10.
Не все в эту ночь спали спокойно. Притоптывая и похлопывая по бокам у дома Грачей, бродил брат Хрома Стас. Прилетел он в Новосибирск утром, добрался по адресу, нашёл невзрачное местечко у дома и присел в ожидании Перца, фотография которого лежала во внутреннем кармане.
Дождался.
Тот появился дома под вечер, шмыгнул в дверь и тишина.
Вот и ладненько, главное узнал, клиент действительно живёт по этому адресу.
Уже успех.
Теперь можно отдохнуть.
А где? Из аэропорта прямо на скамейку под домом. Ночи в октябре прохладные. Хорошо догадался у таксёра водку купить, колечко колбасы в рюкзак ещё в Москве положил. Стас устроился удобнее на довольно шаткой лавке и приступил к трапезе.
Сделал пару глотков прямо из бутылки, откусил кусман колбасы – челюсть побаливала. Жевал осторожно, вспоминая последние деньки перед «командировкой». Казалось бы что сложного в слежке. Спрятался в кусты и следи где Чел, потом осторожно веди его – по крайней мере в боевиках так показывают. Он эту задачу хорошо понимал, но облом случился с первых минут, ещё там, в Подмосковье, когда начал вынюхивать адрес Перца. От заводской проходной его лихо турнули, в заборе лазов нет, он к брату, тот за руку и к Бугру, так мол и так – проблемы. Ток насовал ему меж глаз, по челюсти хорошенько съездил. Брательнику говорит: «Никчемная нынче молодёжь, ничего сами делать не могут…» и попёр взашей. Вали, говорит, отсюда, адрес завтра получишь. На следующий день Хром принёс записку с адресом, фотку Перца и тоже попинал, дескать Лунка работала, умная девка, адрес на блюдечке Току принесла, а ты, дурень молодой, мозги напрячь не смог. Ещё и пригрозил, если не справится с заданием, Ток уроет.
С этими, далеко не радостными мыслями он и закемарил.
Утром разбудил лай собак.
Стая. Боже! Да сколько же вас! Затуманенные водкой мозги начали шевелиться – понял, загрызут. Покрутил головой, ни тебе палки, ни камня. Взгляд упал на колбасу, полкружка Краковской оставил на завтрак. Ладно, останусь голодным, но в портках. Схватил колбасу и отбросил подальше. Собаки рванули за добычей. Стас встал и быстро пошёл к автобусной остановке.
Лай собак разбудил Светлану Федоровну. Она к окну, а там парень отбивается от животных, вот он что-то бросил вдоль дороги и собаки умчались. Обличье парня показалось ей знакомым. Где-то она его видела.
Николай встал в одиннадцать часов. Спал без мультиков в голове – и это хорошо. Позавтракали, мать напомнила, надо позвонить домой. Николай кивнул, взял телефон, набрал домашний номер. Ольга рассказала о здоровье, детях, об этом он вчера слышал, потому слушал, поддакивая и почти не вникая в смысл слов, но рассказ жены о некой женщине, которая приходила на днях якобы узнать адрес для отправки ему каких-то документов, насторожил. Серебров в разговоре ни словом ни обмолвился о том, что кто-то передаст ему документы. Пришлось снова беспокоить шефа. Был он на месте и подтвердил что никаких поручений везти бумаги в Новосибирск не давал.
– Николай Петрович, будь осторожнее, возможно это продолжение истории, что произошла с тобой недавно.
Шеф взволнован, Грач понял по тому что Серебров перешёл на «ты».
Иван Андреевич продолжил.
– Давай условимся, посматривай по сторонам, особо не светись, тем более что заводские задачи почти решены, а я позвоню Петру, возможно что посоветует.
Держи меня в курсе.
По лицу сына Светлана Федоровна поняла, есть проблемы.
Не хотел Николай впутывать мать в свои дела, но не выдержал: родной человек, выслушает, поймёт, что-то и посоветует, самое неприятное позади – это главное. И он рассказал всё, и как бандиты похитив увезли его в неизвестном направлении. Как избивали, грозили, потом оказалось с кем-то спутали и отпустили.
– Ты представляешь, главарь банды заявил что я похож на человека который похитил у них огромную сумму денег. Спрашивает есть ли у меня близнец, дескать я копия их бывшего подельника.
Дабы сильно не расстраивать мать, Николай пытался говорить шутливым тоном, рассказывал историю с улыбкой.
– Ну ты представляешь? Близнец! Говорит, мол, есть у тебя близнец и всё тут. Откуда? Отродясь…
Слушая сына Светлана Федоровна вдруг побледнела, руки судорожно схватились за стол, скатерть соскользнула на пол. Она потеряла сознание. Николай едва успел подхватить. Мать была не тяжела, словно пушинку перенёс на кровать, поискал в аптечке нашатырь и кое-как привёл в чувство.
– Что случилось, может скорую вызвать? Как ты себя чувствуешь.
Мать попыталась приподняться.
– Сейчас, сейчас… Сейчас приду в себя, кажется мне лучше. Ты только не уходи, посиди со мной.
Николай всё же встал, попытался выйти на кухню, мать схватила за руку.
– Коленька, Христом богом прошу, не выходи на улицу, не надо…
– Я не на улицу. Успокоительные капли есть? Наверное в аптечке, да?
Мать кивнула головой.
Поковырявшись в коробке с лекарствами Николай нашёл валокордин. Ольга держит такое средство дома, иногда пользуется, если перенервничает. Налил в стакан воды, капельки накапал и отнёс матери.
Светлана Фёдоровна прикрыв глаза долго лежала не двигаясь. Грач сидел рядом. Тело занемело, но позу не менял, боялся мать потревожить. Он и сам задремал, а когда очнулся увидел в глазах матери слёзы.
– Мамочка, что с тобой…
– Не надо, Николай, молчи пожалуйста. Всё хорошо, мне лучше.
Тревожным был для Николая тот день. Он не понимал что произошло с матерью, слонялся по дому, пытался что-то делать, конечно о встрече с друзьями и не помышлял. Спать лег рано, ворочался с боку на бок – не спалось. В час ночи тихонько поднялся, прошёл на кухню, чтобы не будить мать прикрыл дверь. Вскипятил чайник.
– Коленька и мне налей.
Мама. Как она незаметно прошла? Потом вспомнил, сам же петли смазывал и радовался что не скрипят. Улыбнулся, пододвинул маме стул.
– Почаёвничаем? Давно так не сидели…
Светлана Фёдоровна присела. Лицо было по-прежнему бледным. К чашке не притронулась.
– Сынок. Камень на душе висит. Уже больше тридцати пяти лет давит каменюка. Послушай что я скажу и постарайся понять.
Она замолчала. У Николая по спине ветерком промчался холодок. Насторожился. Что-то произошло? Но что?
Мать продолжала.
– Тридцать пять лет назад я родила близнецов, двух мальчиков. Одного малыша в роддоме оставила. Домой принесла лишь тебя. Тогда я думала это лучшее решение. Втроём мы бы не выжили. Почему втроём? Дело в том, что твой… ваш отец умер накануне родов. Ты эту историю знаешь. Итак, я одна, родных нет, без средств к существованию, без работы, с двумя маленькими детьми, только угол для жилья был. Как жить? В роддоме ещё до родов познакомилась с врачом который предложил передать после рождения одного ребёнка в молодую бездетную семью. Сказал хорошо заплатят и год обещают поддерживать материально. Так всё и случилось. Вы родились и нам с тобой в течение года через сберкассу приходили деньги. Порядочными оказались люди. Судьбу твоего брата я не отслеживала, уверена была так лучше – родила и забыла, пусть человек знает лишь одну мать. Предательство это или нет, судить не могу. Всё происшедшее было тайной за семью печатями и хранилось только в моей душе и только в ней. Никому никогда не говорила, что родила двух мальчиков. Никогда! А сейчас, когда с тобой произошла эта ужасная история, молчать не могу. Душой чувствую, жив твой брат и сейчас где-то рядом.
Мать замолчала.
Николай был в шоке. Мыслей ноль, а в голове крутится стишок, прочитанные когда-то вместе с детьми:
«Эй, братишка, посмотри –
Зеркало кривое!
Я смотрю туда один –
А оттуда – двое…»
Из каких таких запасников вылезло четверостишье, непонятно.
Что же, двое в зеркале – тому и быть. Судить мать он не имеет права. Ей сейчас поддержка нужна. И разговоры сейчас, ночью, дело неблагодарное.
Пусть всё пока останется как есть.
– Мамочка, успокойся, давай я тебя отведу в спальную комнату, ложись.
Завтра всё обсудим. Хорошо?
Мать слегка качнула головой.
Продолжение следует.
http://proza.ru/2022/12/09/538