — на раскладушке с просевшей тканью, подпирая пятой точкой скрипучие половицы.
Соседи поговаривали, что Ниф-Ниф раньше был не то иереем в православной церкви, вынужденным искать место в мирской жизни за самогоноварение, не то баптистом, отвергающим почитание Божией Матери, изгнанным из секты за ношение креста. Ногу изгнанник потерял явно не на войне. В ту лихую годину он «героически» гнал самогон «из табуретки», то есть из перебродившего столярного клея. Благодаря этому он неприлично разбогател. Никто не знал, где он прячет нечестно нажитое. Даже воры и полиция не могли найти.
Постепенно, в суете и разъездах, новоиспечённые студенты привыкли к своему новому образу жизни. Первоначальный энтузиазм сменился обычными трудовыми буднями.
Незаметно пришла золотая осень: листья опали с деревьев и разноцветным ковром устелили землю, вызывая радость. Однако мы не могли наслаждаться этой красотой. Мысли о тёмной и холодной келье портили нам настроение.
Однажды Рашид решил проверить розетку. Оказалось, что в розетке есть «фаза», но отсутствует «ноль».
– Дело-то поправимое, – обрадовался он. – Ноль возьмем с трубы отопления.
Пока он мастерил перемычку, Вася, лежа на кровати, размечтался:
– Эх, найти бы загашник нашего куркуля, вот житуха была бы!
– Элементарно! – сказал Рашид, стягивая зубами изоляцию с провода. – Надо расплатиться с ним сторублевкой и проследить, куда пойдет за сдачей.
– Или пометить купюру изотопом, – оживился Вася, соскочив с кровати. – Потом искать ее дозиметром!
Не остался равнодушным и я:
– А почему бы не подкинуть в дом дымовую шашку и кричать: «Пожар! Пожар!» Как думаете, куда Ниф-Ниф побежит? Правильно, к тайнику!
– Хватит фантазировать! – добродушно прервал нас Рашид. – Ну-кась, включите магнитофон! – и с окриком «Полундра!» накинул перемычку на трубу отопления.
Вместе с озорной песней «Черный кот» по дому разнесся истошный вопль. Рашид побледнел и, почувствовав неладное, выдернул перемычку. Выбежав в коридор, мы увидели, как Ниф-Ниф, в чем мать родила, на одной ноге и без костыля скачет во двор. Бультерьер, увидев гарцующее чудище в пене, с перепугу икнул и, поджав хвост, забился в конуру. Разобраться, кто из них двоих взывал: «Свят, свят, свят! Спаси и помилуй!», не удалось.
На следующий день, возвратившись с занятий, мы нашли свой нехитрый скарб сложенным у забора. Поверх флага лежала злополучная перемычка и записка: «Почечуй на вас!». Прочитав записку, Вася удрученно произнёс:
— Да, по свински мы с ним обошлись. А он, добрейшей души человек, шлёт нам благословление.
Откуда нам было знать, что Нифонт Нифонтович пришёл рано и решил попариться. К счастью, у него не было проблем с сердцем, иначе "заземлили" бы его навечно.
Извиниться перед стариком не удалось. Калитка была заперта изнутри. Позже мы узнали, что Ниф-Ниф закричал не столько от удара током, сколько от ужаса при мысли, что забыл забрать из топки котла баул с деньгами.
Волей-неволей пришлось искать приют для тех, кто оказался в трудной жизненной ситуации и нуждается в поддержке.
Вокзал, построенный в стиле «сталинского ампира», удивил нас чистотой и ухоженностью, напоминая здание театра. Особую нарядность ему придавала отделка естественным камнем, бронзовым литьем, керамикой и архитектурной лепкой. Однако сие великолепие никак не гармонировало с его постоянными обитателями — ворами и мошенниками. Напротив, притупляло бдительность пассажиров. Закуток для ночлега мы облюбовали под лестницей. В сторонке от пассажиропотока, хлопающих дверей и сквозняков. Главное — далеко от дразнящих запахов ресторана и грохочущего полотера. А вот от милиционера не убереглись. Не заметили, как он подкрался.
— Вот вы где! — воскликнул капитан. — Студенты? Почему сразу не подошли ко мне? Я жду вас со вчерашнего дня.
Увидев флаг, пришел в восторг.
– Знамя полка?! Молодцы, чувствуется армейская выучка! Вот такие ребята нам и нужны. Прошу следовать за мной!
Не понимая, в чем дело, мы молча потянулись за ним. По пути, поминутно оглядываясь, он прочел целую лекцию.
– Вы можете себе представить, какая криминогенная обстановка на вокзале? Из-за возможности находиться в залах ожидания, багажных отделениях и камерах хранения здесь собирается много мошенников, бродяг, проституток и карманников. Днём их обычно меньше, и мы можем контролировать ситуацию, но к ночи становится сложнее. Особенно в плане проведения профилактических мероприятий. Именно поэтому нам нужна помощь народной дружины. Спасибо вашему ректору за поддержку!
Внезапно он остановился.
— Вот и пришли! Заходите. Отдыхать будете здесь, в комнате для поездных бригад. А после занятий поможете провести профилактические беседы с пассажирами в залах ожидания, поездах и на перронах. Люди вы грамотные, уверен, что справитесь. Инструктаж получите завтра, а сегодня отдыхайте, набирайтесь сил! Талоны на питание найдете на столе.
За пару дней мы вполне освоились со своими функциями. Рашид, одев красную повязку, бегал по залам, убеждая пассажиров хранить деньги в карманах, пришитых к трусам. Благодушным советовал не проверять ежеминутно багаж или карманы с деньгами. Мол, суетливость подсказывает вору, где они спрятаны. Я бегал по перрону, втолковывая отъезжающим, что алкоголь способствует мутации клеток и приводит к импотенции. Те согласно кивали головами, разводя пиво водкой. Лудоманам пытался вразумить, что игра в карты «на интерес» может закончиться плачевно. В пример приводил случай с первым секретарем одного из крайкомов, которого «обули» на 20 тысяч рублей. Доверчивым рекомендовал не оставлять багаж без присмотра или доверять случайным людям. Вася специализировался по сортирам: морщась от запаха хлорки, убеждал сидящих на корточках страждущих держать головной убор под мышкой, иначе бежать за ним со спущенными штанами неудобно и негигиенично.
В таких заботах прошла неделя. Как-то на лекции по истории КПСС профессор попросил студентов заполнить анкеты. Анкета как анкета, ничего необычного, за исключением смутившей нас графы «место жительства». Пошептавшись, решили написать: «Вокзал «Южный», второй этаж, третья скамейка слева». После занятий нас разыскала перепуганная секретарша и попросила срочно зайти в деканат. Декан, мрачный как туча, обругал нас «великовозрастными балбесами» и скрепя сердце вручил ордера для заселения в общежитие. Кто же знал, что анкетирование проводит комиссия из Министерства высшего образования СССР, иначе не позволили бы себе такую шалость.
Права пословица: «Не было бы счастья, да несчастье помогло». Подготовительное отделение мы закончили с отличием и без вступительных экзаменов были зачислены на первый курс. С тех пор и до конца учебы мы не расставались.
"Почечуй"– устаревшее "геморрой" (от автора).
Рисунок Николая Крутикова.