Жители Трескограда видели треску только на гербе родного города. И этот факт ужасно раздражал их. Устин Устиныч Бобынкин, сотрудник отдела по рассмотрению жалоб населения городской мэрии, знал тему не понаслышке.
Каждый день, с девяти до семнадцати ноль ноль, исключая короткий сорокапятиминутный обед, он читал эти пламенные и гневные послания горожан, которые заканчивались неизменным вопросом: «Куда треску дели, сволочи?»
Обычно Устин Устиныч не принимал близко к сердцу страдания несостоявшихся трескоедов, давая дежурный ответ: «работаем над вопросом, меры будут приняты в ближайшее время», но в этот день как-то все совпало.
Утром жена закатила дикий скандал, покидала вещички Устин Устиныча в спортивную сумку и выставила за дверь. Устин Устиныч не очень въехал в причину ссоры, но внутренним чутьем догадывался, что дело в мизерной зарплате, которую он получал в мэрии. Он перебрался в комнату в коммунальной квартире, что досталась в наследство от покойной бабушки. В коммуналке его встретили хмельные соседи и изголодавшиеся по новым лицам тараканы, Устин Устиныч вздохнул, взглянул на часы, время неумолимо катилось к обеденному перерыву, и отправился на службу.
На рабочем столе стопкой лежали жалобы, отмеченные жирной литерой «Т». Так делопроизводитель Толик, полагавший себя местным коклюшкиным, указывал содержание обращения.
«Достали они меня с этой треской, - подумал Устин Устиныч. – В самом деле, куда же треска подевалась? Надо с мэром посоветоваться».
Он застегнул пиджак на все пуговицы и двинулся в приемную.
В приемной секретарша Леночка делала маникюр, посматривая изредка на экран монитора.
- К шефу, - сказал Устин Устиныч. – На пять минут.
- Уверен? – спросила Леночка.
- Уверен, - буркнул Устин Устиныч и, толком не постучавшись, распахнул дверь кабинета.
Мэр Емельян Васильевич был не в духе. Вчера на совещании в федеральном округе он отгреб таких, что до сих пор икалось. «Еще повезло, - мрачно размышлял Емельян Васильевич. – Вон псковского градоначальника прямо с совещания под белые рученьки в «воронок» препроводили. Ох, и нервная у меня работа…»
«Надо что-то делать», - с порога выкрикнул Устин Устиныч.
- Надо, - привычно согласился мэр, поморщившись: реформатор, либераст проклятый, неймется им, чертям из табакерки. – Ты вообще кто, мил человек?
- Устин Устиныч, - представился Устин Устиныч. – Отдел по рассмотрению жалоб населения.
- Ну, и как население, кляузничает? – спросил мэр.
- Ага. Треску требует. А её нету нигде.
- Давно?
- Давно, - сказал Устин Устиныч. – Продавцы в магазинах уж и не помнят, как выглядит.
- Непорядок, - задумчиво сказал мэр. – У нас же треска на гербе города. Выборы на носу, а тут такая бяка. Иди, ищи!
- Кого? – удивился Устин Устиныч.
- Треску, - сказал мэр. – Тупой, что ли?
- Я? – поразился Устин Устиныч. – Я не по этой…
- Кто, если не ты, - мэр грохнул кулаком по столу. – Вперед, следопыт! У тебя двадцать четыре часа, треску разыскать и на прилавки привести. Ни минутой больше!
«Надо составить план мероприятий», - подумал Устин Устиныч, оказавшись в приемной. Секретарша Леночка закончила маникюр и смотрела в компьютере «Модный приговор». План всегда рекомендовала составлять Равиля Рахмановна, двоюродная тётя Устин Устиныча, женщина героическая во всех отношениях. Она, собственно, и пристроила Устин Устиныча в городскую мэрию после окончания пединститута.
Тётя служила по секретной части в военно-морском флоте и регулярно прыгала с парашютом на Северный полюс. Пять лет назад парашют не раскрылся и Равиля Рахмановна ушла на дно морское со словами: «За Родину! Сталинград не сдается!» После этой трагедии Равиле Рахмановне соорудили памятник: вцепившись в стропы парашюта, бетонная разведчица попирает унтами земную ось.
«Надо разобраться с истоками: откуда есть пришла треска на землю трескоградскую? – размышлял Устин Устиныч. – Пойму первопричину, станет ясно, где её искать. Краеведческий музей пора посетить».
Здание краеведческого музея последние тридцать пять лет было на капитальном ремонте, очаг культуры ютился в темном ангаре между психбольницей и воинской частью. Посетителей в ангаре не было.
- Мне бы про треску узнать? – спросил Устин Устиныч у смотрительницы, старушки с седыми буклями. – Как она в наших краях появилась?
- Рыболовными промыслами интересуетесь, молодой человек? – удивилась старушка. – Похвально. Данной тематикой у нас Таисия Павловна занимается, так удачно, она сегодня в музэе.
Таисия Павловна оказалась сорокалетней дамой с нервическим лицом.
- Вы из органов? – гордо смотря в глаза, спросила она. – Я Вас узнала, хотя Вы во время допроса и стояли ко мне спиной. Вы – из контрразведки.
- Уверяю Вас, Вы обознались, - опешил Устин Устинович. – Ничего общего с этой организацией.
- Я – активист движения за переименование Трескограда в Баренцбург и присоединение к свободным Алеутским островам. И никакими коврижками вы меня не купите.
- Да нет же, - повторил Устин Устиныч. – Обычный аспирант педа, пишу диссертацию о местных рыболовных промыслах. А почему к Алеутским островам, они же так далеко.
- Свобода не знает расстояний, - произнесла Таисия Павловна. – Хорошо, поверю Вам на слово. Что Вас конкретно интересует?
- Куда треска подевалась? – сказал Устин Устинович. – Или её не было никогда?
- Была, - сказала Таисия Павловна. – Сейчас столько спекуляций на эту тему, дилетанты лезут в науку. Когда в 1518 году новгородцы основали Трескоград, треску ковшами черпали, в прямом смысле этого слова. А потом наступила ночь с 24 на 25 октября по старому стилю 1917 года, когда большевики осуществили переворот, и треска пропала. Навсегда.
- Не очень понимаю взаимосвязь… - неуверенно сказал Устин Устиныч. – Коммунисты, они же хотели как лучше для народа.
- Коммунисты – главное зло нашей страны, - взвизгнула Таисия Павловна. – Я всё поняла. Вы точно из контрразведки. Проваливайте, провокатор несчастный.
«Чокнутая, - подумал Устин Устинович, выскочив из ангара. – Хорошо, что не поколотила».
Он посмотрел на часы. Да, так я далеко не уеду. Стоп, Устин Устиныч хлопнул себя по лбу, у нас же в город есть институт морского рыболовства. Ну, я и тетеря, вот где ответ знают.
Вестибюль институтского здания украшало чучело медведя. В правой лапе медведь держал серебряный поднос, на котором сиротливо ютилась смятая сторублевка. В помещении было тихо как в церкви.
- А ведь были времена, когда этот поднос был завален купюрами, - услышал Устин Устиныч голос. – С горкой. Исключительно самого большого номинала.
Устин Устиныч обернулся. Голос принадлежал сухощавому человеку с гривой седых волос.
- Да, славные были времена – повторил человек. – По всем океанам ходили, на плавбазе вертолеты отслеживать рыбные косяки, эхолоты по тогдашним годам самые современные. Зарабатывали столько, после рейса машину можно было купить. А теперь всё, прикрывают москвичи нашу лавочку. Один я и остался: и директор, и сторож, и завхоз. Аристарх Петрович, - представился человек. – По пять граммиков не желаете?
- Даже не знаю, - сказал Устин Устиныч. - Я как-то не по этой части.
- От пяти грамм еще никто не умирал, - Аристарх Петрович ловко водрузил на поднос две рюмки и чекушку водки. – За знакомство, дорогой товарищ! Откуда сами будете?
- Из городской мэрии я, - сказал Устин Устиныч. – Треску пришел искать.
- Треску, - задумчиво произнес Аристарх Петрович. – Была треска, помню. Я в институте всю жизнь, в семьдесят втором эмнэсом пришел. Много ведь трески было, заверяю Вас.
- А куда же она делась? – спросил Устин Устиныч.
- Тема не моя, - сказал директор. – У нас этим вопросом Никодим Порфирьевич занимался, в прошлом году похоронили.
- И что теперь никто ничего не знает?
- Те, кому надо, знают, - расхохотался Аристарх Петрович. – Ларчик просто открывается. В начале восьмидесятых теплое течение, что омывает трескоградские берега, похолодало на два градуса. И треска сразу ушла, туда, где теплее – к норвегам, к шведам.
- Хитрая какая, - сказал Устин Устиныч. – А как вернуть?
- Глубоко теоретически, - заметил Аристарх Петрович, - если вылить в море несколько танкеров с кипятком, течение опять потеплеет и треска может вернуться. Наверное. Как будет на практике, не готов ответить, бюджет нужен, кадры привлекать, кому это сейчас нужно.
- Мне, - заверил Устин Устиныч. – Для меня это отныне вопрос принципа.
Ночью ему снилась чудовищного размера треска. Рыбина нахально улыбалась и приговаривала: «Устрой-ка нам баньку, приятель!».
Наутро голова Устин Устиныча трещала нещадно, будто он выпил не пол-чекушки, а бочку водки. Причина была настолько очевидна, что обращаться в поликлинику не имело никакого смысла.
«Несколько танкеров с кипятком, - повторял он как дурачок. – И где их взять? В мэрии точно нет».
Он открыл выданную ему в порядке служебного пользования книгу «Who is who в Трескограде». На первой странице красовалась фотография Автандила Германгеновича Цесхадзе, владельца пароходной компании «Nord,West и порою Zuid».
«Пошлет он меня куда подальше, - хмуро подумал Устин Устиныч. – А куда деваться?»
На входе в офис компании охранник внимательно изучил удостоверение Устин Устиныча.
- Точно с руководством согласовано?
- Точно, - уверенно ответил Устин Устиныч.
Помощник генерального директора был менее приветлив.
- А по какому, собственно, вопросу? – спросил он, не отрываясь от компьютера.
- Автандил Германгенович знает, - веско произнес Устин Устиныч. – Вопрос крайне деликатный.
- Ну, хорошо, проходите, - не слишком довольным тоном разрешил помощник.
Хозяин компании сидел за большим красного дерева столом и одновременно ругался по трем телефонам на трех языках: английском, испанском и грузинском. Гладкая лысина была покрыта капельками пота.
- Что надо? – сделав короткую паузу, он вонзил в Устин Устиныча проницательный взгляд. – Я в прошлом месяце на ремонт детского садика давал.
- Треска пропала, - ледяным голосом произнес Устин Устиныч.
- Какая треска? - нахмурился гендиректор. - Которая на городском гербе?
- Нет, - сказал Устин Устиныч. – Которая в море. Не хочет к нашим берегам подходить.
- А я здесь при чем? – от удивления Автандил Германгенович отключил все три телефона. – У нас судоходная компания, а не рыболовецкая.
- При чем? – повторил вопрос Устин Устиныч. – В вашей компании сколько человек работает?
- Около пяти тысяч.
- И все живут в Трескограде? – продолжил уточнять Устин Устиныч.
- Разумеется, - сказал Автандил Германгенович. – Давайте ближе к делу, молодой человек.
- Ближе уж некуда, - расхорохорился Устин Устиныч. – Пять тысяч ваших работников не могут купить трески. Вы полагаете, это нормально?
- Может, не всем нравится? – гендиректор попытался ухватиться за спасительную соломинку. – Может, не все рыбу любят.
- Чтобы это знать, - рубанул с плеча Устин Устиныч. – Надо иметь возможность попробовать. А у людей такая возможность отсутствует.
- Бардак, - сказал Автандил Германгенович. – Впрочем, ничего другого я от нынешнего мэра и не ожидал. Чем мы можем помочь?
- Надо вылить несколько танкеров с кипятком в открытом море, - осторожно сказал Устин Устиныч. – Координаты я укажу.
- Ну, это мы без проблем, - с облегчением выговорил Автандил Германгенович. – Это я распоряжусь. Это нам как… - он хохотнул. – Жене обещал больше не пользоваться русским строительным.
Через две недели Устин Устиныч проехал с инспекцией по городским магазинам. Трески по-прежнему нигде не было.
«Что за чертовщина? – подумал Устин Устиныч. – Эти из «Норд и т.д.» слово сдержали, кипяток в море вылили. Неужели алконавт из института рыболовства облапошил?»
Удрученный, он отправился в рыбный порт. Все траулеры были в море, на самом краю пирса одиноко ютилась ржавая посудина преклонного возраста. На борту посудины голубой краской было написано «Артемида». У капитанской рубки стоял человек, одетый в ветровку и рыбацкие сапоги. Человек курил сигару и отхлебывал из бутылки. Два матроса, молча и остервенело, мыли палубу.
- Ты из судоверфи? - крикнул сверху капитан. – Где бригада? Третий день жду. Всего делов – двигатель продуть. За что бабки отстегиваю? Меня сельдя заждалась.
- Я из мэрии, - сказал Устин Устиныч. – У меня вопрос.
- А я тебе что, справочное бюро, - разозлился капитан. – Где ремонтная бригада, спрашиваю.
- Скоро будет, - соврал Устин Устиныч. – Вопрос на контроле.
- Ладно, - подобрел капитан. – Что у тебя за вопрос?
- Вы треску в море не встречали? – спросил Устин Устиныч.
- Треску? – удивился капитан. – В море? Ты ведь из мэрии, вот и поинтересуйся у своего начальства.
«Что за тайны мадридского двора?», - угрюмо размышлял Устин Устиныч, дожидаясь вызова в приемной мэра. Настроение его ухудшалось с каждой минутой. Секретарша Леночка меланхолично шлифовала ногти.
Дверь кабинета распахнулась, в приемной появились Автандил Германгенович и высокий подтянутый человек, по виду – иностранец. Хозяин пароходной компании радостно похихикивал, а иностранец с интересом взглянул на высокую грудь Леночки.
- Проходи, - томно сказала Леночка Устин Устинычу, смотря при этом в глаза иностранцу.
- Ну, здравствуй, Парамоша, - Емельян Васильевич, развалившись в кресло, смотрел на него ласково и хмельно. На столе стояли начатая бутылка коньяка и три рюмки. – Как дела?
- Меня Устин Устиныч зовут, - сказал Устин Устиныч.
- Да, конечно. Извини, родной, заработался, дел невпроворот. Да ты садись, в ногах правды нет. Рюмочку себе налей, не стесняйся. И лимончиком закуси, лимончик в этом деле главное.
- Спасибо! – Устин Устиныч залпом выпил рюмку.
- Еще налей, - приказал мэр. – Ты у нас теперь герой, большое дело с мертвой точки сдвинул.
- Я вот только не пойму, - сказал Устин Устиныч, выпив вторую рюмку. – А почему опять трески в магазинах нет. Кипяток же в море вылили.
- Тут такое дело, - сказал мэр. – Я тебе все в порядке наложенной секретности рассказать не могу. Но ты ведь герой, поэтому скажу вкратце: вернулась треска, мы её в надежном месте спрятали, военные помогли. Сам понимаешь, политическая ситуация тревожная, не приведи бог из продовольствия только треска и останется. Да и пятая колонна кругом.
- И здесь тоже? - поразился Устин Устиныч.
- Они везде, - жестко сказал мэр. – Но ничего-ничего, недолго им, хмырям, осталось над народом издеваться. Скоро мы их прижучим, красавчиков.
- Ну, я пошел тогда, - сказал Устин Устиныч. – Раз всё в порядке.
- Подожди, - сказал мэр. – К правительственной награде тебя представить не могу, в порядке всё той же секретности. А вот это от души, с детства у сердца храню.
Мэр достал из рукава пионерскую звездочку и ловко прикрепил её на лацкан пиджака Устин Устиныча.
- Служу народу! – гордо произнес Устин Устиныч.
- Иди, - сказал мэр. – Работать надо, не покладая рук своих.
В приемной Устин Устиныч подошел к окну. Солнечный лучик скользнул по пионерской звездочке и переметнулся на треску, что украшает собой городской герб. Треска оскалила зубы в хищной улыбке и лениво вильнула хвостом…