Предыдущая страница http://proza.ru/2022/12/05/390
Навыки и умение моряков корпостов не потребовались, потому что все корабли ушли. Теперь и офицеры, и краснофлотцы из состава корпостов действовали по обстановке вместе со штрафниками и морскими пехотинцами.
Основную часть десанта высадили в Станичке, где геройски сражался батальон Цезаря Львовича Куникова, а тех, кого успели высадить в Южной Озерейке, бросили биться одних, ими пожертвовали.
Ни один большой корабль не пришёл поддержать высаженный десант. Непонятно, для кого сберегал командующий флотом Октябрьский большие корабли, которые, получив данные от корпостов, могли бы снести с лица земли все румынские и немецкие укрепления в районе Южной Озерейки.
Утром над плацдармом, захваченным десантниками, появились немецкие самолёты. Они действовали спокойно и безнаказанно, потому что не было ни авиационного, ни корабельного прикрытия десанта.
Немецкие бомбардировщики бомбили повреждённые суда, береговую линию, окопы и блиндажи, занятые десантниками. Противник подтянул свои подкрепления с танками, артиллерией и миномётами.
Опасаясь повторной высадки десанта, немецкое командование приняло решение уничтожить высаженные войска.
Десантникам не хватало боеприпасов, продовольствия и медикаментов. Раненым помогали только перевязкой и просьбой потерпеть до прибытия подкрепления, на которое надеялись, что оно придёт.
Общее руководство принял на себя командир 142-го батальона 255-й бригады морской пехоты капитан 3 ранга Кузьмин. Он отобрал группу краснофлотцев, которые, войдя в ледяную воду, достали с полузатопленных болиндеров более десятка ящиков с патронами и мешок с мокрыми сухарями.
От небольшой группы морских пехотинцев, высаженных Бутаковым под горой Абрау, которые после высадки сразу бросились на выручку туда, где шёл бой, узнали, что высаженный там десант снова возвратили на корабли.
Заместитель командира пулемётной роты Н. А. Каленов вспоминал: «Это нас возмутило до глубины души. Ведь наш штурмовой отряд очистил от врага более чем пятикилометровую площадь, овладел селением Южная Озерейка, а это главная задача, поставленная командованием. Теперь у нас много убитых, тяжелораненых, отсутствовали боезапас и питание».
Нельзя сказать, что о десанте забыли. 4 февраля послали два морских охотника с разведчиками выяснить обстановку. Но из-за противодействия противника катера не решились подойти к берегу.
Против десантников, которые были вооружены стрелковым оружием и гранатами - танки уже были уничтожены - действовали авиация, танки и артиллерия противника.
Но десантники удерживали береговую черту. В окопах и траншеях воевали даже раненые. Они вели бой, продолжая надеяться, что придёт помощь с моря, веря, что не могли их вот так просто бросить.
Немцы и румыны после артподготовки при поддержке танков пошли в атаку. В строю осталось меньше половины бойцов. Свыше сотни тяжелораненых отнесли в блиндажи.
П. И. Рудинский, командир танка (все танки были американскими), вспоминал:
«За световой день немцы шесть раз пытались сбросить нас в море, но не вышло. Так прошёл и третий день, мы бились на этом пятачке, каждый день ожидая помощи с моря.
Мы понимали, что на следующий день нам не выстоять, так как не хватало боеприпасов. Было решено оставшимся боеспособным воинам идти на прорыв. В блиндажах оставались только тяжелораненные и те, кто не мог ходить».
Вспоминал матрос 142-го батальона Е. М. Короленко: «…вечером прилетели два наших истребителя И-16. Они долго кружили над Озерейской долиной, один бросил записку. Там было написано – пробираться на Мысхако, подкрепления не будет.
Когда стемнело, всех тяжелораненых отнесли в блиндажи на берегу, нас было около ста человек. Меня отнёс Саша Корягин, москвич. Он попрощался со мной и спел песню:
«И никто не узнает, где могилка моя». Было жутко и страшно, ведь остались одни раненые. Всюду крики и стоны, просьбы: «Братцы, добейте!»
С ними остались те, кто по долгу службы не мог их бросить.
Капитан 3 ранга Кузьмин приказал оставить плацдарм и выходить из окружения по маршруту Федотовка – Станичка – Мысхако. Когда подсчитали боеприпасы, выяснили, что на каждого осталось по три патрона и на всех – несколько гранат.
И всё же они пошли на штурм немецких позиций. Член экипажа буксира «Геленджик» Д. Г. Аншаков: «Мы дошли до кладбища в Станичке, и там нас окончательно разбили. Или даже, можно сказать, добили».
Десантники разбились на мелкие группы и дальше действовали самостоятельно. 7-го февраля в немецких документах говорится: «Большое количество измождённых русских – насквозь промокших и замёрзших, и исхудавших сдаются в плен на позициях артиллерийских батарей».
Выжившие десантники потом вспоминали, что ворвавшиеся на позиции немцы и румыны вытаскивали из блиндажей тяжелораненых, в первую очередь выбирали офицеров и расстреливали их.
В Южно-Озерейской операции участвовала и парашютно-десантная рота ВВС Черноморского флота. Высадили 57 парашютистов. При приземлении в районе Васильевки погиб командир отряда лейтенант П. М. Соловьёв. Несколько парашютистов получили серьёзные травмы при приземлении.
Один из парашютистов, В. Н. Белый, вспоминал: «Подойдя к району высадки десанта, мы увидели страшную картину. Подбитые танки на берегу и притопленные болиндеры с обгоревшими танками на борту …стало ясно, что десант в Южной Озерейке не удался, наша группа начала отход в заранее предусмотренный район Абрау-Дюрсо».
Парашютисты с боями вернулись к своим, они воевали вместе с встреченными партизанами и морскими десантниками, прорвавшимися из Южной Озерейки. Из 57 парашютистов вернулись 28, из них трое раненых и двое с обмороженными конечностями.
Штрафники из 613-й штрафной роты и 588-й отдельного штрафного взвода начсостава участвовали в десантах в Южной Озерейке и в Станичке. На борту катера СКА-051 находился командир отряда штрафников бывший капитан 2 ранга В. Л. Шатский.
Он пал смертью храбрых во время десанта. Судимость с него посмертно сняли. Больше всего штрафников, 200 человек, было на болиндере № 6.
Из воспоминаний артиллерийского электрика крейсера «Молотов» В. А. Анхимова: «В феврале 1943-го группу в девять моряков с крейсера подготовили для организации корректировки стрельбы с боевых кораблей во время высадки десанта под Южной Озерейкой. В группу входили капитан-лейтенант, радист и я как рулевой, остальные ребята в охране».
Мой отец повёл на Мысхако оставшихся в живых моряков из корпостов. Они прорывались вдоль береговой полосы в сторону горы Абрау. Им невероятно повезло: там их подобрали катера.
Флагманский минёр, который присутствовал при разговоре в штабе, кого послать командовать корпостами в Станичке, передал потом отцу, что решили его не посылать второй раз в десант.
Командир высадки сказал: «Потеряем хорошего артиллериста». Отца наградили за ту операцию орденом Боевого Красного Знамени.
В Южной Озерейке из состава корпостов без вести пропали: с крейсера «Ворошилов» - капитан-лейтенант А. М. Фоменко, с крейсера «Молотов» - лейтенант В. В. Кругликов и два матроса,
с крейсера «Красный Крым» - матрос А. М. Гавриленко, с лидера «Ташкент» - старший лейтенант К. В. Алексеев и восемь матросов.
В том аду в составе десанта были девушки, которые остались с тяжелоранеными: медсестра Гапонова Любовь Андреевна, краснофлотец; санитарка Таранова Татьяна Анатольевна, краснофлотец; санитарка Ткаченко Анна Фёдоровна, краснофлотец;
санитарка Залютина Ольга Трофимовна, краснофлотец; старший санинструктор Н. А. Доброгорская, красноармеец, и санитар Клюкина Мария Григорьевна, красноармеец.
При написании истории Южно-Озерейской операции я пользовался различными источниками, но самым авторитетным из них я считаю прекрасную работу исследователя Романа Валерьевича Талдыкина.
Продолжение http://proza.ru/2022/12/16/847
Немецкая фотография одной из позиций десанта.