Серёга считал себя старожилом в СНТ. Ещё бы. Строиться начал, когда первые участки только-только нарезали. Кто-то возводил временные хибарки для того, чтобы было где отдохнуть после трудов праведных на своих трёх сотках, а он принялся строить дом.
Смолоду привыкший присмотреть, где что плохо лежит, он и тут решил схитрить и начал возводить фундамент, слегка отступив от межи, нарушая все правила садоогородного строительства.
Соседей ни справа, ни слева не было, и Серёга почувствовал себя полным хозяином. Правда, когда они появились, пришлось объясняться. Ну, куда теперь деваться? Переносить что ли свой домик?
Соседи смирились, решили, что добрососедские отношения превыше всех разборок, и в Серёге утвердился дух главаря.
Потом он и баньку свою приляпал прямо у межи. И снова соседи смолчали. Не на их же участке стоит сей помывочный объект. Расстояние между баньками – одному не протиснуться. Новосёлы строили свою согласно границам участка.
Серёга – штучный экземпляр. Так уж природа создала. Он резко выделялся среди всех мужчин, проживающих на тихой дачной улочке садового массива. Высоченный чуть не под два метра, а вот в ширину – худоба худобой. «Дрищ», – так его между собой называли соседи. Ноги, как ходули, обтянутые чёрным трико с пузырями на коленях, ещё больше подчёркивали несуразность между ростом и «полнотой».
Этот долговязый, седой, как лунь, сутулый мужик с вечной сигаретой во рту постоянно бродил по улочке, внимательно заглядывая на чужие участки, в надежде увидеть что-то такое, что можно беззастенчиво прикарманить.
Когда Вера строила баню и по женскому недопониманию «отваливала» строителям суммы, которые они называли, Серёга был неофициальным прорабом. Немало стройматериалов перекочевало с Вериного участка к нему в дровяник. Сама хозяйка приезжала раз в неделю, и строителям была воля вольная. Баню строили всё лето. А потом ещё и веранду захотелось Вере. Серёга и тут «помог».
Другой сосед, так и не достроив свой домик, захотел его продать. Процесс продажи затянулся, и долгое время там ютились беспризорные кошки. На улочке это строение-недостроение даже прозвали: «кошкин дом».
Когда новый хозяин стал пристраивать веранду, перекрывать крышу и обшивать стены, для Серёги наступило счастливое время. Ранним утром и поздним вечером, пока хозяева отсутствовали, он частенько заходил на чужой участок и… порожняком домой никогда не возвращался.
Как рассказывали соседи, Серёга со своей женой частенько рыскали и на участке Надежды Михайловны. Жаль, сказали это поздновато. А то вся семья терялась в догадках: куда пропадают ведёрки, детские игрушки, огородные инструменты и даже туалетная бумага.
Его маленькие юркие глазки, почти невидимые среди седых густых бровей, так и зыркали, так и шныряли, где бы что ещё заметить и не упустить. На тонких губах ничего кроме язвительной ухмылки никто никогда не видел. А свой длинный нос он постоянно совал туда, куда его никто не просил.
Недовольство буквально всем происходящим на улице удивляло соседей. Но связываться с таким желчным человеком желающих не находилось.
«У-у, опять этот Жердяй выискивает себе жертву», – бубнила себе под нос баба Галя, бойкая восьмидесятилетняя старушка. Знала Серёгу немало лет.
Как-то раз он и к ней попытался сунуться. Ему, видите ли, не понравилось, что новый забор соседки слишком высок и плотен. Что делается во дворе не усмотреть. Сунулся со своим замечанием и остолбенел, когда старушка послала его далеко и притом непечатными словами.
Будто свыше дана Серёге и жена. Высокая, нескладная фигура Нины вызывала недоумение. Узкие плечи, широкие бёдра и длинные тощие ноги – вот что видели перед собой соседи, когда она выходила на улицу.
Сквозь очки можно было разглядеть глаза, горящие ненавистью к неугодным соседям и елейную улыбку к двум-трём дачницам, которых семья считает достойными общения.
Нине, как и Серёге, тоже не угодить. Скандал раздует на пустом месте на раз-два. То теплицу новые жильцы, видите ли, поставили не на том месте, и теперь ей не видно дальние участки, то музыку включают не ту, то дети носятся рядом с их домом, то машину начинают мыть прямо на улице перед домом, то на поливку расходуют слишком много воды.
Хотя, по правде сказать, теплицы у всех стоят на своих законных местах, музыку слушают днём и звуковой режим не нарушают, дети носятся по всей улице, а не только перед домом Нины, машины моют у своего участка и т.д. Но недовольство этих супругов может родиться на ровном месте.
Когда прежние соседи продали свой участок, Серёга решил, что новых жильцов он быстро скрутит в бараний рог. А как же? Прежние были работниками правоохранительных органов и то, как он считал, сдались на милость победителю. Со своей деликатностью и воспитанностью они никогда не вступали ни в какие споры-раздоры. Однажды даже помогли сыну Серёги, который по дурости попался на наркотиках. Пришла Нинон с поклоном и просьбами. Всё обошлось. А спустя время «добрососедские» отношения продолжились.
И вот новые соседи. Молодые хозяева появлялись редко, только на выходные. В домике хозяйничала бабушка с многочисленными внуками. То их было двое, то вдруг оказывалось пятеро. Домик всегда был полон детского шума и радости. Вся неугомонная ребятня вместе с бабушкой дружно пололи или поливали грядки, отдыхали и чаепитничали в беседке, заводили какие-то подвижные игры, ходили на полевой участок за травами.
Претензии у Серёги нарисовались сразу: «Дети шумят». Правда, шумели все ребятишки, что проживали на этой улице, а порой к ним приходили друзья с ближайших, но претензии были только к ненавистным соседям.
«Костя, не ори», «Костя, выключи воду», «Костя, убери свой велик от нашего забора!» – это не весь перечень притязаний в малолетнему пацану, которому от роду было шесть лет. Он даже не понял, что значат слова, которыми его обозвал Серёга, и пришёл в маме за разъяснениями.
– Мам, а что такое?.. – прозвучали непечатные гадкие слова.
Конечно, на улице можно и не такое услышать, но в данном случае всё это адресовалось ребёнку.
Надежда Михайловна удержала дочь от выяснения отношений. Оказалось, дети играли в войну, Костя был лётчиком, возвращался на аэродром, но горючего не хватило, пришлось делать вынужденную посадку прямо на дороге недалеко от Серёгиного дома.
Естественно, самолёт гудел, что и вызвало ярый гнев соседа.
Забыл он, как две его внучки «радовали» всех дачников с самого начала лета и до осени. Поднимались рано и на своих скрипучих великах гоняли по улице, досаждая всем своими криками и воплями.
Но то были свои внучки. А тут – соседские. Можно и поиздеваться.
Чтобы побольше досадить соседям, Серёга придумал ещё одну каверзу. Он перекрывал им воду. Трубы лежали вдоль дороги, доступ к ним был открыт. Сколько раз бывало такое, когда по утрам Надежда Михайловна обнаруживала, что в кране пусто. Выждав время, шла по соседям узнать в чём дело. Выяснялось, что ни у кого проблем с водой не было. Она возвращалась, открывала на улице закрученный накрепко вентиль и продолжала заниматься своими делами. Разборок не учиняла.
Но тот случай… Как-то с внучкой они отправились в баню. Попарившись и вдоволь отдохнув в предбаннике, решили сделать ещё один заход в парную. Надежда Михайловна даже не ожидала, что внучка сунет руку в таз с горячей водой. Бросилась к крану, чтобы облегчить малышке боль, а там ни капли. Нет воды.
Пока родители прибежали, пока унесли дочку в домик, прошло время. Шёл проливной дождь, никто и не подумал, что сосед в такую погоду выйдет на улицу, чтобы осуществить очередную «диверсию».
Но дело было сделано.
Дня три Насте прикладывали повязки, на счастье, ожога не было, но покраснение держалось.
Виктор Иванович, живший неподалёку, посоветовал обратиться куда надо, но опять сработала деликатность Надежды Михайловны.
Жизнь в таких «боевых условиях» не устраивала её от слова «совсем».
Дважды она ходила с соседям на откровенный разговор. Готова была извиниться, если в чём-то виновата. Увы! Обвинений никаких не предъявлялось, кроме того, что внуки шумят.
Мира и натянутых улыбок хватало на неделю, не больше. Потом зло закипало с новой силой.
Правда, дня через два после первого «душевного» разговора Нина принесла гостинец – двухлитровое ведёрко малины. Она у них была на диво хороша: крупная, ароматная. К вечеру Надежда Михайловна сделала ответный визит: унесла соседке упаковку крышек для закатки и нашитых кухонных вещичек.
И всё! Перемирие закончилось.
Чашу терпения пенсионерки переполнил свершившийся проект Серёги по сооружению новой крыши, не обычной, двухскатной, а фигурной, в два уровня. Плюс у своего дома он пристроил небольшой дровяник-навес. Если сам дом стоял в полуметре от межи, то навес поставили так, что его крыша нависала над соседским участком. Вся дождевая вода лилась потоком. Не только с пристроя, но и с самого дома.
Зимой обрушившийся снег поломал два куста смородины, а обледенелая снежная корка съехала прямо на теплицу, выдавив два пролёта.
Пришлось обращаться к руководству СНТ. Та пригласила адвоката, который, по счастливой случайности, имел на массиве участок.
Разговор был серьёзным. Но Серёга выкрутился. Снег упал? Куст смородины поломал? Да не может быть. Сами сломали, чтобы его подставить.
Теплица? Да это и не снежная плита съехала, а струя воды, которая била из неисправной трубы.
Несмотря на то, что адвокат и его приятель, который оказался как нельзя к стати, утверждали, что тут даже баллистом быть не надо, видно, откуда и куда падал снег, Серёга упёрто, как мантру, твердил своё: «это фонтанчик из неисправного водопровода». То, что воду подключили много позже, его не волновало.
Надежда Михайловна в споре не участвовала, предварительно объяснив адвокату сложившуюся ситуацию. Тот предложил свои услуги, обещал помочь в составлении заявления в суд. Утверждал, что дело стопроцентно выигрышное.
Посоветовавшись с родными, решили, что дело заводить не будут. Купят покрытие на теплицу, сосед возместит треть расходов.
Щас! Размечтались. Купили, заменили, Серёга два дня на улице не показывался. Потом, понял, что прокатило, продолжал жить своей обычной жизнью.
Бабушка Галя, прознав про все Серёгины проделки в отношении Надежды Михайловны посоветовала не сюсюкать с ним и послать его куда подальше.
И случай подвернулся. Как-то не очень удачно начался день. Нудный затяжной дождь, непривычная для лета прохлада, телевизор никак не хотел настраиваться на работу, антенна барахлила. Да и со здоровьем что-то нелады начались. Все эти мелочи выбивали из колеи. Настроение было хуже некуда.
Ближе к вечеру приехала внучка с мужем. Попытались наладить антенну, но не получилось. Посидели за чаем и засобирались домой.
Пока бабушка возилась с сумкой, молодые вышли к машине. Проверив всё в домике, она закрыла дверь и услышала, как Серёга что-то выговаривает ребятам.
Оказывается, они при развороте заехали на участок Веры. С ней давно была договорённость, что при необходимости машину можно оставлять у её домика. Тем более, что гости приезжали нечасто и ненадолго.
Серёга стоял с неизменной сигаретой во рту и чувствовал себя полноправным хозяином.
Надежда Михайловна открыла дверку машину, поставила сумку и собиралась сесть, как услышала скрипучее:
– Сколько раз вам говорить, чтобы на Верин участок не заезжали.
Всё. Это было последней каплей. Надежда вышла из машины, подошла к Серёге и, глядя ему в глаза, отрезала:
– Не твоё собачье дело. У нас с Верой свои договорённости.
Серёга остолбенел. Услышать такое от интеллигентной, как все считали, соседки, это было невообразимо.
– О-о, и при чём здесь собачье? – только и смог вымолвить.
Пожилая женщина села в машину и громко хлопнула дверкой. Воцарилась тишина. Для внуков поступок всегда спокойной ласковой бабушки был громом среди ясного неба.
Когда доехали до конца улочки, Надежда Михайловна громко рассмеялась.
– А что это было? – спросила она, так до конца и не осознав своего поступка.
– Да всё правильно, бабушка. Сколько можно терпеть хамство этого Серёги. Вот у Вас и настроение поднялось.
До самого дома шутили, потом заехали в магазин, повеселевшей и успокоившейся бабушке внуки вынесли пакет всяких молочных вкусняшек и её любимое мороженое.
…А Серёга с тех пор прекратил все свои наезды, перестал контролировать использование соседями воды, и вообще, когда Надежда с внуками занимались около своего домика, старался на улице не показываться,
Вот что делают слова грубые. Животворящие.
***
Но подленькие дела Серёга теперь совершал исподтишка. Не раз можно было видеть, как он свои окурки и камешки с улицы забрасывает на соседний участок, который прикупила молодая семья. Неухоженный и заросший он раздражал и Серёгу, и Нину. У них-то в этом отношении всегда был полный порядок. Видеть напротив своего домика такую запущенность они не желали.
Когда на территории СНТ объявили войну с одуванчиками, Серёга с женой вышли на битву во всеоружии: тяпки, мотыжки, грабельки – всё при них. А вот срубленные одуванчики Серёга бросал соседям на участок. Оглянется, и – тайком. Будто никто не видит.
Нет, гадкое нутро исправить трудно, а порой и невозможно. За тридцать с небольшим лет проживания на даче, Серёга друзей так и не завёл.