© Женщина без возраста. (повесть опубликована издательство
Геликонплюс)
1.
И все же в душе Полина считала себя поэтессой. Стихи она писала с самого детства. О любви, природе, о тайных чувствах, желаниях, страстях, иногда даже ей самой непонятно о чем. В юности они лились помимо ее воли, но откуда они появлялись в ее легкомысленной голове – это была непостижимая тайна, очевидно, стихи шли из каких-то потаенных источников души, не подвластных трезвому анализу рассудка. Полине казалось, что голова ее доверху забита стихами, и они в готовом виде, каким-то чудесным образом в самые неожиданные моменты вдруг рвались, просились наружу, и тогда ей было просто необходимо отключиться от внешнего мира, и выписаться до конца. Тогда она судорожно хваталась за ручку и строчила стихи, и даже поэмы, которые летели из-под ее пера как горячие плюшки из печи.
Однажды ее даже напечатали. Это было давно, в юности, в те времена, когда у нее было много друзей и подруг, и одна из них, Вероника, работала в редакции известного дамского журнала. Сама Полина до последнего времени работала натурщицей в Академии художеств, ну еще иногда подрабатывала в массовках на Ленфильме. Из Академии ушла сама, пять лет назад, когда поняла, что фигура ее, не хрупкая даже в юности, становится все менее упругой и теряет формы. Нет, она и сейчас в свои сорок с хвостиком выглядела прекрасно: женственная, не спортивная, но не расплывшаяся. «Женственная и сексапильная» - так говорили о ней мужчины, и Полину такое заключение устраивало.
На киностудии с некоторых пор тоже перестала появляться. Зачем? Сейчас ей работать вовсе не обязательно. Две комнаты на Моховой, которые остались после смерти мужа, сдаются и приносят ей не большой, но стабильный доход, хватает на жизнь не роскошную, но безбедную. И двухкомнатная квартира на Елизаровской с маленькой уютной кухней, большой квадратной комнатой, паркетом, балконом, ее тоже устраивает. Есть где жить, принять друзей и подруг.
Хотя если подумать, когда последний раз у нее кто-то был в гостях? Даже и не помнит. С возрастом подруг оставалось все меньше и меньше. Почему? Этого Полина поначалу понять не могла, а объяснялось все просто. Когда-то, сама того не желая, отбила мужа у одной из них. Другие стали косо на нее смотреть, отношения расстроились, а потом и вовсе прекратились. Как-то так само собой получилось, что Полину за глаза стали называть ведьмой, то ли за зеленые с поволокой глаза, проницательные, лукавые, за каштановые от природы волосы, длинные в завитках, за фигуру женственную, соблазнительно-притягательную для мужчин, которые почти никогда не могли пройти равнодушными мимо ее женского обаяния. При всем при этом все чаще и чаще Полина была одна. С последним мужем прожила всего ничего - полтора года. Умер внезапно, во сне, не мучаясь. Был он на 22 года старше ее, а поэтому угрызения совести не терзали Полину, как это было с первым, который повесился после 6 лет супружеской жизни, измотавшей их обоих вконец, или со вторым, который хоть и получил инвалидность после их развода, но инфаркт-то с ним случился еще при ней.
«Ведьма, что ты с ними делаешь! Признавайся! Убиваешь ты их своей колдовской силой!» - говорили ей окружающие.
Не верила Полина ни в какую колдовскую силу, выдумки это все, просто такая она, необыкновенная, женственная и сексапильная, к тому же поэтесса! Умирают по ней мужчины, в прямом смысле. А стоит захотеть – любого очарует! Только не нужен ей любой, нужен один единственный, от взгляда которого замирало б в груди, и весь мир окрашивался невероятными красками, наполнялся смыслом и гармонией.
Оставшись одна, долго ни на кого не могла смотреть. Потом все же на съемке в массовке познакомилась со Стасом. Внешне красавец, стройный, высокий брюнет с сединой, но сразу видно – неудачник. Ну, какой мужчина в его возрасте в массовке будет сниматься? Встречались недолго, быстро он Полине наскучил, хоть и намешано было в нем всего понемногу. И прозу писал, и стихи, во ВГИКе три года учился, и свой бизнес имел. По заграницам какое-то время путешествовал в качестве бродячего музыканта. Да, интересный был кадр, ничего не скажешь, да только все у него как-то наполовину, нигде и ни в чем не добился успеха и признания. Ни денег у него, ни даже своей квартиры. Зачем такой Полине? Ну, звонит иногда, о встречах просит, но не нужен он ей, такой самодостаточной и материально обеспеченной, не нужен!
И вообще устала она от замужеств, а за последние три года, как осталась одна, так и вовсе развратилась в одиночестве и безделье. Было время, не представляла себя одинокой не востребованной женщиной. Обычный флирт не воспринимала, ухаживания ей были скучны, загоралась лишь, если ей делали предложение руки и сердца, вот что ее вдохновляло и возбуждало: мужчина, попавший в ее полную зависимость! Готовый пожертвовать своей свободой ради нее, готовый стать ее собственностью, безоглядно, навсегда! Разве может быть иначе? Довести поклонника до Загса, чтоб валялся в ногах, чтоб считал ее своей плотью и кровью – вот ради чего стоило жить!...иначе какой смысл было заморачиваться?
Ну, это все в прошлом. Проехали, забыли. Какая же она молодая была, глупая, на одни и те же грабли по нескольку раз наступала, зная, что кончится все тем же: стремлением поработить и подчинить себе ее волю, и как следствием – болезненной ревностью, скандалами.
В сегодняшней жизни она будет жить ради себя, и только ради себя, окружит себя личным пространством, подарит себе собственное время тишины и размышлений. И не нужен ей никто! А будет нужен, так разве это проблема, найти мужчину для секса? Без секса женщине никак нельзя, без секса – лишние килограммы, болезни разные и потеря привлекательности. Вот Полина уже набрала лишний вес, этому способствовала и машина, (вообще пешком разучилась ходить!), опять же сиденье за компьютером. Хорошая вещь Интернет, скучать не дает, но и пользы от него мало, разве что время убить за пустой болтовней, разговорами ни о чем.
Итак, Полина была одна, свободна, обеспечена и беспечна, жила безбедно и бездетно, и в гармонии с собой. В гармонии ли? Нет, не правда это, что жила она беззаботно, бездумно и безмятежно, не получалось у нее наслаждаться полной гармонией. Проблемы на Полину сыпались как из рога изобилия. То ломалась машина, которую не успевала чинить. А в СТО видя хорошо одетую, холеную женщину, автомеханики тут же начинали «разводить» ее на дорогостоящий ремонт разных частей авто, в которых она ничего не смыслила. И платила, не торгуясь, доверяя обманщикам, потому что ей ничего не оставалось, как платить и платить.
С жильцами в сдающихся комнатах тоже постоянно не везло. Двое студентов удрали, не заплатив долг за полтора месяца, и найти их не удалось по причине того, что были они приезжими из провинции. С тех пор Полина деньги с жильцов берет вперед за месяц, пусть сбегают!
Ну, в большой комнате люди серьезные живут уже год, супружеская пара, он военный, она не работает. Квартира у них уже куплена в Веселом поселке, да только дом еще не достроен. И похоже, стройку заморозили. Подрядчики ничего вразумительного не говорят, требуют с будущих жильцов деньги, якобы за дорожающие стройматериалы, дело темное, Василий сильно подозревает, что их собираются кинуть, и слышал, что уже организуется инициативная группа из горе-покупателей, чтоб решить этот вопрос пока не поздно. Подробностей Полина не знает, понимает лишь, что Кирюхины у нее еще надолго задержатся. Не сказать, чтоб это было очень хорошо, только собиралась цену поднять за квартиру, а сейчас вроде бы и неудобно, когда у людей такое несчастье. Плательщики они добросовестные, Василий с утра до вечера на работе, Людмила хозяйка чистоплотная, претензий к ним никаких, так что с подъемом квартплаты придется повременить.
В маленькой комнате - «девочка-студентка-сладкая-конфетка», которая хоть и платит исправно, но с вечными задержками из-за постоянных проблем, то одно у нее, то другое. Полина знала, что состоятельные родители не жалели денег для дочки, высылали регулярно, но вот куда она их проматывала – один Бог знает. А еще Лика похвастала, что охмурила какого-то высокопоставленного чиновника вдвое старше ее, и что вероятно, в ближайшее время с квартиры этой она съедет, так как выходит замуж. «Ну-ну, - думала про себя Полина, - сколько вас, провинциалок мечтают о питерском миллионере с дворцом в придачу, да только где столько миллионеров взять на всех мечтательниц?!»
Об этом и размышляла Полина, собираясь ехать на Моховую: сегодня был день платы квартиросъемщиков, нужно получить деньги вперед, за сентябрь, заодно выяснить, останется Лика или съедет к жениху.
Перед тем, как выйти из дома, Полина выпила рюмочку своего любимого кокосового ликера, совсем маленькую рюмочку. Это ей вовсе не помешает вести машину, она же никакая не пьяница. Закурила длинную тонкую сигарету. В голове по своему обыкновению кружились обрывки каких-то строчек, складывались рифмы, это мешало Полине, она записала несколько глупых строф, лишь бы отвязаться от навязчивых ямбов и дактилей, и, захватив сумочку, вышла во двор.
«Предчувствую тебя…
Во тьме кромешной длинного туннеля..»
2.
Машина как всегда, ждала ее у подъезда. Ее любимая ласточка, а точнее Веточка, Вишенка, Девочка – вишневого цвета девятка, довольно потрепанная, которую нужно было поменять на что-нибудь поновее уже года два, но Полина никак не могла набрать нужную сумму, поэтому садясь в машину никогда не была уверена в ее исправности. Сегодня машина завелась с полуоборота, (эх вот так бы всегда), и направилась в центр. К Моховой ведет несколько путей, но Полина решила ехать «огородами», по Седова, закоулками через Обводный, по Марата. На Моховой движение одностороннее, и поэтому все дороги к ее дому ведут через Белинского. На всем пути пробки, заторы, зато на Моховой никогда их не бывает. Тихий, аристократичный центр.
Август набирал обороты, и хотя дни стояли все еще летние, радуя буйной зеленью и ярким солнцем, но в воздухе, словно легким ветерком веяло осенней грустью. Вырвавшись из пробки на Обводном, и проехав удачно Марата, снова наглухо встала перед Невским. Ну, вот и родная, тихая Моховая. Слава Богу, добралась без приключений.
По широкой и мрачной лестнице поднялась на второй этаж. Вот она, старая петербургская, с бесконечным в изгибах коридором, по обеим сторонам которого встречалось множество дверей в комнаты, в туалет или в кладовки, - квартира! Коридор упирался в ванную комнату с газовой колонкой и большую, просторную, со скрипучим корявым полом и множеством столов, кухню с потайной дверью, заклеенной обоями. Эта дверь вела в небольшую каморку, из которой можно было попасть на черную лестницу, и выйти во двор. Но в последнее время черная лестница была закрыта, и ей никто не пользовался, а каморка служила общей кладовой. Коридор даже днем освещала тусклая лампочка, так как здесь всегда царил полумрак и, попав в квартиру после яркого дневного солнца, глазам приходилось долго привыкать к этому сумраку, чтоб не наткнуться на какой-нибудь предмет, типа велосипеда или тумбочки перед ржавой раковиной, где был только один кран с холодной водой. Полина любила эту обшарпанную коммуналку, тем более что знала: когда-то ее большая комната принадлежала известному скрипачу, дальнему родственнику ее последнего мужа. Сейчас в квартире были прописаны она, да Валентина, да еще старушка, которая то в больнице лежала, то жила в семье сына, водясь с внуками, и находилась у себя дома крайне редко.
- Ой, Полина Владиславовна! Здравствуйте, я сейчас, минуту, вы проходите!
Людмила Кирюхина видимо собралась стирать, потому что прошмыгнула с корзиной грязного белья в ванную. И не надоело ей сидеть дома по уши в домашней рутине? Ну, понятно, раньше моталась с мужем по военным городкам да по гарнизонам, там в глуши и выйти-то наверное некуда было. Но жить в Питере и нигде не бывать дальше ближайшего гастронома, как такое возможно?! Очевидно, она и Моховую воспринимает как военный городок, выход за пределы которого строго по пропускам.
Большая и светлая комната с высоким потолком в идеальном порядке, натертый паркет блестит, на столе белоснежная кружевная скатерть, и ваза со скромным букетом маргариток. Чисто, уютно.
- Я помню, помню, что сегодня двадцать восьмое, вот возьмите, Полина Владиславовна.
Люда достала из шкафчика приготовленные заранее деньги.
- А Лика дома? Вечно ее не застать, да и мобильник не отвечает.
- Видела, дома была. Такая гордячка стала, не подступись, говорит, что уезжает к мужу в его многокомнатный дворец где-то на Мойке.
- Пойду, поговорю с ней.
Анжелика, или просто Лика сидела перед телевизором в стареньком кресле, на лице – маска какого-то розово-морковного цвета, волосы замотаны полотенцем, в руках длинная пилочка для ногтей.
- Лика, привет. Как дела?
- Полина Владиславовна, вы за деньгами? Но я же сказала, что съезжаю не завтра, так дня через два.
- Сказала, но как-то неопределенно. Хорошо, ясно. Я даю объявление, что комната свободна, так?
- Господи, дайте уже съехать сначала, а потом делайте что хотите. – Недовольно заерзала на кресле.
- Значит так, Лика: через два дня или съезжаешь, или платишь. Из-за твоей неопределенности мне приходится мотаться в городских пробках. Думаешь, просто добраться до вас?! От Елизаровской полтора часа ехала. Все, мне надоело, буду приезжать вечером, после 9 часов. Не будет тебя дома – выставлю вещи и подготовлю комнату для сдачи.
Анжелика хмыкнула, передернув плечами, как могла бы сделать только уверенная в себе красотка, и снова занялась своими ногтями.
Полина еще немного побродила по квартире, постучала к соседке, которой не оказалось дома, сняла показания счетчика, заглянула на кухню, где при всей неприглядности обстановки, был все же относительный порядок: ни грязной посуды в раковине, ни мусорных пакетов, ни пустых бутылок из-под пива, как это частенько бывало, когда она приезжала нежданно; и решила возвращаться к себе на Елизаровскую.
Еще было светло, но сумерки уже подступали с востока, готовые накрыть собой город, как только последний солнечный луч спрячется за тучей. Плотный поток авто на Седова продвигался все медленнее, и, простояв перед перекрестком минут десять, в страхе, что машина сейчас начнет закипать, Полина вырулила правее к бордюру и, въехав на него двумя колесами, выключила двигатель. Припарковалась удачно, у самой сберкассы где у нее был вклад, надо же, наконец, менять свою Вишневую Веточку на что-то более приличное. Большую часть наличных, полученную от Кирюхиных, положила на счет, остальные в сумочку. Ну, вот и отлично, еще немного, и если темпы денежных вкладов не замедлятся, то весной можно будет купить новую с иголочки «десятку», обязательно ярко-белого цвета! Эх, ясно себе представляла, как она вырастет в своих собственных глазах, да и в глазах всех своих бывших подруг-завистниц, как величаво-независимо будет смотреться, сидя за рулем шикарного авто. Пусть все знают, что ее не сломили жизненные невзгоды, смерть мужей, вынужденное одиночество, приближающаяся старость. Ее девиз «Вперед, не оглядываясь!» - не позволит ей снижать планку, наоборот, оптимизм и только оптимизм будет ее сообщником и помощником в преодолении невзгод! И с возрастом, со временем, неминуемо приближающим ее к старости, и связанным с этим изменением во внешности, она тоже сможет бороться, добро, что средства вечной молодости сейчас рекламируется на каждом шагу, и уверена – она одержит победу! Никто и никогда не увидит ее дряхлой никчемной старухой! Никто и никогда!
Пробка на Седова уже рассосалась, дорога освободилась, так что ехать стало – одно удовольствие! Только разогналась, как резво обогнавшая Веточку какая-то старенькая иномарка затормозила, да так резко, что Полина еле успела нажать на педаль тормоза. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Уфф, не задела, обошлось, какой-нибудь сантиметр отделял ее от Вольво, и чего им вздумалось так резко тормозить, никто вроде не перебегал дорогу. А стоят почему, не едут, сломались наверное? Но вот, наконец, включили «аварийку», из машины вышли двое парней кавказской внешности, и медленно, с угрожающим видом стали приближаться к ней. Мгновение, и Полина защелкнула центральный замок. Она вдруг вспомнила слова ее мужа, который часто повторял: «При аварии не спеши выскакивать из машины, даже если ты виновата. Пусть разбираются гаишники». Между тем, парни с сильным акцентом стали кричать на нее.
- Сука, ездить не умеешь, ты нам бампер помяла! Вот, смотри!
- Что?? – даже захлебнулась от возмущения, но дверь не открыла.
- Открой стекло, чо ты там бормочешь!?
Полина, почуяв неладное, уже включила заднюю передачу и только попыталась медленно отъехать, как один из парней двумя ударами по боковому стеклу разбил его, и мигом вцепился в ремешок сумки, лежащей у нее под боком. Все произошло так мгновенно, что Полина не успела бы и глазом моргнуть, как лишилась бы всех документов и денег, но действуя интуитивно, схватив обеими руками сумку, рискуя всем на свете, она то ли машинально, то ли с перепугу, резко нажала на газ, машина дернулась назад. Сзади засвистели тормоза мчавшихся авто. Парень исчез из вида где-то впереди под колесами, Полина резко вывернула руль вправо, и объехав Вольво снова рванула теперь уже вперед на полной скорости, и мчалась, мчалась, поворачивая в переулки и дворы, пока наконец не поняла, что погони за ней нет. Остановилась в каком-то тупике, упала головой на руки, все еще вцепившиеся железной хваткой в руль. Всю трясло, сердце трепыхалось, так что казалось, выскочит из груди. Так, спокойно, спокойно, нужно взять себя в руки. Что же произошло, Господи, что такое?! Ясно, что была подстава, ясно, что хотели украсть сумку. Колени, сиденье и весь пол были усыпаны мелкими осколками стекла, которые хрустели под ногами. Кстати, сумка здесь, с ней, вот она, все на месте, нет только ремешка, остался в руке у похитителя. А сам похититель? Он же упал, когда рванула с места. Вдруг она переехала его? Вдруг он сейчас лежит, истекая кровью на дороге? Ужас, ужас! Ехать! Немедленно! Снова туда, она не сможет спокойно водить машину, не сможет спать, да что там, жить не сможет, если не убедится, что с парнем все в порядке. Сколько прошло времени с того момента? Да всего ничего, ну, минут пять-семь. Полина развернулась и направилась снова на Седова, в то место, недалеко от сберкассы. Скорее, скорее, успеть, чтоб все увидеть, как и что. Вот, уже близко, так, где-то здесь, ага. Вот и сберкасса справа, так, вот тут она разогналась, здесь резко затормозила, точно здесь, вот они, следы шин, но больше ничего не видно. Обычный поток машин, все буднично, никакой суеты, никаких стоящих авто. Уфф!!
Итак, подведем итоги: разбитое стекло и порванный ремешок сумки - легко отделалась. Да, про стресс забыла, но деньгами его не измерить, к убыткам не отнести, а потому стресс учету не подлежит. На всякий случай проехала злосчастное место очень медленно в правом ряду. Наверное, нужно поехать в милицию или в ГАИ, сообщить, что на дороге работают барсеточники, ворующие сумочки, организующие подставы слишком рассеянным водителям. Нет, сегодня она не в состоянии, сегодня она едет домой, хватит с нее приключений. Поставила свою израненную Веточку с разбитым стеклом на платную парковку недалеко от дома, а сама - в магазин, купить что-нибудь на ужин, да и спиртное не помешало бы для снятия стресса.
Дома, в уютной небольшой квартире, Полина первым делом достала из пакета бутылку Изабеллы. Налила полный бокал, выпила с наслаждением, не спеша, и почувствовав, что приятное тепло разливается по всему телу, поняв, что дрожь в теле унимается, уступая место покою и равновесию, легла на диван прямо в одежде, да так и уснула перед включенным телевизором.
3.
Какое это наслаждение, просыпаться не по будильнику, а тогда, когда сама открываешь глаза! Будучи замужем Полина только мечтать могла о таком счастье. Вставать приходилось рано, мужу - завтрак, самой - на работу, в Академию художеств, а если связывалась с массовкой, то бывало, с утра до позднего вечера приходилось пропадать на съемках, а если съемка на натуре, так частенько и за полночь возвращалась, еле живая от усталости, а утром снова на ногах. Да что говорить, деньги никогда не доставались просто. Так что вставать не по будильнику – это такая роскошь, о которой раньше даже не мечтала, и вот дождалась. Да, жить в полной гармонии с собой, вставать, когда сама понимаешь, что выспалась, что валяться в постели надоело – вот счастье! Да здравствует утреннее пробуждение без будильников и толчков в бок: «Вставай, пора!». Но за все в жизни нужно платить, а пробуждение по собственному желанию стоит очевидно дорого по жизненным расценкам, потому что проблемы продолжали одолевать Полину, не оставляя в покое ни на день.
Вот совсем недавно сломалась машина прямо посреди перекрестка: «рухнула» педаль сцепления. Ну, включила «аварийку», мужики помогли откатить безжизненную Веточку к бордюру. Потом пришлось на тросе ехать в автосервис. Время было вечернее, и автослесаря отказались браться за работу. Пришлось оставить машину до утра возле СТО, а утром бежать туда, чтоб выяснить причину поломки. Еще была надежда, что порвался трос сцепления, ремонт не сложный и не дорогой, так нет же, пришлось полностью менять и диск, и «корзину», и выжимной, весь комплект, да еще и за работу содрали круглую сумму. И вот теперь этот случай с барсеточниками. Что ждет ее сегодня? Какие неожиданности подстерегают одинокую, беззащитную женщину в ежедневной городской сутолоке?
Весь следующий день просидела дома, хотя за окном шумело и переливалось яркими красками уходящее лето. Поиграла в Интернете, общаясь с каким-то глупыми малолетками, отправила по электронной почте пару писем, отшлифовала несколько своих «сырых» стихов, посмотрела старый советских времен фильм, немного поплакала, уткнувшись в подушку, и очень обрадовалась, услышав телефонный звонок. Стас! Тот самый, актер из массовки, бродячий музыкант из Европы. Так хотелось в этот момент теплоты и понимания, что чуть не расплакалась в трубку, жалуясь на свою беспутную, полную свалившихся на нее проблем и неприятностей, жизнь. Стас утешил: радуйся, что все обошлось благополучно. И документы в целости, и деньги, а главное сама жива и невредима («Могли и бритвой по горлу»), и преступник, похоже, не пострадал от ее резких маневров.
- Ну что, может, за город съездим, чтоб ты немного развеялась и успокоилась?
- Ой, Стас, машина на стоянке, стекло еще не вставлено, завтра этим займусь, а сегодня, наверное, в милицию схожу, вдруг эти уроды отомстить мне вздумают?
- Думаешь, милиция тебе поможет? Хотя сходи, конечно, пусть заявление у них будет. Ну что, встретимся сегодня? Расскажу, какие съемки сейчас интересные в Гатчине идут. Приходится верхом на лошади скакать, не поверишь, скоро каскадером стану, будешь раскаиваться, что отвергла такого крутого мачо.
- Ну, хорошо, приезжай, только вечером, после 9.
Вовремя и кстати позвонил Стас, уже в процессе разговора поняла, что в милицию все же придется идти, во избежание дальнейших неприятностей.
РУВД было недалеко от дома, на маршрутке за три минуты доехала. Из дежурной части ее направили в кабинет оперуполномоченного Кондратьева. Мужчина в гражданской одежде, крупный, с животиком, лысеющий, сидел без дела, или делал вид, что перебирает какие-то бумаги, которыми его стол был завален основательно. Выслушал Полину.
- Вы хоть номер машины запомнили?
- Нет.
- А опознать преступников сможете?
- Попробую, они такой восточной, кавказской внешности, по возрасту от 25 до 30 лет. Мне они кажутся все на одно лицо, как китайцы, и одеты были стандартно, в синие тренировочные костюмы, ну знаете, такие широкие шаровары с лампасами и классические черные ботинки.
- Странно, лица не запомнили, а как они были одеты, описали подробно.
- Что же странного, они все так нелепо одеваются.
- А свидетели есть у вас?
Сотрудник продолжал сидеть, между тем, как она, Полина, стояла перед ним.
- Свидетелей много было, но они разъехались.
- Дама, вы понимаете, что очень мало сведений, кого же мы искать будем?
- Ну, понимаете, они действовали так нагло, запредельно, что наверняка уже засветились и в других таких же преступлениях.
- Ну, хорошо, давайте смотреть, может, опознаете кого-нибудь.
Сотрудник, наконец оторвался от стула, подошел к компьютеру, включил его, пощелкал клавишами, и на экране высветилось табло, на котором по порядку перечислялись разновидности преступников: воры-карманники, вооруженный разбой, насильники, и т д. Милиционер нажал на «барсеточники», и Полина увидела на экране фото мужчин кавказской национальности.
- Ой, кажется один из них!
- Не спешите, посмотрите внимательно. Вот вам бумага, отмечайте здесь номера тех, кто похож. Итак, точно он?
- Ой, не знаю, вот этот тоже похож.
- Так, пишите, номер один под вопросом. А этот на сколько процентов похож?
- Наверное на 60, и вот этот, если ему легкую щетину отпустить, тоже похож.
Полина была в панике, перелистала четыреста с лишним фото, знаки вопроса поставила под 36 фото, можно было бы больше поставить отметок, но под конец листания, у нее уже рябило в глазах, и она просматривала снимки бегло. Удивило то, что почти все барсеточники были восточного типа мужчины в возрасте 25 - 40 лет, за редким исключением. В базе данных были и женщины, «работают, отвлекая клиента» - пояснил сотрудник.
- А откуда снимки? И почему эти типы не сидят в тюрьме?
- Ну, вот так, удалось кое-кому их зафотографировать.
Ответ был уклончивый и непонятный. Как же так, раздумывала Полина, снимали преступников в фас и в профиль, наверняка это делалось в милиции, так почему же они разгуливают на свободе?
- Мало, очень мало сведений. Ну, как только вспомните что-нибудь новое, приходите.
Сотрудник явно давал понять, что разговор окончен.
- А заявление вы разве не примите? – Неуверенно спросила на всякий случай.
- О чем заявление? Ущерба нет, телесных повреждений нет, свидетелей нет. К тому же почти сутки прошли с момента происшествия.
Полина вышла разочарованная, вот так раз. Но на что она надеялась? Прав сотрудник, сама виновата, столько машин стояло позади, наверняка, не умчись она как ненормальная, кто-нибудь и согласился б стать свидетелем, дать показания, к тому же и опознал бы преступников легко, одно дело она – в состоянии стресса и шока, и совсем другое – посторонние лица. А про разбитое стекло и вовсе забыла напомнить дознавателю, есть, есть у нее материальный ущерб! Но не возвращаться же назад. Остается одно – забыть этот случай, как кошмарный сон, и на машине пока не ездить. Решено, так и сделает. Жизнь продолжается, и в ее оптимистичный девиз «Вперед! Не оглядываясь!», она добавит «и не рассуждая почему..». Итак, идти вперед, не оглядываясь и не рассуждая, почему.. Полина зашла в магазин, купила к ужину фрукты, сок, курицу гриль, и дома занялась уборкой, готовясь к встрече со Стасом. Повезло ему, что она в стрессе, и так тяжело на душе, и хочется отвлечься, расслабиться, иначе отказала б в рандеву. Не тот это тип мужчины, нужный Полине. Ни подарков от него, ни помощи, да и секс так себе, разве что внешность красивая, вот и все, пожалуй. Пусть бабы завидуют, что охмуряют его, охмуряют, а он все к ней возвращается!
Стас приехал без опоздания, слышно было, что у подъезда притормозило такси и умчалось прочь, и уже через минуту раздался звонок. Полина бросила взгляд в зеркало. Хороша! Цвет лица нежный, персиковый, каштановые в завитках волосы, блестящие, густые, раскинулись по плечам, обтягивающая черная кофточка, зрительно скрывающая лишний вес. Кто сказал, что ей 46? У нее нет возраста!! Вздохнула полной грудью и..распахнула дверь.
Сколько они не виделись? Месяца четыре, никак не меньше, но Стас сильно изменился. Из брюнета с проседью стал совсем седым, впрочем это ничуть не портило его, а наоборот, придавало еще больше благородства и аристократизма. В руках – скромный букет хризантем, бутылка вина, на костюме - капли дождя.
- Ну, привет, проходи. А на улице что, дождь?
- Привет. Не дождь, а ливень начинается, пришлось такси взять.
- Ой, как же моя машина, я же стекло не вставила!
У Полины испортилось настроение: чем в милицию ходить, лучше бы стеклом занялась.
- Ничего страшного, всю не зальет. Все равно сегодня стекло уже не купить и не вставить, займешься завтра с утра.
Но Полина уже не могла расслабиться, и даже Мартини не помогло, еле дождалась утра. Вот и хорошо, что бежать нужно, иначе Стас был готов на весь день у нее остаться. Распрощались нежно, и Полина помчалась к парковке, как-то там ее Вишневая Веточка? Лишний раз убедилась, что машина для нее дороже любого мужчины, вместе с Мартини и с сексом вместе взятыми.
4.
Днем стекло было вставлено, и Полина решила съездить в торговый центр, купить себе какую-нибудь обновку. Всем известно: самое лучшее средство лечения стресса для женщины это шоппинг, Полина часто пользовалась этим средством, и после удачной покупки, бывало, ее плохое настроение как рукой снимало. Итак, сколько у нее в сумочке было денег, которые барсеточникам украсть не удалось? Вот все сейчас на себя и потратит, устроит себе праздник для души! А поедет не на Апрашку и не на Троицкий, а в дорогой торговый центр! Хотя не раз бывало, что купив себе обновку в дорогом магазине, то же самое видела в Апраксином дворе, в два раза дешевле. Ехать решила в Купчино, там можно весь день ходить, сплошные магазины, и найти такое, чего нигде нет. Но несмотря на субботу, поток машин в сторону Цимбалинского моста был плотный, машины стояли безнадежно, некоторые с выключенным зажиганием, навстречу так же никто не ехал, вдали, на переезде мигал ярко-красный сигнал, и было ясно, что переезд закрыт. Полина постояла немного в создавшейся пробке, а потом ловко развернулась, и направилась в другую сторону, а значит, судьба ей поехать в Апрашку.
День стоял солнечный, но ветреный и холодный. На всем протяжении Садовой припарковаться как обычно было негде. Еле втиснулась между двумя джипами возле Суворовского училища, щелкнула центральным замком, и не услышав ответного сигнала, закрыла машину на ключ. «Не забыть бы батарейку купить к секретке». Направилась к заветной арке, походкой уверенной, быстрой, легкой, несмотря на объемную грудь и фигуру, далеко не девичью. Ветер разметал длинные пряди каштановых завитков. Ага, на нее все еще оборачиваются мужчины.
В Апрашке как обычно разноцветная толчея, а в субботу народу больше чем обычно. Полина купила понравившийся ей тонкий черный свитерок с золотым орнаментом на груди, потом ажурной вязки теплую, но очень красивую и женственную кофточку на пуговках, потом еще кожаные перчатки, а деньги все не кончались. Цены были такими низкими, товары такими дешевыми, что Полина по нескольку раз переспрашивала продавцов, чтоб убедиться, не ослышалась ли она. На оставшуюся сумму купила осенние сапожки, изящные, легкие, но на устойчивой удобной подошве, высокие шпильки надоели Полине, устала она от них.
Запел в сумочке мобильный.
- Полина Владиславовна, это я, Лика, в общем, съезжаю сегодня, уже такси вызвали, спасибо вам за все, прощайте!
Не любит Полина этого слова «прощайте», режет оно ей слух.
- До свидания, Анжелочка, удачи тебе, ключи Людмиле оставь. Позвони хоть, когда замуж выйдешь, чтоб мы поздравили тебя!
Уехала Анжелика, жаль, конечно, девочка она была хоть и с претензиями, но воспитанная, спокойная, чистоплотная. Кто сейчас заселится – еще неизвестно.
Комната освободилась, и значит надо ехать на Моховую, готовить квартиру для новых жильцов, нет, сначала надо дать объявление в газету «Из рук в руки». Закинула сумки с покупками на заднее сиденье и направилась в редакцию.
Весь следующий день мыла, чистила, приводила в порядок комнату, заодно и коридор, и кухню. Людмила, привыкшая быть за хозяйку, чувствовала себя сковано, сидела у себя как мышка и на глаза не показывалась.
«Ну, вот, вроде и все» - раскрасневшаяся Полина села на табурет, откинула с лица прядь волос, сняла с рук тонкие резиновые перчатки, вздохнула. Осталось пакеты с мусором выкинуть, но это она сделает, когда домой поедет. Ну, любит она эту квартиру, любит, сама бы лучше здесь жила, и если прижмет ее материально, переедет в эту маленькую комнату, а всю остальную площадь будет сдавать.
Пришла с работы соседка Валя, которая жила здесь с незапамятных времен. Она занимала две, ближние к входу, комнаты. У Валентины был гражданский муж моложе ее лет на 8-9 и дочка - школьница. Сожитель периодически запивал, и тогда она отправляла его к матери. Каждый раз выгоняла его насовсем, и тогда они с дочкой перебирались в большую комнату, а маленькую сдавали. Но заканчивалось все одинаково: месяца через 2-3 Николай возвращался, жильцов выгоняли, и Валентина снова жила семейной жизнью замужней дамы.
- Ой, Полина, ты чего это чистоту наводишь, некому что ли? – Соседка старательно вытирала ноги о брошенную у порога мокрую тряпку. В обеих руках – авоськи и пакеты.
- Лика съехала вчера, вот буду ждать нового жильца.
- Уже съехала? А я и не видела, мы вчера весь день в гостях провели, вернулись под вечер. Слышала, замуж она выходит? Ну, дай Бог, дай Бог. Значит, нам сейчас новых жильцов ждать? Объявление уже дала?
- Дала. Вот, хочу цену поднять. Все дорожает, цены на бензин растут не по дням, а по часам, и жилье, слышала, тоже подорожало.
- И правильно, давно пора, наши комнаты никогда пустовать не будут, на этот счет можно не переживать.
Валя понесла авоськи с продуктами на кухню, а Полина захватив пакеты с мусором, направилась к выходу, по пути заглянула к Кирюхиным.
- Люда, ухожу, звони если что.
- До свидания, Полина Владиславовна. Будем ждать нового жильца. Хорошо бы, чтоб один, и русский, а не семья кавказцев.
- Как получится, как получится.
Полина тихонько закрыла за собой дверь. Расспрашивать Люду про купленную квартиру не стала, понимала, что эта тема для нее очень болезненна, можно было лишь предполагать, что подрядчики заморозили строительство и вымогают с покупателей дополнительные суммы, а быть может, дело еще серьезнее. В новостях по ТВ постоянно показывают митинги обманутых владельцев недостроенных квартир. Да и достроенных тоже: когда готовое жилье оказывается проданным одновременно нескольким покупателям. И кто прав, кому принадлежит квартира, пойди, разберись! Кто первый получил ордер, кто въехал первым – тот и считал себя правым! Вот об этом размышляла Полина подъезжая в своему дому. Двор еще утопал в зелени, но как-то грустно шумел листвой, словно чувствовал холодное дыхание осени. Дома! Никто ее не ждет, никто не обнимет при входе. Да и надо ли ей это? Вот она приготовит себе легкий ужин, нальет рюмочку ликера, потом еще одну, посмотрит фильм по ТВ, заглянет в Интернет, и ляжет спать, перекрестившись по-старушечьи перед иконой, и оставив позади еще один прожитый день.
Звонки раздались еще раньше, чем ожидала. Голос юной девушки, веселый, жизнерадостный, но сразу сник, как только Полина назвала сумму, которую нужно платить за комнату. Потом позвонил низкий мужской баритон с кавказским акцентом. «А скидку нельзя сделать? Мы с женой вдвоем, аккуратные, платить будем вовремя, можем и вперед сумму внести, ребенок наш в другом городе с тещей, с нами у вас не будет проблем».
Снова юный, девичий: «Мы студентки, нас трое, только если можно, мы за полмесяца заплатим, а к концу месяца остальную сумму?»
Молодой мужчина, или юноша, опять же с южным акцентом: «Мне только на две-три недели, не больше». Снова юноша: «Нам подходит, мы хотим именно в центре города, мы вдвоем с другом». «Хорошо, приезжайте, комната свободна, готова». «Ок, договорились».
Полина примчалась на Моховую. Около парадной ее уже ждали трое молодых людей, какого-то несерьезного, провинциального вида, на студентов вроде не похожи. Полина не спешила открывать дверь подъезда.
- Вы сказали, что проживать будете вдвоем, так?
- Получается, вроде трое нас, да мы без претензий, обещаем порядок и все такое.
Лица бледные, прыщавые. Стоят, переминаются, глаза бегают.
- Мальчики, что же вы меня в заблуждение вводите, Я не могу пускать больше двух человек. Комната не большая, но не в этом дело. Соседи будут недовольны, так что простите, но я вынуждена вам отказать.
- Да мы тихо будем себя вести, здесь такой классный район, не хочется в новостройки забираться.
- Извините, мальчики, ничем не могу помочь.
И чтоб закончить бесполезный разговор, развернулась и направилась к машине, в квартиру решила не подниматься, не известно, что у этих парней на уме, может, они наркоманы, ворвутся с ней подъезд, вырвут сумку и сбегут. Никому сейчас доверять нельзя, что за время такое?!
Звонки прекратились, лишь поздно вечером позвонил молодой человек. Голос тихий, какой-то бесцветный. «Меня зовут Андрей, я студент. Хочу посмотреть комнату, если она мне понравится, то сниму, быть может на длительный срок». Полина, пропустившая очередную рюмочку, была в благодушном настроении и без лишних вопросов назначила встречу на следующий день, в десять вечера. Так ей будет удобнее, пробок меньше, добираться спокойнее, да и если кто-то еще позвонит днем, так она соберет всех желающих вместе и на месте уже разберутся. Но на следующий день хоть звонки и были, но ни одного кандидата на комнату не нашлось, то хотели на пару недель, то цена не устраивала, то еще что-нибудь. Полина нервничала и допивала кокосовый ликер, а в 10 вечера была на Моховой и ждала клиента.
Звонок в дверь раздался с небольшим опозданием. Распахнула дверь.. и на мгновение замерла.
Перед ней стоял юноша, нет не просто юноша, а принц из сказки. Зигфрид или лорд Роланд. Стройный, высокий, с лицом аристократичным, утонченным, длинные, до плеч, черные как смоль, блестящие волосы обрамляли бледный овал. Внимательный, проницательный взгляд каре-зеленых глаз словно заглядывал в самую душу, выдержать его было невозможно, в нем виделась грусть, какая-то неземная, вселенская тоска и боль. Полина вдруг смутилась, щеки ее вспыхнули как у малолетней девчонки, сама не поняла, что такое происходит, никогда с ней такого не было. Неужели этот юный принц согласится жить в этой обшарпанной коммуналке? Вряд ли!
- Ну, квартира видите сами, старая, требует ремонта, зато район престижный, тихий центр. Соседи – люди порядочные, ни скандалов у нас, ни воровства. Вот эта большая комната тоже сдается, здесь когда-то знаменитый скрипач жил. Ваша комната поменьше будет, зато цена умеренная, вряд ли вы за такую цену найдете в этом районе нечто подобное.
И чего она словно уговаривает его? И цену назвала прежнюю, а ведь хотела поднять с сентября.
- Вот ваша комната.
Полина повернула ключ и распахнула дверь. Боже, какое убожество! Как она раньше не замечала этого? Лика увезла свои вещи, ничего не оставила, и в комнате стояла лишь кушетка, заправленная скромным покрывалом, тумбочка, шаткий столик, старое кресло, да вешалка на стене. Ни телевизора, ни радио. Андрей постоял на пороге раздумывая, соглашаться или нет, потом наконец, произнес:
- Дороговато, хотелось бы чтоб тысячи на полторы дешевле. Я уже не одну вашу комнату смотрел, за такие деньги можно отдельную однокомнатную снять где-нибудь на Комендантском или на Ржевке.
- Нет, сбросить цену не могу, тем более на полторы тысячи. Не забывайте, молодой человек, это же Моховая. Здесь все рядом, и Фонтанка, и Невский, площадь Искусств, Литейный, да что я вас уговариваю, не хотите, как хотите!
- Ну, всего хорошего, до свидания! – Заявил юный принц, собираясь уйти, но все еще стоял в дверном проеме, изподлобья глядя на Полину.
- Минуту, я скину пятьсот рублей, только для вас, мне кажется, вы очень интеллигентный, спокойный молодой человек.
- Уже лучше, но заплатить я смогу только половину суммы, остальную – в конце месяца.
- Так и быть, договорились!
Ей показалось, что она услышала собственный вздох облегчения.
- Но я хотел бы остаться здесь уже сегодня. А завтра привезу телевизор, музыкальный центр и компьютер, можно?
- Пожалуйста, вот ключи. Подпишем договор, расплатитесь и – живите на здоровье. Квартира наша тихая, вам здесь понравится.
- Я не сомневаюсь.
- Меня Полина Владиславовна зовут, вот мои телефоны, если возникнут вопросы – звоните.
Андрей постарался изобразить на своем лице нечто вроде улыбки, но у него почему-то это не получилось, казалось, улыбаться он вовсе не умеет. Лицо оставалось мрачным и злобным, в глазах – страдание, как будто от физической боли.
Полина не спала всю ночь, мучалась, ворочалась, все время перед ней стоял принц с прекрасным лицом и взглядом, гипнотизирующим и парализующим ее душу и волю. Промаявшись в постели от непонятной тревоги, так и не заснув, наконец, встала, заглянула в сервант: ликер выпит, пустая бутылка из-под Изабеллы валяется на кухне. Возникло безумное желание позвонить на Моховую, но было три часа ночи, ее сочтут ненормальной. Впрочем, она дождется утра, осталось немного, и съездит туда под каким-нибудь предлогом. Нашла в аптечке пару старых таблеток феназепама, выпила, и уснула тяжелым, тревожным, нездоровым сном. А проснувшись только днем, поняла, что у нее температура, ее бьет озноб, а щеки пылают жаром. Нашла градусник, ага, так и есть 38, 6.
Даже успокоилась: она просто простыла, да и стресс после приключения на дороге не прошел бесследно, обычная реакция организма на неблагоприятные условия. Провалялась до самого вечера, потом все же поднялась и пошла в аптеку, накупила антипростудных средств, в магазинчике – бутылку любимого кокосового ликера (вот повезло ей, так редко он бывает в продаже), уже когда вышла, то пожалела, что взяла всего одну бутылку, но успокоила себя тем, что не дешевое это удовольствие – кокосовый ликер, впрочем, все остальное Полине казалось гадостью.
Сентябрьская мелкая морось оставила на ее разгоряченных щеках дождинки, как конопушки, влагой еще больше распушило завитки каштановых волос. Скорее, скорее открыть ликер, выпить самую маленькую рюмочку, и станет так хорошо. Вот так, и еще одну, такую же маленькую, чуть больше наперстка.
Полина расслабилась, нервная дрожь во всем теле прошла, и она сама того не желая, неожиданно для себя, вдруг набрала номер мобильного телефона Андрея.
- Алло, ну, как устроился, малыш? Все в порядке?
- Полина Владиславовна, это вы? Да, все в порядке, спасибо.
- Чем занимаешься?
- Ничем не занимаюсь. Сегодня привез телевизор, вот, смотрю.
- Не скучно тебе одному?
- Честно говоря, скучно и непривычно. Я никогда еще не жил один, всегда с родителями, и вот.. Я же из Питера, родители на Гражданке живут.
- Зачем же ты уехал из дома, малыш, тебе будет трудно без них.
- Давайте закроем тему, я не хочу об этом говорить. Я позвонил маме, сказал, что со мной все в порядке. Я уехал, и, думаю, они рады этому обстоятельству.
- Хорошо, не говори ничего, а как с университетом? Начались занятия? И кто будет оплачивать твое проживание? Об этом я могу у тебя спросить?
- Я на заочное перевожусь, и на работу уже устроился, буду работать в ночном клубе официантом.
- Ну, молодец. Не скучай, я быть может завтра приеду, у меня дела на Моховой.
- Не знаю, буду ли дома.
- Если тебе что-то нужно, говори, не стесняйся.
- Спасибо, не нужно ничего. Ну, разве поесть что-нибудь.
- Бедный малыш! Обязательно привезу.
Полина пожалела, что напилась изрядно, а то бы сорвалась и поехала к принцу, предварительно накупив разной снеди. Но и общее самочувствие не позволяло ей садиться за руль. Температура еще зашкаливала за 38, так что пожалуй в целях лечения стоит выпить еще рюмочку, последнюю, чтоб уснуть, и проспавшись, поправиться.
5.
И правда, на следующий день Полина чувствовала себя прекрасно, если не считать небольшой дрожи во всем теле, слабости и приливов жара, от которых покрывалась с головы до ног мокрым холодным потом. Собиралась на Моховую как никогда долго и тщательно. Мылась в ванной с шампунями и бальзамами, терлась щетками, не забыла про скраб для тела и пилинг для лица, затем в ход шли дезодоранты, кремы, кондиционеры, лосьены, тоники, пенки. Весь ассортимент женского арсенала был задействован по полной программе. Следом за ним шла тяжелая артиллерия - декоративная косметика: тональный крем, пудра, контурные карандаши, тени, помада, блеск для губ, лак для волос, для ногтей, итальянские духи.
Сидя за столиком перед большим овальным зеркалом, вдохновенно красила ресницы, вся в раздумьях, сомнениях и противоречиях, как непонятно что бубнивший телевизор, который не выключался сутками, вдруг выдал приятным женским голосом:
- Ну, скажи, разве ты нормальная? Куда мчишься? Сидела бы дома. Отлежалась, подлечилась. Нет, ты действительно ненормальная!
Рука Полины с щеточкой на мгновение замерла, глаза скосились в сторону экрана, на котором шло действие одного из бессмысленных современных сериалов, но уже через секунду снова увлеченно и старательно продолжала накладывать черную тушь, превращая светлые, рыжеватые ресницы в черные, густые и пушистые, зрительно удлиняя их и придавая взгляду томную выразительность.
Волосы оставила в живописном беспорядке, подправив лишь несколько особенно ретивых завитков. Эх, сбросить хотя бы килограмм 6-7 лишнего веса, и 10-15 возрастных лет, и никто бы не смог устоять перед ней. И кто придумал эту идиотскую моду на ходячие мощи? Перед выходом на улицу бросила последний взгляд в зеркало, провела щеткой по волосам, и вышла в сентябрьский, моросящий мелким дождиком питерский день.
«Предчувствую тебя..
Во тьме кромешной длинного туннеля
Вдруг вспыхнул свет негаданно-нежданно,
И зазвучала музыка гортанно
Проникновенной песнью Менестреля..»
Веточка словно обрадовалась своей хозяйке, шустро сорвалась с места, и, весело помахивая дворниками, помчалась к ближайшему недорогому супермаркету. Припарковаться здесь как всегда было негде, и Полине пришлось уехать далеко вперед. И зачем вешать знак «Остановка, стоянка запрещена», если все равно все автомобили паркуются здесь, под знаком, да и где же им парковаться, разве что в соседних дворах?! Оставила Веточку далеко от входа в магазин (эх, придется с тяжелыми сумками тащиться в такую даль). Щелкнула по привычке центральным замком, который не отозвался, закрыла дверцу на ключ, и направилась к стеклянному входу. Удобная штука – эти мегамарты, можно купить все сразу и что душе угодно!
Ходила по торговому залу не торопливо, с наслаждением выбирая и набирая в корзинку разные вкусности. Все же как хороша осень, сколько фруктов и овощей - глаза разбегаются, и цены умеренные. Итак, что еще? Пожалуй, неплохо взять пиццу, нарезку разную, сок обязательно, а из спиртного - Мартини. На горячее курица гриль. А на десерт? Пирожные со взбитыми сливками в красивой упаковке - то, что нужно! Очередь в кассу была небольшой, но шла невероятно медленно, как казалось Полине, которая мысленно была уже на Моховой, и не могла дождаться, когда же кассирша отпустит впереди стоящую женщину, бесцветную, худую, с безжизненным взглядом. Та не спеша выкладывала из корзинки две пачки соли, пакет сахарного песка, растительное масло, макароны и бульонные кубики Галина Бланка.
Наконец, расплатилась и Полина. Нагрузив два больших пластиковых пакета, направилась к своей Вишневой-веточке. Ну, и где она? Тяжелые пакеты резали и оттягивали ладони. Как же далеко она припарковалась, тащись теперь с сумками. Вот где-то здесь. Здесь. Но машины нигде не было. Как же так, она хорошо помнит, что припарковалась здесь, напротив высотного жилого дома. Машины не было. Угнали! Поставив пакеты на асфальт, какое-то время рассеянно смотрела по сторонам. Пробежалась вдоль тротуара. Авто стоят все так же плотно, впритирку, но ее машина стояла дальше, вот там, там, далеко от входа в супермаркет, где свободно и почти никого нет! Она отлично помнит, что припарковалась за Газелью, но теперь Газели нет. Быть может, тот, кто в ней сидел, и угнал ее девятку?!
Так, спокойно. Даже если угнали, разве жизнь кончилась?! Разве такие несчастья бывают у людей?! Хотелось кричать, плакать, а может быть не хотелось, она не понимала, что ей хотелось в эту минуту. Состояние растерянности, непонятности, невозможности ситуации. За что?! За что Господь прогневался на нее?! Почему она, маленькая одинокая женщина, никому не приносящая зла, лишилась своего единственного близкого и дорогого ей предмета, её маленькой потрепанной девятки, которая на честном слове, без ремонта служила ей преданно и безотказно?! Почему, что это такое?! Девиз «Вперед, не оглядываясь, и не рассуждая почему..», звучал как насмешка свыше, как проверка на «вшивость», ну что, будешь ему следовать? Тогда следуй! Расстанься со своей любимой машиной. Простись навсегда, забудь, иди вперед, живи и не задумывайся ни о чем! Именно так и придется поступить, заставить себя забыть свою Девочку, Вишневую веточку, которая сейчас наверное уже разбирается на запчасти в каком-нибудь гараже, ее раздевают, разбирают, стучат кувалдой по ее родному кузову! Боже! Нет, невозможно представить, и смириться невозможно, к черту все девизы на свете, она же не бесчувственная кукла, она не робот, ей плохо, тяжело, ей невозможно плохо! Боже, ей никогда так не было плохо! Так, какой же телефон милиции, ноль один? Нет, это пожарная служба. Ноль два? Ноль два. Почему же никто не отвечает?! Почему? Так, надо набрать 03.
- Скорая слушает.
- У меня только что угнали машину, я умираю.
- Девушка, позвоните 02, успокойтесь, ну что вы так, из-за железки. Можете себя действительно до инфаркта довести, возьмите себя в руки.
Какая же там дура сидит, в этой скорой помощи, бесчувственная дура, ей никогда не понять Полину, ведь у нее не угоняли единственного, преданного друга, подругу, бессловесную, исполнительную, дорогую! Да, дорогую, нет, бесценную! Как же она сейчас останется без машины? Почему же не отвечает 02?! Побегав еще какое-то время вдоль тротуара, привлекая внимание стоящей на остановке толпы своим полубезумным видом («что они все пялятся, как тупые бараны, наверняка кто-нибудь из них видел, как угоняли мою девочку!»), Полина стала ловить такси.
«В ближайшее отделение милиции!» - скомандовала водителю, притормозившему у обочины, закинула пакеты на заднее сиденье, и таксист, услышав грозный приказ, резко сорвался с места. Домчались быстро, Полина стремительно ринулась в дежурную часть. Долбанные пакеты, да еще сумка, таскайся теперь с ними туда-сюда. За стеклянной перегородкой, отделяющей дежурную часть от приемной, находилось трое упитанных мужчин в милицейской форме. «Боже, какие они сытые, толстые, какие неповоротливые! Сейчас начнут заполнять разные бумаги, чинить допросы, но никто и никогда не вернет ей ее любимую машину! Никто и никогда!» И никто не обращает на нее внимания, делают вид, что заняты чем-то важным, перебирают бумаги, говорят по телефону, стучат по компьютерной клавиатуре. Полина не стала ждать, пока ее заметят.
- Мужчины, кто-нибудь обратит внимание, что перед вами стоит дама и ждет вашей помощи!?
- Минуту. Не видите, мы заняты?! – Ответил, не поднимая головы тот, что перебирал бумаги.
- Время уходит, у меня угнали машину, быть может, стоит по горячим следам найти похитителей?
- Что вы шумите, думаете, вы одна такая. Знаете, сколько машин каждый день угоняют? Какая марка, какого года?
Низкорослый толстяк, похожий на Карлсона в милицейской форме, наконец оторвался от бумаг, и казалось, был готов выслушать ее.
- Девятка, вишневого цвета, старенькая, крыло помято слева, дверь с водительской стороны поцарапана.
- Ха! Девятка, старая? Да они уже сняты с производства, кому она нужна? Может, вы не там искали, забыли, где припарковались? – Развеселился Карлсон, даже ямочки на щеках заиграли.
- Не нужно меня считать выжившей из ума. Я еще не в том возрасте. Припаркована была в вашем районе, здесь, неподалеку, возле супермаркета.
- Наверняка под знаком «стоянка запрещена». Минуту, сейчас узнаем.
Дежурный стал куда-то звонить, потом буднично сообщил:
- Ну, так и есть. Эвакуатор там работал, ваша машина эвакуирована на штрафную стоянку на Шаумяна, дом 1.
- Что?? Гаишники украли мою машину? Да как они смели?
- Не нужно было оставлять где не положено.
- Положено, положено там было! А где было не положено, там и припарковаться было негде, вплотную заставлено, бампер к бамперу! Вот гаишники и забрали мою, потому что одна в стороне стояла! Ааааааа!!!! Суукиии!
Полина вдруг села на стул и заплакала, заплакала как маленькая девочка, рыдая и всхлипывая, и сморкаясь в носовой платок.
- Дамочка, ну что вы, это же обычное дело, что вы так расстроились. Радоваться надо, что нашлась ваша старая девятка.
Полина поплакала еще какое-то время, и пошла снова ловить такси, чтоб приехать на эту самую воровскую штрафную парковку, куда угоняют автомобили честных налогоплательщиков.
На штрафной парковке автомобилей было не очень много, заставлен только периметр, и вишневую девятку свою с тонированными стеклами и помятым крылом Полина увидела сразу, но легкие, какие-то несерьезные ворота были закрыты и перегорожены шлагбаумом, попасть внутрь было невозможно, и она нажала на кнопку звонка, которую разглядела тут же.
- Ну чего звонить, мы все туда – возмутилась толпа мужчин в виде небольшой очереди.
Полина встала за последним, тем более, что открывать ворота ей никто не собирался. «Боже мой, сколько я здесь простою?». Моросящий дождик между тем, усиливался. Прием пострадавших владельцев машин велся в вагончике, который, видимо, служил так же сторожкой стоянки. Как хотелось скорее попасть туда, в этот заветный вагончик, уладить все недоразумение, и сесть, наконец, в родную Веточку. Но из вагончика никто не выходил, мокнувшая под дождем и мерзнущая толпа водителей стояла молчаливо, безропотно, и как-то беспомощно, подняв плечи, и словно виновато пряча подбородки за поднятыми воротниками курток.
- Что же это, у всех машины воруют а мы молчим? Это же наша частная собственность! Могли бы штраф наложить за неправильную парковку, но не угонять! – возмутилась Полина. Она одна подняла голос, и вся очередь как по команде повернулась к ней.
- А я вообще был правильно припаркован, - оживился молодой парень в стандартной кожаной куртке и джинсах. – Сидел в машине, на площадке возле своего дома с другом и его сожительницей. Болтали, пили пиво. Подъезжают гаишники, предъявите документы на машину, и все дела. Я им вежливо так объясняю, что машину поставил, где всегда ставлю и ехать никуда не собираюсь, вон он дом-то, рядом, прописан я здесь. Они мне шьют пьянство за рулем. Говорю, мол, не еду я никуда, просто под дождем на улице сидеть мокро, вот и сидим в машине, а документы дома остались за ненадобностью. Мне бы упереться, ничего бы они со мной не сделали, я же ничего не нарушил, где такой закон, что пить в собственной машине возле дома нельзя? Так нет же, пошел за документами, принес им. Вот, смотрите, мол, все в порядке, и машина моя, и дом мой рядом, и прописка есть. Они документы мои забрали, а машину, говорят, со штрафной стоянки заберешь! Ваще беспредел!
- Что же ты, дурень, документы отдал! Им только дай в руки, так они пока денег не снимут, ни за что не вернут! – Откликнулся пожилой солидный дядечка. Ну, со мной еще хуже поступили. Я свой джип елочкой припарковал возле торгового центра, там все так были припаркованы. Возвращаюсь, бляха, никого уже нет, один мой стоит, да и того уже начали грузить на эвакуатор. Я им ору, «бляха муха, че делаете-то, вот он я», денег им предлагаю, чтоб прекратили погрузку! Уеду, мол, сам! А водитель мне ласково так: вот, говорит, щас погрузим, отъедем немного, и тогда отдадим твой джип. Уехали, и с концами, вот выяснил, что сюда привезли.
Между тем в вагончике послышалось какое-то движение, из него вышел молодой и высокий мужчина, импозантный, в длинном элегантном плаще. Укладывая в портфель какие-то бумаги, направился к своей машине. За ним наблюдали с завистью. Ворота открыли, и первый из очереди рванулся к вагончику. Счастливчик же, выкупивший свой авто, уже выезжал на волю на своей «ласточке». На минуту остановился, вышел, чтоб протереть зеркала, толпа страждущих водителей тут же окружила его, засыпав вопросами: «Ну, что, как? Быстро вернули? Сколько денег отдал?» Мужчина отвечал неуверенно, рассеянно, было видно, он еще заторможен и как будто находился под легким гипнозом от пережитого потрясения. Складывалось впечатление, что он в прострации, и не осознавал до конца, что же такое с ним произошло. Полчаса назад он потерял свою машину, мысленно расстался с ней, испытав сильнейший шок, стресс, через короткий промежуток времени снова обрел ее, лишившись немалой денежной суммы.
«Сто евро отдал». Мужчина, с лицом зомби сел в серебристый Форд, и скрылся за пеленой дождя, затерявшись в мчавшемся потоке.
Когда очередь дошла до Полины, она изрядно вымокла и так замерзла, что оказавшись в теплом и светлом вагончике, испытала состояние легкой эйфории: вот, наконец, с высочайшего позволения было разрешено пустить ее в этот теплый и светлый рай, какие же добрые эти дяденьки-гаишники! Цифра, нарисованная на листке блокнота не произвела на нее впечатления. На нее уже ничто не могло произвести впечатления. Готова была отдать и больше, хотя какое-то время пыталась слабо и неуверенно доказывать, что припаркована она была в разрешенном месте. Но денег для выкупа авто не хватало, пришлось ехать на такси домой. Со злосчастной парковки уезжала уже в кромешной темноте.
6.
Почему наша жизнь устроена так, что ничего нельзя загадывать наперед?! Правильно говорят: хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Казалось бы, чего проще: задумал – сделал! Так нет же, только составишь список мелочных и нудных неотложных дел, только успеешь вычеркнуть одно из них, как на тебя сваливается уйма дел еще более неотложных и не менее противных. Полина совсем закрутилась среди больших и мелких проблем, как снежный ком навалившихся на нее в эти сентябрьские дни. Не знала, за что хвататься. Машина очевидно не выдержав стресса эвакуации, сломалась и требовала серьезного ремонта, а так же и таких мелочей как замены масла и установки новой сигнализации. В квартире на Елизаровской потекла труба, в ванной отвалился кран у смесителя. Робот-автомат пригрозил отключением телефона за неуплату. В заключение всего – заболел зуб, да так сильно, что к утру распухла щека. Веточку поставила на ремонт и целую неделю бегала, звонила, стояла в очередях, покупала запчасти, ждала сантехников, дважды отказала Стасу в свиданье, целых два дня просидела в зубном кресле. К выходным основные дела были сделаны, но опять же начал глючить компьютер, зависать и высвечивать окна с ошибками. Уфф.. ну, это не к спеху, это она отложит на потом.
И всю эту неделю, как ей казалось, ни на минуту не забывала, что где-то там, на Моховой, в ее маленькой, убого обставленной комнате, живет прекрасный, юный принц Андрей. Но свалившиеся на нее проблемы непреодолимым препятствием пролегли между ними и словно не пускали ее к цели, которая была чем недоступнее, тем желаннее. Так хотелось увидеть его, заглянуть в его каре-зеленые загадочные, злобно-страдающие глаза, провести ладонью по его волосам, коснуться пальцами его нежных губ. Боже, при одной мысли о нем, Полина готова была загореться страстью.
«Предчувствую тебя..
Во тьме кромешной длинного туннеля
Вдруг вспыхнул свет негаданно-нежданно.
И зазвучала музыка гортанно
Проникновенной песнью Менестреля.
Предчувствую тебя..
Росток любви, слезою напоенный,
Сквозь толщу пагуб вырвался наружу
И напоил истерзанную душу
Родник мечты свободу обретенный..»
Приехала на Моховую в субботу, ближе к вечеру. Квартира жила шумной, коммунальной жизнью. К дочке Валентины пришли подружки-школьницы, на кухне слышался детский смех, сожитель Вали, Николай, похоже, начинал уходить в очередной запой, потому что шатался по квартире без дела, приставая ко всем, кто попадался ему на глаза, и по всему было видно, что он в изрядном подпитии. «Поля, Поля, здорово! Чет давно тебя не видно. Скажи, Поля, как жись-то молодая? А? Поль, скажи моей старухе, чтоб не придиралась, совсем со свету сживает, Поль, поговори с ней, а?»
Люда готовила на кухне ужин для Василия, и только Андрея не было видно. Полина постучала в его комнату, никто не отозвался. «Да нету его, нету, ушел еще днем» - сообщил Николай. Полина оставила пакеты со снедью на кухне и решила расспросить об Андрее Люду, благо та сидит дома безвылазно и жизнь коммуналки протекает под ее неусыпным взором.
- Ну, как новый жилец, тихо себя ведет?
- Тихо, не жалуемся. Спокойный мальчик, не видно его, не слышно. Чайник вскипятит, и в комнату к себе уходит. А двери никогда не запирает, вы загляните к нему, Полина Владиславовна, комната наверняка открыта. – Сообщила та, помешивая на сковородке лук, жарившийся в сливочном масле.
Полина направилась по скрипучему коридору к комнате Андрея. Люда догнала ее возле двери, и зашептала на ухо: «Вчера курил видимо гадость какую-то, такой запах по всей квартире шел, что я подумала, отравимся мы все. Василий сказал, марихуаны запах. Ой, надо смотреть за парнем, в тихом омуте черти водятся».
- Да кто сейчас не курит, чего вы испугались, гашиш наркотиком не считается. Не бойтесь, я его возьму под свой контроль. А гости ходят к нему?
Полина насторожилась, ожидая ответ. Больше чем гашиш ее тревожили связи Андрея. Вдруг он влюблен и мучается от безответной любви? Хотя разве может такому красавцу кто-нибудь не ответить взаимностью?
- Не видела никого, тихо у него. Как будто и вовсе ни с кем не общается. Ночью этой работал. Я с ним на кухне разговорилась, он сказал, что на работу в клуб идет до самого утра. И правда, утром пришел, спать лег. А днем заглянула к нему, хотела на обед пригласить, смотрю – нету, ушел куда-то. – Почему-то так же, шепотом.
- Ну, я подожду его.
- Посидите у нас, Полина Владиславовна, у меня ужин готов, по рюмочке выпьем, суббота же сегодня.
Полина не стала отказываться от приглашения, но внесла свою долю к обеду в виде абрикосов, бананов и конфет «Чернослив в шоколаде».
- Ой, ну что вы, не нужно ничего. Мы скромно привыкли. Вот от родителей Василия с Украины посылку поездом получили, сало настоящее украинское, вишневая наливочка, Василий, наливай же.
Людмила суетилась, накрывая на стол, который всегда был обильным, вкусным и очень сытным. Василий послушно взялся за большую литровую бутыль и начал разливать. Полина замахала руками.
- Мне совсем чуть-чуть, я же за рулем! Людочка, вот первого мне не надо, и картошки поменьше, мне худеть надо, летом всегда обычно худела, а в этом году не получилось, как набрала зимой лишние четыре кг, так не могу скинуть, как привязались ко мне, собаки, ничего не помогает!
- Ну, не кокетничайте, Полина Владиславовна, все у вас у норме. Люда, да садись уже, хватит суетиться. Ну, за ваше здоровье, девчонки!
Выпили по рюмке. Полина чуть пригубила, все же за рулем она, напиваться не стоило бы. Но наливка была действительно изумительная, и она воскликнула:
- Ой, какая прелесть! По вкусу Амаретто напоминает, такой ликер итальянский, только ваша наливка куда вкуснее.
- Ну, и на здоровье, а чего же так мало выпили, она же слабенькая совсем. Да вы кушайте, кушайте. И чего у вас в Питере все такие худые. Вот Анжелочка жила, одни кости у бедняжки, в чем душа держится, все пыталась ее накормить, да только где там! Хоть бы позвонила, как она к свадьбе готовится, а мы бы поздравили ее, подарочек собрали.
- Не знаю, не звонила она, а мне вроде и не удобно. Ей не до нас сейчас. – Полина с удовольствием уминала тушеные в сметане грибочки и молодой запеченный картофель, щедрой рукой Людмилы приправленный ароматным жареным луком и зеленью.
- Василий, добавки положить тебе? Отъедайся пока, вот пойду на работу, закончится твое сладкое времечко.
- Люда, неужели на работу собралась, и куда?
Полина представить не могла работающую Люду, тем более что та рассказывала ей, что замуж рано вышла и не работала ни дня ни на каком производстве, все с мужем-военным моталась по гарнизонам.
- Ой, Полина Владиславовна, у нас же безвыходная ситуация, кто же нам деньги наши вложенные в квартиру вернет?! Строительство заморожено, денег на стройку у подрядчика нет, с нас требуют, а где гарантия, что достроят и заселят? Вот достроили бы дом, и не давали нам ордера, пока сумму не внесем, тогда хоть что-то определенное было б. А так, Василий говорит, что фирма себя банкротом хочет объявить, а это значит, с них «взятки гладки», ой, горе! – Люда тяжело вздохнула и замолчала, робко и виновато поглядывая на мужа.
- Да, никаких законов, правды негде искать, никто ни от чего не застрахован, каждый сам по себе крутится, и все деньги решают, – нарушила грустную паузу Полина, вспомнив случай с угоном ее девятки. Только хотела рассказать об этом, как услышала шаги по коридору. Сразу, интуитивно поняла, что это ЕГО шаги, тут же голос Николая: «Андрюха, друг, хоть ты пришел. А мы сейчас с тобой вмажем по рюмашечке!» «Я не пью, вы знаете» - голос Андрея, его голос, тихий, не выразительный, но ставший Полине таким родным. В коридоре все стихло.
- Давайте пригласим парня, пусть хоть горячего поест.
Людмила встала из-за стола и скрылась за дверью, в глубине коридора, ее заметное оживление показалось Полине подозрительным. Вернулась быстро.
- Не идет, отказался.
Василий, в очередной раз разливая наливку по рюмкам, глубокомысленно заявил:
- Не нравится он мне, подозрительный больно, похоже, травку курит, и внешне – пидор пидором.
«Ну что ты, в самом деле» - набросились на него женщины, наперебой стараясь вступиться за Андрея.
- Молоденький он совсем, мальчишка еще, ума нет, и наставить на путь истинный некому. – Люда, да с такой нежностью и мягкостью во взгляде!
- Парню помочь нужно, какой-то он потерянный, жалость вызывает. - Полина сочувственно, но невозмутимо.
У нее уже кружилась голова, щеки раскраснелись, приятно грело в груди, и легкая эйфория нашептывала ей: ты – единственная женщина, которая нужна ему, только ты сможешь понять его, подарить ему тепло, нежность и опыт, пусть он этого еще не знает, но это именно так, и все у вас будет хорошо. Поднялась из-за стола: «Спасибо за ужин, Людочка, все очень вкусно, не удержалась, пожадничала, наелась сверх меры, и пьяная совсем от вашего домашнего Амаретто. Ну, пойду, посмотрю, как там новый жилец, за руль мне все равно садиться нельзя, так что придется переждать время».
- Да вы оставайтесь у нас ночевать, мы вам кресло расправим!
Людмила как всегда была искренна в своей наивности, чем вызывала умиление.
- Спасибо, посмотрю по самочувствию.
Комната Андрея и в самом деле была не заперта, и даже немного приоткрыта, но Полина постучала, и только потом вошла. Все-таки хорошо, что она немного выпила, иначе сердце бы вырвалось наружу. Андрей вскочил с кушетки.
- Полина Владиславовна, проходите!
- Лежи-лежи, - села рядом на самый краешек, - Ну, как тебе здесь живется? Что-нибудь не устраивает?
- Все устраивает, все нравится. – Андрей сидел рядом, краснея и смущаясь.
- Я тебе поесть привезла, как ты просил. Раньше не могла приехать, прости, проблемы были.
- Не нужно ничего, ну что вы, я просто так сказал. Но если честно, ждал вас.
Взгляды их встретились. Андрей смутился еще больше, но Полина после изрядной порции спиртного чувствовала себя раскованной.
- Не нужно смущаться, малыш, вот посмотри-ка что я тебе принесла, сейчас, минуту.
Вспомнила про пакеты, оставленные на кухне, и сорвалась за ними. Вернувшись, с довольным видом заботливой мамы отдала покупки юноше.
- Вот, это тебе, здесь много разных вкусностей.
Андрей взял пакет, заглянул туда, вытащил то, что в руки попалось, а попалась коробка с пиццей, тут же вынул ее, разломил пополам и протянул ей. Полина улыбнулась: «Пойду, чайник поставлю», - и снова ушла на кухню.
Размышляла про себя: бедный малыш, он голодный, совсем голодный, Боже мой, он совсем еще ребенок, полез в пакет за пиццей, бедный мальчик. В ее душе колыхнулось нечто, какое-то незнакомое чувство, жалостливое, нежное, наверное, его можно было бы назвать материнским, если б оно не перебивалось другим, более громким, чувством женщины-самки пожелавшей недоступное, загадочное, непонятное и неземное существо.
Да, ее тянуло к нему, как путника, стоящего на краю пропасти тянет заглянуть вниз, посмотреть, что там, услышать внутри себя будоражащее, опасное желание не раздумывая, закрыв глаза, прыгнуть в эту пропасть, чтоб хоть на мгновение почувствовать за спиной крылья и невесомый блаженный полет в неведомое. Все это было так ново и так непохоже на те отношения с мужчинами, что у нее были раньше. Да и мужчина ли он? Смущается, краснеет. Неужели девственник? Боже мой, да, конечно же это так, хотя лет ему конечно же чуть больше 20. В таком возрасте среди ровесников быть невинным неприлично и унизительно, вот откуда его смущение и робость, это одиночество и чувство изгоя.
Расфантазировалась, напридумывала всякой всячины, впору романы писать. Нет, как бы то ни было, он ждал ее, а это – самое главное! Ждал, и поборов смущение, смог признаться в этом!
В голове ее вдруг что-то щелкнуло, стало кричать и требовать выхода, и этим «нечто», была фраза: «мой мир придуман для тебя». Как же давно она не писала стихов, уже и забыла, когда это с ней было в последний раз, а сейчас ей казалось, что голова ее треснет, расколется как арбуз, не выпусти она весь рой рифмованных строчек. Закипел чайник, Полина схватила его, побежала по скрипучему коридору в свою комнатушку, твердя по дороге: мой мир придуман для тебя! «Малыш, достань кружки, займись чаем!» А сама вытащила из сумочки записную книжку, и давай строчить, как одержимая:
«Мой мир придуман для тебя
Осознаю его нелепость
И все же воздвигаю крепость
Надеясь, радуясь, любя…»
- Полина Владиславовна, что вы пишите?
- Потом узнаешь, давай пить чай. Кстати, нашел в пакете коксовый ликер? Открывай, нальем прямо в чай.
Бутылку открыл умело, налил ей изрядную порцию густой ароматной и тягучей жидкости, а себе не стал. Ей нравилось наблюдать за его ловкими движениями, смотреть на тонко очерченный профиль, на непослушную прядь, упавшую на лоб. «Что такое, малыш, почему?»
- Я не пью, Полина Владиславовна.
- Послушай, ты можешь называть меня просто Полина? Неужели я так стара, что по имени меня называть уже не прилично? И говори мне ты!
- Постараюсь, но тогда мне тоже следует немного выпить, иначе не смогу.
Чекнулись кружками, в которых был чай пополам с ликером, Полина выпила сразу все, достала сигарету, закурила. Андрей чуть пригубил, зато продолжал уничтожать содержимое пакета: нарезанный нежный сливочный сыр и ветчину.
- Расскажи мне, малыш, как твоя работа, нравится, очень устаешь?
- Уже стал ненавидеть рок, а в остальном – ничего.
- Сегодня идешь в клуб?
- Нет, сегодня выходной, я работаю через ночь, по 12 часов. Деньги получаю сразу на руки по окончании смены.
- Много?
- Четыреста, ну иногда чаевые бывают. – Ответил почти весело, отхлебнул горячего чая и снова принялся за ломтики ветчины.
- Ты такой красивый, наверное на тебя все засматриваются. Девчонки к тебе пристают, лезут с нежностями?
- Не пристают. Они меня не интересуют, даже бесят. Глупые, скучные.
Лицо Принца все более мрачнело, чувствовалось, что разговор ему не по душе.
- Как же так, это для твоего возраста не нормально. Даже странно: не обращать внимание на юных красоток.
Полина понимала, что продолжает раздражать собеседника глупыми вопросами. Почему она это делала? Сама не понимала. В ее подсознании включилась какая-то чисто женская вредность, желание вывести собеседника из равновесия, увидеть вспыхивающие огоньки раздражения и злобы в потупившемся взгляде.
- Ничего странного: у этих юных красоток несформировавшиеся тела, торчащие ребра, брр, нет ничего отвратительнее, даже не хочу говорить на эту тему.
Андрей допил чай и с отрешенным лицом вертел в руках пустую кружку. Оживление его прошло, и он как будто вернулся в свое обычное мрачное состояние.
- Странный мальчик. Быть может, тебя парни интересуют?
Андрей отрывисто, с нескрываемой ненавистью взглянул на Полину, так что у нее мороз пошел по коже, а в груди что-то оборвалось, ухнуло от этого острого, как сверкнувшая вспышка молнии, взгляда.
- У меня нормальная ориентация. А ты что-то имеешь против геев?
Казалось, назревал конфликт: еще одно неловкое слово, и тонкая ниточка контакта вот-вот оборвется.
- Ничего не имею против, просто никогда не приходилось сталкиваться.
Она продолжала балансировать на опасной грани между желанием окончательно вывести из его себя и примирением.
В наступившей давящей тишине зависла какая-то неловкость, каждый ждал первого шага. Но Полина упорно продолжала выдерживать паузу, прищурив лукавые зеленые глаза, с наслаждением затягивалась сигаретным дымом, и молчала.
- Ты обещала показать то, что записала в блокнот. Это стихи?
Нашелся, первый вышел из положения, разрядив обстановку. Оба словно облегченно вздохнули. Полина отметила его проницательность, но не подала виду.
- Стихи, но еще в сыром виде, потом прочту. Ты любишь стихи? Думаешь, я тупая тетка, которая только и умеет, что сдавать свои комнаты?
- Нет, не думаю. Я сразу понял, что ты – необыкновенная женщина.
- Я пишу стихи, уже давно, но печаталась всего один раз. Принесу тебе журнал как-нибудь. Ленивая очень, не хожу по редакциям, не люблю унижаться, а знакомых издателей нет.
- Ты замечательная, ты красивая, умная. Я рядом с тобой чувствую себя полным ничтожеством.
- Не говори так, малыш. Я буду называть тебя Маленький принц. Можно?
Провела по его щеке ноготком. Андрей вдруг схватил ее руку и прижал к губам. Зашептал порывисто, торопливо, словно боясь, что она прервет его: « Ты так возбуждаешь меня! Я ждал тебя все эти дни, и когда сегодня возвращался сюда, то чувствовал, что ты здесь, и даже не удивился, увидев твою машину у подъезда. И снова ждал, ждал, когда ты войдешь». Полина сжала его узкую ладонь. Какие тонкие, горячие пальцы!
- Мой мир придуман для тебя..
Осознаю его нелепость,
И все же, воздвигаю крепость,
Надеясь, радуясь, любя..
Я строю замок на песке,
Предчувствуя его непрочность,
В твою поверив непорочность
От гибели на волоске…
Как жаль! Судьбу не обыграть.
И вместе нам не быть, я знаю..
А мир, который сочиняю,
Вместился в школьную тетрадь..
- Замечательные стихи. И ты замечательная! Я хочу тебя. Я без ума от тебя! – зашептал ей в ухо.
- Малыш, мне нужно ехать домой, уже поздно.
- Но почему, почему?!
- Почему? Да потому, что ты юный чистый мальчик, невинный. Только вырвался из родительского дома. Тебе нужна такая же как ты - юная девочка, твоя ровесница. – Погладила его по голове, нежно, но чуть-чуть снисходительно.
- Почему ты за меня решаешь, что я хочу и что мне нужно? Мне нужна ты! Я не отпускаю тебя! – резко поднялся с дивана, как будто хотел преградить ей выход, но сделав несколько нервных шагов, снова сел рядом. В какой-то момент Полине показалось, что он готов ударить ее.
- Просто ты напридумывал себе Бог знает что. Подумай, Андрей, мой маленький принц. Зачем спешить? Все, что начинается очень быстро, быстро и заканчивается. Я не хочу, чтоб утром ты сожалел о случившемся, - пропела голосом по кошачьи нежным и тихим.
- Я вовсе не такой невинный, как ты думаешь. Неужели ты считаешь меня девственником? Это ты напридумывала черт знает что! Ты!
Казалось, маленький принц еле сдерживал себя, с трудом гася поднимающуюся в его душе бурю возмущения. Чем более он распалялся, тем более Полина упивалась своей безмятежностью и невозмутимо-высокомерным тоном.
- Меня не обмануть мой принц, я – женщина, взрослая, опытная, не забывай! А еще меня ведьмой считали, колдуньей, и, наверное, не зря.
- Убирайся! Убирайся, не хочу тебя видеть! Ты такая же как все, ничуть не лучше! – И после короткой паузы злобно выстрелил прямо в лицо. - Пошла вон!
Тут же вскочил, ушел к окну, и, повернувшись к ней спиной, замер.
Полина мигом протрезвела, широко распахнула глаза, какие-то слова вот-вот были готовы сорваться с ее губ, но видимо ни одного подходящего не нашлось, и резко поднявшись, и схватив сумочку, она бросилась к двери.
7.
Ночь провела без сна, страдая от холода и озноба, а днем неожиданно для себя набрала телефон справочной службы аэрофлота, и уже вечером следующего дня летела в Адлер.
Салон самолета был заполнен наполовину, стюардессы постоянно носили то минералку, то спиртные напитки, то сувениры. На переднем сиденье двое молодых мужчин, судя по акценту, кавказцы, не замолкая ни на минуту, болтая на своем тарабарском языке, покупали все подряд. За пол литровую бутылку Бренди отдали сто долларов, потом, спустя некоторое время попросили еще одну, и снова в воздухе промелькнула сто долларовая бумажка. «Вот люди сорят деньгами-то» - размышляла равнодушно Полина, разглядеть лица молодых людей она не могла, так как сидели они к ней спиной.
У нее же денег было в обрез, возможности транжирить не было, назад она решила ехать поездом, но эти несколько дней отдыха ей были просто необходимы, чтоб прийти в себя от всех потрясений. И вот она улетает, сбегает от всего, что так мучило ее в последние дни, накопилось тяжким грузом воспоминаний. Вот прилетит она, из серого, осеннего Питера да на яркий знойный юг, окунется в Черное да море, смоет с себя все неприятности да горести, и вернется помолодевшей, загорелой да обновленной! Но верно говорят «от себя не сбежишь», и мысли Полины то и дело возвращались к событиям последних дней, а чаще всего к юному принцу, так безжалостно бросившему себе под ноги ее лучшие чувства к нему! Как он смел кричать на нее, как такое возможно?! И за что? За то, что отказалась переспать в первую же встречу. Быть может, наберись он терпения и такта, все закончилось бы иначе, и утром они проснулись бы вместе, разбудив друг друга нежными поцелуями. Отказывать мужчине, сопротивляться – это естественное состояние женщины, нормальное, обычное поведение, достойное уважения, - так и раньше и сейчас рассуждала Полина. Почему же это так возмутило его? Скорее всего, мальчик привык получать все и сразу, и безотказно. Она безумно желала их близости, не менее, а быть может и более чем он, но должно же быть чувство уважения к себе, да просто игра, наконец. Легкий флирт, затем страсть, его желание, ее сопротивление, затем недолгая разлука, в которой еще раз все обдумают, взвесят, и… как знать?
Полина закрыла глаза, и еще раз мысленно пережила эту непонятную, странную встречу. Ей почему-то слышался крик, истошный, истерический! «Убирайся! Пошла вон!» Но ведь он вовсе не кричал, а медленно и четко произносил эти фразы, медленно и четко, словно чеканил каждое слово, и даже тише чем обычно, только глаза сверкнули искрами холода и злобы. Закричать одними глазами и тихим, чуть слышным голосом, так сумел только он. Какая она молодец, что не согласилась на секс сразу же, в первую встречу, и теперь не связана с ним настолько тесно, что вопли его, оскорбляющие ее достоинство – остались всего лишь сотрясением воздуха. Вот и хорошо, вот и ладно, все разрешилось так быстро, все правильно, его загадочность раскрылась, за ней не оказалось ничего, как в красивом конфетном фантике – пустышка. Обычная истерическая личность, злобная, избалованная слишком любвеобильной мамой, изуродована вседозволенностью. Наверное, с детства ему внушали, какой он красивый, какой необыкновенный мальчик! А мальчик требовал к своей персоне все больше и больше внимания. Полина даже улыбнулась, представив, как маленький Андрей бьется в истерике на полу из-за не купленной игрушки. В эту субботу ему показалось, что игрушка у него уже в руках, но… ах!.. произошел какой-то сбой, игрушка отказалась подчиниться его воле, и он в порыве гнева был готов сломать ее, сначала сломить, а потом сломать!
Болтовня на переднем сиденье стихла. Послышался храп. Самолет уже набрал высоту и летел ровно, казалось, что он стоит в воздухе, зависает над океаном из рыхлых как вата облаков. Полина прислонилась щекой к иллюминатору. Ослепительно-голубое небо незаметно сменилось сумеречным, сиреневым, и сквозь него слабо поблескивали редкие звездочки. Достала сигареты, и отправилась в туалет, перекурить и размять затекшие ступни. Возвращаясь на свое место, бросила взгляд на парней, сидевших впереди нее, и… обомлела. Они! Те самые из старого Вольво, устроившие ей «подставу» на дороге, и разбившие стекло ее Веточке. Ну и дела! Улетая, сбегала от всех свалившихся проблем, в надежде прийти в себя, забыть последние события как страшный сон, и в первом же попавшем самолете, уже начавшие стираться неприятности как насмешка в виде хвоста увязались следом за ней! Так, спокойно, где-то в сумке есть фотоаппарат, нужно снять их, пока спят. Полина стащила дорожную сумку с багажной полки, и запустила в нее руку. Ага, вот он, нашла, вытащила, и сразу же направилась снова в туалет, торопливо, словно забыла что-то. Успеть, пока не проснулись, иначе ей конец! Возвращаясь назад, к своему месту успела щелкнуть целых три раза, на дальнем расстоянии, и совсем близко, потом хотела сделать еще один снимок, самый близкий, но в салон вошла стюардесса, и Полина довольная проделанной работой, плюхнулась на свое место. Ха, ну просто детективная история! Хотя смешного конечно мало, вот проснутся, протрезвеют, узнают ее, и… пиши пропало! Прощай родной Питер! На всякий случай Полина пересела подальше, надела солнцезащитные очки-хамелионы, стянула волосы в тугой хвост, стерла помаду. Вот, так-то лучше и спокойнее. А самолет все так же ровно летел, двигатели гудели, стюардессы разносили пластиковые коробки с едой. После ужина, изысканного, разнообразного, который съела с аппетитом («все, с завтрашнего дня сажусь на жесткую диету, никаких ужинов!»), задремала, а проснувшись увидела за окном иллюминатора стремительно приближающуюся землю. Мягкий удар шасси о взлетную полосу, радостные аплодисменты пассажиров. «С удачной посадкой, дамы и господа! Наш самолет приземлился в аэропорту города Адлер, температура за бортом плюс 25 градусов. Экипаж желает вам приятного отдыха». Плюс 25! И это вечером! Какой контраст с унылым, серым, гранитным Питером, где так холодно и где ночами озноб и боль терзают одинокую неприкаянную душу.
Полина поправила очки, взяла сумку, и вместе со всеми направилась к выходу. Здравствуй, Сочи! Здравствуй, лето! Здравствуй, море! Теплый, ласковый и влажный ветерок, играя завитками волос, как будто приветствовал ее. Тут же на выходе в город прибывших окружила толпа местных жителей, предлагая и рекламируя комнаты, квартиры и даже дома. Полина договорилась с одной из женщин насчет недорогой комнаты на побережье, и вскоре мчалась в старенькой шестерке вместе с ней и ее сыном, который сидел за рулем, в Курортный городок, на самый берег Черного моря. Какая же она молодец, что взяла вот так, и удрала от всех! Вскоре выехали на трассу, бесконечной лентой вьющуюся вдоль побережья. Какой чудный ночной воздух, теплый, влажный, напоенный ароматами олеандра, кипариса и морского прибоя. Вдоль всей трассы мигали огни, реклама ресторанов, ночных клубов. То тут то там звучала музыка, праздно гуляли полураздетые загорелые мужчины и женщины, беззаботные, жизнерадостные, вся задача которых состояла в том, чтобы как можно интенсивнее предаваться увеселениям, пропитаться насквозь этим райским ароматом южной ночи, и прихватив его с собой, в осеннюю дождливую промозглость родных городов, еще долго наслаждаться его дурманящей негой.
Комнатка, куда ее поселили, оказалась на втором этаже уютного, увитого плющом, дома. Вход в нее был с балкона, к которому вела легкая в два пролета так же увитая плющом лесенка. На ступеньках лестницы, вдоль ажурных перил, стояли цветочные горшки с пальмовыми ростками. Чистенько, скромно, уютно. Что еще нужно для одинокой скучающей женщины? Кухня, умывальник, туалет – на улице. Зато цена более чем умеренная. Полина расплатилась сразу же, и, переодевшись в легкий на пуговках сарафан, отправилась умываться. Стрекотали цикады, откуда-то доносилась живая музыка, наверное из ресторана или пансионата, что на горе. В доме, приглушенным светом, горели окна, раздавались голоса, очевидно, несмотря на конец сезона, отдыхающих было немало. Полина села за столик во дворе под яблонями, закурила. Хотелось бежать к морю, броситься в соленые ласковые волны, смыть с себя гнетущую тяжесть последних дней, почувствовать себя снова юной девчонкой, жизнерадостной, беззаботной, как те люди, гуляющие на набережной. Но было уже поздно, да и устала она от перелета, а потому встречу с морем отложила на завтра.
Но назавтра с утра погода испортилась, небо затянули белесые тучи, начал моросить мелкий и нудный дождик, и Полина решила просто прогуляться по местности под названием Курортный городок. По сути это был Адлер, его западная часть, граничащая с Кудепстой. Множество маленьких магазинчиков с пляжными принадлежностями, сувенирами, манили открытыми дверями. Полина тут же купила комплект: нежно-бирюзовый купальник с тонкой, шелковой в шалью в тон, которая была по сути набедренной повязкой или точнее, юбкой, а еще ярко-желтую маечку с глубоким вырезом и шнуровкой на груди. Пошаталась какое-то время вдоль магазинчиков, купила мороженое, и отправилась на берег моря. Каждый раз это было маленьким чудом – встреча с южным морем. Сегодня оно было затянуто седой дымкой мелкой мороси. Тихое, неподвижное, ласковое. Полина скинула сандалии и прошлась по кромке воды, по прохладной, скользкой и колкой гальке. Несколько смельчаков купалось недалеко от берега. Весело барахтаясь и резвясь как дети, мужчины толкали друг друга, ныряли, смеялись, фыркали и снова ныряли в туманную водную гладь. Среди гулявших по пляжу вдруг послышалось какое-то оживление, кто-то вскрикнул: Дельфины, дельфины! И в самом деле, группа дельфинов, рассекая неподвижную гладь, словно дразня публику, промелькнула вблизи побережья, красиво выныривая над водой. Один из купающихся бросился их догонять, отчаянно молотя руками, но вскоре бросил это бесполезное занятие, тем более, что дельфины подразнив смельчаков и покрасовавшись перед пляжными зеваками, направились прочь от береговой линии и под восторженные крики и свист публики, скрылись в тумане, где-то между небом и водой. Полина вдруг ощутила свое полное одиночество. Ей было не с кем разделись радость встречи с морем, дельфинами, и скорее всего в Питере о ней забыли, да и забывать, по сути, было некому, разве что ее жильцам, которые если и вспоминали о ней, то с неприязнью, в конце месяца, перед тем как внести квартирную плату.
Между тем, сквозь туманную дымку стало просвечивать солнце, и вскоре распогодилось. Народ стал подтягиваться к пляжу. Полина вернулась в свою комнату, весело взбежав по лестнице на второй этаж, переоделась в новый купальник, белую с изображением герба Питера маечку, попыталась натянуть на себя шорты, купленные несколько лет назад в Турции, шорты натянула, но, взглянув на себя в зеркало, чуть не расплакалась! Пришлось их снять и надеть легкие брючки, скрывающие полноту. На пляже опять же чувствовала себя неуютно, ей казалось, она слишком толстая, слишком белая, и поэтому, раздевшись, сразу подбежала к кромке воды, замерла на секунду, и кинулась в обжигающую холодом воду. Заплыла далеко, ныряла, кувыркалась, взвизгивала от полноты чувств, снова ныряла. Какая она молодец, что приехала сюда, навстречу морю, ослепительному солнцу, голубому небу. «Эй, море, давай играть! Какие глупые люди! Глупые, заваленные по уши своими ничтожными проблемами, злобствующие, страдающие от недовольства собой, окружающим их миром! Как можно злиться, на себя, на жизнь, на ежедневную городскую суету и сутолоку, если на свете есть море, есть южный берег, и ласковое солнце, и сказочные горы вдали!» Боже, какое наслаждение, какая невесомость! Парила в морской воде, как парит птица над бездонной пропастью. Эх, жаль, нет дельфинов, она бы с ними порезвилась. Так, пора возвращаться на твердую землю. Ой, а где она, земля-то?!
Ух, и далеко же заплыла, еще немного и берег исчез бы из вида. Собралась с духом, и поплыла в сторону пляжа. Когда почувствовала твердую почву под ногами, была совсем без сил. Вышла, шатаясь, и побрела искать свое расстеленное на гальке полотенце.
8.
Итак, каждый день. Бродила по магазинчикам, ездила в Адлер, побывала в дельфинарии, на концерте Тани Булановой, а главное, загорала, купалась до изнеможения в любую погоду, пропитываясь насквозь южным солнцем, ветром и морским прибоем. Билет на поезд уже был куплен, до отъезда оставалось два дня, и Полина решила сходить в ресторанчик. Все эти дни она вела здоровый образ жизни, почти не пила спиртного и курила не больше двух сигарет в день, питалась кефиром и фруктами, загорела, похудела изрядно, и чувствовала себя как легкая птичка, выпущенная из клетки в свободный полет..
Вечером после пляжа, как всегда приняла душ, сладко подремала пару часов, посидела в саду под вишней, поболтав с хозяйкой, и начала наводить марафет для похода в ресторан. За все эти дни на юге она не познакомилась ни с одним мужчиной. К ней подходили на пляже, и на улице, смотрели на нее откровенным взглядом, раздевающим и похотливым, но каким бы он ни был, ее новый знакомый, Полина спешила избавиться от навязчивого поклонника. И даже когда возникала потребность в ласке, нежности, общении с мужским полом, (особенно ярко это чувство проявлялось поздними вечерами, когда заняться было нечем, и когда за окном звук стрекочущих цикад и аромат кипариса будоражил сердце и так заманчиво зазывал в южную волшебную ночь), она вспоминала Маленького принца и окуналась в мечты и фантазии. Жажда авантюрного приключения тут же пропадала. Она отказала в сексе юному прекрасному существу, так неужели согласится на связь с этими примитивными похотливыми кобелями? Стоит ли пачкаться из-за минутной слабости?!
Забыть Маленького принца не получалось как ни старалась. Его внимательный, пронзительно-злобный взгляд преследовал ее повсюду, и стоя на ветру у кромки моря, глотая брызги соленого прибоя, она думала о том, как было бы прекрасно, если б он стоял сейчас рядом, сжимая ее пальцы в своей горячей ладони, а черные как смоль, длинные волосы хлестали его по лицу.
«Увидеть хочется тебя
Хоть на минутку, на мгновенье,
Как прежде испытав волненье,
Увидеть хочется тебя..
Я, каждый вечер, засыпая,
И утро новое встречая,
Молю судьбу и заклинаю-
Увидеть хочется тебя!»
Оделась скромно: узкая элегантная юбка за колено, маечка на тонких бретельках, поверх тонкая кофточка в тон, так как вечера становились все более прохладными; прихватила маленькую сумочку на длинном ремешке, и отправилась на побережье, в ресторанчик, откуда доносилась приятная музыка. В небольшом, с деревянными столиками и деревянными же низенькими креслами, больше похожими на скамьи, зале, царил уютный полумрак. Несколько пар танцевали медленный танец, и Полина удовлетворенно отметила про себя, что публика здесь хоть и не многочисленная, но взрослая, солидная. Подошла к стойке бара и, сев на высокий табурет, заказала бокал полусухого Мартини. К ней тут же подошел восточной внешности мужчина средних лет, невысокий, с животиком.
- Разрешите, я для вас закажу коктейль?
- Нет, спасибо, я не пью коктейли.
- А что желает дама, быть может, конфеты или фрукты?
Полина была голодная, и с удовольствием съела бы какой-нибудь салатик с морепродуктами, а лучше – цыпленка табака или ее любимые котлеты по-киевски, но как только представила, что это наложит на нее определенные обязательства, так сразу отказалась от заманчивого предложения. Но мужчина не отходил от нее, и стараясь быть корректным и предупредительным, продолжал.
- Меня Тенгиз зовут, будем знакомы? Разрешите пригласить вас на танец?
- Простите, я не хочу танцевать.
- Откуда такая красавица приехала к нам?
Вот привязался! Ну как он не поймет, что не нравится он ей, не нравится! Полина отвернулась к стойке, заказала сигареты, закурила, давая понять незнакомцу, что разговор закончен. И в самом деле, Тенгиз потоптался какое-то время рядом, вздохнул тяжело: «Эх, жаль, такая красивая женщина, ты мне так понравилась, погуляли бы, я бы тебе красивые места показал, шашлык-машлык покушали бы». Быстро же он на ты перешел, и поменял корректно-вежливый тон на небрежно-пренебрежительный.
- Спасибо, всего хорошего.
Полина даже чуть отодвинулась от навязчивого поклонника, и он отошел от нее, бормоча про себя что-то невнятное, похоже, какие-то кавказские ругательства. Впрочем, Полина уже поняла, что «ловить» в этом ресторане нечего, хотя и отметила про себя пару приятных мужских русских лиц, но были эти приятные лица, очевидно, заняты не менее приятными русскими лицами женского пола. Ну, что ж, она ничего не теряет зайдя сюда, ну проверила обстановку, ясно, что пришла зря, и только потушила сигарету, собираясь уйти, как на ее плечо легла чья-то тяжелая мужская рука. Даже вздрогнула от неожиданности, повернулась… и обомлела. Перед ней стояли двое кавказцев, тех самых, которые разбив в ее Веточке стекло, пытались вырвать сумку. Последний раз она видела их на летном поле Сочи, когда спускалась по трапу самолета, а потеряв из вида, забыла напрочь!
- Питерская, здарова! Отдыхаешь? А мы узнали тебя. А ты красивый женщина, питерская! Что, скучно тебе? Видишь, Ниджат, говорю тебе, она это! – радостный оскал зубов, словно встретил давнюю подружку.
- Вы обознались, мальчики, я не из Питера, я из Харькова.
- Зачем обманываешь, питерская, чего испугалась. Не бойся, питерская, здесь никто отдыхающих не обижает. Расскажи, где остановилась, далеко?
- Мальчики, извините, мне идти нужно. – На секунду сердце прыгнуло и успокоилось. Ничего, здесь она в безопасности, но сумочку на всякий случай прижала к себе плотнее.
- Питерская, нехорошо ты делаешь, не узнаешь нас, а мы тебя помним. Не бойся нас, ну зарежем мало-мало, больше ничего. Гыыыыыыыы..
Полина невозмутимо развернулась, хотела направиться к выходу, но тут же была остановлена железной хваткой одного из них.
- Ты куда, стой, женщина! Слушай, питерская, ты когда уезжаешь, нам нужно посылку отправить, а, сделаешь как скажем, денег получишь, а? – тоном добродушным, чуть ли не дружеским.
- Я еще не скоро уезжаю, через неделю, но билет уже куплен
- Гыыы..говорю же она из Питера! Вместе в Питер поедем, Ниджат, купим билеты на тот же поезд, а посылку ей отдадим. Пусть только попробует отказаться. Питерская, не отказывайся, отдашь посылку - денег получишь, много денег. Не согласишься - найдем тебя здесь или в Питере, мы здесь всех знаем, плохо тебе будет, питерская, очень плохо, отдадим тебя в рабство, в горы! Гыыыыыыы…..
Что-то подсказывало Полине, что грубить и возражать парням – только себе хуже делать.
- А сколько денег получу? Я за гроши не буду рисковать!
- Много, много получишь, хватит, чтоб развалину твою девятку отремонтировать! Гыыыыы….
- Хорошо, договорились, а большая посылка-то? У меня вещей очень много, а еще хочу фруктов купить, сейчас фрукты дешевые. Поможете мне дотащить до поезда?
- Такой красивый девушка как не помочь?
- Ну, тогда выпить надо, за знакомство. Давайте по коньячку! Вы в Питере со мной некрасиво поступили, так что вы – мои должники. Давайте за столик сядем, я есть хочу! – Полина вдруг почувствовала себя хозяйкой положения, ей стало весело, дух авантюрного приключения адреналином взбудоражил кровь, хотелось безрассудных поступков, риска, игры. Но, понимая, что играть ей в настоящее время не с кем, равно как и по достоинству оценить ее как женщину – некому, Полине оставалось вздохнуть, и щелкнув зажигалкой, закурить очередную сигарету.
- Слушай, женщина, что хочешь, все возьмем! Ниджат, давай там шашлыш-машлык, коньяк, сациви, хинкали, хачапури, сулгуни. Женщина, неужели ты коньяк пьешь, возьмем для тебя так и быть.
Ниджат тут же, за стойкой стал делать заказ, а Полина и второй парень, как оказалось, его звали Алик, сели за стол в глубине зала. Алик по-деловому продолжал:
- У кого живешь, питерская, как зовут, адрес скажи.
- Думаешь, я адрес знаю, на горке дом, там еще пансионат недалеко, хозяйку Тамара зовут, у нее большая семья, машина шестерка бежевая.
Принесли заказ, коньяк в графинчике, чекнулись, выпили по рюмке, Полина чуть пригубила. Парни заметно повеселели. «С нами поедешь сегодня, питерская, мы в Абхазии остановились, у родственников Ниджата, сразу, за Адлером».
- Ой, а как же через границу-то ехать, у меня и паспорта с собой нет. – Полина с удовольствием без стеснения уплетала за обе щеки острые грузинские блюда, которыми был уставлен весь стол.
- Какая граница, слушай, все знакомые у нас, свои на границе работают, денег им дадим, все будет пучком, так у вас говорят?
- Ой, мальчики, я давно хотела в Абхазии побывать, да думала, что русских туда уже не пускают! – разламывая белую сдобную лепешку с истекающим горячим сыром, ммм, давно она не ела такой вкуснятины.
- Как не пускают, слушай, как не пускают! Автобусы с туристами каждый день ездят, русские отдыхают и в Гагре и в Пицунде, жилье дешевое, фрукты, вино дешевое, море бесплатное! Гыыыыы..
- Ну, тогда поедем. Я даже рада, что вас встретила, скучно мне одной. Наливайте, мальчики! – промокнула губы салфеткой и взялась за рюмку.
Алик, разлил коньяк, потом достал из портсигара папиросы. И портсигар и папиросы вроде Беломора икопаемого, смотрелись необычно, Полина давно уже не видела таких раритетов. Размяли папироски, закурили, потом выпили по рюмке, и совсем как-то расслабились. Полина исподтишка наблюдая за парнями, заметила, что и взгляд, и выражение их лиц, и поведение стало каким-то странным, вялым, как будто эти двое перестали осознавать, где они и что с ними, даже в какой-то момент показалось, что ее перестали узнавать.
Музыка грохотала что-то ритмичное, слабые голубоватые вспышки светильников, отражаясь в стеклах и зеркалах, выхватывали из темноты зала лица танцующих.
- Мальчики, мне в дамскую комнату надо, я на минуту.
- Ниджат, сходи с ней. – Алик сидел, расслабленно откинувшись на спинку стула, и ковырял во рту зубочисткой.
Вышли вдвоем из зала, она направилась к дверям дамской комнаты, он - в мужской туалет. Полина чуть прикрыла за собой дверь, и тут же назад, бегом к выходу из ресторана. Бегом, прочь отсюда, хорошо, что дом рядом. Господи, какая непроглядная тьма, бежать, прочь! Подвернула ногу, на какой-то выбоине, сломала каблук, скинула туфли, и бежала, бежала.. Вот и дом, лесенка, взлетела вверх как пушинка, и давай кидать все подряд в сумку! Какая же она молодец, что налегке приехала, и купила лишь купальник, да сувениры из ракушек. Фрукты на столе, половинка дыни, пусть остаются! Бутылка Изабеллы, купленная для прощального вечера, не распечатанная – в сумку ее! Так, главное, паспорт, билет, деньги, остальное мелочи, даже если что и оставила! Фотоаппарат! Где фотоаппарат, пленки? Вот что главное! Вот он, здесь, так, в сумку его! Надела легкие удобные сабо, и снова бегом! Туда, к трассе! Махнула рукой, машина остановилась сразу же. «Мне в Сочи!» «Туда и еду, красавица, садись!» «Уфф!!» - вздохнула с облегчением, плюхнувшись на сиденье.
- От кого бежишь, красавица?
- Опаздываю на поезд. – Напряженно вглядываясь в окно заднего вида, ей все еще не верилось, что она так легко отделалась от опасных знакомых.
- Не волнуйся, красавица, успеем!
Домчал к самому вокзалу. «Спасибо, сколько я вам должна?» «Нисколько красавица, счастливо тебе, привет Петербургу». «Спасибо, вы такой добрый, удачи!» Помахала рукой - и к кассам: сдать билет, купленный только на послезавтра, и взять на ближайший поезд.
Народу на вокзале было немного, во всем чувствовался конец сезона, и в испортившейся погоде, и даже в глазах немногочисленных отъезжающих. Южная нега и безмятежность на их лицах, сменилась северной грустью и озабоченностью предстоящими насущными проблемами.
На сегодняшний поезд она опоздала, время уже приближалось к полуночи. Следующий поезд на Питер отправлялся завтра вечером в 16.15, на него и взяла Полина билет. А где же ночевать, где она скоротает время до поезда? Можно, конечно подремать на вокзале, сидя на скамейке, но вдруг да уснет, вдруг да сумку украдут, а в сумке и деньги, и документы и фотоаппарат! И словно услышав ее мысли, к ней подошел молодой человек, юноша, красивый, высокий, с благородными чертами, но неухоженный какой-то: худой, лицо, заросшее щетиной, неряшливый свитер с вытянутыми рукавами, сандалии на босу ногу.
- Дама, у меня все деньги украли, я не могу уехать домой, не поможете чем-нибудь? – парень смотрел прямо в глаза доверчиво и открыто, нет, не похож на обычного бомжа, не похож.
- У меня тоже нет денег, еле на билет наскребла. А ты где живешь? Где твой дом?
- Я из Питера.
- Из Питера? Я тоже! А чего здесь делаешь? Если украли деньги, документы, так пошел бы в милицию, потом от родных перевод получил, и уехал бы домой! Здесь сезон заканчивается, сваливать надо. – Не сдержалась, зевнула. От усталости и выпитого вина Полину тянуло в сон и вступать в диалог с попрошайкой ей было лень.
- Мне нельзя в милицию. Скажу правду, я из армии удрал. – При этих словах смутился, но как человек, которому нечего терять, продолжал смотреть прямо в глаза, ожидая ответной реакции. Не поверить ему было нельзя.
- Честно?! Ну ты даешь! А что, так плохо было? – оживилась в предвкушении необычной истории, даже сон прошел.
- Поначалу нормально, в учебке хоть и гоняли, конечно, не без этого, кормили плохо, да только все это ерунда. Вот когда в часть перевели, здесь, под Адлером, офицеры нас стали в рабство на работу продавать абхазцам. Мы пашем бесплатно, а офицеры деньги получают. Двух детдомовских до конца службы продали.
- Какие ты ужасы рассказываешь. Ну, пойдем, поедим чего-нибудь. Где здесь можно перекусить недорого? – Полина рассеянно озиралась по сторонам в поисках кафе.
- Только в ресторане. А еще киоск продуктовый есть на перроне.
- Ну, посиди здесь, я поесть принесу.
Накупила всякой всячины: печенье, кефир, сыр, колбасу, мороженое. Вернулась, отдала пакет парню.
- Спасибо вам, только мне бы лучше денег, я бы проводнице заплатил, и проехал бы, сколько позволят.
Полина достала из сумочки 500 рублей.
- Вот, больше нет. Ты если доберешься до Питера, сразу в комитет солдатских матерей иди, расскажи все как есть, они тебе помогут, дослужишь оставшийся срок в Питере.
- Большое вам спасибо, добрая вы женщина. Добрая и красивая, на маму мою похожа. – Улыбнулся благодарной, детской улыбкой, так что Полина увидела: перед ней стоит, по сути, совсем мальчик лет 18-19.
- Может, дашь мне телефон твоей мамы, я с ней свяжусь, она поможет тебе.
- Нет, не надо. Не хочу ее волновать. Вот приеду в Питер, домой не пойду, а пойду в военную комендатуру, сразу. Пусть что хотят, то и делают со мной, а на чурок работать не буду! – сжал губы, прищурил глаза так, что можно было не сомневаться: слово свое – сдержит.
- Ну, удачи тебе, малыш, желаю благополучно добраться.
Полина пошла навстречу женщине, которая ходила с табличкой, предлагая квартиры. Попросила комнату на одну ночь, но ей ясно объяснили, что заплатить придется за сутки. Что же делать, не ночевать же на вокзале, взяла адрес и пошла ловить такси, так как автобусы уже не ходили.
9.
Поезд мчал Полину вдоль побережья. За окном до самого горизонта простиралось море. Лежала на верхней полке, и смотрела на редких купающихся, которые болтались на водной глади как поплавки. Не сбеги она вчера, сегодня так же болталась бы в море, последний день наслаждаясь радостями южного берега. После Туапсе поезд повернул на север, пальм и кипарисов уже почти не встречалось, зато пошли сплошной чередой горы и долины, и более или менее продолжительные тоннели. Дальше – бескрайние степи с запахом полыни, нечастыми селениями, прячущимися за пирамидальными тополями и утопающими в яблоневых садах.
Под стук колес так приятно думалось. Что-то ее ждет в Питере, какие новости, сюрпризы. За все время, проведенное в Адлере, она получила две смс-ки от Стаса, он даже собирался приехать к ней, да только она, испугавшись, сообщила, что уже скоро будет дома. Сама же Полина только один раз позвонила на Моховую, чтоб узнать, все ли в порядке. О том что она сейчас на юге – ни слова, зачем кому-то знать что ее квартира на Елизаровской без надзора. Людмила буднично сообщила, что все тихо в квартире, только Николай, муж Вали ушел в очередной запой, и они всей квартирой выставили его за порог, собрав вещи, посадив в такси, отправили его к матери в Озерки. Андрей появляется не часто, выспится днем, а ночами пропадает неизвестно где. Говорит, что работает. Никто к нему не приходит, так же молчалив и замкнут, даже еще больше чем раньше.
Андрей.. Ну почему он не выходит из ее головы, почему сердце начинает отчаянно колотиться, как только она представляет, что скоро может встретиться с ним? А быть может и не встретится. Те полмесяца, за которые он заплатил, уже истекли, и есть вероятность, что он съехал с Моховой. В порыве гнева сама хотела его выгнать, но, вспомнив мудрое интернетовское изречение «не делай резких движений», а еще «не пори горячку», «не спеши делать выводы», сдержала себя. Она и раньше придерживалась позиции промолчать, подумать, а уже потом действовать, но только теоретически, а на практике у нее, как у особы эмоциональной чувства чаще одерживали верх над разумом. Но с возрастом заметила, что стала терпимее, стала реже «пороть горячку», вот типичный пример: парень на вокзале. Раньше она, скорее всего, нагрубила бы ему, приняв за обычного праздно шатающегося бездельника, наговорила бы гадостей, что-нибудь вроде: «иди, заработай, здесь на юге это не сложно», или «такой молодой а уже попрошайка, что же дальше будет», но на этот раз выслушала незадачливого солдатика, помогла ему, а потому на душе было спокойно. Наверное, и с Андреем не все так просто. Его агрессия и неадекватное поведение могло быть продиктовано чем угодно, не обязательно дурным воспитанием, она же взглянула на ситуацию поверхностно, приняла его за избалованного, дрянного мальчишку. Зря все же. Сначала нужно было понять его, выслушать, а уже после делать выводы.
Колеса все стучали и стучали, а за окном все мелькали и мелькали степи, автотрассы в обрамлении пирамидальных тополей, селения с домами и садами, с яблонями со спелыми яблоками. На станциях ведрами продавали эти самые яблоки и маленькие, размером с грейпфруты дыни штук по двадцать в сетке. На одной из станций Полина купила такую сетку, зная что в Питере дыни всегда были не дешевым лакомством. Правильно сделала, что купила: вскоре фрукты на станциях подорожали, а дыни и вовсе перестали предлагать.
Соседка по купе тоже купила дыни, она вообще все покупала по дороге: яблоки, сливы, горячую картошку с малосольными огурцами, мороженое. Ее муж, толстый, безвольный, неинтересный тип уничтожал все купленное и взятое с собой с большой скоростью, запивая все это пивом, которое ему для него так же покупала жена. Оба они занимали две нижние полки. На верхней, напротив Полины, лежала девушка лет 17-18, которая села в Туапсе, хорошенькая и хрупкая как фарфоровая статуэтка. Она все время молчала, спала, или читала книгу, или смотрела в окно. Полина пыталась заговорить с ней, но девушка коротко ответив, снова надолго замолкала, похоже, поддерживать разговор ей не хотелось. Только и удалось узнать, что ее Лиза зовут.
- Девчонки, вы бы спустились, поели чего-нибудь. А можно и выпить за компанию. – Послышался голос сердобольной соседки снизу.
Полина поддержала идею.
- Лиза, хватит валяться, давай перекусим, вина выпьем, лучше будет спаться.
Спустились с верхних полок. Полина вынула из сетки четыре маленькие дыньки, всем по штуке, достала из сумки бутылку Изабеллы. Супружеская пара тоже подсуетилась. Женщина выложила на стол колбасу, сыр, печенье. У Лизы с собой не было ничего, один легкий рюкзачок с вещами.
- Ну, ты чего тормозишь, Коля, доставай вино. – Ткнула в бок своего нерасторопного мужа сердобольная соседка.
Коля, похоже, без команды своей жены отвык действовать самостоятельно. А Полине пришло на ум, что сколько на свете знала мужчин по имени Николай – все оказывались пьяницами, что за мистика!
- Коля, ты распечатывать бутылку собираешься?
Неповоротливый Коля, наконец, оживился, со знанием дела, ловко, одним движением открыл бутылку красного вина, разлил по пластиковым стаканчикам. Поезд временами потряхивало, и стаканчики сразу разобрали по рукам, чтоб не расплескать вино.
- Ну, давайте выпьем за прошедший отпуск. Девчонки, рассказали бы, как отдохнули-то?
Жена Николая привыкла командовать парадом и быть душой общества. Лиза наоборот, хоть и старалась улыбаться временами, но глаза были печальные, она по-прежнему молчала. Разговор поддерживала только Полина.
- Ой, замечательно! Считаю, с погодой повезло, каждый день купалась, когда ехала, думала что в сентябре уже холодно будет.
- Ну, что вы! Мы каждый раз только в сентябре и ездим. И все время к одной хозяйке.
- А что же так плохо загорели?
Женщина как-то так выразительно махнула рукой в сторону Николая, что всем все стало ясно без слов.
- С ним разве загоришь? Ну, первые два дня загорали, купались, потом съел чего-то в кафе, а может на пляже, там же все время носят то кукурузу вареную, то пиво, то чурчхеллу ихнюю, запоносил мужик мой, насилу отпоили его таблетками дорогими, новомодными. А потом зову его на пляж, он – ни в какую, иди, говорит, одна, а я дома останусь. Так и просидели в компании хозяев за пивом да вином. Ну, я-то еще в Сочи съездила, по магазинам прогулялась, купалась пару раз, так и время прошло незаметно. Вот, сейчас в Питер едем к моей сестре, погостим с недельку, и - домой, в Вологду, вологодские мы. Николай, чего сидишь, как пень, наливай, говорю!
Полина представила, как в Петербурге у сестры супружеская пара будет целую неделю «глушить» безвылазно вино да пиво, стоило ли за этим к ней ехать?
- Да вы кушайте, кушайте. Лизавета, ты чего скромничаешь и молчишь все время, хоть бы рассказала, как съездила-то, одна почему?
Лиза сидела, молча отвернувшись к окну.
- Доча, ты чего, может случилось что? Коля, не видишь, стаканы пустые.
Увалень- Николай распечатал вторую бутылку, налил в стаканчики густое, красное, ароматное вино, выпили, и Лиза беззвучно расплакалась, отвернувшись к окну.
- Ой, доча, чего случилось-то?! Ну, не хочешь не рассказывай. Такая молодая да красивая, все пройдет, все утрясется.
Лиза вытерла слезы, высморкалась в салфетку, и вдруг начала рассказ.
- Я автостопом люблю ездить. (Женщина при этих словах опять же выразительно всплеснула руками). К бабушке в Волхов ездила, и обратно. Потом еще в Петрозаводск к подруге. А летом решила на юг съездить. Очень хотелось южное море увидеть и горы.
- Одна? Куда же мама твоя смотрит, ой, дите ты, дите! – Сердобольная соседка сочувственно качала головой.
- Маме не до меня, она замуж собралась. Так вот, накопила денег немного, и поехала автостопом в Адлер. Хорошо доехала, водители такие попадались добрые, никто денег не брал, наоборот, кормили меня, поили и с глупостями не приставали. В Адлере познакомилась с двумя девочками, они сарайчик снимали незадорого, меня третьей взяли, получилось что и вовсе дешево. Хороший сарайчик, две кровати, раскладушка, плитка, кастрюли и чайник. А нам большего и не надо. Только днем там было просто невыносимо, сарайчик изнутри клеенкой обит, и днем от солнца жара нестерпимая, пекло и дышать нечем, зато вечером хорошо и прохладно. Прикольно было, загорали, купались, я с парнем познакомилась, он просто влюбился в меня, ну в рестораны, в клубы ходили. В аквапарке были, в дельфинарии, а еще на экскурсию на водопады ездили. А когда уезжать пришла пора, я ему сказала: забери меня с собой, а он ответил, что его в Москве невеста ждет и свадьба скоро. Вот так. Я поплакала немного, но девчонки меня утешили. Говорят, лучше найдешь и постарше, зачем тебе этот молокосос. Потом еще познакомилась с одним, но он наркоманом оказался, мобильник у меня стащил. Девчонки в начале сентября уехали, я пожила немного одна, скучно стало, решила домой автостопом ехать. Остановились черные, я не хотела к ним садиться, а они затащили меня силой, после Сочи уже свернули с дороги в горы, изнасиловали меня, и оставили прямо на земле, хорошо, что рюкзак выкинули. Я потом с себя всю одежду сняла и сожгла. Переоделась и пешком до трассы стала добираться в темноте, ужасно страшно было, заблудилась, только утром вышла на дорогу. Пешком еще долго шла, потом все же «проголосовала», и села в машину, в которой русские мужчина и женщина ехали, они меня и довезли до Туапсе. У меня денег на билет до Питера не хватало, и садить в поезд никто не хотел, два дня болталась на вокзале, а сегодня повезло, хорошая проводница попалась, добрая, сжалилась, указала мне это место, только говорит, если проверка будет, она высадит меня.
- Ой, горе, - сокрушалась женщина, - вот что бывает, когда мать забывает про свое дите. Бросай ты эту затею, автостопом ездить! И как только такого ангела посмели обидеть! Остается радоваться, что не убили.
- А еще могли в горы отвести и в рабство продать, попрощалась бы с Питером на веки вечные! А с поезда не высадят, не бойся, что-нибудь придумаем. – Полина обняла Лизу за хрупкие плечи.
И рассказала свою историю, про кавказцев и про солдатика, сбежавшего из армии.
А поезд все стучал и стучал колесами, покачиваясь в такт. За окном уже мелькали березки и деревянные избы, хвойные леса и рощицы в золотом багрянце, и моросил мелкий, нудный дождь.
«Сезон дождей..
По курсу непогода..
Всему свой срок! – гласят календари..
В ночи осенней плачут фонари
Стеклярусом.., с отливом терракота..»
10.
Питер встретил Полину ясным осенним днем. Холодное солнце равнодушно освещало бурый гранит набережных, мутно отражаясь и дрожа мелкой рябью в реках и каналах. Порывистый ветер гнал по тротуарам опавшую, сухую листву. Как же хорош Петербург осенью! Если Мурманск это город-зима, Киев, утопающий в каштанах и сирени – город-весна, Сочи - город-лето, то Петербург - это город-осень. Тяжелые, серые, гранитные глыбы-дома с их небесными грозными тенями, нависшими тучами и моросящим мелким дождиком, - призраком плывут в тумане, тускло сверкая благородным золотом куполов и шпилей соборов. А если солнце, да опадающее золото листьев в старинных парках с чугунными резными решетками, так сердце начинает щемить от этой грустной аристократичной, изысканной красоты. Как приятно сознавать, что это твой город, и находясь в любой точке вселенной продолжать чувствовать Петербург каждой клеткой своего организма, с гордостью отвечать вопрошающим: Я из Питера!
Полина ни на минуту не забывала, что она – из Питера, и, несмотря на то, что родилась в этом городе, выросла, не переставала восхищаться им, удивляясь красотам, глазеть по сторонам, как приезжая из глухой провинции. Вот и сейчас, выйдя из вагона, она ощутила дыхание города, его особенную атмосферу, ауру. Здравствуй, Питер! Мой старый добрый Питер, я вернулась, я с тобой, встречай меня! Больше встречать ее было некому, но это был ее выбор. Позвонила бы Стасу, или еще какому-нибудь прежнему поклоннику, или одному из виртуальных знакомых, которые давно домогаются ее, - примчались бы с радостью, но все это были не те люди, которых бы она хотела видеть на перроне вокзала. А хотела видеть она только Андрея, единственного, который был не тем мужчиной, в которого следовало влюбляться.
Двор на Елизаровской, где жила Полина, летом утопающий в зелени, сейчас горел всеми красками осени. Выгребла из почтового ящика пачку счетов и рекламных газет, поднялась на второй этаж, бросила сумки, и села на кухне, облокотившись на стол. Казалось, все забыли о ней, никому она не нужна. Позвонила на Моховую, как замечательно, что есть Моховая, милая добрая и обшарпанная коммуналка. Трубку никто не брал. Выпила пару рюмок любимого ликера, спустя какое-то время снова позвонила. Однообразные длинные безнадежные гудки. Наверное, Людмила в гастроном ушла. Или все же устроилась на работу?
Приняла ванную (ах, как же она загорела, похудела!), и, надев пушистый банный халат, прилегла на диван. Еще и еще набирала номер Моховой, но слышала все те же длинные гудки. А почему бы ей не набрать номер Андрея? При одной этой мысли у Полины заколотилось сердце. Мобильный ответил: «абонент недоступен или вне зоны действия». Эх, знать бы в каком клубе работает Андрей, она сходила бы туда! Да, и не постеснялась своего возраста! Такая-то красотка, да загорелая, она еще даст фору юным глупышкам! Так, отдохнула немного, и довольно! Пора собираться и заниматься делами. Распечатать южные фотографии, съездить на Моховую, получить с нового жильца долг за полмесяца.
- Ой, Полиночка, откуда такая загорелая, - соседка Валя, которая благополучно избавившись в очередной раз от сожителя, была в благодушном настроении.
- С юга, Валюша, с юга. Вот чуть ли не с поезда, да к вам! Всем вам по дыне привезла, - отдала Вале сетку с дынями, ну и про Андрея не забыла, оставила ему целых три штуки, - Днем звонила-звонила, никто не отзывался.
- Ой, так Людмила работать же пошла. Да, пошла. Продавцом в магазинчик, здесь, недалеко, на Кирочной. Говорит, с непривычки устает очень. А выходной всего один, понедельник, представляешь? Не знаю, выдержит ли. Просто рабский труд! Ну, рассказывай, как съездила-то! Да вижу уже, что отлично, прямо помолодела на глазах! – Валя, усталая и бледная, с отеками под глазами, с завистью и нескрываемым восхищением оглядывала цветущую Полину, которая была на одиннадцать лет старше ее, но выглядела на столько же моложе.
- Потом расскажу, вот только фотки распечатаю. Ну, а вы как, что нового? Слышала, что Николая опять в Озерки спровадили.
- Ой, слушай, мы с дочкой в одну комнату перебрались, а вторую освободили, и никак не можем найти подходящего жильца, все студенты нищие, да норовят по трое или четверо селиться, просто даже не знаю, чего делать.
- Ну, а мой новенький как? Пришла с него долг за полмесяца получить. – Как бы, между прочим, стараясь не выдавать волнения.
- Андрей тихий мальчик, мне бы такого найти, второй день его нет, работает наверное, где же ему еще быть. – Буднично ответила Валя. У Полины сразу отлегло.
- А ты не спеши комнату сдавать. Помиришься с Колей, как будете втроем ютиться? Катюшка-то уже взрослая девочка.
- Не-не-не! Ни за что! Больше не пущу этого крокодила! Пусть маме своей кровь пьет. – Замахала руками соседка.
Полина подошла к комнате Андрея, она как всегда была чуть приоткрыта. Все же постучала на всякий случай, и вошла. В комнате царил полумрак, только экран монитора выключенного компьютера мигал зеленой лампочкой. Телевизор, DVD, музыкальный центр. Постель аккуратно заправлена. Так, посмотрим, какие фильмы он смотрит, какую музыку слушает. Что это, Вивальди?! Вот так сюрприз! Энигма?! Мммм!! Фреди Мэркюри… Так, а что смотрит? «Пираты Карибского моря», еще несколько дисков с незнакомыми названиями, но судя по обложкам – ни одного порно! На тумбочке книга Паоло Коэльо «Алхимик». Мой принц, мой маленький принц! Вовсе он не пустой мальчик, вовсе не глупый! Полина включила Энигму на минимальную громкость, села на кушетку, провела рукой по покрывалу, уткнулась носом в подушку, пытаясь уловить его запах, запах ее Маленького принца, и вдруг ей в голову пришла сумасшедшая идея! «Ха-ха-хахххааааааа!!» Скинула с себя блузку и брюки и забралась под одеяло. Она уснет здесь, придет ее принц или нет - эту ночь она проведет в его постели. Нет! Так будет лучше! Снова вскочила, скинула с себя тонкую сорочку, колготки, белье, швырнула все небрежно на пол, и снова легла в его постель. Лежала и час и два. Слышала как пришла Людмила, вслед за ней - Василий. Началось хождение по коридору, слышались разговоры на кухне, веселый смех Катюши, но постепенно все стихло.
Полина задремала и даже увидела сон. Смутный образ принца, такой притягательный, но далекий, что даже во сне от тоски защемило сердце. Она бежала к нему навстречу, а он все отдалялся, а она все бежала и даже кричала, пытаясь остановить его. И вот он уже совсем близко от нее, такой желанный, что сердце вот-вот выпрыгнет от волнения, протянула руку, сейчас коснется его, и…. Проснулась от звука скрипнувшей двери. Щелкнул включатель, яркий свет ослепил глаза.
На пороге стоял Андрей. Растерянный, удивленный и невозможно красивый. Рука, начавшая расстегивать молнию куртки, замерла на полпути.
- Это как понимать, меня выгнали? Мне уходить? – Голос тихий, спокойный, бесцветный, как и раньше.
- Стой! Иди ко мне.
- Это что, такая изощренная пытка? – Замершая на миг рука метнулась в обратном направлении, застегнув молнию наглухо.
Полина встала с постели, голая, загорелая, горячая, каштановые волосы рассыпались по плечам.
- Иди ко мне, я не шучу. - Включила свои нежные кошачьи нотки. - Я только о тебе и думала все эти дни, мечтала увидеть тебя вот так, близко, как сейчас.
Подошла вплотную и стала снимать с него куртку, и, снимая, медленно плавилась от каждого к нему прикосновения. Ей казалось, она сейчас растает и от нее не останется ни ее загорелого, молодого тела, ни ее собственного Я.
- Что ты делаешь? Ты ненормальная! Нет!
Отступил назад, к двери. «Нет!»
- Да!
Полина вцепилась в него взглядом. «Да!»
- Нет!
- Да!
- Нет!
- Да!
От слабости она начала оседать на пол. Андрей не подхватил ее, но грубо схватил за плечи, прижал к себе, так, что хрустнуло в спине, а низ живота тисками сжало от боли, и стал целовать, жадно, дико, ей показалось, что она услышала сдавленное рычание. Холодный, колючий, пахнущий осенним питерским дождем, вдруг отпрянув, швырнул ее в постель.
- Довольно! Хватит! Убирайся! Я не верю тебе!
Ей снова показалось, что он еле сдерживает себя, чтоб не ударить ее.
Полина какое-то время смотрела на него снизу вверх взглядом рабыни. Рабыни, но бесстрашной и уверенной в своем могуществе, потом притянула его к себе, и, встав на колени, сама расстегнула ему брюки. «Мой принц! Делай со мной что хочешь!»
Они не спали всю ночь, лишь под утро подремали немного. Во всем теле чувствовалась блаженная усталость, сладкая нега. Но Полина все же решила уехать засветло, чтоб никто из соседей не увидел ее выходящей от Андрея. Рано им подавать повод для сплетен. А потому, нежно поцеловала его на прощанье, отвела его руки, и как вор, на цыпочках вышла из квартиры.
Несколько дней приходила в себя, еще и еще прокручивая эту необычную ночь в своем сознании, как магнитофонную ленту. Отключилась от внешнего мира, ушла в свой, внутренний, купаясь в сладких воспоминаниях, как в ласковой колыбели. Когда, наконец, сквозь туманные грезы стал проступать мир реальный, то обнаружилось, что накопился целый ворох дел и по дому и вне: забрать южные снимки из фотоателье, сходить в милицию, опять же пачка счетов требующих немедленной оплаты, терпеливо ждала своей участи. Но денег не было. В пылу страсти забыла получить с Андрея долг за комнату, и что же сейчас делать? Звонить, просить деньги – будет просто смешно, а не требовать платы за квартиру – значит признать за ним право на бесплатное жилье, а себя – его официальной любовницей и покровительницей. Начались новые мучения и терзания. Где-то в глубине души Полина видела подсказку, единственно верное решение: нужно сказать Принцу, чтоб он съехал с квартиры, заплатив за полмесяца. А если откажется платить, то тем более, пусть уезжает, ей же останется только забыть это помрачение рассудка, и обратить свой взор к мужчинам достойным, которых всегда выделяла, взрослых, умных, обеспеченных, ценящих ее женственность и своеобразную колдовскую внешность, и которые готовы сделать ей предложение руки и сердца. А если таковых в ее окружении не имеется в настоящий момент, так это дело времени и ее желания.
Вот возьмет – и сейчас же позвонит принцу! И все скажет ему начистоту. Сбросит с себя наваждение, порвет ненужную привязанность, у которой нет будущего, а если признаться откровенно, то нет и настоящего. Главное – вовремя уйти. Рука уже потянулась к телефонной трубке – но так и замерла в воздухе.. «Стоп! Не делай резких движений! Не пори горячку! Пусть все идет своим чередом. Завтра ты можешь пожалеть о сказанном».
11.
Фото получились замечательные, и кавказцы спящие в самолете, проявились удачно, снимки четкие, внятные, вот в ментовке обрадуются! Приехала в РУВД днем, вошла в кабинет оперуполномоченного Кондратьева, он сразу узнал ее, и обратился по имени-отчеству. «Проходите, проходите Полина Владиславовна».
- Здравствуйте. Помните, с чем я к вам приходила?
- Ну, как же, как же. Стекло вставили в машину?
- Я вам фотографии бандитов привезла. Случайно летели в одном самолете в Адлер. Они пьяные были, и когда уснули, я их и сняла!! Ай-да я! А еще знаю, что одного Алик зовут, второго Ниджат, и скорее всего они еще не вернулись из Адлера, но в ближайшие дни вернутся, им какую-то посылку нужно в Питер отвезти и кому-то передать. Подозреваю, что наркотики. Так что дел у вас невпроворот, майор Кондратьев!
Полина с гордостью выложила снимки на стол перед сотрудником.
- Хм, невнятные фото. Вы что, предлагаете нам ловить того, не знаю кого? Вот сядьте и напишите подробное заявление, а так, на словах, одни предположения. – Кладя перед ней чистый лист бумаги.
- Нет уж, майор Кондратьев, оставляю вам снимки, и ценную информацию, а дальше – ваше дело! Похоже, звездочки капитана вас не привлекают? До свидания.
- До свидания, Полина Владиславовна.
Майор как-то так взглянул на нее, затаенно-восхищенно, как бы говоря взглядом: «Ух, если б не был при исполнении, то я бы…!!» А она развернувшись на каблуках, вышла, говоря всем своим видом: «Такая женщина как я – не для вас, майор Кондратьев!»
Пока находилась в РУВД, капот машины оказался засыпанным кленовыми желтыми листьями. Решила оставить их, пусть Веточка порадуется, позабавится тем, как весело они будут разлетаться в разные стороны, когда она помчится по проспекту в сторону родной Моховой улицы. Полине тоже было весело. Она летела на встречу с Принцем, он ждал ее, они договорились о встрече, да и с Кирюхиных подоспела оплата за жилье, да еще надо было решить вопрос со сломавшейся газовой колонкой. Людмиле теперь некогда было заниматься квартирными делами, она работала продавцом шесть дней в неделю, приходила усталая, с ее слов еле доползала до постели, а Василий ее ходил голодный и злой. Перспектива менять газовую колонку не радовала Полину, с деньгами у нее была очень напряженная ситуация, тем более что она не знала, сколько сейчас стоят эти современные аппараты для нагрева воды, но подозревала, что придется заплатить всю сумму, полученную от Кирюхиных за месяц. Пожалуй, стоит подъехать к банкомату, вот здесь, возле Мегамарта он точно есть.
Машину оставила на парковке, сняла небольшую сумму со счета, и только выехала на проезжую часть, как с машиной стало твориться нечто странное. Веточка затряслась, заскребла по асфальту, давая понять, что разогнаться у нее не получается, как бы ни старалась. Полина выскочила, включив «аварийку» и автоматически прихватив сумочку, в которой, кстати, кроме сигарет и косметики не было ничего, (с некоторых пор документы и деньги она стала хранить во внутреннем кармане куртки), стала осматривать колеса. Переднее колесо зажевалось до самого диска. Уфф! Ну, это не самое худшее, что может случиться на дороге, тем более, что на противоположной стороне улицы маячила вывеска «Автосервис», украшенная значками всех видов легковых автомобилей. Повезло ей, можно сказать! Автосервис, видимо находился на какой-то запретной заводской территории, потому что попасть туда можно было только через проходную, смело шагнув в которую, Полина без предисловий, заявила: «Поменяйте даме колесо, запаска у меня есть». Охранник позвонил кому-то, и вскоре в проходной появился мастер автосервиса. В красивом чистеньком ярко-синего цвета комбинезоне.
- Что у вас случилось?
- Я колесо проколола, поменяйте на запаску. Только ни домкрата, ни ключей у меня нет.
Полина улыбалась. Она была довольна, что обратилась к ним с таким пустяком, всегда приятно обращаться в автосервис по пустякам. А мастер должен быть просто счастлив видеть перед собой загорелую, рыжеволосую и, несмотря на возраст, сексапильную ведьму, и должен с радостью оказать ей такую маленькую услугу, как замена колеса. Но мастер, похоже, не разделял ее мнения на этот счет, потому что равнодушно бросив ей короткое «сейчас», ушел за пределы проходной, впрочем, вернулся быстро, но не один, а с рядовым автослесарем, высокого роста, крепким парнем, тоже в красивом и чистеньком комбинезоне.
- Где ваша машина?
- Да здесь же, на той стороне дороги, вот отсюда видно, фары мигают!
- А домкрат у вас есть? Баллонник?
- Нету! Я же предупредила! – Полина начинала нервничать.
- Как же мы поменяем вам колесо?
- Скажите, я в автосервис обратилась или куда? – Еле сдерживала от негодования. Какие же они тупые, неповоротливые!
- Вы в автосервис обратились. Но почему вы повышаете голос.
- Господи, да поменяйте же мне колесо, мужчины! – Полина чуть не плакала.
- Вот прямо сразу раз.. и поменять вам колесо. Вы считаете это просто?
Кажется, он говорил совершенно серьезно.
- Вы что, издеваетесь надо мной? Я же не бесплатно прошу! Заплачу - сколько скажете. Блин, здесь есть мужики или нет?
- Идите и ищите мужиков вот там, на трассе!
Мастер, а с ним и слесарь, не проронивший ни слова, похоже собрались уходить из проходной, туда, на недоступную территорию автосервиса, где не было ни баллонников ни домкратов.
- Вы что?! Бросаете меня с проколотым колесом?! Помогите же мне!! - Кажется, лишь только мертвый не откликнулся бы на этот отчаянный призыв о помощи.
- Дама, у нас есть домкрат, но он такой огромный, что нам его не дотащить до вашей машины. Заезжайте на территорию, и мы вам все сделаем.
- Как же я заеду, у меня же колесо всмятку, это же невозможно!!! И что это за домкрат, к которому нужно подкатывать машину? Разве такие бывают? Это только в пословице гора идет к Магомету!
Но мужчины уже скрылись за дверью проходной.
Полина была готова расплакаться, в душе все кипело, еле сдержалась, чтоб не запустить в дверь каким-нибудь первым попавшим под руку предметом.
Стояла какое-то время и рассеянно озиралась по сторонам, потом побрела к своей пораненной Веточке. Что произошло? Мужчины отказались поменять колесо, а почему – непонятно. Похоже, что их взбесило ее вызывающе-требовательное поведение, ее естественное привычное поведение женщины, привыкшей повелевать мужчиной. И почему на них не подействовала ее колдовская энергия? Неужели она теряет ее?! Вот они, первые всходы приближающейся старости! Будь на ее месте юная легкомысленная красотка, разве смог бы ей кто-нибудь отказать в такой пустяшной услуге? За счастье бы сочли! С радостью поменяли бы колесо за одну лишь возможность попросить номер мобильного. Проклятый возраст! «К черту возраст! Вперед, не оборачиваясь, и не спрашивая, почему..»
Встала на обочину, и стала ловить первую попавшую машину, в багажнике которой окажется домкрат с баллонником, а за рулем которой будет сидеть настоящий мужик, у которого руки растут из правильного места, который без охов, вздохов и крехов поменяет даме колесо. Наконец, такой остановился. Это был юный мальчик, невысокий, щупленький, который молча надел перчатки, вынул из багажника своей старенькой восьмерки нужные инструменты, и минут за десять все сделал как нужно. Оказалось, что из помятого колеса торчит штырь. Ну и дела! Пока она ходила в банкомат, ей подсунули штырь, и не прихвати она сумочку с собой, когда выскакивала из авто, она лишилась бы ее! Еще одна подстава! Господи, как жить, беззащитной, маленькой женщине в этом жестоком мире, в котором где ни остановись, ее ждут обман и подставы!
Полина протянула парню сотню, он так же, не проронив ни слова, взял, не ломаясь, и через минуту, его уже не было, сорвался с места на своей восьмерке, только его и видели!
Маленький принц был дома, ждал ее, сидя за компьютером, быстро щелкая длинными тонкими пальцами по клавиатуре. Он был так увлечен, что не заметил, как она вошла. Полина неслышно подошла сзади и закрыла ладонями его глаза. Замер на секунду, и сильнее прижал ее ладони, а потом начал целовать их, медленно и с наслаждением. Полина неожиданно для себя, беззвучно заплакала, обняла своего принца сзади, прижалась к его лицу горячей щекой. «Как я люблю тебя, мой мальчик!» Через минуту они сидели за шатким столиком, весело болтая и поедая разные вкусности, которые она как обычно прихватила с собой. Запивали кокосовым ликером.
- У меня что-то с компьютером, вернее с Интернетом, все время какие-то окна всплывают, сможешь мне переустановить виндоуз? Если сделаешь, не возьму с тебя долг за комнату!
- Сделаю, у меня и диск есть. Поехали к тебе! - Андрей заметно оживился.
- Едем! Только мне нужно к Кирюхиным на минуту зайти.
Людмила и Василий оба были дома. Василий, с каким-то необычным, осунувшимся и бледным лицом лежал на диване.
- Полина Владиславовна! Мы помним, помним, но вот мне даже неудобно вас просить, вы не повремените немного с оплатой? У нас проблемы возникли, Василий приболел, да еще и зарплату задерживают, опять же лекарства нужны, витамины. Ох, все от нервов это, перенервничал из-за квартиры, и вот, пожалуйста, слег! Ну, чего переживать-то, жизнь ведь не кончилась! Нас двое, переживем как-нибудь! Вот жалко семьи у кого, детей много. Такие деньги потерять!
- Конечно, Люда, не волнуйся, лечи Василия. А с газовой колонкой я завтра же все улажу, но придется потерпеть немного без горячей воды.
- Ой, Полиночка, спасибо тебе! Какая ты добрая!
- Ну, мне пора. Василий, поправляйся. Я завтра приеду, если что нужно привезти, говорите!
Василий промолчал, а Людмила ответила за него, что ничего не нужно, и Полина бесшумно вышла, прикрыв за собой дверь.
Сели с Андреем в машину, и тронулись по Моховой в сторону Пестеля.
- Как я люблю Питер, мою родную Моховую, ты себе не представляешь! Знаешь, что в этих соседних домах 33-м и 35-м, где сейчас театр, в конце 19 века было частное коммерческое училище? В нем учились Мандельштам и Набоков! Да, да, я читала. В доме 30 какое-то время жили родители Пушкина. А вот дом 36 – это бывший особняк Строгановых, в доме 39 жил Тютчев, поэт, ну а в 20-том - редакция журнала «Звезда» находится, это все знают, в доме номер три жил и умер писатель Гончаров. Читал «Обломова»?
Андрей слушал с интересом.
- А про наш, 31 дом что скажешь?
«Наш дом», он сказал «наш дом» - это так ласкало ее слух! Она протянула руку, и нежно сжала пальцы юного принца.
- Ну, в петровское время на этом месте находилась часть водопровода, который подавал воду для фонтанов Летнего сада. А до революции в нем жил сенатор Мордвинов, еще министр какой-то.
- Откуда ты все знаешь, я рядом с тобой чувствую себя полным идиотом. – потупился Принц, и было непонятно, искреннее его восхищение или притворное.
- Ну, как не знать историю своей улицы, это же тебе не Гражданка и не Веселый Поселок, хотя если почитать, то и про эти безликие районы можно узнать что-нибудь интересное! И как рука у архитекторов поднялась строить такие убогие районы в таком городе как Питер! Не представляю.
Вот Моховая очень старая улица, в петровское время здесь была слобода хамовников, хамовниками назывались ткачи, изготавливающие паруса, и улица, пересекавшая эту слободу, называлась Хамовой. Но народ называл ее Моховой, и это название закрепилось. Обращал внимание на церковь на углу с улицей Белинского? Такая странная, со шпилем немного напоминающим Петропавловский? И не мудрено, эта церковь с петровских времен сохранилась, ну реставрировалась конечно, и в советское время в ней был музей метеорологии. А упирается Моховая в улицу Чайковского, которая раньше называлась Сергиевской, и есть такая версия что переименована она была в честь революционера Николая Чайковского.
- Ты очень интересно рассказываешь. Я наверное стану немного иначе смотреть на город. Захотелось знать всю историю.
- Изучай, в Интернете все что хочешь можно найти. Даю тебе задание номер один: узнай, что было на территории Гражданки в петровское время и позже. Ок?
- Постараюсь. - Сверкнул в ее сторону отрывистым взглядом, и смутился.
Въехали во двор, и Полина припарковалась на привычном, закрепленным за ней местом у старой рябины с пожухлыми, опадающими листьями и редкими гроздьями сморщенных, высохших, темно-красных ягод. Это значит - зима будет теплой.
Вышли, и взявшись за руки направились к подъезду.
- Мой маленький хакер! В моей квартире как всегда беспорядок, пусть это тебя не смущает, это мой мир и мне в нем уютно.- Улыбнувшись, взяла принца за руку и повела к себе домой.
Когда последний раз кто-то был в ее квартире? Если не считать Стаса, то и вспомнить больше некого.
Андрей сразу сел за письменный стол и занялся компьютером. Приятно смотреть на мужчину, который увлечен делом. Полина пробовала потрепать его по волосам, погладить по спине, но он отмахнулся: «Не мешай, я могу что-нибудь не то нажать. Работы на полтора-два часа, не меньше».
Полина надувшись, ушла на кухню, поставила чайник. Потом достала альбом с южными фотографиями, неудачные тут же выкинула, оставив только те, на которых она загорелая и красивая на фоне моря, водопадов, пальм и кипарисов.
Тут же ей пришла в голову безумная мысль устроить фотосессию для Принца! Он такой красивый, как модель, снимки должны быть просто замечательными! И какое удовольствие она получит, фотографируя его в разных позах! Быть может и ему будет не менее приятно?!
А пока открыла Мартини, налила себе и Андрею. Он чуть пригубил, и продолжал колдовать над компьютером. Полина изнемогала, ревнуя его ко всему, чему он прикасался: к клавиатуре, к мышке, к бокалу с вином. Чтоб не терять время, приняла ванную, надела дорогое белье, легкий шелковый халатик, зажгла свечи, зарядила пленку в фотоаппарат, и, наконец, услышала: «Все, готово!» Монитор погас, компьютер начал перезагружаться.
- Мой маленький хакер! Вот тебе награда!
Поцеловала нежно в губы, чуть касаясь и дразня.
- Нет, нет, малыш, потом, не сейчас! А сейчас я буду фотографировать тебя! Разденься. Ну же, смелее. Нет, давай я раздену тебя. Вот так, снимем свитер с моего малыша, и маечку, а джинсы оставим, только чуть расстегнем, не до конца, да, вот так очень соблазнительно! Ммммм!! Какой ты красивый!
- Не надо повторять, что я красивый. Моя красота – это проклятье, она не приносит мне радости. – Как всегда мрачно, не поднимая глаз.
- Почему же не приносит?!
- Потому что я ни на что не способен, я ничего не умею, никому не нужен! Меня воспринимают как бессмысленную картину, висящую на стене. Посмотрели, отвернулись, и пошли дальше каждый своей дорогой.
- У тебя тоже есть своя дорога, просто ты еще не нашел ее. Но если очень захочешь – путь откроется тебе. Быть может, твой удел быть моделью или актером. – Провела пальцем по дорожке темных волос под пупком на узком и смуглом животе Принца.
- Меня не привлекает ни то, ни другое. А кроме того, нужно иметь очень много денег, чтоб достичь чего-то.
- А как же пробиваются в жизни обычные, некрасивые люди, а калеки, инвалиды? Подумай, ведь им намного труднее, чем тебе. Ты должен быть бесконечно счастлив, имея такую незаурядную внешность. Скажи, девочки к тебе подходят на улице, говорят что-нибудь? – Полина то водила по его щеке ноготком, то словно срисовывала нежный овал подбородка, линию губ. Попыталась прикоснуться к влажным зубам принца, но он отвел ее руку в сторону.
- Бывало. Когда идут группой, говорят «какой хорошенький». – Все так же хмуро, без улыбки.
- Глупости! Ты вовсе не хорошенький! Ты неземной красоты мальчик! Ты – мой маленький принц! – Резко поменяла кошачьи нотки на деловой тон, и, взяв аппарат, скомандовала:
- Встань к стене лицом, руки на стену, как будто ты хочешь отодвинуть эту стену, лицо в полу оборота, подбородок ниже. Вот так! Снято! А сейчас сядь на стул, лицом к спинке, ноги шире, еще шире, руки на спинку стула и подбородок на руки, глаза опусти. Прекрасно! Снято! А сейчас то же самое, но смотри в объектив! Голову не поднимай, голова на скрещенных руках, пальцы свободнее. Снято! Ложись на диван. Мммм! Замечательно! Кисть руки подпирает подбородок, глаза смотрят прямо в объектив. Вот так, злобно, мрачно, еще злее! Мой принц! Снято!
Андрей сначала был скован, смущен, но все более и более раскрепощался, все больше входил в роль модели, и начал сам придумывать позы и движения.
«Подожди-ка минуту!» - Полина достала из шкафа голубую рубашку мужа.
- Вот, надень-ка, но пуговиц не застегивай.
- Я не буду, она мне велика.
- Не упрямься, я сказала, надевай! Не застегивай пуговицы, и на рукавах тоже, пусть рукава болтаются, так надо. Эх, сюда бы вентилятор, чтоб была имитация ветра. Встань к стене, вот так, беспомощно, опусти подбородок и глаза. Мой ангел! Снято! Отлично, оставим пару кадров для более интимных снимков, а сейчас – иди ко мне…
12.
Андрей уехал рано, как он сказал, ему на работу в клуб к восьми утра. Полина и верила и нет. Какая работа в клубе в такую рань?! Впрочем, этой ночью ее принц отработал сполна весь свой долг за полмесяца, так что в ближайшие несколько дней мог заниматься чем пожелает. Даже хорошо, что исчез, иначе пришлось бы спровадить его под каким-нибудь предлогом, чтоб выспаться всласть одной. Полина уже несколько лет привыкла спать одна и распоряжаться своим временем сама, чтоб никто не стоял над душой и не мешался под ногами. А еще у нее на сегодня было запланировано много скучных повседневных дел, главное - покупка газовой колонки, снова Моховая (ну хоть живи на ней!).
Нудные дела сопровождал нудный дождик за окном, зарядивший с самого утра. Выспавшись, Полина занялась уборкой квартиры, перемыла вчерашнюю посуду, вынесла пакеты с мусором, потом начала истязать себя: качала пресс до изнеможения, крутила обруч положенные 15 минут, стояла на лопатках вверх ногами. Ух, сколько у нее энергии после бессонной ночи с принцем! А еще состояние полета и легкости не оставляло ее, чем бы она ни занималась, словно она помолодела лет на двадцать, не меньше!
Зазвонил городской телефон, кто бы это мог быть? С трудом узнала голос Анжелики.
- Полина Владиславовна? Как хорошо, что я вас застала.
- Лика, привет! Как дела, как свадьба прошла, как жизнь семейная?
- Не было, не было никакой свадьбы! Он и не собирался жениться на мне! Попользовался мной и выкинул как котенка! Мне жить негде, Полиночка Владиславовна! Можно я к вам вернусь, я так скучаю по нашей коммуналке! – елейным голоском.
Полина задумалась. У Вали пустует комната, и она как раз подбирает жильцов, но чем может обернуться для нее, Полины, соседство юной красотки с не менее юным Принцем? Нет, не нужна ей такая соседка, не нужна!
- Лика, я рада тебя слышать, сочувствую, очень сочувствую, ну бывает. Не переживай, найдешь другого олигарха, еще богаче. Только вот комнаты все заняты, немного бы раньше ты позвонила, а сейчас все занято, прости.
- Полиночка Владиславовна, я объявление видела, зачем вам каких-нибудь кавказцев брать или узбеков, если вы меня знаете, я же чистоплотная и скромная девочка, платила всегда вовремя. Вы собирались цену поднять, так я согласна, вперед заплачу, сколько скажите, за два месяца вперед заплачу!
- Ничем не могу помочь, девочка моя, прости, у меня дел много, звони.
Положила трубку. Какая навязчивая, бесцеремонная девица! Не мудрено, что олигарх от нее отказался, амбиций много, а ума ни на грош.
Полина пропустила рюмочку ликера, чтоб нудный дождь не наводил тоску-грусть об осени, о наступившей осени в ее жизни. Нет, не стоит задумываться об этом, когда есть прекрасный сегодняшний день, и где-то юный прекрасный принц думает о ней, вспоминает вчерашнюю эротическую фотосессию и ждет новой встречи. Ждет, она не сомневается в этом! Где еще он найдет такую женщину, яркую, взбалмошную, сексапильную?!
Веточка безропотно мокла под дождем. «Девочка моя!» - Полина включила зажигание, фары ближнего света и отправилась по списку дел. Сначала в сберкассу счета оплатить, опять в фотосалон пленку проявить, снимки отпечатать, потом за колонкой. На Моховую приехала уже поздно, а может это просто темнеет так рано, что не успеешь проснуться, как уже снова спать пора. Пока парковалась, запирала машину, вытаскивала тяжелую коробку из багажника - краем глаза наблюдала, как из парадной двое крупных мужчин, по виду санитаров, выносили носилки, накрытые покрывалом, погрузили их в обшарпанный микроавтобус и уехали. Почему-то вспомнилась пожилая соседка Зинаида Ивановна, которая лежала в больнице так давно, что стерся из памяти сам ее образ. Надо бы сходить, навестить старушку, все же соседями не один год были.
В квартире на втором этаже было необычно тихо для такого позднего времени суток. Комната Принца как всегда не заперта, там царил полумрак, из-за неплотно зашторенных окон слабо пробивался свет уличного фонаря. Постучала к Валентине.
- Ой, Полечка! Я звонила тебе на мобильный, звонила, а ты не отвечала.
- Отключила. Некому звонить, да и денег нет, чтоб на счет закинуть. Вот колонку привезла, с тебя – половина стоимости. А почему такая тишина, что случилось?
Валя прижала палец к губам, и вытолкав Полину за дверь, вместе с ней вышла в коридор, но Полина успела разглядеть в комнате Вали спящую прямо в кресле Людмилу, подумалось: пьяная она что ли?
- Полина, приготовься. Только не волнуйся. Давай на кухню пойдем, сядь лучше, сядь, говорю!
- Да что случилось-то? С Василием что-то?
- Повесился Василий. Еще днем. Вот только что увезли. – Зашептала Валя.
- Ой, мамочка!! Господи! Я же чувствовала, чувствовала! Ой, Боже! Как же Людмила-то? Как все случилось-то? – У Полины подкосились ноги.
- Людмиле врачи уколы сделали, спит она пока. Я сегодня как обычно после работы Катюшу из продленки забрала, зашли с ней в магазин - и домой. Ужин стала готовить, постучалась к Василию, хотела ему чайку предложить, пока Люда не пришла, она мне говорила, что приболел Вася, вот я и подумала, не надо ли чего. Он не ответил, ну, думаю, спит. Минут через 20 опять постучала. Тишина. Заглянула – а он висит на крюке от люстры. Я тут и села. Катюшу к подружке отправила, а сама давай скорую вызывать и милицию. А Люда, представляешь, как чувствовала, отпросилась домой на час пораньше, говорит, звоню ему, звоню, а он на звонки не отвечает, да только опоздала она, врачи сказали, он еще днем повесился.
Полину начало знобить, так, что зуб на зуб не попадал, в ушах зашумело, а в глазах зарябило, как от долгого сиденья перед компьютером.
- Валя, выпить есть что-нибудь?
- Нету ничего. Может корвалолу или валерьянки?
- Не надо.
Поднялась, и шатаясь пошла в комнату Андрея, там оставалась недопитая бутылка Мартини.
- Бедная Люда, что она будет делать, где жить, у нее же в Питере никого нет и ехать некуда. Всю молодость в гарнизонах да в военных городках провела, теперь ни мужа ни квартиры, ой, Господи, что же творится. Мужики ничего не думают, покончат с собой, а бабам все расхлебывать! Люда казнит себя, что на работу пошла. Говорит, сидела бы дома – не случилось бы такого.
- Кто знает, как могло быть. – Вздохнула Полина, разливая спиртное по бокалам. Выпила залпом, достала сигарету. - Валя, давай подумаем, как Люде помочь.
- Ну, с похоронами поможем, и поминки сделаем, все чтоб по-людски. А уж ты пока потерпи, пусть она поживет в твоей комнате.
«Легко ей быть доброй за чужой счет» - подумала Полина, затягиваясь сигаретным дымом.
- Я-то потерплю, но мне самой впору на работу идти, скоро совсем без денег останусь, я же за этот месяц с них не взяла, (про Андрея промолчала). Постоянно она все равно не сможет у меня жить. Вот комната у Зинаиды Ивановны пустует, туда бы ее поселить, да только у бабы Зины тоже дети есть, они будут против. Я вот что подумала, может нам освободить кладовку кухонную? Вещи уберем в коридор и на кухню, барахло выбросим. Приберем, помоем, подкрасим, принесем диванчик, столик, и пусть она живет, даже денег с нее брать не будем. А там глядишь, как-нибудь все образуется.
- А что, хорошая идея. Комнатка маленькая, но даже окно есть. Прибраться только там надо.
В коридоре послышались шаркающие шаги. Людмила с бледным, опухшим лицом, красными глазами, непохожая на себя, вся какая-то обмякшая, вошла на кухню. Ее усадили, Валя побежала за корвалолом, а Полина обняла Людмилу, и обе заплакали.
- Как же так, за что, Господи, ему же и сорока нет. И по-людски не пришлось пожить, все служил да работал, да на квартиру копил. Мечтали, как переедем, так ребенка заведем, свой не получится – из детдома возьмем. – причитала Люда - Ой, что теперь будет, Василий, что же ты обо мне не подумал, как я без тебя?!
- Людочка, милая, Васю не вернешь, ты о себе подумай, тебе жить надо. Поможем тебе, ты не одна, мы с тобой.
Ночевать Полина осталась вместе с Людой. Спала плохо, прислушивалась, не пришел ли Андрей. Нет, не пришел. А утром обе встали рано, позавтракали, и поехали документы оформлять.
Похоронили Василия в дождливый октябрьский день. Народу было не много, соседи по квартире, двое сослуживцев и родственники с Украины. Людмилу держали под руки, не оставляли ни на минуту, она была в полусознательном состоянии от успокаивающих уколов. А после поминок сразу принялись освобождать кухонную комнату. Весь ненужный хлам отнесли на помойку, остальное распределили, что на кухню, а что в маленькую темную коридорную кладовку. Загрузили работой и Людмилу, это ей было просто необходимо. Сбросились на обои и на краску, и сообща занялись ремонтом, даже Андрей помогал обои клеить, Катюша и та мусор выносила. Комната получилась на славу, жилье скромное, зато бесплатное. На девятый день отмечали поминки и новоселье одновременно.
Почти все эти печальные дни Полина жила на Моховой, изредка приезжая домой, чтоб отдохнуть в тишине. Она уже не скрывала, что ночует у Андрея, и почти все время, когда он был дома, они были вместе, то проводя время в постели, играя во взрослые игры, которые никогда не повторялись благодаря ее неистощимой фантазии, то вместе готовили какой-нибудь экзотический ужин по рецепту японской или тайской кухни, иногда отправлялись кататься по интересным, необычным закоулкам и дворам Питера, по которым обычно не водят туристов, и которых Полина знала несчетно. Бродили по глухим проходным дворикам и подворотням Петроградки или Васильевского острова, загребая ногами последние опавшие листья, она вела рассказ, а он внимательно слушал, не перебивая и не задавая вопросов.
- В этом доме находится одна из самых старых аптек в городе, аптека Пеля и сыновей, она до сих пор работает, я была как-то в ней, там есть стеклянные шкафчики с разными старинными снадобьями, флакончиками, коробками, нечто вроде аптечного музея. А двор этой аптеки не менее интересен.
Чтоб попасть во двор, пришлось обогнуть дом и зайти с тыла. Вошли, и сразу как будто выпали из реального времени, оказавшись в каком-то фантастическом, призрачном пространстве. Со всех сторон над ними нависали разной высоты старинные стены домов с темными, отражающими ночные облака, стеклами окон.
- Видишь эту круглую башню? Она называется «башня грифонов». В первый раз я увидела эту башню два года назад, один мой друг, увлекающийся фотографией притащил меня сюда и рассказал мифическую историю о старике Вильгельме Пеле, который в свободное время увлекался алхимией и в этой трубе разводил грифонов. По легенде, когда невидимые грифоны в полночь слетаются в свое гнездо в башне, то их отражения видны в окнах соседних домов. Числа же написанные на кирпичах – не что иное, как зашифрованный код вселенной. Тому, что перечтет все числа на башне, даруется по меньшей мере – исполнение желаний, по другой версии – бессмертие.
На самом же деле все более прозаично. Сын Вильгельма Александр Пель удостоился звания - Магистра фармации. В доме была организована химическая лаборатория, а башня – труба этой самой лаборатории. А цифры на каждом кирпиче башни – это явление нашего времени, дело рук одного художника, который решил поставить на ней своего рода инвентаризационный номер как на памятнике, не внесенном ни в какие реестры. Вот такая история, малыш.
Полина рассказывала, а сама думала про себя: ну что же ты такой холодный и недосягаемый, как та, еле заметная далекая звездочка на небе, и когда же я наконец достучусь до твоей загадочной души, до твоего каменного сердца?!
13.
В комнате Кирюхиных вскоре поселились два китайца Чен и Нгуен, тихие и безобидные. Заплатили за два месяца вперед. Полина подержала деньги в руках, и тут же они разошлись по счетам и на разную всячину, даже отложить ничего не удалось. Китайцев никак не могла отличить друг от друга, когда они были порознь. Когда вместе – то видела, что Чен ниже ростом, а Нгуен немного выше. И имя у него было длиннее. По-русски они говорили плохо, часто не понимали, о чем идет речь, но Полина подозревала, что они больше прикидываются.
Валина маленькая комната долго пустовала, и Полина уже решила, что она хочет вернуть Николая, который частенько стал появляться в квартире с видом убежденного трезвенника и работяги, как вдруг в один прекрасный день, появившись на Моховой увидела на кухне Лику, невозмутимо, по-хозяйски распаковывающую сумки и коробки.
- Привет! Ты что здесь делаешь? – сердце дрогнуло от недоброго предчувствия.
- Полиночка Владиславовна, я снова в вашей квартире буду жить, у Валентины только. Ой, как я рада, вы не представляете. Намучалась в общаге, там такой народ, ужас, грязь, тараканы, я со всеми переругалась, ой не хочу вспоминать!
- Странно, когда Валя успела тебя поселить, она не хотела никому комнату сдавать.
- Я-то думала, вы рады мне будете, пожалеете меня, несчастную обманутую девушку. – Надулась Анжелика.
Полина ругала себя на чем свет стоит: как же так, она совсем забыла предупредить соседку, чтоб та не пускала эту легкомысленную красотку, ни к чему она здесь! «Ну, Валя-Валя, зачем же ты мне свинью подложила?» - сокрушалась она про себя, впрочем сознавая, что соседка-то как раз не при чем, сама виновата, себя и нужно казнить.
И действительно, когда состоялся разговор, Валентина с видом святой наивности сообщила: «Не хотела я ее пускать, не хотела, думала, может с Колей все наладится у нас, но она мне за два месяца вперед пообещала заплатить. Цену ей подняла, так ее и это не испугало, оно понятно, папашиных денег не жалко. Ну, сердце мое и дрогнуло. Сама понимаешь, в последнее время столько расходов было непредвиденных».
Полина потеряла покой и сон, хоть забирай Андрея к себе на Елизаровскую! Взвешивала все за и против. «Против» - было много:
1.Она уже не будет полноправной хозяйкой у себя дома.
2.Придется постоянно готовить еду, стирать Андрею вещи.
3.Спать с ним, заниматься сексом, если он этого будет требовать, даже когда устала.
4.Не будет возможности расслабиться, показаться без макияжа, заспанной, причесанной кое-как.
5.При постоянном тесном контакте начнутся ссоры, взаимные претензии.
6.Платить ни за что он опять же не будет, и все расходы ей придется взять на себя.
7.Не всегда будет возможность заниматься тем, чем она пожелает, нужно будет водить его в театр, на выставки, развлекать его, чтоб не заскучал.
8.Придется терпеть его недостатки, которые, конечно же, есть даже у такого Принца на первый взгляд во всем безупречного.
Готова ли она к этому? Подумала, и решила, что скорее всего да, потому что в графе «за» был всего один аргумент, но самый сильный: она не могла без него! А потому все же решилась предложить ему переехать к ней в отдельную двухкомнатную квартиру.
Между тем истекали вторые сутки, как Маленький Принц исчез из поля зрения. Полина погрустила, послонялась без дела, и вдруг решила пойти в его клуб, где он работал официантом, а почему бы и нет, тем более в пятницу! Какая же она глупая! И почему это ей раньше в голову не приходило? Считала себя вышедшей из клубного возраста. Ничего подобного! У нее нет возраста! Нет и не будет! И пора, наконец, раскрыть тайну Маленького Принца! Где он проводит свое время, чем занимается? Как зарабатывает на жизнь? Почему постоянно находится в подавленном настроении? Распахнула дверцы шкафа: итак, что надеть, чтоб не выделяться среди молодежи? Черные джинсы – годятся! Маечка черная с белым, с открытыми плечами – годится! Легкая блестящая черная куртка – годится! А куда ехать? На ее вопросы, в каком клубе он работает, Андрей отвечал уклончиво, но чаще всего в его речи проскакивало название клуба Фейшн. Вот туда и решила ехать. На всякий случай кинула фотографии Принца в сумочку. Пропустила рюмочку-другую – и за руль.
Веточка весело мчалась по проспекту Обуховской Обороны в сторону городского центра. Полина была в благодушном настроении, голова ее кружилась, и во всем теле чувствовался легкий нервный зуд от ожидания авантюрного приключения, а внутренний голос нашептывал: «Ай да Полина! Какая же ты крутая, классная тетка! Свободная, влюбленная, красивая»!
Уже на Лиговке перед мигающим желтым стала притормаживать.. притормаживать…, но так и не притормозила. «Проскакиваю! Успеваю!» Дорога была пустынна, и перекрестка на этом месте не было, лишь пешеходный переход. Только собралась прибавить газу, как… что это?! Черная тень, в которой едва разглядела силуэт юной девушки, непонятно откуда взявшейся, чудом успевшей проскочить перед самым носом, как призрак, мелькнула перед капотом Веточки. В тот же момент от резкого торможения засвистели шины, и машину повело в сторону. Удар по капоту кулаком, злобный выкрик прозвенел отчетливо, словно в самое ухо: «Старая вешалка! Смотри, куда едешь! Чуть не сбила, сука!» Полина, оглушенная происшествием, какое-то время сидела, тупо глядя на красный светофор, не торопясь трогаться с места. Дальше ехала не спеша, таращась на дорогу изо всех сил.
Клуб Фейшн находился в центре города, но в уродливом стеклянно-бетонном здании. Полина помнила, что когда-то в советские времена здесь была заводская столовая и кафе. Припарковаться было негде, на маленькой парковке и вдоль тротуара машины стояли впритирку, все больше дорогие иномарки и Джипы, Полина на своей скромной Вишневой Веточке уехала далеко вперед, и потом долго возвращалась назад, цокая шпильками по усыпанному сухими, жухлыми листьями асфальту. Календарь уже отсчитывал первые зимние дни, но погода стояла на удивление теплая, безветренная. Это питерская осень, как будто разбежавшись и набрав обороты, вдруг решила затормозить и повернуть вспять, чтоб порадовать бледных горожан подольше золотой порой.
Возле входа клубилась очередь из юных девушек и парней. Полина внутренне насторожилась, приготовившись к недоуменным или насмешливым взглядам тинейджеров, но на нее никто не обратил внимания, ровно как при фейсконтроле. Вошла внутрь, и появилось ощущение, что она попала в муравейник, нет точнее – в адский котел. Три этажа, заполненные до отказа разношерстной публикой, которая танцевала, кривлялась, суетилась, пила, курила, жевала, обнималась, демонстрировала свои прелести, смеялась каким-то ненатуральным, демоническим смехом, фальшиво изображающая радость и веселье непонятно для кого, наверное для самих себя. Бухающая музыка, однообразно, отупляя и оглушая бессмысленностью, ритмично била по мозгам. И над всем этим адским котлом висел сизый смог то ли от сигарет, то ли так было задумано.
Полина начала поход с первого этажа. Заглянула в танцзал, где под отечественную попсу на подиуме танцевали гибкие как тростинки красотки со смуглыми животиками, подошла к стойке, за которой официанты, молодые парни и девушки ловко откупоривали бутылки и разливали напитки по бокалам, обратилась к одному из них: «Андрей Строганов сегодня работает?». Парень пожал плечами, отрицательно покачал головой: «Не знаю такого». На втором этаже за стойкой бара работали одни девушки, они так же пожали плечами, тогда Полина вынула его фото и показала одной из них. «Красавчик, – ответила официантка, - но у нас такой не работает, точно говорю»».
На третьем этаже было более просторно. На узких балкончиках танцевали загорелые накачанные парни в одних лишь кожаных плавках, задавая тон для остальных тусовщиков. Полина немного постояла, прислонившись к стенке, поглазела на танцующих, отметила про себя, что красивых парней очень мало, будь здесь ее Принц, он несомненно обратил бы на себя внимание своей яркой запоминающейся внешностью. Девушки же наоборот – все как одна необычайной красоты, стройные, тоненькие, длинноволосые, такое впечатление, что сам образ человека сильно изменился с тех времен, когда Полина была в их возрасте. В юности ее считали среднего роста девушкой с почти идеальными пропорциями, в меру округлыми формами, длинными ногами, сейчас, на фоне этих прекрасных высоких и изящных нимф, она ощущала себя толстой коротышкой, с грубой, коренастой фигурой, и проходя мимо зеркал - отворачивалась. Видеть свое отражение на фоне юных хрупких созданий – значит портить себе настроение. Зачем? Разве она сможет что-то изменить, ну разве что сбросить еще десять килограмм и сделать пластику всего, чего только можно.
- Скажите, в вашем баре официантом работает Андрей Строганов, вы не могли бы его позвать?
- Строганов? Андрей? Нет, не знаем такого, никогда не было. Как он выглядит?
Увидев снимки, девушки из бара тут же стали спорить друг с другом. Одна утверждала, что видела его работающим в Райтклабе, вторая сообщила, что помнит Андрея, он работал у них, но совсем не долго, месяц, не больше, а потом ушел в какой-то другой клуб, может быть и в Райтклаб, но скорее всего в Оборотень.
- А не помните, почему он уволился отсюда?
- Ой, у него какой-то конфликт с администрацией произошел, этот Андрей все время обкуренный был, работал плохо. Или я что-то путаю?
- Спасибо, девочки.
Полина спустилась на первый этаж, вышла из «адского котла» на свежий воздух. Вздохнула полной грудью. Похолодало, робкий снежок припорошил тротуар, было темно, промозгло и скользко, но она решила не отступать, несмотря на непонятную не то тревогу, не то глубинную, затаенную тоску, которая портила ей настроение. Откуда это, что это такое? Но так и не ответив и не найдя в себе причины для печали, Полина постаралась избавиться от навязчивой и ненужной внутренней дисгармонии, объяснив ее тем, что просто проходит хмель, и очевидно пора глотнуть мартини или что-нибудь вроде этого.
Райтклаб на Великолукской улице оказался уютным, не большим в полтора этажа клубом, с коридорчиками и закутками, залами для танцев. Так же гремела непривычная для слуха Полины однообразная, бесконечно повторяющая один и тот же такт музыка. Стойка бара тоже маленькая, двое официантов парень и совсем юная девочка еле успевали обслуживать клиентов, распечатывая бутылки и разливая напитки в длинные высокие бокалы.
- Андрей Строганов сегодня работает?
- Кто такой?
- Да вроде официант. Такой высокий, красивый, длинные волосы.
- Точно нет, мы всех здесь знаем.
- А где находится клуб «Оборотень» не скажите?
Парень как-то странно и пристально посмотрел на нее, но адрес сказал.
Полина направилась к выходу, зря только деньги за вход отдала. Но остановиться она уже не могла и не хотела. «Решено, еду в «Оборотень!» Время уже было позднее, когда она подъехала к клубу. Если Фейшн она окрестила «адским котлом», то Оборотень можно было назвать Дьявольским шабашем. Раскрашенные ярким макияжем лица мужчин и женщин, вызывающие одежды, мальчики и мужчины в высоких сапожках, коротких маечках, с голыми поджарыми животиками. Куда она попала? В гей клуб? Точно, вот и целующиеся и обнимающиеся мальчики. Ну и отлично! Ха! Остается найти Андрея, где он может быть? Обошла весь первый этаж, решила подняться выше, но подойдя к входу в левое крыло клуба, столкнулась с внушительных размеров охранником, который как бездушный шкаф преградил ей путь на лестницу. «Почему?!» - возмутилась Полина, но охранник ни говоря ни слова, указал ей вход на второй этаж через правое крыло. «Как для белых и для черных» - мысленно возмутилась про себя Полина, но послушно и безропотно подчинившись непробиваемому охраннику-шкафу, направилась к указанной двери.
Здесь все тот же дьявольский шабаш, плюс танцующие парни на подиуме, загорелые и накачанные, в белых трусиках от Кевин Кляйн, задавали ритм танцполу.
- Андрюха? Строганов? Он вчера в ночь работал, сегодня выходной, но я видел его недавно, с каким-то папиком. Наверное, уже ушли. Что будете пить, коктейль?
- Не люблю разную мешанину, есть Мартини?
Хорошенький официант, одетый в стандартную форму, белую маечку и красивый черный передник в ковбойском стиле, буднично налил ей бокал Мартини, накидал лед, сдал сдачу, и переключился на следующего клиента, не заметив, как Полина вздрогнула от его слов, и щеки ее вспыхнули ярким пламенем.
Свободных столиков не было, и она села тут же, на высокий неудобный табурет. Все для нее было так ново, так необычно. Глазела по сторонам, не переставая удивляться окружающей обстановке, и прочесывая взглядом зал. Был бы здесь Андрей, она б его сразу заметила, длинноволосые мальчики в поле зрения появлялись очень редко, а красивые – через одного.
Нет, все же где-то там, в глубине ее сознания, не переставала сверлить нудная, въедливая, непонятно откуда взявшаяся тоска. С чего бы? Ощущение безнадежно испорченного настроения непонятно из-за чего. Наверное из-за Андрея. Подлая, всеядная, продажная тварь, ничтожество! Как он смеет портить ей прекрасный вечер, мучить ее, закравшись в самую душу! Ничего, деваться ему некуда, придет на Моховую, приползет, еще будет ей руки целовать и в ногах валяться, мерзкий, гадкий, дрянной мальчишка!
- Позвольте узнать, даме нравится в нашем клубе?
Полина даже не сразу поняла, что юный незнакомец обращается именно к ней.
- Вы мне? Да, очень нравится, очень!
- Первый раз? Меня Рустик зовут. – Представился разговорчивый парень. Смуглый, черные, как смородины глазки, белозубая, располагающая улыбка.
- Рустик? Руслан значит? Меня Полина.
- Рустам, – поправил юноша - Очень приятно, Полина, вы не закажите для меня коктейль?
Полина улыбнулась и подумала про себя «ну, началось», но коктейль Рустику заказала, и приятный разговор продолжался.
- А ты здесь судя по всему завсегдатай? Ты гей?
- Нет, я – би. – Выкинул из стакана соломинку, выпил изрядную дозу спиртного, щелкнув зажигалкой, закурил. - А вы здесь кого-то ищите? Может быть, я вам помогу?
- Нет, спасибо, никого не ищу.
- У вас есть молодой человек или вы свободная женщина?
- Я всегда была свободной женщиной, даже когда была замужем. Свобода, она в душе у человека, и не зависит от того, замужем ты или нет.
- Ясно, а я вам понравился? Не хотите иметь рядом юного и темпераментного друга, оставаться при этом свободной и независимой, вы мне очень понравились, Полина, вы настоящая женщина, каких сейчас мало, сексапильная, загадочная. Я всегда любил женщин вашего возраста.
Вот так, сразу, в лоб. А взгляд-то так и сверлит, так и буравит, мысленно раздевая и представляя ее в постели. Полина, чтоб побороть смущение отвернулась, разглядывая публику.
- Хм, интересно, и много у тебя их было?
- Не много, всего одна.
- А почему расстались?
- Она замужем была за олигархом, ну когда он нас застукал, то выгнал ее из дома в чем была, сейчас она, бедняжка у мамы живет, еле отделался от нее, до сих пор звонит, только я трубку не беру.
- Какой ты жестокий мальчик!
- Я не жестокий. Что же она хотела, жить за счет мужа и еще любовника содержать? Все справедливо, обижаться не на кого. – Потушил сигарету, и тут же опустошил стакан с коктейлем, даже дольку лимона в рот вместе кожурой закинул и не поморщился.
- Ну, боюсь тебя разочаровать, у меня нет мужа олигарха, и сама я не богачка, так что прости, малыш, ты видимо ошибся и обратился не по адресу.
- Ничего страшного, все равно вы мне понравились, с вами интересно общаться. Кем вы работаете, нет, сейчас сам отгадаю. Вы – бывшая актриса, или художница.
- Почему бывшая? Я так ужасно выгляжу? – Прищурилась лукаво, стараясь не подавать вида, как бездумно брошенная фраза собеседника больно ранила ее самолюбие.
- Нет-нет, ты классно выглядишь! Ничего что на ты? Просто у тебя во взгляде какая-то грусть, как будто все уже в прошлом.
- Хм, никогда не задумывалась, мне всегда казалось, что я веселая, жизнерадостная оптимистка, но со стороны виднее. Ну, расскажи о себе, ты в Питере родился? Чем занимаешься?
- В Питере, точнее в Стрельне. Музыкальную школу закончил там же. Папа у меня был крутой, спортсмен, каратист, хотел меня в Кембридж отправить на учебу, но как только его застрелили, я работать пошел. Где только не работал. Админом в интернеткафе, официантом в ресторане. Работал в мужском стриптизе танцовщиком, а сейчас диджеев подменяю, танцую иногда, в общем, всего понемногу.
- Мужской стриптиз? – Полине стало весело. - Это интересно, как ты туда попал?
- Объявление на кастинг увидел. Я всегда хорошо танцевал, сам не знаю, откуда это у меня. Я тогда девственником был, ну и решил, что пора учиться уму-разуму.
- Научился? Кто научил?
- Ага. Партнерша по стриптизу Наташка, Ева ее сценический псевдоним. Она на наркоте была, я ее домой провожал каждый раз, ну и однажды остался.
- Думаю, ты прошел хорошую школу секса.
- Не жалуюсь. Можно сигарету?
- Бери, хочешь еще коктейль? На, закажи.
Полина протянула Рустику крупную купюру. Он принес коктейль для себя и Мартини для нее, пачку сигарет, а сдачу ей отдал всю до копейки. Между тем народ все прибывал и прибывал, несмотря на позднее время, а если быть точнее, то раннее утро. Принца не было. Музыка монотонно грохотала нечто однообразное и бессмысленное.
- Что у вас в левом крыле, меня туда охранник не пустил.
- Левая часть только для геев. Лестница темная, света нет, одни маячки горят, есть небольшой мужской бар, там гей-порно крутят. Если идти выше – там будет темная комната, небольшой участок помещения, что-то вроде лабиринта и без света. Там люди просто трахаются друг с другом, не видя кто с кем. Так вот.
- Ндаа.. Когда я была в твоем возрасте, то ходила на танцы. Были танцы медленные и танцы быстрые, а еще белые танцы, когда девушки приглашали парней. Поцеловаться в первый же вечер знакомства считалось безнравственным, и если парень брал меня за руку, мы оба краснели. Это было так романтично.
(Откуда все-таки эта давящая тоска, не отпускающая ни на минуту? Что так гложет ее, не оставляя в покое? Почему ей так плохо? Должна же быть на то какая-то причина.)
- А что это мужчины вот за тем столом нюхают? Какие-то флакончики у них, кокаин что ли?
- Неее! С наркотой здесь строго! Это они нюхают, забыл как называется, ну что-то типа эфира, усиливает желание. Вспомнил! Поперсы! Вот!
- Интересно, мне целый мир открылся. Ну, Руслан, мне пора, приятно было познакомиться. – Кинула сигареты в сумочку, встала, давая понять, что разговор окончен.
- Может, все же поедем к тебе, Полина. Ты честно мне понравилась, думаю надолго потеряю покой, все буду вспоминать наше знакомство.
- Малыш, даже будь я миллионершей, не взяла бы тебя с собой, уж не сердись, не получится у меня оргазм за деньги.
- Ну, ты обижаешь меня. Я же без денег, просто ради удовольствия твоего и моего.
Натурально так обиделся, даже пожалеть его захотелось.
- Удачи, ты классный мальчик.
14.
Полина проснулась среди ночи от приснившегося кошмара. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, бросало то в жар, то в холод. Что же такого приснилось? Да вроде ничего особенного: зимний день и толпа народу, катающаяся с горки, кто на санках, кто на попе. Горка была крутая, естественная, ведущая куда-то вниз, в овраг. Люди друг за другом садились в санки и съезжали вниз, как-то безрадостно и обреченно, но безропотно. Полина подошла к краю оврага, чтоб взглянуть вниз, и отпрянула назад. Дна оврага она не увидела, перед ней была пропасть, бездонная, глубокая, черная пропасть глубиной в космическую бесконечность. Подошла ее очередь съезжать вниз, она села в санки вдвоем с каким-то незнакомым мальчиком. Обернулась, помахала всем рукой и сказала улыбаясь: «Встретимся на другой планете». Но мальчик вдруг поднялся и сказал, что он не хочет съезжать вниз, не хочет и не будет! И ушел. А Полина тоже встала и пошла искать смелого мальчика, бросившего всем вызов. На этом и проснулась. Казалось бы, ничего особенного, сон как сон, и даже вниз не съехала вместе со всеми, почему же так страшно? Да потому, что это был как бы не сон, а как бы явь, так все ясно и отчетливо она видела. И свое «встретимся на другой планете» все еще звучало в ушах. А вид зияющей, бездонной, черной пропасти длиной в земной диаметр отчетливо и реально запечатлившийся в ее сознании, все еще притягивал, как будто она на самом деле только что заглянула туда, вниз, в жуткую пугающую неизвестность.
Лежала какое-то время, боясь пошевелиться. Наверное, смерть Василия наложила на ее творческую натуру такой отпечаток, а скорее всего - ненужная, терзающая душу любовь к Принцу, непонятная, не стабильная, доставляющая больше боли и мучений чем радости, вымотала ее вконец.
Постепенно начала приходить в себя после пережитого во сне кошмара, встала и пошла на кухню за ликером. Выпила рюмку, но согреться и успокоиться не получилось. Интересно, кто был тот приснившийся незнакомый мальчик? Не Андрей, точно. Захотелось курить. Полина щелкнула зажигалкой, в полутемной комнате замелькал красный огонек ее сигареты. Накинула шаль и подошла к окну. Ну, вот и зима. Кажется еще недавно загорала и плескалась в южном море, и вот уже не за горами Новый год. Что случилось со временем? Время ускользает, мчится все более стремительно, стремительнее с каждым днем, как вода, убывающая в воронке: сначала медленнее, потом все быстрее и быстрее, и вот уже бешеный поток подхватил ее, закружил, еще немного, и не останется ничего.
«Когда я уйду по весне вместе с талой водою,
Ничто не нарушит привычного времени ход,
Быть может, печать обожжет тебя горькой слезою,
Да блюз расставанья сыграет по звездам фагот,
Возможно, тогда ты поймешь, что такое потеря.
И как одиночество ночью стучится в окно.
Ты будешь искать меня. Настежь откроешь все двери,
Быть может, заплачешь, да так, как не плакал давно».
Допив бутылку ликера прямо из горлышка, смогла, наконец, унять нервный озноб. Написала пару глупых четверостиший, побродила по квартире, напевая себе что-то под нос, и неожиданно для себя набрала телефонный номер Моховой. После долгих гудков, трубку сняла Людмила.
- Алло, – голос сонный хрипловатый.
- Люда, привет, как дела?
- Полиночка ты? Что случилось?
- Ничего, все нормально. Андрей дома? Позови его.
- Так он спит, наверное, ты знаешь сколько времени? Скоро утро!
- Позови, говорю, разбуди, растолкай!
- Минуту, попробую.
Люда, очевидно, ушла будить Андрея, ее не было долго, так долго, что Полина успела протрезветь и пожалеть о том, что не сдержалась, позвонила, поддавшись пьяному соблазну услышать Андрея.
- Алло, что случилось? – Спокойно, не выражая никаких эмоций.
Он! Дома! Спал! А может, и не спал, голос уж слишком бодрый.
- Андрей, нам нужно срочно поговорить. Срочно! Я сейчас приеду к тебе.
- Полина, ты пьяна, проспись сначала. Зачем ты искала меня в клубах, зачем всем показывала мои фото?
- Хахааааа! Зато теперь все о тебе знаю, все, мой маленький гей! Сколько тебе платит папик? Ты получаешь с ним удовольствие, а? Лучше чем со мной?
- Все, разговор закончен, пока!
- Минуту, не клади трубку. Не сердись! Андрей, я хочу забрать тебя к себе на Елизаровскую! Приезжай прямо сейчас! Хочу, чтоб ты жил у меня, постоянно, всегда или не всегда, сколько пожелаешь, пойми, я не могу без тебя, малыш. Бери такси, жду!
- Спокойной ночи, Полина Владиславовна. – Так же тихо, не выражая никаких эмоций.
И все, короткие, безнадежные гудки..
«Да как он смеет так обращаться с ней, щенок! Полина Владиславовна!» Почему-то нарочито вежливый тон и обращение по имени-отчеству взбесило Полину больше, чем если б он начал ругать и оскорблять ее за ночную вылазку по клубам.
Из спиртного оставалась только распечатанная бутылка Мартини. Глотнула изрядную дозу из горлышка и прилегла на диван в раздумьях, но тут же вскочила и начала собираться, по-старушечьи бормоча себе под нос: «Полина Владиславовна! Спокойной ночи, Полина Владиславовна! Я тебе покажу, «Спокойной ночи, Полина Владиславовна!» Так, где ключи от Веточки? Нет нигде, ну как назло. Здесь же, здесь всегда были, на этой тумбочке. Полина в ярости начала скидывать на пол все вещи со столов, тумбочек, кресел. Но ключи оказались в сумочке. Отлично!
Веточка рванула с места, как будто соскучившись по дороге, и вскоре уже неслась по пустынному проспекту Обуховской обороны навстречу городскому центру. Уфф, доехала благополучно, но когда стала парковаться, не рассчитала пространство между двумя крутыми иномарками, задела одну, та истошно заорала, переливаясь всеми голосами сигнализации, и Полина сразу же сдав назад, рванула по Моховой до перекрестка с Пестеля, там и оставила Веточку. Ну, вроде пронесло, вроде никто не видел. На девятке столько всяких разных царапин и вмятин, что одной больше, одной меньше – без разницы. Когда подошла к парадной, серебристый Форд все еще кричал, мигая фарами и оглашая тихую улицу звонкими переливами сработавшей охранной системы. Полина издали осмотрела его, в темноте хоть и плохо видно, но все же ей удалось разглядеть след темной краски и небольшую вмятую царапину на задней левой двери. «Будь, что будет. Машина незнакомая, найдут, заставят платить – не откажется. А если обойдется – сама признаваться не будет. Ее Веточку тоже много раз задевали и во дворе, и на парковках!»
В квартире было тихо и темно, единственная лампочка тускло освещала коридор; Полина на цыпочках подошла к комнате Андрея: ни звука, спит ее Маленький Принц. Нет, если прислушаться, то слышны какие-то вздохи, приглушенные стоны, или это ей показалось? Бедный малыш, наверное, его мучают кошмары. Тихонько постучала и, приоткрыв скрипучую дверь, вошла в полутемную комнату, освещенную лишь слабо пробивающимся через занавеску, светом уличного фонаря.
Лику она узнала не сразу, приняла ее за длинноволосого, хрупкого мальчика, так что в какой-то момент ей даже стало весело и забавно, но та выдала себя сама, пискнув: «Ой, Полина Владиславовна!» Полина включила свет, и картина предстала перед ней во всем обнаженном, трагическом реализме. Нет, она не хотела скандала, вовсе нет, просто так получилось, даже плохо все помнит, как и что, и кто кого. Просто схватила Лику за волосы и потащила, голую, в коридор, та истошно заорала, Андрей начал их разнимать, проснулись и сбежались соседи. А Полина уже не могла остановиться, продолжая трепать Лику, бить ее по лицу, и по чему попадя. А за окнами истошно орал, переливался на все голоса израненный ею Форд. Нет, она вовсе не хотела скандала, видит Бог, не хотела, просто так получилось, перебрала, наверное, с алкоголем.
Черная пропасть, разверзнувшаяся перед ней во сне, предстала на следующий день в реальном свете. Так плохо ей не было никогда. Боже, как ей плохо! Болело все! Ломило тело, раскалывалась голова, перед глазами все плыло как в тумане. Где она, что с ней? Нет, лучше не вспоминать, и зачем только она проснулась, спала бы вечным сном, как было б тихо и спокойно. Постепенно картина ночного происшествия начала проясняться, как изображение на фотобумаге опущенной в реактив. Скандал, драка, вопли Анжелики, жестокие, резкие слова: «Он называл тебя старой ведьмой! Жалкой пьянчужкой! Посмотри на себя, ты совсем выжила из ума!» Андрей! Как он смел?! Спал в ее комнате с этой примитивной, глупой девчонкой! В ее комнате, на той самой постели! Мысли Полины метались, пытаясь зацепиться хотя бы за какую-то одну, но спасительную, ту единственную мысль, которая принесла бы ей малейшее облегчение. Девиз «вперед, не оборачиваясь» - не работал, так как не было этого - «вперед», а было только - «вчера», и жуткое, непонятное - «сейчас», над которым висела, не чувствуя опоры под ногами. Больше всего мучила ревность, о которой раньше Полина даже не предполагала, это было незнакомое, чуждое ей чувство, которое терзало ее внутренности, обжигало нестерпимой болью душу. Отомстить! Немедленно, сейчас же!
В голове стали зреть планы, один страшнее другого, сама от себя не ожидала, что способна на такие жуткие фантазии. Схватить принца на улице, затолкнуть в машину, связать, отвезти подальше в лес и выпороть по голой пидорской жопе. Нет, лучше так: связать накрепко, лицом к лицу обоих, Андрея с Ликой, и оставить их так на всю ночь, чтоб их начало рвать друг от друга. А еще лучше так, да-да, именно так: опять же придется связать его, по рукам и ногам, и кинуть на диван, на тот самый диван, на котором он изменял ей. А она при нем будет заниматься сексом с юным красавцем, безумно, страстно! Пусть Андрей смотрит, мучается, терзается раскаянием. Пусть это будет для него болью, невыносимой пыткой. Мммм! А она будет как бы нечаянно касаться его лица своей щекой, грудью, попой или еще чем-нибудь, окончательно сводя его с ума! Месть-месть-месть!! Она умрет, если не отомстит немедленно. Пожалуй, это была единственная мысль, которая грела ее, успокаивала, давала надежду на удовлетворение и по силе срасти, накалу, бушующему где-то глубоко в душе, она была не сравнима даже с оргазмом. Отомстить – и умереть, нет большего наслаждения! И она испытает это наслаждение, в самое ближайшее время. Полина даже почти успокоилась, встала, наконец, и начала одеваться. Кружилась голова, пересохло во рту, тошнило, но стоит ли обращать на эти мелочи внимание? Сейчас она приедет к себе на Елизаровскую, отоспится, придет в себя, и начнет обдумывать план мести, подробно, до мелочей. Так, одной ей не справиться, будут нужны, по меньшей мере, двое мужчин, знакомых, а лучше не знакомых головорезов, которым заплатит за выполненную работу.
Веточка со свежей раной на правом крыле, как обычно безропотно и терпеливо ждала ее на углу Моховой и Пестеля. На лобовом стекле под щеткой белела записка. «Уважаемая! Срочно свяжитесь со мной, для решения конфликта. Вы помяли мой Форд, есть свидетели. К сожалению спешу. Вероника». А она-то совсем забыла про этот Форд, значит, все же кто-то видел. И не мудрено, улица узкая, и со всех сторон окна, окна.. придется платить, никуда не деться. Еще одна проблема! Да черт с ним, с Фордом, главное, что она скоро отомстит своему бессердечному любовнику, и тогда станет так легко на душе, вернется обычное восприятие жизни, вернется прежний лозунг «вперед, не оглядываясь и не рассуждая!» Месть-месть-месть! Все остальное – мелочи.
15.
Приехав домой, к Елизаровской, Полина первым делом позвонила по телефону, указанному в записке. Ничто не должно отвлекать ее от мести Принцу, а значит нужно встретиться с потерпевшей Вероникой, и отдать деньги на ремонт израненной серебристой дверцы. Вынула из сумочки записку, снятую с лобового стекла Веточки, и стала набирать указанный в ней телефонный номер. Ответил приятный низкий женский голос, даже как будто знакомый.
- Да, это Вероника, здравствуйте.
- Я – Полина, это я вчера помяла ваш Форд, простите меня, я готова возместить все убытки. Вы знаете, у меня были такие неприятности, я была в состоянии стресса, думаю, вы как женщина поймете меня.
- Полина…хм, Полина. Ваша фамилия не Лисовская случайно? Поля, ты что ли?
Вероника Сафонова! Ее голос узнала сразу, хоть столько лет прошло. Низкий чуть хрипловатый голос много курящей женщины. Эта самая Вероника, которая когда-то работала в редакции журнала и опубликовала Полины стихи.
- Ника? Ника Сафонова? Ника, это я! Ну, надо же, сто лет не виделись, и вот, столкнулись на Моховой. Как ты там оказалась? И вообще, как ты? Вероничка, прости меня, честное слово, отремонтируем твой Форд, лучше прежнего будет.
- На Моховой у меня друг живет, была у него в гостях. Слушай, Поля, давай встретимся, сколько лет не виделись, как ты, где, чем занимаешься?
- Давай завтра. Я ничем не занимаюсь, вдовствую, комнаты сдаю, обленилась, растолстела. А ты как?
- Ну, не верю. На тебя это не похоже, сколько тебя помню, ты всегда была жизнерадостной оптимисткой, соблазняющей мужчин. А я тоже одна, занята работой, совладелица дамского журнала «Лада». Можно сказать, биснес-леди, много работаю, кручусь, контракты, маркетинг, финансы, командировки, на личную жизнь времени совсем нет.
- Ух ты! Молодец! А из нашей прежней компании видела кого-нибудь?
- Созваниваемся иногда, встречаемся крайне редко. Но тебе рада, правда-правда. Поля, давай встретимся на днях, посидим в кафе, вспомним молодость. Фотки прихвати.
- Обязательно встретимся, как же иначе, я же твоя должница сейчас.
- Ой, ну забудь ты про Форд, разберемся как-нибудь, он не мой, а нашей фирмы. Ты стихи-то пишешь хоть? Может, стихами мне отработаешь за покалеченный Форд? Шутка юмора такая.
- Да легко!
- Короче, жду тебя завтра в 18 часов в китайском ресторанчике в переулке Бойцова, найдешь, это не сложно. Прихвати тетрадку со стихами. Так что до встречи!
- До завтра!
Еще одно несчастье: ехать на встречу с Вероникой, которая будет кичиться своей успешностью, «как же, бизнес-леди! А голос-то какой начальственный, сразу чувствуется дама, привыкшая повелевать». Полина вдруг ощутила себя никчемной, ни на что не способной, жалкой. Какая же она жалкая и нелепая, со своей старенькой девяткой, с двумя комнатами бывшего мужа, приносивших ей единственный доход. Если б не эта недвижимость, по-прежнему, наверное, снималась бы в толпе безликой массовки, получая гроши за рабский труд. Считала Стаса неудачником, не состоявшимся в жизни типом, а сама-то что? Чего она добилась в жизни, за что ее должен любить и уважать юный и красивый Принц, ее, стареющую, ничего не добившуюся в жизни тетку!?
Полина так расстроилась, что даже про месть забыла на какое-то время. Все мысли устремились к тому, в каком свете она предстанет завтра перед подругой. Наверное, Вероника будет жалеет ее, несчастную, не сумевшую реализоваться женщину. Главное, время перемен для нее упущено, ничего уже исправить нельзя, впереди старость, от нее никуда не денешься. Ну надо же было ей поцарапать именно этот злосчастный Форд! Столько машин в городе, а Веточка почему-то выбрала именно его! Что ж, придется ей, Полине, пройти завтра через унизительную встречу с успешной, процветающей бизнес леди, чтоб почувствовать контраст между ней и собой, чтоб получить еще один укол в самое сердце своего самолюбия! Ну, а пока нужно стихи подготовить, вдруг Вероника снова возьмется ее напечатать? И все же ощущение разверзнувшейся под ногами пропасти не проходило, пропасть под ногами, а вверху над ней, над и вокруг нее плотное темное облако боли и разочарований. «Месть-месть-месть!»
К вечеру следующего дня выборка с отпечатанными стихами легла в папку, Полина была «при параде», собиралась как на свидание к возлюбленному, так что взглянув на себя в зеркало, осталась вполне довольна собой. Пусть, Вероника удивится, увидев ее почти не изменившейся с тех далеких времен, когда их маленькая дружная компания периодически встречалась в выходные или в праздничные дни у кого-нибудь дома.
Только собралась выйти, как зазвонил телефон. Вдруг Андрей? Скажет ей своим бесцветным тихим голосом с плохо скрываемым волнением и дрожью, что скучает, что раскаивается, что не может забыть их встречи. Она ответит ему спокойно и небрежно: «Малыш, мне некогда, я спешу, выслушаю тебя в следующий раз». Но Андрей не позвонит уже никогда. От Вали еще вчера узнала, что живут они с Ликой вместе, в Валиной же комнате. Не устояла Валентина перед небольшой доплатой за двоих, пустила к себе Полиного обидчика, вот уже чего от нее никак не ожидала. «Ну, подожди же Валюша, я и тебе отомщу. Месть-месть-месть!!».
Так, кто же звонит? Опять Стас, он что, извести ее решил? Буркнула в трубку, что занята, и стремительно вышла на свет Божий.
Зимние сумерки встретили ее обжигающей стужей. В сиреневой мгле сверкал мелкими искрами иней, превращая окружающую будничность в сказку. Вздохнула всей грудью этот чудный морозный воздух, поймала губами снежинку, и села в промерзшую Вишневую Веточку. Повернула ключ зажигания, машина рыкнула коротко и замолкла. «Ну, же, Веточка, заводись!» Качнула несколько раз педаль газа, выжала сцепление, повернула ключ, машина буркнула что-то недовольно, и снова замолчала, лишь с третьего раза, поворчала-поворчала, вяло как-то, безнадежно, и вдруг завелась, весело рокоча, урча и рыча на все лады. «Умница моя, девочка, знаю-знаю, аккумулятор нужен новый, и свечи опять же пора заменить». Прогрела девятку, и в путь!
Дорога – чистый лед! Медленно, но без стояния в пробках, добралась до Садовой. После Сенной свернула налево, на тихий, в изгибах переулок с арками и подворотнями, скрывающими темные загадочные дворики. Переулок Бойцова – этакая расщелина, просека в каменных джунглях центрального Питера, причудливой ломаной линией соединяющая Садовую с Фонтанкой. Проехала небольшой отрезок старинной улочки, припорошенной снегом, тускло освещенный фонарями и чем-то напоминающий их коридор на Моховой, и почти сразу увидела китайский ресторанчик и припаркованный возле него знакомый серебристый Форд с пораненной дверцей. Вот что значит деловая женщина, точна и пунктуальна во всем.
Полина хотела поразить подругу своим цветущим видом, но даже в этом ей было отказано, видно судьбе было угодно окончательно сразить и унизить ее этой нежеланной встречей. Веронику узнала, хоть и с трудом. Перед ней сидела не женщина - девушка, лет 28, 30, никак не больше. Задорная стрижка, нежный овал лица, персикового оттенка глянец кожи, ясный, с искорками, взгляд синих как у ребенка глаз, розовые с перламутром губы. Макияж едва заметный, естественный, изысканный. И это Вероника? Среди подруг она была самой страшненькой, носатенькой, всегда с темными кругами вокруг усталых, немного навыкате, глаз, и вот, пожалуйста. До чего дошла наша пластическая хирургия!
- Поля! Наконец-то, жду уже 15 минут, молодец, почти не изменилась, прекрасно выглядишь.
- А ты изменилась, да еще как! С трудом узнала. Ты помолодела с момента нашей последней встречи лет на десять, не меньше. – Полина не скрывая восхищения, откровенно таращилась на подругу.
- Ну, спасибо, да только не моя заслуга. Эстетическая медицина называется. Есть деньги - сделают все, что пожелаешь. Из девочки – мальчика сделают и наоборот.
- Вероничка, давай конфликт уладим с машиной, сколько я тебе должна, разберемся без жеманства, мне так спокойнее на душе будет.
- Послушай, говорю же, забудем об этом инциденте, с кем не бывает! Лучше скажи, что будешь пить, есть, я угощаю!
- Сок какой-нибудь, салатик, больше ничего, и так вес с трудом держу.
- Да брось кокетничать. Была рыжей ведьмой, такой же и осталась. Много мужиков с ума свела, признавайся?
- Похоже, закончилась моя колдовская энергия. Возраст, наверное. Одна сейчас, и признаюсь, меня все устраивает. Не хочу, чтоб был рядом все равно кто. – Полина хоть и старалась держаться бодро, но непроизвольный тяжелый вздох выдал ее. А на глаза чуть не навернулись слезы, и она, пытаясь улыбнуться, добавила. – Но кого люблю – не любит меня.
- Да ну?! Не верю, что с тобой такое может случиться. Кто же это?
- Лучше не спрашивай. Господь видимо решил наказать меня за все мои грехи безумной любовью к юному мальчику, такой странный, непонятный мальчик, никак не могу его разгадать. И что у него на уме – не знаю. Но удержать его – невозможно. ( «Месть-месть-месть!!!»).
- Ну, ты влипла, завязывай с малолетками, они такие лживые сейчас, непорядочные, и бездельники к тому же. Особенно красавцы, все ищут женщин постарше, чтоб сесть на содержание.
Официантка, маленькая щупленькая китаянка принесла заказ. Вероника, ловко управляясь с деревянными палочками, подбирая рис с тарелки, весело рассказывала обо всех бывших друзьях и подругах. Оказывается, кто-то спился, кто-то уехал за границу, кто-то просто работает, крутится, как может, из всей компании, она одна сделала карьеру и добилась успеха. Владелица и главный редактор известного дамского журнала – это тебе не комнаты, оставшиеся от мужа сдавать! Полина опять сникла, мысленно называя себя неудачницей, даже не пытавшейся что-то изменить в своей жизни, заурядностью.
- Ну, ты чего загрустила? Стихи свои принесла?
- Да, конечно. – Ответила равнодушно. Все, что не касалось Принца, ей было безразлично. Стихи. Какие-то стихи. Кому они нужны?
- С удовольствием прочту.
Полина протянула подруге папку со стихами. «Вот, дарю тебе, если понравятся, конечно. Ты же знаешь, я не для печати пишу, а для души».
- Помню-помню.
Вероника спрятала папку в портфель, взглянула на часы. «Ну, прости, мне бежать пора. Я позвоню на днях, обязательно!»
Чмокнула подругу в щеку и умчалась на серебристом редакторском Форде в свою деловую, обеспеченную, успешную неизвестность.
16.
С каждым днем Полину все больше затягивало в мрачную, беспросветную черную дыру. Тьма вокруг сгущалась все плотнее, отпуская лишь на короткий отрезок непродолжительного, беспокойного сна, да утром, с пробуждением на мгновение, до того момента пока она не осознает реальность. И сразу сожаление и беспросветная тоска: и зачем только проснулась! Темное облако тут же накрывало ее с головой. Полина ясно ощущала это плотное, почти материальное образование, которое состояло из душевных мук, разочарования, неразделенной, безнадежной любви. Облако сомнений, терзаний, невысказанных обид, душевных мук, невыносимых, доставляющих физическую боль, облако недовольства собой, ускользающим временем, невозможности изменить ситуацию в свою пользу. Невозможности изменить ничего, бессилия, полного и абсолютного бессилия! В центре облака, как монумент стоял образ Маленького Принца с его неземной красотой и загадочной мрачностью.
Подниматься с постели вовсе не хотелось, но дела накапливались и накатывались как снежный ком: в освободившуюся комнату нужно было заселить новых жильцов, дав перед этим объявление в газету. Чен и Нгуен просили оставить эту площадь для своих друзей, но Полина отказала им, решив приготовить для Валентины «приятный» сюрприз.
Машина в морозы отказывалась заводиться, и никакие уговоры и нежные слова не могли заставить Веточку крутить двигатель. Предстояло тащить машину на тросе в автосервис, покупать новые запчасти, оплачивать ремонт. Опять же накопились счета за квартиру, телефон, Интернет.
Спасительный Интернет! Ушла в него с головой, знакомилась, искала Принца, искала поклонника, который согласился бы на авантюру с местью. Такой смельчак, наконец, нашелся. Новый поклонник был юн, хорош собой, уверен в себе. Он так клятвенно заверял ее, что он – именно тот, кого она ищет, что он давно общается только с взрослыми дамами и не интересуется ровесницами. Новый виртуальный друг так весело рассказывал про множество забавных розыгрышей, интересных случаев, из своей полной авантюрных приключений жизни, что Полина решила: она нашла именно то, что ей нужно. Поспешно решила, что задуманный ею план мести будет осуществлен в самое ближайшее время. И, вот удача: уже на следующий день узнала от квартирантов, что Андрей дома один. Решив срочно ехать и выпив для храбрости Мартини, позвонила новому поклоннику, но тот в самый ответственный момент вяло отказался, сославшись на дела. Вот так! Никогда нельзя положиться и довериться первому встречному мужчине, тем более из Интернета, каким бы отважным суперменом он ни представлялся. Месть-месть-месть!!
И снова утро, несколько секунд безмятежного благополучия, и…. снова темное облако. Темное, тяжелое, физически ощутимое, с демоническим Принцем в центре. Полина лежала, раздавленная этим облаком, она не могла больше ни о чем думать кроме Андрея, который полностью парализовал ее волю.
«Под крики воронья взывала злая вьюга…
Где сад? И цвел ли он? Укрыла солнце мгла..
Как выбраться теперь из замкнутого круга?
Мне не дают взлететь два сломанных крыла.
На стыке двух миров, меж Раем и меж Адом..
Я встретила тебя, моя любовь - мой крест..
И украшают слезы, спадающие градом..
Как россыпь жемчугов мой черный шелк одежд..»
В какой-то момент поняла, что даже на месть у нее не хватит сил. Сил хватит только на то, чтоб умереть, уйти от этой мучительной боли, от которой не спасает ни алкоголь, ни транквилизаторы и антидепрессанты. Ну, уйдет она, никто этого даже не заметит, всем будет все равно, а ее боль настолько сильная, что и там, за чертой не оставит ее в покое. Получается, что жить невозможно, но и умереть нельзя. Что же делать? Долго это продолжаться не сможет, она сойдет с ума! Она уже сходит с ума! А говорят, что от любви не сходят с ума. Это не так, теперь она точно знает. Ей конец! Мучительный, страшный, в какой-нибудь психушке она окончательно потеряет человеческий облик, не иначе. Странно, что алкоголь не снимал, а усиливал душевные муки так, что пить вовсе перестала, и не из-за звучавших в голове, как брошенных в лицо острых камней, слов Лики «он называл тебя жалкой пьянчужкой», а просто почувствовала отвращение к спиртному. Ей казалось, она стала видеть себя со стороны взглядом не сегодняшним, а завтрашним, трезвым, и то, что она видела – было отвратительно и мерзко. Месть-месть-месть!
Хотелось кататься по полу, кричать, кричать, кричать! «Ааааааааааааа!!!!!! Не могу больше! Кто-нибудь, спасите меня! Помоги мне, Боже, помоги, я умираю!» Наверное, ни один наркоман так не страдал при ломке. Никто и никогда так не страдал, никто и никогда! «ААаааааааа!!!! Господи! Помоги мне! Помоги или убей меня, только прекрати эту пытку, эту невыносимую муку! Услышь меня! Мне некому больше помочь! Я однааааааа..!!!!!» Но никто не слышал ее, не спешил ей на помощь, и оставаясь один на один с этой болью под названием «умереть нельзя жить», Полина в бессилии как тень бродила по квартире, куря сигареты одну за одной, или падала на диван, зарываясь в плед, словно стараясь спрятаться от давящей на нее тьмы.
Взяла какую-то рекламную газету, и стала искать объявления магов и колдунов. Набрала первый попавшийся номер. Ответил приятный женский голос.
- Центр белой магии «Карма» слушает.
- Вы приворотом занимаетесь? Я хочу приворожить мужчину, чтоб бегал за мной как собачка, это возможно?
- Для нас нет ничего невозможного, вы останетесь довольны. Вас записать на прием? – Так уверенно, что Полина воспрянула. Вот он, выход, все оказывается так просто!
- Сначала хочу узнать расценки.
- Так, приворот пожизненный с гарантией стоит тысячу долларов, отворот – дешевле.
- Тысячу долларов?
Полина, сразу же сникнув, положила трубку. Сможет ли она жить с привороженным принцем, зная, что он не любит ее, не хочет? Принесет ли это ей счастье, душевный покой? А если колдовство не подействует – выброшенная на ветер тысяча долларов так же не доставит радости. Нет, не верит она этим колдуньям и магам. Чем она, Полина хуже некоей Кармы? Да ничем! Так что бороться придется самой, и надеяться на время, которое лечит, а значит, ей ничего не остается, как ждать. Через силу заставила себя заняться машиной, потом дала объявление насчет освободившейся комнаты.
Не хотелось в комнату Андрея селить новых жильцов, не хотелось, будут спать на его постели, будут есть из его посуды.. Глупая, что же, неужели она решила превратить это жилье в музей ее последней любви? «Нет, не будет этого. Вперед, и только вперед, не оборачиваясь! Дать объявление, и как можно скорее, и поселить в комнате шумное семейство, отомстив, таким образом сразу всем: и Валентине, которая приютила ее обидчика, и Лике с Андреем, пусть их спокойной жизни придет конец. Опять же поправить финансовые дела давно пора». Деньги в последнее время таяли как первый случайный снег в октябре. Мечта о новой машине становилась все более несбыточной, а девятка сыпалась на глазах.
Так и сделала: дала объявление в газету, и звонки не заставили себя ждать. «Студенты из Самары? Нет, комната уже занята! Мужчина-военный с Дальнего Востока? Нет, простите, вы опоздали. Семья из Самарканда? Сколько вас человек, трое? Но учтите, комнатка небольшая, обычно в ней один или двое живут. Согласны доплатить, все устраивает? Хорошо, приезжайте!»
Вскоре Полина показывала площадь семейной паре из Узбекистана, да еще и с маленькой чернявой девочкой, которая бегала по коридору, прыгала, резко взвизгивала и пыталась заглянуть во все двери. Эх, жаль, рановато приехали. В квартире – никого. Ну, тем лучше, будет для всех «приятный сюрприз» к Новому году. Люду только жалко, она такая чистюля, все проблемы с уборкой лягут на ее плечи. Ничего, потерпит полгода.
Странно, но получив деньги от узбеков за два месяца вперед, и представив себе удивление и недовольство жильцов, Полина не испытала чувства триумфа и облегчения. Моховая стала для нее какой-то чужой, холодной, ехать туда не хотелось. Как будто потеряла что-то, лишившись чего-то родного, уютного. После смерти мужа Новый год всегда встречала там, в теплой веселой атмосфере людей простых и добрых. Опять же, Невский рядом, после застолья и розыгрышей, всей компанией делали вылазку на Дворцовую. А сейчас и пойти некуда, да и не хотелось.
Валялась на диване, перед телевизором, потухшим, бессмысленным взглядом глядя в потолок, а мужской голос за кадром старого, черно-белого фильма, обращавшийся к героине, простовато-наивной блондинке в ситцевом платьице, назидательно-ворчливо вещал:
- Вообразила себя этакой всесильной и всемогущей, вот и получила щелчок по носу!
Позвонила Вероника.
- Поля, привет. Ну что, прочитала твои стихи. Понравились, особенно вот это:
«Мы все живем в придуманных мирах..
Возможно, в детстве начитались сказок.
Мы не жалеем ни цветов ни сказок,
Чтоб жизнь представить в выгодных тонах».
Не поверишь, наизусть читаю твои стихи, так они мне нравятся. Решили публиковать! Рада?
- Еще бы! Спасибо, Вероника, а гонорар оставь на развитие журнала. Прости, не удалось почитать ни одного номера, закрутилась совсем перед Новым годом. – Нарочито бодрым голосом, на случай, если Веронике придет в голову жалеть ее, несчастную.
- Кстати, где собираешься встречать? Хочешь, давай с нами в Метрополе, будет вся редакция. А еще завтра идем в манеж на выставку Рериха, приезжай, Поля, не отказывайся, когда последний раз куда-нибудь ходила?
- Ой, лучше не спрашивай, стыдно признаться, давно нигде не была.
- Вот и выбирайся! Еще у меня к тебе есть серьезное предложение, но это не по телефону. – Таинственно-игриво так.
- Нет уж, говори сейчас, мне же не уснуть будет ночью от твоих загадок.
- Хорошо. Могу взять тебя на должность редактора отдела поэзии. Не обольщайся, зарплата будет на первых порах символическая, но есть перспектива на будущее. – Голос торжествующий, предполагающий, что сейчас последуют ахи и восторги, что Полина должна запрыгать от радости или прослезиться на крайний случай.
- Ты думаешь, я справлюсь? Мне кажется, я уже ни на что не гожусь.
- Годишься-годишься, не сомневаюсь. Компьютер есть у тебя дома? Интернет будет нужен обязательно. Сама понимаешь, переписка, корректировка.
- Интересное предложение. А когда приступать к работе? – Нет, пожалуй, она слишком равнодушна. Больше энтузиазма в голосе, Полина, больше вдохновения! В кои веки кто-то искренне желает тебе добра?!
- После Нового года свяжусь с тобой и сообщу точную дату.
Но ты, похоже, не рада? Как у тебя с малолеткой? Поля, ты же всегда ведьмой была, колдуньей! Любого приворожить могла. Что с тобой случилось? Забей, забудь, ты сильная женщина, поэтесса! А он кто? Жиголо, альфонс, каких пруд пруди. Короче, время, Полина, спешу в бассейн, у меня абонемент на полгода, тебе тоже советую взять. Надумаешь встретиться – звони. В любом случае после новогодних праздников жду тебя в редакции.
И голос такой снисходительный, командный, но почему-то не раздражал Полину, в голосе этом она услышала искренность и участие, а не лесть или заискивание. Как давно не хватало этого участия Полине! Даже легче стало на душе, а еще заразилась от подруги уверенностью и оптимизмом. Появилась надежда: все образуется, пройдет время и все встанет на свои места, и любовь эта ненормальная, болезненно-бредовая пройдет, забудется, как страшный сон, и наверное где-то ее ждет мальчик из сна, упрямый и смелый. А пока, она займется собой, через силу, через «нехочу», через боль. Так вдохновил ее звонок Вероники, что тут же начала собираться в аквапарк. Удовольствие не дешевое, зато как это ей нужно, снять с себя депрессивное настроение, смыть темное облако обид и разочарований.
И правда, после сауны, купания в бассейне, после водопада, детских водных горок, почувствовала себя намного лучше, а главное так устала, что хотелось скорее в чистую постель, отдыхать, спать, ни о чем не думая. Нет, все же она молодец, что не поселила у себя Андрея, и если задуматься и сделать выбор: Принца под боком, с ежедневным тесным контактом, заботами о нем, денежными тратами и проблемами, или эту постоянную ноющую, не отпускающую ни на минуту боль, пожалуй, Полина выбрала бы второе. Боль пройдет, раны заживут, зарубцуются, а будь он рядом с ней – состояние дискомфорта постепенно перевесило бы все положительные стороны такого совместного проживания.
Какая же она молодец! Она справится, обязательно, нужно еще немного подождать.
Проезжая мимо Троицкой церкви рядом с метро Пролетарская, Полина вдруг вспомнила, что кто-то рассказывал ей про чудотворную икону, которая находилась там с незапамятных времен, и кажется, «Всех скорбящих радосте» называлась эта икона. Веточка, словно услышав мысли своей хозяйки, шустро, и как будто даже раньше, чем та приняла решение, развернулась на проспекте и притормозила возле чугунной ограды. Полина вошла в церковный двор, и сразу из шумного городского района перенеслась в тихий островок 19 века. Сколько провела там времени: минуту, или час, даже не поняла, очнулась, увидев, что в церкви кроме нее никого нет, и что лицо ее заплаканное, отражается в стекле большой старинной иконы. Вышла. Легкий снежок захрустел под ногами, морозец кольнул мокрые от слез щеки. Тихо, темно и зябко.
Холодно, милый.. Зима в нашем доме.. зима.
Снежными хлопьями, как простынями, застелено ложе.
Время уж за полночь.. лунность струится по коже.
Вечная странница стала на сутки моложе,
Я же состарилась, милый, на целые сутки.. Зима..
Зябко, любимый.. Гуляют по зале ветра..
Веткой надломленной бьется по стеклам сиротство.
Множится снежность.. свое ощущая господство.
Звуки шагов в тишине удручают несходством.
Стрелка ненастья застыла на лимбе «ветра».
Призрачно, милый.. зима в нашем храме, зима..
Иней белесый покрыл лучезарные лики.
Рядом с иконами стынут, грустя базилики.
Ладанка гаснет.. метель укрывает улики..
Падают пяльцы…Прощай, мой любимый….
17.
Перед Новым годом приехал Стас и сделал ей предложение руки и сердца, чем нимало удивил и развеселил Полину. Оказалось, что все это время он переживал, мучился, страдал, сомневался, и наконец… решился! А, главное, он думал, что она то же самое страдает, мучается, и только гордость не позволяет ей сделать первый шаг и предложить совместное проживание, хотя бы в виде гражданского брака. А ее странное поведение, игнорирование звонков, отказ от встреч воспринимал как желание как можно быстрее подвинуть его на решительный шаг!
Бедный Стас, его самомнению и завышенной самооценке не было предела! Как долго пришлось объяснять ему, что он милый и славный, но жизни совместной у них не получится, и связывал их только секс. Вот, оказывается, как бывает: мы думаем одно, а на деле – все иначе! Ушел обиженный, задумчивый, никак у него в голове не укладывалось, что она отвергла его предложение, принятие которого далось ему с большим трудом. Вот глупый! Полина даже на минуту не могла представить себя женой Стаса. Кинься сейчас ей в ноги Принц, даже ему бы отказала. Ее душа требовала развития и пространства, а сковать себя семейными узами, значило отказаться от своего «я», снова бросить себя под ноги чьим-то прихотям и постылым обязанностям. Быть одинокой и свободной, страдать от неразделенной любви – вот ее удел и вдохновение. Только месть может принести ей облегчение и вернуть радость бытия. «Месть-месть-месть!»..
С Моховой звонили еженедельно с жалобами на узбекское семейство, но самый пронзительный крик о помощи раздался от терпеливой и неконфликтной Людмилы, за день до Нового года.
- Ой, Полина Владиславовна, это кошмар какой-то! В квартире просто жить невозможно! Эти узбеки шерстью торгуют, а потому дома у них этой шерсти целые тюки. Красят ее, сушат. По всей квартире шерсть летит, дышать невозможно, запах такой стоит, что мы скоро все отравимся и перемрем как тараканы. Кстати о тараканах, такой ужас, клопы в комнатах появились, я травила-травила у себя, но они из всех щелей лезут. А самое главное, унитаз все время засорялся, мы его своими силами прочищали, а вчера так засорился, что ничего не могли сделать, пришлось даже воду перекрыть! Я вызвала сантехника из жилконторы, так он сказал, что унитаз менять придется. Это сколько же денег нужно! Объясните вы им, что они унитаз засорили, путь они и меняют. Мы-то на работе целыми днями, в квартире только Эмина с дочкой, очевидно, эта Эмина прокладки в унитаз выбросила. Ой, когда же этот кошмар кончится?
Полина ответила, что приболела, и пусть они сами как-нибудь разберутся с проблемами. Не удержалась, спросила про Андрея с Ликой. Лучше бы не спрашивала. Очевидно, бесхитростная и простоватая Людмила решила, что у Полины было все настолько несерьезно, что сама того не желая, вонзила укол в самое сердце.
- Да у них-то все нормально, как два голубя живут. Андрей даже чаще стал дома ночевать, а Анжелочка возится с ним как с куклой, обновки, подарки покупает, серьги серебряные в уши ему вдела, ногти черным лаком покрасила. А недавно родители Андрея приезжали, оба немолодые, интеллигентные. Все уговаривали его домой вернуться, на Гражданку, да только не уговорили видать. Полина Владиславовна, вас так давно не было у нас, мы все волнуемся, не случилось ли чего. Приезжайте хоть на Новый год, мы стол накроем, посидим. Помните, как в прошлом году весело было. Ой, как время летит.
Полина уже решила для себя окончательно: праздничные дни она проведет одна. Впрочем, зачем же одна! Она встретит Новый Год на улице, на стрелке Васильевского Острова, под залпы салюта, в толпе и вместе с любимым городом. Идея так понравилась ей, что на какое-то время даже боль отпустила. Все сорок с лишним лет она встречала праздники среди близких и друзей, за праздничным, обильным, накрытым изысканными кушаньями столом, и вот она отказывается от всего. От людей, от традиционной выпивки, танцев. Она будет один на один со своим городом и посвятит этот Новый год ему. Вот только хлопушек и бенгальских свеч нужно будет купить, да бензина залить в бак побольше. Она объедет за ночь все самые интересные уголки Питера, нет, все конечно не возможно, но хотя бы часть. Съездит в Коломну, во двор набережной Мойки 108, поздравит самый старый дуб в городе, съездит на Васильевский в Гавань к заливу. А еще посетит двор с башней доктора Пеля, где они были вместе с Принцем. Побывает в двориках и подворотнях, куда давно собиралась заглянуть, да все дела мешали. Не забыть бы фотоаппарат взять, а еще шампанское, хоть пить и не будет.
Полина так размечталась, что сама себе удивилась, и как ей раньше в голову такое не приходило. И что за идиотская традиция, в праздники сидеть за столом, пить, теряя человеческий облик, мучиться на следующий день от головной боли, болей в животе от обжорства, и несколько дней заниматься уборкой последствий торжества, мытьем грязной посуды, полов и стиркой залитых вином скатертей и нарядов. Она сломает эту старую изжившую традицию, и встретит Новый Год одна на ветру, в самом центре города!
31-го утром сделала уборку, потом съездила по магазинам, накупила всякой всячины: белоснежную кружевную блузку по баснословной цене, пару комплектов нижнего белья, слишком нарядного и эротичного для повседневной носки, (почему-то вспомнился упрямый и непослушный мальчик из сна, встретится же он когда-нибудь ей! Обязательно встретится!) А еще купила букет пушистых еловых веток с шишечками у жалкого вида, похожей на нищенку, бабули, торгующей возле рынка. Бабуле заплатила 100 рублей вместо пятидесяти, и от этой маленькой благотворительности у нее поднялось настроение. Захотелось сделать еще что-нибудь приятное для кого-то, а значит, в первую очередь для себя. Беспризорному, чумазому мальчишке отдала дорогое пирожное. Стаю бездомных бродячих собак накормила сосисками. Пожалуй, пора домой, нужно еще выспаться перед путешествием по родному городу.
Только приняла ванную и прилегла на диван, как начались телефонные звонки. «Поля, ну так приедешь в Метрополь? Нет? Надумаешь, место для тебя будет свободно, одна сотрудница приболела, а стол оплачен, так что даже тратиться не придется. Решила одна встречать? Ты ненормальная! Ну, звони, с наступающим!» - Вероника, как всегда набегу.
«Поля, может, встретимся сегодня? Мы же все равно близкие люди. Поля, я для тебя подарок приготовил». – Стас, немного выпивший.
«Полина Владиславовна, мы вас ждем, приезжайте! Совсем вы нас забыли. Может, вы сердитесь на нас за что-нибудь? Мы вас все очень любим, не сердитесь на нас, Полечка! Приезжайте, и привозить ничего не надо, все есть, и икра, и крабы и даже ананасы! Кто будет? Валя с Николаем, ее подруга с мужем, а еще соседка с третьего этажа. Китайцев не будет, они где-то со своими встречают. Камал с Эминой и дочкой вчера уехали к родне. Анжелочка с Андреем в клуб собираются. Унитаз? Сантехник прочистил с трудом. Сбросились всей квартирой и заплатили за работу кругленькую сумму», - Людмила, святая наивность.
Отключила телефон и постаралась заснуть, баюкая себя приятными мыслями о своей не такой уж горькой участи, участи немолодой, безответно и безнадежно влюбленной, но красивой и здоровой женщины.
Проснулась от пальбы и воплей, раздающихся со двора. «Ой, неужели проспала?! Слава Богу – нет! Это просто нетерпеливые подростки, провожая старый год, устроили стрельбу из ракетниц и питард».
Часы на стене показывали десять тридцать, а значит, пора собираться на встречу с Новым Годом. Еще сонная, чтоб прийти в себя, включила ТВ, и под веселую телевизионную кутерьму концертов, комедий, новогодних шоу, стараясь получить заряд праздничного настроения, стала вытаскивать из шкафа самые нарядные и дорогие вещи.
Но что такое: переключив программу на какой-то канал, по которому шел незнакомый западный фильм, вдруг услышала мужской голос, обращенный, как ей показалось, именно к ней. Замерла, прислушалась. Казалось бы ничего особенного, на экране мужчина читал газету, но голос переводчика говорил странные вещи. «Клин клином вышибают, запомни это. Уходя – обрубай все концы. Не цепляйся за прошлое, будешь цепляться за прошлое - не встретишься с будущим. А твой новый друг ждет выхода на сцену». Это все, что успела уловить, хотя мужчина говорил много и монотонно, и все что-то очень важное и мудрое. Но вот экранный герой свернул газету и замолчал. «Что же он говорил еще? Что? Пропустила, не придала значения, но ведь он говорил все это именно ей! Уходя - обрубай все концы, не цепляйся за прошлое, иначе не увидишь будущего – это следует запомнить».
Надела все новенькое, с иголочки: и белье, и белоснежную блузку, и ажурные колготки, новые в стразах джинсы с дорогим ремнем. Накинула шубку, прихватила фотоаппарат, и в путь! Погода стояла самая что ни на есть новогодняя, пушистый легкий снежок весело кружился в свете тусклых фонарей. Вдохнула новогодний морозный чистый воздух с запахом свежести, елок и мандарин, «ну, Веточка, с Богом!», и направилась в центр. Только выехала со двора на улицу Бабушкина, как ей под колеса кинулась веселая, подвыпившая компания юных девушек и парней.
- Отвезите нас в центр, пожааалуйста, мы хотим салют посмотреть!
- Садитесь, как раз туда еду!
- Ой, как нам повезло, все спешат домой, никто нас в центр не берет! Девушка, с новым годом вас!
- И вас так же! –
Беззаботная жизнерадостность компании передалась и Полине, ей вдруг стало легко и весело. Все правильно она делает! Правильно! Умница, Полина, хорошая девочка!
- А вы почему одна, не хотите к нам присоединиться? Салют посмотрим, а потом поедем в клуб, у нас столик заказан.
- Спасибо, но у меня свои планы.
- Эх, жаль. Вы такая красивая, нас много ждет друзей в клубе, вам будет весело, слово даем!
Полина поймала себя на мысли, что молодые люди общаются с ней как с ровесницей. Ох уж это юное, раскрепощенное поколение, для них не существует границ ни в чем, ни в возрасте, ни в желаниях, остается только позавидовать их раскованности и дерзкой уверенности, да пожелать побольше романтизма, да поменьше цинизма.
По проспекту Обуховской обороны летели весело, под мигающие желтым светофоры, но на Староневском движение стало более плотным, а после площади Восстания, на сверкающем Невском, и вовсе застряли в пробке. Девочки в машине, глазея по сторонам, не уставали ахать и восхищаться: «Ой-ой, смотрите, а здесь-то как красиво! А деревья-то! Ой, смотрите, лазерные лучи!». При подъезде к Садовой выяснилось, что дальнейшее движение перекрыто нарядами милиции, и на заветную Стрелку, и даже на Дворцовую площадь попасть не получится. Полина повернула авто направо по Садовой, молодежь вышла на Марсовом поле, а она помчалась дальше, на Петроградку, с трудом нашла местечко для парковки на проспекте Добролюбова, недалеко от Биржевого моста, там и оставила свою Вишневую Веточку.
Народ уже стекался со всех сторон, так что на Биржевом мосту у перил уже и места свободного не было. На Стрелке, на Дворцовом оживленная, разноцветная, праздничная толпа гудела в ожидании салюта. Казалось, весь город высыпал из домов на встречу Нового года, а она-то глупая думала, что она одна такая оригинальная. Сколько лет сидела дома в самый ответственный момент, и даже не знала и не ведала, что творится за окном! Между тем раздался первый залп салюта. В черном небе над Невой неожиданно распустились фантастические цветы и ринулись с небес прямо в восторженную, ревущую толпу! Следом за первым – другой, не менее красочный, еще один, и еще… Полина чувствовала себя маленькой девочкой на этом всеобщем празднике, прыгала и кричала вместе со всеми, не задумываясь, как она выглядит со стороны. Полчаса всеобщего ликования, сумасшествия взрослых, детей и стариков. Потом толпа начала расходиться, растекаться по улицам и площадям. Машины медленным потоком заструились только по тем маршрутам, которые были свободны от гуляющих и вездесущих нарядов милиции. Стало ясно, что приятной, одинокой прогулки по родному городу на автомобиле, по его экзотическим, узким центральным улочкам, не получится.
«Ну, куда ехать, домой, или может быть на Моховую? И что ей там делать? Сидеть за столом с этими клушами Людмилой и Валентиной? Нет уж, лучше одной». Так раздумывая, медленно тащилась в общем потоке по Литейному, разглядывая бесшабашно резвящуюся толпу и «голосующих», которые чуть ли не на каждом шагу ловили такси. Тротуары, усыпанные по щиколотку мусором: банками от пива, лимонада, хлопушками, обертками, пакетами и прочей мишурой, представляли собой необычное зрелище.
Почти на самом углу с Невским, внимание Полины привлек парень, выделяющийся из всей толпы какой-то безликой внешностью, неухоженностью, торчащими вихрами, пустыми глазами. Рядом с ним стояла девушка, очень хрупкая, маленькая, бледная, с синими кругами под глазами. Скорее всего именно она привлекла ее взгляд не вписывающейся во всеобщее ликование, отрешенностью. Было заметно, что парень, и его спутница, чувствовали себя чужими на этом празднике жизни, оба они словно сошли со страниц Достоевского «Бедные люди». Юноша, однако, ловил такси, и Полина, поравнявшись с ним, остановилась. Решила: если они едут в ту же сторону что и она, так почему бы и не подбросить странную парочку. Не успела она спросить «вам куда», как парень плюхнулся на переднее сиденье, девушка как-то нехотя уселась сзади. «Толик, ну зачем, подождали бы до утра, скоро маршрутки поедут, давай выйдем», – робко уговаривала она своего друга. Но Толик как будто не слыша ее, скомандовал: «На Васильевский, метро Приморская». «Далековато. И не по пути» подумала про себя Полина, но только спросила: «Сколько заплатите?»
- Не волнуйтесь, заплатим.
Ехали снова в объезд, через Петроградку, Полина краем глаза поглядывала на пассажиров: девушка на заднем сиденье молчала с безучастным и каким-то обреченным лицом, и весь ее облик не вписывался в праздничное всеобщее веселье, а скорее пугал нездоровой бледностью и худобой. Толик был спокоен, но так же равнодушен и отстранен.
- Вы чего такие невеселые, Новый год же все-таки, посмотрите, как народ гуляет!
- Да нет, все нормально. Просто ребенок приболел, домой спешим.
- У вас есть ребенок? Простите, но подумала что вам, девушка, не больше 15-16 лет.
- Мне уже двадцать, – все так же вяло ответила та.
- Ну, ничего страшного, дети, они часто болеют.
Добрались до Приморской без приключений, еще немного проехали по Наличной и затормозили на остановке. «Да, вот здесь, здесь мы выйдем».
Толик стал рыться в карманах, но видимо не найдя ничего, полез за пазуху старенькой серой куртки. Полина давно приметила, что куртка его подозрительно топырится на животе, как будто там было чего-то напихано. Вынул оттуда недорогой мобильный телефон: «Вот, возьмите за проезд». «Может, деньги найдешь?». Толик еще порылся в карманах, нашел сотню рублей. «Вот, возьмите и телефон и деньги». «Ладно, мобильник себе оставь». Взяла протянутую сотню и поехала назад. Почти сразу подумалось: ну чего она взяла эту сотню, могла бы и отказаться, сотня эта ей «ни сном не духом», а у ребят, похоже дела и вовсе плохи, но не возвращаться же назад, и прибавив газу, пролетев по пустынной Наличной, свернула на Малый проспект, и вскоре была снова на Петроградке. Чем ближе к центру, тем гуще толпа и чаще шипенье взлетающих в небо питард. Через Троицкий мост, Марсово поле на Садовую. Пожалуй, не будет она поворачивать на Невский, а проедет чуть дальше, мимо клуба «Оборотень». Может быть снова зайти туда? Тревожно заныло сердце. «Не цепляйся за прошлое, иначе не встретишься с будущим». Мимо! Промчаться мимо, оторваться от прошлого, забыть-забыть-забыть!
Она хотела промчаться мимо, честное слово, очень хотела, но еще издали увидела высокого и стройного брюнета, как две капли воды похожего на Андрея, даже в какой-то момент мелькнула надежда: он! Скорее всего, это сильное желание увидеть принца подшутило над ней, сыграв с ее сознанием в эту обманчивую игру разума. Просто юноша был уж очень красив, и к тому же стоял на обочине и ловил такси.
Полина притормозила возле него.
- Вам куда?
- На Гражданку.
- Садитесь.
Пассажир устроился рядом, на нее пахнуло легким ароматом дорогого парфюма.
- Вы что это, таксуете? Очень непривычно с женщиной ехать.
- Боитесь, что не довезу?
- Нет, не боюсь, наоборот, приятно ехать с такой красивой дамой. Пятьсот рублей вас устроит?
Полина краем глаза разглядывала парня, и чем дольше и пристальнее, тем более он напоминал ей Андрея. Тонкие запястья, изящно вырисованные брови, проницательный взгляд черных глаз, от которого у нее замирало где-то в груди, а сердце и разум с космическими скоростями разлетались в противоположных направлениях!
Машина мчалась в сторону Троицкого моста. По радио звучала приятная музыка Нино Рота из итальянского фильма Ромео и Джульетта. Полина прибавила громкость.
- Как тебя зовут, случайно не Андрей?
- Нет, меня Антон зовут. А вас? - живо откликнулся юный красавец.
- Полина. Ты на Гражданке живешь, домой едешь? Почему? Веселье в разгаре, и наверняка твои друзья еще гуляют в клубе.
- Мне на работу завтра к одиннадцати, то есть уже сегодня. Полина красивое имя, мне нравится, слышится что-то поэтическое. – Молодой человек был явно не робкого десятка.
- Спасибо. Но почему ты один, Андрей, где твоя девушка?
- Я Антон. Нет у меня девушки.
- Ты гей? Я была как-то давно в «Оборотне», знаю, что это клуб для геев. – В ее голосе слышались гордые нотки. Как же! Бурная жизнь молодежной тусовки знакома ей не понаслышке!
- Нет, я натурал, но у меня много друзей среди геев. Да, какая, впрочем разница, гей, натурал, лесби? Все равно в будущем, все население планеты станет унисекс.
- Это как?
- Просто, очень просто. Будет один пол – средний. Все как один высокие, стройные, длинноногие и очень красивые, и разделения на мужчин и женщин не будет.
- Ой, как хорошо, что я до этого времени не доживу!
- Чему вы радуетесь?
- Радуюсь тому, что чувствую себя истинной женщиной! И живу в настоящем времени, а не в том ужасном будущем, которое вы описали, где такие как я были бы изгоями общества, невостребованным никем пережитком прошлого. Ущербными, словно инвалиды. Бррр! Страшно представить!
Антон тире Андрей непринужденно рассмеялся, очевидно он тоже представил себе то самое будущее и оно ему показалось смешным до нелепости.
Между тем, легкий пушистый новогодний снежок постепенно сменился метелью, которая летела навстречу Веточке, залепляя лобовое стекло крупными белыми хлопьями. Щетки не справлялись со снежной лавиной, и Полина ехала почти вслепую. Сверкающий, сказочный, утопающий в снежной круговерти Питер, бесконечная дорога с юным попутчиком, завораживающая музыка, погрузили ее в состояние легкой эйфории, словно она во сне, и рядом с ней ее беспутная, фантастичная любовь. Вот она, протяни руку, и коснешься ее неземной, божественной сути. В таком радужном настроении мчалась она с новым знакомым по Гражданскому проспекту навстречу снежной буре.
Прощаться не хотелось, ни ей ни ему. Полина понимала, что нравится попутчику. Чувствовалась легкая нервозность в его движениях, словах, как и в том, что он не отвечал на бесчисленные звонки мобильного телефона, и наконец, отключил докучный аппарат, который как назло беспрестанно трещал, мешая их приятной беседе. Что касается Полины, так она и вовсе растаяла от присутствия юного и сексапильного Антона- тире- Андрея.
- Ты напоминаешь мне одного знакомого принца, который тоже часто обитает в том замке, возле которого я тебя подобрала.
- Тот замок просто кишит принцами. А где обитаете вы, королева Полина? – Его ладонь накрыла ее руку в тонкой перчатке.
- Все больше в облаках, и облака эти – черного цвета, малыш. – Полине показалось, что она покраснела и смутилась, как школьница перед учителем.
- Звучит грустно. Я бы хотел рассеять черные тучи, которые сгустились над вами, моя королева. Приглашаю вас к себе, но боюсь, что мое скромное логово не достойно того, чтоб туда вошла такая женщина как вы.
- Королевы тоже любят экстрим, и иногда под маской простолюдинок путешествуют по задворкам королевства, чтоб заглянуть в логово хищников и пощекотать свои нервы новыми эмоциями.
- Не побоишься зайти ко мне? Полина, ты необыкновенная женщина, расстаться с тобой – выше моих сил.
- Если ты не испугаешься непредсказуемой, взбалмошной королевы, которая сама не знает, чего хочет, и, подразнив хищника притворным послушанием, в самый неожиданный момент может выскользнуть из его когтистых лап, чтоб почувствовать себя свободной и независимой.
Казалось, она играет какую-то незнакомую роль в незнакомом спектакле, сценарий которого для нее написала сама новогодняя ночь, дав ей в руки готовый текст.
- Не испугаюсь. Это интересно, ты интригуешь меня. Держу пари, что тебе от меня не вырваться. Я надену на тебя наручники, свяжу твои руки твоими же чулками! Не сбежишь! Иди ко мне! – С силой сжал ее плечо.
Полина провела ноготком по его щеке, и когда ее новый друг схватил ее руку и начал целовать ладони, а потом лицо, шею, то в области сердца, и где-то внизу живота что-то ухнуло, оборвалось, в голове проносилось только одно: «Я твоя, твоя, я хочу тебя, делай со мной что хочешь, мой маленький принц!»
Между тем, новогодняя метель не унималась, завихряя и кружа липкие хлопья: то словно хлестала по щекам своими резкими порывами и злобным нашептыванием, стараясь привести в сознание безумную мятущуюся душу, то окутывая сердечную боль снежной ватой, уносила в заоблачные высоты.
18.
После нового года время понеслось вскачь. Полина с головой окунулась в работу, предложенную ей подругой. Поначалу, все казалось таким сложным, занудным, что Полина не верила в возможность справиться с этим непосильным трудом. Каждый вечер голова раскалывалась от вороха поэтического материала, перечитанного, проанализированного, рассортированного, из которого требовалось отобрать крупицу, пригодную для публикаций. Но все же справлялась, и все больше погружаясь и полностью отдаваясь новой деятельности, в один прекрасный день поняла, что работа ей нравится, и так просто сидеть без дела она уже не мыслит себе.
Когда исчезло черное беспросветное облако, накрывающее ее по утрам – сама не заметила. А когда вспомнила о нем, то ей подумалось, что она просто удрала от него, отцепилась, разорвав связь с мешающим ей прошлым. Душевные раны не хотели рубцеваться, и время от времени продолжали ныть, доставляя невыносимую боль, но это только если думать о принце, бередить воспоминания.
«Ты знаешь, я стала тебя забывать..
Не помню совсем твои губы и руки.
Как долго с тобою живу я в разлуке!
Ты знаешь, я дни научилась считать..»
На Моховую не тянуло, появлялась там все реже и реже, только по неотложным делам, общалась с квартирантами в основном по телефону.
От Люды узнала интересные новости: юная парочка в квартире больше не проживает. Андрей избил Лику после новогодней вечеринки, и та уехала домой к родителям, даже сессию не сдала. Был шумный скандал, из-за чего, никто так и не понял, очевидно, Лика приревновала его к какой-то студентке, начала пилить, тот не выдержал и поколотил ее, да так, что скорую хотели вызывать
«Ой, Полина Владиславовна! Мы не ожидали, он такой тихий всегда был, а тут как черт в него вселился. Хотели вступиться за Лику, так никто не осмелился к нему близко подойти. У него был вид настоящего садиста. Глаза просто сверкали ненавистью! Думали, убьет ее, бедняжку».
После этого, как выяснилось, Валентина еле выселила неплательщика, он упирался и все говорил, что ему некуда идти. На жалость что ли надеялся? И в один прекрасный день вещи его собранные, оказались выставленными в коридоре, а в двери был вставлен новый замок. С тех пор его больше никто не видел. И Лику тоже. А к Валентине вернулся ее Николай, то ли подшитый, то ли закодированный от пьянки, а потому гордый и деловой. Первым делом начал ремонт в большой комнате, да так этим увлекся, что остановиться уже не мог, и после обновления маленькой комнаты взялся за ванную и туалет, а потом и за кухню.
Квартира понемногу преображалась, но Полине было все равно. Приехала, взяла деньги с жильцов, и, не снимая пальто, не внимая льстивым речам Людмилы - на выход.
Весна не спешила радовать теплом, бушуя штормовыми ветрами и круговертями мокрых липких метелей. В один из таких дней Веточка грязная, жалкая, весело шурша колесами по мартовскому снежному месиву, мчалась привычным маршрутом через Староневский, проспект Обуховской обороны, на Елизаровскую. Магнитола голосом Фреди Меркури на полной громкости выводила «We are the champions», Полина вдохновенно подпевала, попутно размышляя над важной проблемой: ехать этой ночью к Антону-тире-Андрею, или остаться дома в тишине, чтоб закончить новый материал для очередного номера журнала.
Антон разочаровал ее с некоторых пор, его поведение и раньше вызывавшее недоумение, все больше начинало раздражать Полину. Звонит, умоляет о встрече, горит страстью, но как вихрь, налетев на нее прямо у порога, начинает срывать с нее одежду, так, что не успев настроиться, опомниться, войти в какую-нибудь роль, она уже понимает: все кончено, и любовник ее, остывший и безразличный, сидит и курит на кухне или щелкает клавиатурой компьютера, предлагая ей заняться чем-нибудь, например, поставить чайник или накрыть стол для ужина. Полине ясно слышалось за этим: шла бы ты домой, ты мне больше не нужна, дело сделано, и мне хотелось бы отдохнуть в одиночестве. Пыталась поговорить с ним на эту тему, но Антон-тире-Андрей только отмахивался: «Не обращай внимания, просто я такой, пойми меня и прими таким, какой есть! Ты мне нравишься, поверь, ты самая классная женщина из тех, кого я знал». Принимать любовника «таким, какой есть», начинало надоедать, чувство, что ее просто использовали и выкинули за порог - все чаще заявляло: пора завязывать с этим красавчиком. Да и не такой уж он и красавчик, видали и лучше, а на Андрея - так вовсе не похож, просто нашло на нее в новогоднюю ночь наваждение и все тут. Лишь наутро увидела, что Антон этот тире Андрей много крупнее Принца, мужественнее, черты лица его грубее, да и стрижка короткая. Вот ненормальная, и чего она запала на него?! Действительно это было наваждение!
Решено: сегодня она закончит начатый материал, и если получится у нее интересно, ярко и необычно, если читателей будет не оторвать от журнала, то будет ей в награду заслуженный, интеллектуальный оргазм и наслаждение, не в пример того, что испытывает с Антоном-тире-Андреем.
В таком благодушном настроении Полина вела машину по снежному месиву весенних питерских дорог, подпевая Фреди Меркури, как неизвестно откуда взявшийся гаишник, (вечно они появляются как из-под земли), неожиданно махнул жезлом, приглашая ее припарковаться к обочине. «Как бес из табакерки выскочил! Да ради Бога, тормози, проверяй сколько угодно!» - подумала Полина с досадой, но спокойная и уверенная в себе - как никогда. «Ха, облом у вас, мальчики! Ловили бы лучше чурок-барсеточников. Трезвая я, трезвая! Документы в порядке, так что смотрите, проверяйте!» Все же послушно включила аварийные фары, и, не заглушая двигатель, прижалась к обочине.
Подошли двое в форме, посмотрели документы, при этом пристально и серьезно глядя ей в глаза.
- Полина Владиславовна, вы пили сегодня?
- Ну что вы, мальчики, я вообще не пью никогда, не получаю удовольствия знаете ли. – Почти игривым тоном легкомысленной, уверенной в своей правоте, дамочки.
- Не видим, где ваш талон техосмотра. – Сотрудники ДПС, казалось, не хотели замечать ее игривого настроения.
- Вот он, вот, пожалуйста.
- А страховка?
- Так у вас же в руках, разверните.
Полине стало еще веселее. Но чем радостнее становилось выражение ее лица, тем больше мрачнели и злились представители власти.
- Откройте багажник.
- Пожалуйста.
Что может быть в багажнике автомобиля легкомысленной дамочки? Канистра с водой для стеклоомывателей, еще одна неполная канистра с маслом для двигателя, несколько пар перчаток, ключ десятка для аккумулятора, ветошь, забытая когда-то сумка с полотенцем, кремом и тапочками для массажного кабинета, вот и все.
- Откройте капот.
- Пожалуйста.
- Так, у вас перебиты номера на кузове.
- Хахаааа! Мальчики, вы меня смешите.
- Мы серьезно. Да, очень подозреваю, что номера перебиты. – Гаишник, пристально всматриваясь куда-то внутрь Веточки, светил фонариком.
- Машина моя старая, ремонтировалась неоднократно, ну и красилась конечно, но я давно на ней езжу, много раз проверялась и перепроверялась по компьютеру.
Гаишники закрыли капот и ушли с ее документами в служебный с мигалками Форд. Полина не побежала за ними, а села в свою вишневую Веточку, включила магнитолу и стала терпеливо ждать. Время шло, но похоже, никто к ней не собирался подходить и возвращать документы. Десять минут, двадцать, полчаса. «Не получат они от меня ничего, я ни в чем не провинилась». Сорок минут, час. Радужное настроение Полины сменилось досадой и усталостью. Вот они, горестные всходы зрелого возраста. Будь она юной, очаровательной девушкой, наверняка бы улыбнулись и отпустили, даже не смотря на непорядки в документах, от женщины же взрослой, мудрой, понимающей жизнь, они ждали только денег, так же как от любого рядового, безликого, бесполого, среднестатистического водителя.
Наконец, один из представителей власти с привычным, очень серьезным и важным видом вершителя судеб, подошел к ней.
- Итак, едем в милицию. Автомобиль ваш арестован.
- Вы шутите? – Полина еще надеялась, что парни просто запугивают ее, намекая на взятку.
- Какие уж тут шутки.
- Хорошо, едем, а куда?
- За нами, не отставайте.
В отделении милиции на Обуховской обороне, в обшарпанном и холодном помещении, куда подъехала Полина следом за милицейским Фордом, было безлюдно, тихо, только за стеклянной перегородкой сидел толстый и лысоватый дежурный с непробиваемым и безразличным видом. Сопровождающий гаишник, передал ему какую-то бумагу, и сразу же ушел.
«Вообще что происходит, объясните мне», - пыталась слабо возмущаться Полина, но непробиваемый милиционер, ничего не объясняя, коротко бросил: «Посидите пока».
Села на неудобный жесткий стул, какие рядами стояли когда-то в кинотеатрах, в доперестроечное время. («Вот интересно, какая обстановка сейчас в кинотеатрах, какие стулья?») Так давно не была, что не помнит последнего фильма, который смотрела на широком экране темного зала, а надо бы побывать, взять интервью у влюбленных парочек с последних рядов. Но кино в настоящий момент для нее недоступно, а значит, ничего больше не остается, как изучать окружающую обстановку.
Пришли еще какие-то сотрудники, и один из них обратился к Полине: «Дама, вы можете идти домой, придете утром, часам к 9-10»
- Можно ехать? Стоило ли меня задерживать?
- Задержана ваша машина, но не вы. Машина остается у нас до утра.
- Нет, без машины своей я никуда не поеду. - Полина поерзала на жестком стуле, пытаясь утроиться поудобнее. Страшно представить, здесь ей предстояло просидеть всю ночь до утра!
- Как хотите.
Время уже было позднее, а точнее ночное, но до утра было еще очень и очень далеко. Промучившись часа полтора, Полина встала, и стала бродить по дежурной части, исследуя ее закоулки, поднялась на второй этаж, мрачного и неуютного здания. Как странно: ночь, отделение милиции, она одна в этом здании преступница. Она, и еще ее Вишневая Веточка. И в чем они провинились?
Вернулась на первый этаж. За это время, в дежурной части собралась вся опергруппа, стало оживленно, шумно. Оперативники весело болтали, кому-то звонили, смеялись, пили кофе. Полина какое-то время молча наблюдала за ними, потом не выдержала.
- Мальчики, вот смотрю я на вас и думаю, что же вы преступников не ловите? Сколько уже этой ночью магнитол из машин вытащено, сколько женщин, старушек ограблено, скольким подросткам наркотики проданы?!
«Женщина! Шли бы вы домой, кто вас здесь держит?!» Второй злобно добавил: «А вот будете еще так разговаривать, то заберем у вас стул – будете пешком стоять!»
- Пожалуй, мне следует написать о том, как наша доблестная милиция работает, посижу, понаблюдаю. – Закинула ногу на ногу, скрестила руки на груди, надела на лицо непроницаемую маску вредной и занудной дамочки.
- Эх, были бы вы хоть чуть выпивши, отправили бы вас в вытрезвитель, так вы нам надоели! – Вздохнул один из милиционеров.
Впрочем, слова ее видимо все же подействовали на них, задели за живое, потому что вскоре весь первый этаж опустел, опергруппа сорвалась с места, оставив одного лишь дежурного. «Вызвали на преступление» - подумала Полина, ходя из угла в угол. Спустя минут сорок послышалось какое-то движение, хлопанье дверей, топот тяжелых мужских ног - с видом победителей вернулась опергруппа - автоматы наперевес! Полина наблюдала с интересом, что будет дальше? Наверняка сейчас она увидит нечто незабываемое, событие исторической важности! Например, задержанный грузовик, набитый доверху кокаином в мешках из-под сахарного песка, или Мерседес, с расчлененными трупами в багажнике, на худой конец, брачного афериста, разыскиваемого десятком обманутых и обворованных женщин или автомобильных воров, снимающих по ночам магнитолы и аккумуляторы. Но ее ждало полное разочарование. Свою добычу, в виде одинокого испуганного, жалкого и затравленно озирающегося бомжа, вооруженные сотрудники тычками загнали в «обезьянник».
Обратилась к одному из вооруженных до зубов оперативнику.
- За что вы Шарикова-то схватили? Вот бедолага!
- Какого еще Шарикова? – Кажется, он всерьез не понимал, о чем идет речь.
- Бомжа этого несчастного.
- Дама, ехали бы вы домой. – Взглянув на Полину, сморщился, как от зубной боли.
- Разрешите мне в машине поспать немного.
- Нет, машина ваша арестована.
Так и прослонялась до утра в дежурной части, то ходя из угла в угол, то сидя на жестком стуле. Под утро сотрудники смотрели на нее уже более благосклонно, очевидно сочувствуя и восхищаясь ее стойкости, а быть может просто сроднились с ней за эту ночь. В 9 утра явился, наконец, нужный сотрудник. Он быстро оформил дело против Веточки, указав адрес автоэкспертизы, которая занимается проверкой автомобилей на угон, и предупредив, что продавать и дарить машину до прохождения экспертизы ей запрещено, вернул все документы и отпустил по - добру по - здорову.
Какое счастье, мчаться весенним хмурым питерским утром домой, чувствуя себя свободной и независимой. Она покинула это ужасное здание милиции, где так холодно, неприглядно и неуютно, она-то покинула, а несчастным милиционерам предстоит провести там еще не одну ночь, терпеть неудобства, бессонные ночи, а иногда и таких привередливых, строптивых, действующих на нервы дамочек, как она.
19.
Полину поглотила настоящая трудовая лихорадка: она, с головой погрузилась в работу редактора, и не ради денег. Славы, поклонения, удовлетворенного тщеславия – вот чего она жаждала! Нет, даже не это было главным, не это! Ощутить себя нужной, востребованной, проявить свою изобретательность, увлечь читателей за собой в мир неистощимой фантазии, богатого воображения - вот что не давало ей покоя. Как натуре широкой и творческой, ей вскоре стало тесно в рамках одного лишь поэтического раздела.
Как-то постепенно перешла с поэзии на малую прозу. На суд Вероники были вынесены маленькие рассказы с описанием ежедневных жизненных ситуаций, о которых не принято говорить во всеуслышанье, разве что наедине с подружкой за рюмочкой легкого вина. И в журнале наряду со стихами замелькали небольшие рассказы о судьбах обычных рядовых, словно выхваченных из толпы, женщин. А еще по ее инициативе появилась колонка «Блондинка за рулем», в которой говорилось о неожиданностях, поджидающих начинающих водителей на питерских дорогах. А еще Полина решила вести репортажи. Новая рубрика всем пришлась по душе: репортажи с места событий были такими яркими и запоминающимися, что читательницы стали засыпать журнал письмами с хвалебными отзывами и просьбами о продолжении. «Мне показалось, что я сама присутствовала на месте событий! Продолжайте знакомить нас с интересными местами в городе» - вот такие просьбы повторялись каждый раз после выхода новых номеров.
Первый репортаж Полина вела из салона красоты, самого стандартного, не дорогого, но оказывающего качественные услуги дамам разного возраста. Интервью с посетительницами, сотрудницами салона, открытие маленький тайн и секретов красоты, макияжа, доверительный, откровенный разговор, как с подружкой, сделал чтение интересным и захватывающим. Ко всему этому, в конце репортажа была приписка с интригой: куда же направится взрослая дама после посещения такого салона? Это узнаем чуть позже.
Для следующего номера Полина выбрала женский клуб с мужским стриптизом. Пришлось за свой счет посетить это дорогое, элитное заведение, и надо сказать, что все это с лихвой окупилось, когда администрация клуба заплатила журналу за рекламу их заведения кругленькую сумму. А сама Полина получила массу незабываемых, новых впечатлений. Теперь она уже изначально договаривалась о гонораре за рекламу того или иного заведения, и, выбрав для следующего репортажа турецкую баню, первым делом пошла к администрации.
Журнал стал пользоваться большей популярностью, городские клубы, салоны красоты и рестораны наперебой предлагали оплатить рекламу, лишь бы про них было замолвлено словечко в таком читаемом журнале. Вероника хвалила новую ретивую сотрудницу, поощряя сдержанно, без лести. Просьбу о переименовании журнала в «Подружку» отклонила категорически, но доверяла Полине все больший объем работы, а сама стала думать над выходом в печать нового журнала для мужчин.
Полина развернула бурную деятельность по сбору оригинальной информации, ее неистощимая энергия и бурная фантазия, наконец, нашли свое применение. Все это время она не забывала и себя, между делом публикуя свои стихи, а иногда и маленькие рассказы. А еще ее все чаще стали приглашать на телевидение, для участия в токшоу. Вернее приглашали Веронику, но ввиду занятости, подруга предоставляла возможность покрасоваться на глазах у всей России Полину Лисовскую, поэтессу и редактора популярного женского журнала. И после того, как несколько раз с ней поздоровались незнакомые дамы, обнаружила, что стала узнаваемой на улице и в различных заведениях. А однажды у нее даже попросили автограф.
Лето провела в командировках: в ближних, описывая дачный сезон трудящихся на шести сотках женщин, и дальних – в Турции, чтоб описать отдых женщин среднего класса, и в Баден Бадене, в известной клинике по омоложению.
В августе, на Ильин день рванула в Вятку на Крестный ход «К Пламенным Младенцам». Про этот Крестный ход Полина узнала случайно, в Интернете. Собирала материал о прерывании беременности она давно, бывала и в женских консультациях, и в общежитиях, беседуя с неблагополучными, не ведающими что творят, девочками. Но то, что она прочла на одном из православных сайтов, потрясло ее до глубины души:
«Ежегодно в нашей стране истребляются миллионы ни в чем неповинных нерожденных младенцев. Кровь требует крови, поэтому голод, холод, военные слухи (Мф 24, 6) стали ныне скорбной реальностью. Убиенные младенцы наполняют нашу жизнь проклятием. Это преступление губительно отзывается на судьбах совершивших его: не омытая покаянием душа детоубийцы становится мертвой еще при жизни. Так среди нас появляются люди с сожженной совестью, способные на любое беззаконие, любую низость.
Мало кто знает, что на Руси, в богоспасаемом Вятском крае, существовал пеший крестный ход к месту трагической гибели трех малолетних братьев. Верующие шли из Вятки, Слободского, Белой Холуницы через Климковку до деревни Подгорено, поэтому раньше крестный ход назывался Климковским.
История гибели трех малолетних братьев такова. 20 января 1883 года в починке Подгорском Петропавловского прихода (центр - село Елево) отец многодетного семейства Георгий Воронин, не вынеся голодного плача детей, в помутнении рассудка зарубил в подполе топором, а затем бросил в огонь своих младших сыновей: Димитрия 7-ми лет, Илюшу 4-х лет и двухлетнего Василия.
Страшное зрелище! Но не менее чудовищными убийцами являемся и мы, избавляясь от своих затрепетавших под сердцем детей. Старожилы сказывают, что в момент сожжения младенческих тел из печи выпорхнули три голубя, указывая на знамение Божие».
По жаре и бездорожью прошла 45 километров вместе с паломниками, и вернулась в Петербург усталая, но обновленная, открывшая для себя неведомый ранее мир.
Город-осень встретил ее моросящим колючим дождиком. Никто не ждал ее возвращения, никто не встречал на перроне с букетом цветов. Лишь Вероника порадовала мобильным звонком: «Ну, как доехала? Ждем, скучаем. Решили на общем совете, с нового года журнал будет называться «Подружка», рада?»
В начале октября, в один из солнечных, но холодных дней, во время репортажа с концерта известной исполнительницы бардовских песен, певица эта узнала Полину, сидящую на первом ряду, представила ее, растерянную от неожиданного поворота событий публике, и призналась, что одно из стихотворений Полины Лисовской она переложила на музыку. И вот что из этого получилось. Полина была тронута до слез и самой песней, душевной, проникновенной, и громкими аплодисментами публики.
«Под куполом небесным облака,
Как свечи восковые быстро тают..
Я знаю, это Души, навсегда,
Покинув землю к звездам улетают..
Когда-нибудь придет и мой черед..
Я в небо улечу прозрачной птицей.
Я это точно знаю наперед!
Мне лебедь белая все чаще стала сниться.
Расправлю смело гордых два крыла
Зарею утренней. Весенним днем погожим..
И вознесусь свободна и легка,
Я белым облаком на лебедя похожим..»
Пришлось встать и раскланяться, краснея от смущения. В голове еще звучали бардовские песни, и восторженные аплодисменты слушателей тешили ее самолюбие и тщеславие, согревая душу ласковым елеем, когда она на новенькой ярко-белой десятке возвращалась по темному и пустынному проспекту Обуховской обороны домой.
С наслаждением скинула в прихожей узкие сапожки на высокой шпильке, поставила на кухне чайник, закинула в микроволновку пиццу. Сидела одна, отхлебывая горячий чай и размышляя. У нее все есть, квартира, машина, любимая работа, без которой не мыслит свое существование, есть коллеги, друзья по работе, есть признание, возможность самореализации, что же еще? Что еще можно желать? Почему же в душе нет покоя, ощущения удовлетворения, полного довольства собой? Все чаще посещает ее страх за убывающее, утекающее, ускользающее в бездонную воронку безжалостное, равнодушное время. Появилось откуда-то взявшееся беспокойство, что каждый день может оказаться последним. Что это: мания, психическое расстройство или жизненный опыт и мудрость? Нет! Не думать ни о чем! Смотреть вперед, не оглядываясь и не рассуждая понапрасну. Просто так нужно! Так должно быть! И точка! А еще, незачем цепляться на прошлое, иначе можно пропустить свое прекрасное будущее.
Села за компьютер, чтоб подготовить новый материал для печати. Материал был для дискуссии на тему «настоящая женщина, какая она?». Чувство беспокойства, не покидавшее Полину весь вечер, мешало сосредоточиться, углубиться в работу. Все же постепенно оторвалась от внешнего мира, от внутренних терзаний, начинавших мучить ее, изводить сомнениями, противоречиями, сверлящих мозг внутренним, навязчивым диалогом, стоило ей лишь на минуту остаться наедине с самой собой.
Вот удача! Откопала свои давние стихи «Я - женщина», пожалуй, они будут в тему, да еще нашла интересный пост в блоге одиночек, да еще сохранившийся файл с диалогом интересной собеседницы – все это послужит материалом для новой темы.
Раздался телефонный звонок. Кто бы это мог быть в час ночи?
- Привет.
Тихий, бесцветный голос из прошлого, голос Маленького Принца.
- Привет.
- Это я, Андрей. Ты не спишь?
- Я узнала тебя, Андрей. Я работаю. Что-нибудь случилось?
- Нет, ничего. Просто позвонил узнать, как дела.
- Все в порядке.
Затянувшаяся пауза уже начинала вызывать неловкость.
- Помнишь, я обещал тебе узнать про историю Гражданского проспекта?
- Помню. Узнал?
- Да. Эта дорога существовала еще в начале 18 века, она вела к деревне Мурино. В 19 веке земли эти принадлежали роду Воронцовых. Александр Воронцов основал несколько деревень, переселив сюда своих крепостных. Одна из деревень называлась Горожанка. Позже ее стали называть Гражданка.
- Молодец, не нужно продолжать, я это знаю.
- Полина, тебе неприятно со мной разговаривать? Ты не можешь меня простить?
- Простила давно. И уже забыла все.
Принц вдруг оживился. Вялый бесцветный голос окрасился восторженными интонациями.
- А я помню все! Все! Не могу забыть Моховую. Скрипучий коридор с тусклой лампочкой. Свет ночного фонаря за окном, твои стихи. А помнишь, как мы ремонт кладовки делали для Людмилы? Она там же живет? Как мы ночью по Васильевскому бродили, двор аптеки Пеля помню. Тогда стояла такая же, как сейчас осень. Помню, как ты мне про историю Хамовой улицы рассказывала..
- Людмила там больше не живет, у нее все в порядке, она замуж собирается. Малыш, извини, мне нужно закончить работу.
- Полина, давай встретимся.
- Не знаю, пока у меня нет времени. Впрочем, если ты мне будешь нужен - я позову тебя.
- Зови меня в любое время! Зови! Я буду ждать.
Полина положила трубку. Так, что там, на чем она остановилась?
«Я женщиной пришла в подлунный мир.
И миг рожденья выбран не случайно.
Я – дева, Я – загадка, книга, тайна..
Создатель мой, небесный ювелир,
Кристаллы звезд на кружеве небес
Рассыпал в срок всесильною рукою..
Я – женщина, а значит Госпожою
Пришла в твой мир, сыграв немало пьес..
Мой Бог, мой царь, мой рыцарь, мой герой.
Молитвой, песнею ли прославляю Имя.
Я – женщина..у ног твоих – рабыня..
Как ствол обвит диковинной лозой,
Так нежность разлилась по ветвям рук.
Уста, как мед, лобзанием томимы.
И хор звучит – то славят серафимы
Союз двоих на свадебном пиру.
Мой господин, признаюсь, я слаба..
Но в этой слабости я ощущаю силу.
Вдвоем с тобой все трудности осилю!
Я – женщина, и значит, я – борьба!
В твоей судьбе свою сыграю роль!
Вчера – раба, сегодня я – царица..
Пастушка, ведьма.. королева, жрица..
Такая мне завещана юдоль!
Я – женщина, а значит – я печаль..
И боль, и страх, и горечь и разлука..
Перетерплю, все вынесу без звука!
Я – женщина, даст силы мне Грааль!
Творец, молю, благослови мой путь,
И труд, и пот, и верность, и смиренье.
Дай мудрости, а значит дай прозренье.
О женской доле всуе не забудь!
Не обездоль, дай крылья чтоб летать,
Чтоб жизнь прожить с любимым не напрасно!
Я – женщина! Ты знаешь, я – прекрасна!
Я рождена не меркнуть, а блистать!»
Стихи Ольги Колпаковой.
18.04.2007