Гонцов ей надоел, это Агния поняла ещё три свидания назад. Пора списывать его в запас, примелькался. Немножко отдохнуть от страстей и взяться за дело с новыми силами.
«Может, среди своих посмотреть? Почему бы нет? Пусть Лёлька не жужжит, всё будет по-честному».
Гендиректор Агния Чинаева открывает файл с личными данными работников. На фабрике занято более шестисот человек. В списке мужчины и женщины вперемешку. На букву «Д» - Дергунцов, Долматова, Давлетханова…
Выход на референта по внутренней связи.
- Аня, кто такой Вадим Долинин? Давно у нас работает?
- Секунду, Агния Максимовна… принят в ноябре прошлого года. Мастер холодильной установки. Тридцать лет, военнообязанный, приезжий из глубинки. Замечаний не имеет, поощрений тоже.
«Безобразие – у мальчика до сих пор нет поощрений? Будут! Ха-ха».
- Распечатать вам его досье, Агния Максимовна?
- Нет, Анечка, спасибо. Повороши Зуева, пусть найдёт и вызовет Долинина ко мне.
Откатившись от стола, Агния Чинаева потягивается в кресле. Сорокадвухлетняя брюнетка в отличной форме, подмоложенная двумя успешными пластическими операциями. Срочных дел у неё сегодня немного – фабрика функционирует как хорошо отлаженный механизм. Можно заняться чем-нибудь для души и спортивного интереса…
***
- Где Долинин? Ему велено ноги в руки – и к генеральной на ковёр!
- Обалдеть! К Самой, что ли?
- Да, её сиятельство Агаша вызывают холопа пред ясные очи.
- Редкая честь! Зачем он ей?
- За орденом, наверное! Я откуда знаю? Может, холодильник у неё в кабинете сломался? Гы-гы-гы. Говорят, у Самой в стене – целый бар на два куба бухла, с подсветкой и музоном. Такая хабаза под лям деревянных стоит.
- Вадик, не урони чести холодильщика! А коли получится притырить литру вискаря – век тебя помнить будем!
Под смешки и подзуживания коллег тридцатилетний Вадик Долинин идёт к центральному корпусу фабрики. Шоркает башмаками по пупырчатым коврикам при входе. Под синим форменным комбезом – простая серая рубаха. Лицо у Вадима тоже простое, открытое. Раньше таких парней рисовали в учебниках где-нибудь за штурвалом комбайна. И класс читал по слогам: «Хле-бо-ро-бы вы-шли в по-ле»…
- Разрешите? Вызывали?
- Проходите, Долинин. Агния Максимовна у себя.
В городе Вадим всего второй год, приехал в поисках работы из деревни Мотыльки. Генеральную начальницу Чинаеву видел раза три-четыре, и то издалека – на каких-то корпоративных мероприятиях. А теперь видит почти вплотную.
Ну как вплотную? У госпожи Чинаевой один только стол – размером с комнату Вадима, которую он снимает. Потолки в офисе до небес, светильники-жучки, мигалки-мерцалки везде, кондиционер гудит солидно – человека засосать может. Бара в стене не видно, хотя наверняка есть. Как в таких апартаментах без бара?
А мадам Чинаева чем-то на цыганку походит. Наверное, были в роду ромалы-кочевники. Или греки? Лицо девичье, но подбородок жёсткий. Волосы небрежной угольной метелью по плечам, улыбка – мечта стоматолога. Состоятельная женщина. У Агнии, по слухам, не только эта фабрика в кармане, а ещё куча прибыльных точек по области раскидана. Здесь она появляется не каждый день, для чёрной работы у неё зам производством есть, и ещё куча всяких замов-дармоедов.
Богиня-начальница открывает атласные губки – само радушие и забота.
- Проходите, Вадим… как вас по батюшке?
Отчество Долинина Агния в досье сама видела, но лучше спросить – это выглядит доверительнее и располагает.
- Я Михайлович… здравствуйте. Вызывали?
Легенду Агния выдумывает на ходу, без напряга.
- Вадим Михайлович, вы ведь иногородний?
- Да, из Р-ского района.
- О да, бывала, знаю! – вовсе не бывала Агния в такой глуши, чего она там забыла? – Поговорим как два профессионала – о планах на будущее. У вас есть желание продолжать работу на нашем предприятии, пустить корни в городе, повышать квалификацию и расти по карьерной лестнице?...
- Насчёт карьеры не думал, - пожимает плечами Долинин. – Образования маловато. А от работы не бегу.
- Ну вот. Я… мы… то есть совет учредителей предприятия заинтересован в притоке кадров с серьёзным потенциалом. И я провожу предварительный отбор…
***
Царственная Агния Максимовна несёт чушь о какой-то наспех сочинённой программе для молодых специалистов – Вадим Долинин слушает. Этот парень ей положительно нравится. Наверное, уехал из деревни не от хорошей жизни, а городской наглости пока не набрался. Плюс недурён собой и холост, хотя на семейное положение «кандидата» Агнии наплевать. Ей никакая жена не конкурент.
Об одном ты не подозреваешь, Вадим Михалыч Долинин. Бывший муж Агнии носил фамилию Аршинников. Были у неё мужчины и до мужа, и во время мужа, пока после развода она вдруг не придумала упорядочить систему и пойти вниз по алфавиту.
Поделилась с верной подругой Лёлькой – та идею подхватила и расширила. Предложила внести соревновательную нотку. Только чур – не просто с первым встречным-проходящим переспать и разбежаться, а чтоб издалека, со всем антуражем – свидания, встречи, любовь-мубовь… И в конце каждого месяца отчитываться друг другу о проделанной работе по сокрушению мужских сердец и мозгов.
Согласно уговору стартовали вместе с буквы «А». Бывший законный муж Аршинников у Агнии в зачёт не пошёл, прихватила в любовники бизнесменчика по фамилии Аргунов. За скоротечным романом последовали другие по порядку – с юристом Богатырёвым (интересный), с мануфактурщиком Велюровым (совсем неинтересный) и с автосалонщиком Гонцовым (серединка на половинку).
Лёлька, увы, лидирует – у неё уже буква «Е» на очереди. Хвастает, мол, откопала в своём телефонном списке какого-то Ерыкалова. Может, банкир, а может, дворник какой-нибудь. Не помнит. Хочет навести справки и вступить, так сказать, в отношения... Натянуть Агаше нос. Опережает, паразитка.
Интересно – насколько их с Лёлькой хватит? Дойдут они до какого-нибудь Яхонтова или нет? И кто первым дойдёт? Сама-то Лёлька номинально замужем числится, хотя муж у неё тоже не промах, на каждом тропическом острове по любовнице имеет, магнат чёртов.
- … чтобы не мучить вас подробностями, Вадим Михайлович, скажу кратко. В целях мотивации мы постановили по возможности поддержать перспективных сотрудников, помочь им с бытовыми условиями и … ну, вы поняли.
Холодильный мастер Вадим слушает. Черноволосая богиня торжествует. Кандидат на букву «Д» уже готов.
***
Долинин снимал комнату в малосемейке на Трубной. Если ехать на фабричной «дежурке», то три остановки. Если пешком – то скорым шагом минут пятнадцать.
Чинаева едва заставила себя шагнуть в подъезд зловонного пятиэтажного корпуса. Двери сорваны с петель и валяются рядом. Наверху гремит отдалённый мат и детский плач, умноженный эхом, мусоропровод забит сцементированными отбросами, перекрученные провода, исписанные стены… Со времён студенчества Агния в таких помойках не бывала! Да и училась она в престижном московском вузе, а не на этих задворках империи.
Привыкшая к президентским люксам и арабским небоскрёбам, Чинаева под страхом смерти бы сюда не сунулась… а что делать, сама наплела Вадиму, будто фабричная комиссия пойдёт проверять жилищно-бытовые условия нуждающихся, но к чему ждать комиссию, зачем эти формальности, давайте я гляну?...
Напросилась, в общем, на свою голову. Долинин шёл рядом, даже поддерживал благоухающую руководительницу под руку. Ему всё было нипочём.
«Мать пресвятая покровительница! А мне в моём ЖК вид из окна не нравится!» - усмехнулась про себя Чинаева.
Мысленно отметила, что от Вадика нисколько не воняет общагой. Словно он магическим образом отторгает от себя запахи пятиэтажного бомжатника.
На общей кухне среди ржавых обшарпанных плит и раковин скучал седой мужик, похожий на профессора. Караулил шипящий чайник и курил кривую папиросу, свёрнутую из «бычков». В знак приветствия цыкнул Вадиму зубом, на Чинаеву посмотрел как на красиво упакованное фаянсовое блюдце.
- Сосед, - пояснил Долинин в полутьме. – Народ тут весёлый.
- Похож на нормального.
- Он и есть нормальный, - ровно разъяснил Вадим. – Трижды сидел за тяжкие телесные. Трезвый – спокойный. Но иногда бить приходится.
Так сказал, будто речь шла о лампочке, которую иногда нужно менять на новую.
- Вы драчун, Долинин? А полицию вызвать нельзя?
- Полиция сюда давно не ездит, им надоело. А, пусть будет…
Агния уже заметила: когда Вадим с чем-то не согласен – он философски говорит «Пустая трата». А если согласен – говорит «Пусть будет…» Есть в парне спокойная крестьянская рассудительность.
Дверь в комнату железная – как граница между серой заплёванной пустотой и приютом деревенского отшельника. В таких комнатах-клетушках гендиректор Чинаева тоже сто лет не бывала. Агния не представляет себе, как можно жить на десяти квадратных метрах. Сумма её общей личной жилплощади – примерно тысяча квадратов. Две квартиры тут, две – в Москве. Это не считая недвижимости за рубежом.
Но в клетушке у Вадима чисто и воздух терпимый. Железная дверь отсекла коридорный смрад, створка окна приоткрыта на два пальца. На десяти квадратах у Долинина размещены кровать, стол, шкаф с двумя куртками и микроволновка. На столе допотопный ноутбук, на котором, наверное, ещё Гоголь писать учился. Полка с библиотечными книгами и полка с кухонной посудой. На стене дешёвая гитара и картина в рамочке.
Сначала показалось – картина. Потом Агния пригляделась – нет, фотография. Вечерний пейзаж в трёх красках и миллионе полутонов. Золотые облака в брызгах солнца. Гибкие станы берёз. Далёкие крыши домов. На мостике у озерца девочка в красном сарафане опустила ноги в воду. В воде – дрожащее отражение лица и неба.
– В школе фотографией занимался, в кружок ходил, - сказал Долинин. – Эта фотка даже в конкурсе побеждала. В маленьком. Там… у нас… в селе.
- Девушка на фото – ваша…? – на язык просилось «невеста? жена? подруга?»
- Родная сестра Алёнка. Она теперь уже взрослая. Фото старое.
- Сестрица Алёнушка и братец Вадимушка... А место пейзажа?
- Наша деревня Мотыльки. Я почти нигде и не бывал больше. Названия у озера нет, оно заросло сейчас сильно.
- Не зря вам присудили первый приз, - рассеянно сказала Чинаева. – Грамотно передали композицию, задумчивость, тишину…
Замешкалась, рассердилась. Это говорит она, Агния Чинаева, которая объехала полмира, лазала по греческим развалинам, плевала с нью-йоркских мостов и летала над саванной на арендованном за бешеные бабки вертолёте?
Самое бы время элегантно присесть на заправленную кровать, чуть приподнять юбку. Обжечь Вадика глазами, полными неги и намёка. Повести плечиком, сбросить туфельки и прошептать что-то типа «иди ко мне, мой глупый братец Вадимушка… мой кандидат с литерой «Д»...»
Но Агния посмотрела на Вадима. И вдруг поняла, что он тоже обо всём догадывается. Участие в алфавитном состязании ему, конечно, невдомёк. Просто своим сельским умом Долинин отлично понимает, что без причины расфуфыренные директорши на холодильных мастеров не бросаются. Чай, не в Голливуде. И весь его вид заранее говорит «Пустая трата». Гусь свинье не товарищ, Агаша.
Он не хочет её? А она его – хочет? Как бы да, она готова… если бы не в присутствии этого фото с сестрой Вадима… Никогда Чинаева не была сентиментальной кокеткой, она стерва и пошлячка, но садиться на кровать и задирать ноги прямо перед снимком почему-то не хотелось.
И в местный душ она точно идти не рискнёт. А секс без душа – это плебейство и грязь. Агния даже обрадовалась такому оправданию.
- Я всё увидела, Вадим Михайлович. У вас есть чай?
***
Чай у Вадима нашёлся, и две табуретки тоже. Последние годы Агния потребляет элитные, вручную смешанные сорта, а тут – бюджетная индийская пыль из супермаркета. Но ничего, пила и не морщилась. Только беспокоилась, чтоб дорогущие колготки о щербатую табуретку не изодрать.
Вадим рассказывал, как в деревне помогал тушить у соседей пожар. Залезал в конюшню через окно, подавал на улицу перепуганных куриц, поросёнка… даже собаку отцепить успел, Жулика.
- Да вы герой! И вас не наградили?
- За что? – Долинин искренне смутился. – Там ведь не люди были… За животных у нас не награждают. Пустая трата.
Выучившись в профлицее на холодильщика, Вадим работал у себя в Мотыльках на товарной станции. Женился на местной, но потом жену переманил и увёл городской парень. Они живут неподалёку от Трубной, бывшая жена беременна.
- А с товарной станции почему ушли?
- Зарплата маленькая, с ней ссуду в банке не дают. А я хочу ссуду взять и дом строить.
- В городе?
- Зачем в городе? Пустая трата. У себя, в Мотыльках…
- Идея построить дом – похвальна, - Агния снова вспомнила, что она начальница. – Наше предприятие могло бы помочь со ссудой. Но почему в селе? Сёла сейчас бесперспективны.
Вадим посмотрел на неё – тяжело, серьёзно.
- В городе жить не буду. Здесь все больны.
- Чем?
- Не знаю. Просто больны. Очень.
Агния не нашлась что ответить. Попрощалась потому, что очень уж хотелось в туалет. Искать уборную в этом клоповнике было выше её сил.
***
Звонила Лёлька – обменяться успехами на алфавитном фронте. С загадочным Ерыкаловым у неё не срослось – очень туп оказался, но она уже присмотрела на замену какого-то Епанчина.
- В спортивном клубе тусуется, боксёр. Ничего такой, мускулистый самец. А у тебя как?
Узнав про Долинина, Лёлька моментально обиделась.
- Агаша, не халявничай! Подчинённых в разработку не берём! Ха, если я по своим фирмам свистну – под меня тоже все менеджеры лягут, от А до Я! Куда им деваться?
- Лёлька, я не жульничаю и никого из-под палки не принуждаю. Роман как роман, без обязаловки и боярских замашек. На чистом равноправии и обоюдном желании. В общем, буква «Д» у меня уже есть.
- Ладно, поверю на слово.
Положила трубку и подумала: а есть ли он у меня, Долинин?
Чёрт его разберёт, холодильщика-фотографа. Расслюнявилась под старость лет. Проще было какого-нибудь аристократа Думберга выбрать, пожалуй…
***
Вадика надо снимать с пробега, однозначно. Пустая трата времени и нервов.
Агния поняла, в чём кроется её дискомфорт. Она вызывала по списку безликого фабричного работягу – а влезла к нему в душу. Дышала одним воздухом с Вадькой, пила чай, картинки рассматривала, мечтала о нём… потом ещё дважды встречалась… зря она пустилась на эту авантюру.
Встречаться им незачем, они слишком разные. Принцесса и пастух. Агния на двенадцать лет старше. На двенадцать! И на сто тыщ миллионов богаче. Разница в возрасте почему-то бесит гораздо больше, чем разница в социальном статусе.
Гендиректор Чинаева способна купить себе сто-пятьсот Вадимов Долининых со всеми потрохами, но не может откупить ни единого дня прежней молодости. Надо уж было тогда в приказном порядке перепихнуться с ним прямо у себя в кабинете и со свободным сердцем переходить к букве «Е». Нельзя переступать черту, за которой кончается лёгкая и сладкая интрижка.
Своё обещание Чинаева сдержит. Выдаст мастеру Долинину «подъёмные» от имени фабрики. Для проформы заставит подмахнуть гербовую бумажонку о беспроцентной ссуде от предприятия на улучшение жилищных условий важному спецу.
Сколько может стоить строительство дома в Мотыльках? Миллион, два? Да хоть три. Агния выдаст Вадьке из своих личных денег, но под видом официального кредита. Пусть пятнадцать лет ковыряет свои компрессоры, потихоньку выплачивает долг через кассу и строит дом своей мечты. Для отвода глаз можно ещё кому-нибудь из работяг такие ссуды дать. За желающими дело не станет.
Переживания ни к чему. Гештальт закрыт. Долинин абсолютно чужой человек со своими проблемами. Агния пыталась ему рассказывать об Афинах, экваториальных тропиках, Мадриде и Венеции – слушает с вежливым любопытством, но не более. Для деревенского парня что Венеция, что Никарагуа – один чёрт другая планета. Недосягаемая и потому малоинтересная.
Кончено с тобой, Вадик. Будем любить другого кандидата.
***
Взяв несколько дней отпуска, Агния играючи подхватилась, побросала в сумку купальники, на неделю укатила на Тенерифе. Одна. Ныряла в море, выкладывала пляжные фотки, кайфовала на экзотическом массаже, упивалась коктейлями… словом, вела мажорскую жизнь. Долинин не написал ей ни разу, хотя знал её контакты в соцсетях. И то верно, зачем добру молодцу сорокадвухлетняя потасканная сучка с силиконовой мордой?
Приехала загоревшей, отмякшей, помолодевшей. Фабрика по-прежнему гудела и дымила. Подруга Лёлька крутила любовь с боксёром Епанчиным и высматривала следующего – Ёлкина или Ёжикова.
- Анечка, золотце, напечатай бумагу – о выдаче беспроцентного кредита на строительство жилья мастеру-холодильщику Долинину В.М. Три миллиона.
- Долинин уволился, Агния Максимовна.
Решила, что ослышалась.
- К-как уволился? Зачем?
- По собственному желанию. Его мужики в цеху «царским фаворитом» поддразнили по-дружески, а он сказал, что клоуном быть не нанимался, заявление на стол бросил. На его место в холодильный цех уже пять претендентов стоит…
Дальше Агния не вслушивается. Она ничего не понимает. Почему-то вспоминается скупой рассказ Вадима о спасении животных из огня. Перепуганные куры, хнычущий поросёнок… копоть, сажа, обугленные перья, треск шифера и крохотное оконце с разбитым стеклом. Руки с волдырями от ожогов хватают птиц и суют в окно, хватают и суют…
Гендиректор Чинаева чувствует себя такой же растерянной курицей, зажатой в горящих обломках. Только спасти её некому.
«Вадик, идиот ты эдакий, ЗАЧЕМ?»
***
Паркуется у входа в пятиэтажный муравейник на Трубной. Подъездные двери до сих пор валяются на земле. И мат с детским плачем наверху всё те же, и мусоропровод под завязку забит помоями… что за свинарник?
Седой «профессор» с тремя судимостями тоже никуда не делся, курит самокрутку и караулит вечный чайник на кухне. Агния с трудом подавила истеричный смешок – под глазом у бича появился фингал. Вадимова работа?
- Здравствуйте, Долинин у себя?
Можно подумать, генеральный директор пришла на приём к уволенному холодильщику и испрашивает у секретаря аудиенции.
- Пошли вы все, в пересвет вас тра-та-та! – и кучерявая уголовная ругань. – Всех попишу и порежу!
Проскользнув в коридор, Агния стучит в железное полотно. Дверь Долинина незаперта. Вадим под фотографией с сестрицей Алёнушкой читает книгу.
- Вадим Михалыч, - с порога говорит Агния. – Ты зачем профессора разукрасил?
- Это не я, - Долинин густо краснеет, почти как школьник. – Это они поутру с нариком Аркашей спластнулись. Здрасте… Агния Максимовна.
Агния без приглашения садится на щербатую табуретку. Подпирает голову руками. Как спокойно здесь. Тихо, как на картине с озером… и Вадьке она больше не начальница.
- Никогда у меня такого позорного отпуска не было. Долинин, ты мне всё испортил!
- Я? – Вадик ошарашен. – С какого бока, Агния Максимовна? Я даже не знаю, где вы были!
- Вот потому и испортил! – совершенно нелогично говорит Чинаева. – Хоть бы пару строк черкнул, скотина. Хоть бы купальник мой похвалил!
Ситуация из комедии абсурда. Вадим Долинин сбит с толку. Силится понять свою вину – и не может.
- Извините, - говорит Вадим. – Честное слово, не хотел обидеть.
- Зачем ты с фабрики сбежал, балда? Мы тебе ссуду дать хотели. На дом в Мотыльках.
- Не хочу… чтоб так давали, - Вадим хмуро захлопывает книгу. – И не вернусь. Пустая трата.
- А я люблю тебя! – крик взвивается на всю общагу, вылетает в небо из окна и вентиляционных шахт, даже из забитого мусоропровода. – На всё плевать, а я люблю тебя. Это, по-твоему, тоже пустая трата?
- Это…
- Лучше заткнись, а то убью!
Как хорошо прильнуть к Вадьке. Как хорошо-то! И Алёнушка с фотографии смотрит серьёзно. Пусть видит, как старая спятившая тётка вешается на шею братцу Вадимушке. Плевать!
Агния прижалась к Долинину, как курица в горящей конюшне. Он гладит её по голове – рассыпается угольная метель волос, уложенная у лучшей городской стилистки.
- Почему я это делаю? – говорит Агния ему в грудь. – Для чего я это делаю? Ты хоть знаешь, сколько мне лет, Долинин? Сорок два! Представляешь, нет, башка ты колхозная? Тебе тридцать, а мне сорок два – и сыну двадцать!
- Представляю, - говорит Вадим. – А, пусть будет...
(использована иллюстрация из открытого доступа)