Утро вскрылось непутяшное, с горбыльком, как будто вылезло из подземелья – серое, угрюмое, отяжеленное холодом и сыростью. Гляжу в окно. Обнаглевший ветер сметает с мужиков фуражки,играется с бабьими подолами, загоняет народ в маршрутные автобусы, умных женщин - в домашнии тапочки, бабок - в магазины, роняет на асфальт урны, метает по углам скелеты листьев и зло ломает обглоданные первым морозом ветки. Впереди за трехэтажным массивом магазина – над крышами, в беспорядке витают, убиваясь на ветру, десятка два бесформенным точек. Они то сближаются, то разлетаются, потом опять кучкуются и вновь рассыпаются на хиленькие группки.
- Голуби или вороны… - Подумал я. – Упёртые. Борются. Мне бы их заботы.
Точки быстро подплыли к моему окну и, осветлившись, окрасились в разноцветья. В них я угадываю не птиц, и тем более не квадрокоптеров. Возле окна кружились пузатые полиэтиленовые пакеты, безликие листки с книжек и обрывки бумаг, поднятые ветром со свалок, придомовых мусорных баков.
- Круто отходы гуляют, парят как орлы, – продолжаю думать я. – Могут же, когда захотят.
Меняясь формами и очертаниями, мусорный ресурс приблизился к моему балкону и отбойным ветром отхлынул от дома к верху, но один из рваных кульков, поймав какой-то побочный поток, все же спикировал на балкон. Решил глянуть куда он упал. Открываю балконную дверь. Выхожу на воздух. На бетонном полу балкона сотня зеленых, красных, оранжевых политэтиленок, ворохи бумажек, мертвых листьев. Они накрыли весь пол, залезли в щелки, под железки, конструкции. Лежат и молчаливо взирают на меня. Сверху тонкий слой то ли песка, то ли высохшего ила. Банки, склянки на полках - то же в тонком рыжем налете. И не только они. Стенки, перегородок, коврики тоже обряжены в желтую пыль. На зубах скрипят крупинки, я их ощущаю, они во мне. Загремел вверху лопастями боевой вертолет, внутри меня все задрожало.
- Полетели к Донецку. – Снова подумал я. – Наши.
Зашел в квартиру. Включил телевизор. На душе тревожно. Звуки вертолета, впитавшись в меня, будоражат мысли, коверкают смысл и ищут себя во мне.
Телеэкран сменил картинку с рекламы жвачки на новостной блок.
Диктор, похожий на бездушного биоробота, заговорил громко, монотонно и беспардонно:
- На Юге России ветер достиг децибел мощного урагана. Таганрогский залив обмелел на сотни метров от берега. Обнажилось дно. В воздухе – песок. Он накрыл весь город и прибрежные села. Ожидаются перебои с подачей чистой воды в жилые массивы. Берегите себя.
Последняя фраза мне очень насторожила. В них я услышал тревожный подтекст, который был послан диктором всему миру: «ураган принесет Таганрогу большие беды. Не выходите на улицу. Погибнете от ветра, песка или незнакомых науке вирусов, поднятых ураганом с донных отложений».
Он прозвучал во мне как эхо. Каждая клеточка сердца почувствовала приближающиеся кранты этому миру.
Подошел к кухонной мойке. Открыл кран. Из него полилось знакомое всасывающее шипение. Вода в системах ХВС и ГВС отсутствовала.
- Я обречён. Без водоснабжения буду сидеть часов шесть - восемь. Не меньше. Водоканал перешел на особый график. Очень жаль, что не набрал полную ванну. Прозапас. – опять подумал я и сделал вывод: - Катастрофа.
Снова взглянул в окно. Там кружились очередная партия зловещих точек, подбираясь к моему балкону.
В квартире – ни тепло, ни зябко. Потрогал руками отопительную батарею. Она – почти холодная. К внутренней тревоге вновь добавилось ожидание какого-то события, страшного и разрушительного.
- Видимо, тепло только что отключили. – подумал я. - Через час придется одевать свитер, шерстяные носки, теплые брюки или кутаться в одеяло. Дело дрянь.
Взял со стола мобильник. Залез в интернет. Нашел на канале блогера Иванкина интервью начальника управления «Водоканал». Он сообщал маленькими буковками на экране: "особый график продлится как минимум семь дней. В резервных емкостях р
остовского водозабора мало воды. Ветер угнал воду с залива. Нет источника пополнения".
Снова вышел на балкон. Мороз нещадно ударил в меня минусами. С быстротой ящерицы вбежал в квартиру. Включил телевизор. На душе по-прежнему неспокойно. Заржал мобильник. Это сигнал, такой, на входящие звонки. Подношу эту какофонию к голове. Нажал на кнопку. В ухе воркующий голос соседки:
- Видел, что на улице творится.
- Видел. И что? – Проурчал я.
- Приходи ко мне чай пить с бутербродами.
- Не приду.
Длинная пауза.
Молчание прервал я:
- Не могу сегодня. Песком занесло.
- Тебя?
- Нет, балкон…
- Причем здесь балкон? Так, ты не придешь чай пить?
- Нет! – Ответил я и швырнул мобильник на диван.
- Дура! – громко выкрикнул я. – Тут кульки чертиками летают, песком обсыпает, а она о какой-то истлевшей любви!
Униженный мобильник смотрел на меня жалко и обиженно. Он сиротливо лежал на диване. Посочувствовав ему, я пошел в ванную – смыть с рук песок. Долго ждал воду из крана. Ни капли. Психанул и вышел.
Звонок в дверь. Долгий и продолжительный. Подхожу к двери. Щелкнул замок. Передо мной соседка в розовых облегающих брючках и декольтированной майке. На лице ее - актерская улыбка, отражающая внутреннею желанку включить похоть. В руках фаянсовая чашка, наполненная какой-то сыпучестью и пузатый пакет, набитый легковесом.
- Вот видишь, - говорит она. - Только что собрала на своем балконе песок и утильный полиэтилен. Ну, так, ты едешь ко мне пить чай с бутербродами?
- Нет и еще тысячу раз нет! – Заорал я. – Как ты можешь в такую трагическую для мира минуту думать о кровати с периной иии... и прочем.
Закрыл дверь. Минут десять она била в дверь ногами, руками и яро ругалась. Потом все стихло.
Через минуту вновь заржал мобильник. Пришло сообщение в ватсап-группу: «ты еще об этом пожалеешь».
Снова взглянул в окно. На горизонте витали черные точки. Ветер по-прежнему рвал ветки и украшал их разноцветными кульками. В квартире сильно похолодало. Натянул на себя свитер, одел тёплые носки. Ураган набирал силу.