Она подошла ко мне и, заглядывая в глаза, вложила в мою руку свою ледяную ладошку…
«Ты сегодня поздно, я так тебя ждала», - тихонько проговорила, и из глаз её - необыкновенных, цвета изумруда, закапали крупные слезы, каких я никогда не видела - только здесь, в хосписе…
Ругая себя на чем свет стоит, проклиная опоздавший автобус и всё вокруг, что задержало меня, я наклонилась к моей подшефной малышке…
Ей было всего пять лет, и она больше трёх лет боролась с тяжёлым заболеванием крови. Врачи и терапия оказались бессильны, и хоспис стал её последним пристанищем…
Она как-то сразу выбрала меня в подруги, и мы часами могли с ней болтать и рассказывать сказки друг другу.
Но сейчас она слабела с каждым днём и очень быстро уставала даже от коротких книжек, которые я приносила ей читать…
Я присела на корточки, чтобы взять другую ее ручку себе в ладони и, как на морозе, пыталась из отогреть…
Она улыбнулась сквозь слёзы: «Ты такая тёплая, а я как будто на улице была и Дед Мороз меня подморозил»!
И тут же рассмеялась…
«Пойдём, я тебя одену потеплее», - сказала я моему ангелу, и она послушно пошла в палату…
Закутав хорошенько с ног до головы и посадив малышку на колени, я произнесла фразу, о которой потом сто раз пожалела: «Вот, теперь ты как куколка бабочки».
Огромные глаза поймали мой взгляд, и девочка тихо произнесла: «Это хорошо, значит, я не умру, а превращусь в бабочку, да?» Этот испытующий взгляд невозможно было выдержать. Я вцепилась себе ногтями в ладони, чтобы не расплакаться и постаралась перевести тему разговора…
От неё ничего нельзя было скрыть: она провела своими ручками по моим волосам и сказала: «Не расстраивайся, ты же знаешь, что я всё понимаю, и бабочка - это совсем даже не страшно, да?». Изумрудные глаза заглядывали мне в душу.
«Господи, ну о чём ты говоришь, ты же знаешь: если верить - обязательно выздоровеешь, и это очень важно - верить»!
«Знаю-знаю, сейчас ты скажешь, что есть новые лекарства, и вот сейчас с небес спустится доктор-волшебник и я буду очень скоро почти здорова, да?»
«Ну не так может быстро, но обязательно будешь», - отчаянно врала я.
Дети хосписа - они особенные, очень много чего испытавшие и умеющие видеть то, что никому не дано…
У меня возникает ощущение, что они за гранью или на грани жизни-смерти, и понятие жизни у них постепенно стирается, перетягивая их на другую сторону существования, вернее не-существования.
Я подошла с нею на руках к окну. «Посмотри, Зайка, какое солнышко, скоро весна, растает снег, распустятся листочки, и зацветёт твоя любимая сирень», - шептала я в маленькое ушко.
Она замерла, слушая меня…
Долго молчала, накручивая на свой пальчик прядь моих волос.
«Мы пойдём с тобой гулять и нарвём большой букет, да?» - прошептала мне на ухо и добавила:
«Только вот ты сможешь ли узнать меня из множества бабочек, которые будут кружиться вокруг?»
«Боже, дай мне силы», - подумала я, но твёрдым голосом произнесла:
«Мы пойдём с тобой, держась за руки». И тут же почувствовала, как она устала от нашего разговора…
Малышка уснула у меня на плече. Я, стараясь не потревожить сон, положила ее в кровать, накрыла потеплее и села рядом. Комок подступил к горлу, но я всеми силами пыталась держаться: кругом были дети, и я не хотела чтобы они видели мои слёзы.
Я смотрела на прозрачные подрагивающие веки, бледные щечки моей девочки, и знала, что из тысячи бабочек я выберу только одну, узнав её по прозрачным нежным крылышкам и удивительным изумрудным глазам.