Я нашла среди старых бумаг это письмо. Оно порвано на мелкие кусочки и вместо того, чтобы его выкинуть, я, неожиданно для себя, стала его собирать, как пазлы, кусочек к кусочку.
Этому письму — думаю я про себя — больше пятидесяти лет. Это пишет мне Юра. Он тогда учился на первом курсе машиностроительного техникума, а я заканчивала школу.
Наша любовь развивалась среди бараков в небогатом районе города, и закончилась она тут же самым банальным способом. Моя лучшая подруга отбила у меня жениха. Вернее, даже не подруга, а младшая сестра. Она была младше меня на четыре года. Мать её пила. Бабушка содержала их обеих. Тётя Маруся! Помню её всегда в кипельно белой косынке, аккуратно подвязанной. Сухонькая трудолюбивая старушка. Хотя ей тогда было, как мне сейчас, а я не считаю себя старухой. Они жили в бараке напротив и маленькая Тоня постоянно была у нас. Моя мама её любила за остренький носик, тихий голосок. Мама работала в столовой и после работы заходила в магазин и покупала нам ситро с коржиками. Счастливые моменты из детства. Мама заботилась о Тоне и даже говорила, что у неё две дочки: Лида и Тоня.
Но когда мы подросли и у меня появился первый парень,
я, по-прежнему, воспринимала её, как сестрёнку. Мы втроём
ходили в кино, гуляли по улицам. А потом я узнала, что он,
проводив меня, шёл к ней. Боже мой, ей было
всего четырнадцать, но её подвыпившая мать, как-то посоветовала дочери: «Хочешь отбить парня, ляг под него!» Это Тоня и сделала и забеременела. Ему пришлось на ней жениться, иначе тюрьма.
Такая вот пред история этого письма. Видимо, я тогда его и порвала, чтобы уничтожить все воспоминания об этой истории. Но как же я хорошо уничтожила его, если оно пролежало пятьдесят три года. Что же он мне пишет?
Здравствуй, мой милый Лидок!!!!
Опять я тебя обманул, пишу письмо не сразу, а в субботу, как мы с тобой договаривались, а в четверг, но я думаю, что ты не так уж здорово обидешься. Лидок я сейчас объясню, почему это так всё получилось. Твои два письма, которые ты послала сразу лежали в почтовом ящике, а дедушке письма и газеты почтальон заносит домой, но нас всех не было дома и она их положила туда, а вот сегодня их случайно увидел дедушка и отдал их мне. А твоё последнее письмо получил раньше, чем эти два. Поэтому я и не писал, ждал два других. Но это шутка. Да, Лида, а Витя Никифоров со мной не поехал, так что письмо которое ему написала …. ( Шура ? )лежит не распечатанным. Ноя их отдам ему это письмо позже. Лида, ты просила, чтобы я тебе написал о Вере Болтуновой. Так вот, слушай.
Эта Вера очень хорошая дура.
Прочитала первую страницу и что? Что у меня на душе? Недоумение. Зачем я хранила обрывки ненужной истории? Кто такая Вера Болтунова я уже и не помню. Помню Юра был из деревни «Междуреченск», а рядом была деревня «Алексеевка». Об этом он пишет в письме. Витя Никифоров — это его однокурсник в техникуме, видимо, тоже из какой-то деревни. Я, хоть и жила в районе бараков, но считалась городской.
Юра был сыном деревенской знати. Его мать была бухгалтером. И поэтому он, поступив в техникум, не пошёл в общежитие, а вместе с ещё одним мальчиком снималл одну из комнат в бараке, где и жила моя, якобы, сестра Тоня.
Читаю дальше:
Помнишь я с Витей Никиф. ездил в Алексеевку зимой и с ней немного, конечно по своей глупости, погулял. А потом она девчонкам сказала, что я ей конфеты в коробке дарил, и как приехал мне всё это рассказали. Ну, а ты конечно меня знаешь, что я этого так не оставлю и я и раз и подстебал на Самаре, и она теперь боится мне на глаза не попадается. Лидочек, ты пожалуйста за меня не беспокойся.
Это я должен беспокоиться. Ведь тебе скоро поступать.
Лидик, миленький, готовься пожалуйста лучше, а то если ты не поступишь, то тебе придётся работать. А мне тебя так жалко. Ведь ты такая маленькая у меня. Но, мой Лидик, я на тебя надеюсь. Лидия, а ты всё-таки такая хитренькая. Когда ты пишешь письмо, то ты пишешь всё, что там произошло, а потом уже пишешь, то что к нам с тобой относится.
Прочитала вторую страницу и что? Ничего в душе не осталось, только недоумение. Как я могла любить и страдать из-за этих двух, предавших меня, людей? А я, видимо, очень страдала, судя по тому, на какие мелкие кусочки я разрывала эти несчастные тетрадные листочки в клеточку. И, судя по письму, этот парень был обыкновенным кутилой, но сердцу не прикажешь. И что же мне теперь делать? Выкинуть то, что пролежало пол-века, просуществовало почти всю мою сознательную жизнь рядом со мной тихо и негласно?
Первое, что мне пришло на ум, это отправить это письмо Тоне. Сам Юра уже давно умер и теперь нам с ней делить нечего, а можно только вспомнить бурную молодость. Но потом, через двадцать четыре часа, или, как говорится в поговорке - утро вечера мудренее — я отложила решение. Утром, конечно же, я решила всё оставить, как есть, опять положила разорванное письмо в шкатулку с древностями, и закрыла её.
Третья заключительная страница порванного письма:
А я так не люблю писать и поэтому письма у меня получаются такие маленькие.
Ну, а теперь как говорится.
До свидания
Твой Юра.
Целую, моего милого Лидка.
Пиши.