МЕТАПЕЛЕТ
Часть1 (нейтральная)
Что в Израиле врачи самые лучшие, инженеры и компьютерщики самые умные, музыканты самые талантливые, а земледелие самое продвинутое – знают все. И эти специалисты чрезвычайно востребованы. Но мне кажется, что самой популярной является профессия метапелет. Для непосвящённых: это представители социальной службы, помогающие пожилым людям. Говоря проще - приходящие «нянечки» для стариков. А стариков в Израиле, как ракушек на средиземноморских пляжах. Почему? Да вот почему: коренные израильтяне (сабры) - долгожители. Ещё бы! Солнце, море, свежие фрукты и овощи в изобилии круглый год – живи до 120! Репатрианты из стран СНГ тоже не лыком шиты: везут с собой бабушек любой степени родства. Стабильное пособие этих родственников помогает порой всей семье выжить в первые трудные месяцы репатриации, а молодым тем времнем подыскать работу. Конечно, не ту, какая была у них в стране исхода. Кому нужны журналисты, педагоги, инженеры без знания иврита?! Нет выбора! Вернее так: есть два выбора: или идёшь мыть полы, или ухаживаешь за бабушками.
Дина Рубина, например, выбрала первое. Она рассказала очень смешную историю. За вполне приличную плату ей удалось заполучить место уборщицы на одной богатой вилле. Она была довольна, и хозяйка была довольна. И в силу возникшей симпатии дама поинтересовалась, чем занималась Дина в России. И дёрнул же чёрт за язык признаться, что там она была довольно известным писателем. Утром ей позвонили из посреднической фирмы и сообщили, что владелица виллы от её услуг отказалась.
-Почему? Что ей не нраилось?
- Нет. нет, она как раз хвалила Вас за хорошую работу, но как человек благородный не может позволить, чтобы у неё в прислугах была русская писательница, ещё и известная. Так Дина потеряла выгодную работу. А найти новую в ту пору было нелегко.
С мощной волной репатриации 90-х в Израиль хлынуло огромное количество женщин пенсионного возраста по-российски (55 лет) и недопенсионного по-здешнему (62 года). Надежды выучить язык у них уже не было, а пособие, если даже кому-то его назначали, не соответствовало дороговизне израильской жизни. Значит, выбора не было, вернее, только два. И я тоже стала метапелет. Это суровая школа. У метапелет обязанностей много: купить продукты, приготовить обед, убрать в квартире, искупать бабушку, погулять с ней, купить лекарства в аптеке, сводить к врачам... Единственное, что она не должна делать - это мыть окна: не дай Б-г, упадет или порежется. А страховка по производственной травме не полагается.
Свое боевое крещение я прошла у бабушки Хаи. В три года ее привезли сюда из Одессы, и она фактически сабра. А коренные израильтянки весьма своеобразны. Не скажу, что бабушка была злой или вредной, но чего-то она недопонимала. Например, приходя с улицы, она с порога начинала демонстративно сбрасывать с себя одежки, а я, как верный лакей, должна была их подхватывать. Не знаю, может быть, это наши унивесрситетские дипломы определяли наши амбиции. Но, наверное, каждый понимает, что нет ничего больнее, чем ущемление человеческого достоинства. Было и еще несколько эпизодов, которые меня, мягко говоря, смущали. Но когда в конце месяца она торжественно вынесла мне конверт с зарплатой, в полтора раза превышающей пособие государства, я умерила амбиции и попыталась осознать мой новый статус. Тем более, мне показалось, что она ощущает своё «подношение» как мицву, то есть благодеяние, которое зачтётся ей там, в верхних широтах. И, действительно, коренные израильтяне, у которых мы работали, фактически сделали нашу абсорбцию лёгкой, достойной и приятной.
Вторая бабушка была полной противоположностью первой. Моложавая, стройная, модная. Она полжизни провела в ЮАР, в Африке, где ее муж имел доходный бизнес, возможно, добывал бриллианты для Израильской алмазной биржи. Она вобще ничего не требовала, потому что были у нее и другие “служащие”. Единственное, что просила - каждый день нарезать салат. И я, желая доставить ей удовольствие, узнавала у всех новые рецепты. Она любила поговорить, в основном в одностороннем порядке. Я делала вид, что понимаю ее английский (слава Богу, не иврит), так как родом она была из Великобритании. В основном я улыбалась и кивала головой. Рейтинг израильтянок в моих глазах сильно повысился. Но на этом мое общение с ними закончилось.
А следующая бабушка была уже «русская» - врач из Ташкента, субсидируемая государством, а не частным образом. Милая, ласковая. Квартира ее была вся увешана коврами, а пылесоса почему-то не было. И так вкрадчиво она поинтересовалась, нет ли пылесоса у меня, что я не могла откзать такому славному человеку. Тем более, что она была в некоторой депрессии: недавно похоронила мужа. Интересным “бизнесом” они занимались: покупали самое дешёвое мясо, варили его, перемалывали и лепили на продажу еврейские пельмени. Именно еврейские, потому что из вареного мяса. На идиш это называется «креплах». Причем, делали это по ночам, чтобы утром передать заказчикам. Ну, а всё, что оставалось, и бульон использовали сами, что, может, и сгубило ее престарелого мужа излишней калорийностью пищи. Единственное, за что я на нее обиделась, это то, что как врач она не предупредила меня о назревающем инфаркте: я задыхалась, с трудом ходила, ноги отекали. Она это видела и молчала. И, можно сказать, прямо от нее «Скорая» увезла меня в больницу, где мне сделали центур и стентом расширили артерию, которая была забита холестерольными бляшками.
Израильская медицина вернет к жизни даже мертвого. И снова я в строю. На этот раз в семье моей подружки по ульпану (курсы изучения иврита). Маша была немного моложе меня, быстро овладела ивритом и тут же нашла хорошую работу. Её муж – врач тоже подтвердил свой диплом и работал в доме престарелых (бейт авот). Так что бабушка - мама Маши была полностью на моём попечении. Я ее кормила, выгуливала, укладывала спать, но по природной педантичности, никогда не уходила раньше положенного времени. Варила борщи для всей семьи, стряпала оладушки, а иногда даже Маша поручала мне неположенную работу: что-то пошить, что-то поштопать и тому подобное. Кларе было далеко за 80, и она жила воспоминаниями. В основном о муже и их далёкой любви. Она даже давала мне читать его бережно хранимые письма из лагеря, куда он был этапирован из Челябинска по ложно сфабрикованному обвинению. Но выжил, вернулся, вырастил двух прекрасных дочерей. И ещё почти 50 лет они прожили в любви и согласии и умерли в... нет, не в один день. Муж так и не увидел Землю обетованную, а бабушка прожила почти до ста лет. Но это было уже без меня, мы с дочерью переехали из Хайфы в Иерусалим.
С Кларой мы ладили идеально. Но у пожилых людей в Израиле есть одна маленькая возрастная странность: забыв, куда они положили деньги или драгоценности, начинают подозревать метапелет. Где-то они слышали, что российские женщины якобы нечисты на руку. Потом все находится. Извинения, сожаления, просьбы не обижаться. Но многие таких бабушек оставляют.
Однажды и моя идеальная Клара, «стесняясь» спросила меня:
- Рита, почему ты забрала мои новые трусики? Это Маша для меня их купила.
- Клара, - говорю я ей смеясь, - Ну, посмотри ты на себя и на меня! Ну, зачем мне твои трусики? У меня же совершенно другая комплекция.
- Может, ты взяла для дочери?
Машка, когда я ей рассказала, тоже посмеялась, говорит: «Да не обращай ты внимания!». Я и не обращала.
Так закончилась моя трудовая деятельность в Израиле. Сейчас, через много лет, когда стёрлись в памяти некоторые огорчавшие меня детали, я со светлой грустью и с благодарностью вспоминаю это время. И не перестаю восхищаться государсвом, создавшим этот мощный институт поддержки не только пожилых людей, но и огромной армии репатриантов, получиших рабочие места. И ещё одна безумная мысль приходит мне в колову: отдавая время и сердце чужим матерям, может, я возвращаю долг своей маме, за которой у меня не было возможности ухаживать так трепетно, ведь в молодости нас полностью поглощает работа, и всегда остаётся чувство вины перед матерью, которой мы, конечно же, чего-то не додали.
Часть 2 (позитив)
Когда мне было 57, а описанным мною бабушкам за 80. они мне казались чуть ли ни динозаврами. А теперь мне за 80, и я сама теперь динозавр. И без метапелет мне не обойтись. Я получила это право пожизненно ешё 15 лет назад, когда прошла операцию на открытом сердце по замене аортального клапана. За эти годы у меня сменилось 5 помощниц, и эту главу я хочу посвятить им. Но вот чего я боюсь: смогу ли я оценить ситуацию объективно уже с противоположной стороны, ведь отдавать и получать - это совершенно разные вещи.
И вот в нашем доме появилась Ципора (птичка, значит). Она ворвалась в квартиру, как гроза среди ясного неба, как торнадо, сметающее всё на своём пути, и дом наполнился громом и молнией. Такой темперамент нам ещё не встречался. Децибелы соответствовали её мощному бюсту, необъятной попе и соответствующему росту. Но вскоре мы поняли, что за всем этим шумом таится нежная и добрая душа. В ту пору я жила в семье дочери, поэтому работой Ципу мы не загружали, однако, делала она всё чётко и добросовестно. Но более всего любила присоединяться, когда я выводила на прогулку своих двух внуков (год и три года). Она таскала их на горбушке, катала на горке, обнимала и целовала, нежно обращаясь к ним: «Мой курица!», «Моя петух!». По-русски она говорила, хотя родилась и выросла здесь, но, конечно, не затрудняя себя склонениями, спряжениями, падежами и прочей лингвистической ерундой. У нёё была какая-то болезненная мечта о материнстве. Ну, и о замужестве, конечно. Девке 29 - пора! Она замучила меня своими восторженными рассказами о свиданиях с потенциальными женихами, чьи телефоны ей давали в намертво оккупированных ею брачных агенствах. Забегая вперёд, скажу, что Ципа всё-таки нашла своего дальнобойщика, горского, как и она, парня и родила двух мальчишек. Но это было позже. У меня она прослужила 2 года, и очень хотела, чтобы я забрала её в хостель, где получила квартиру. Но я сразу сказала ей:
- Нет, Ципа! Ты распугаешь там всех бабушек, а им нужен покой.
Молчать Ципа не умела. Едва открыв дверь, она начинала декларировать:
- Рита, я дорогой женщина!
- Рита, я люблю виски!
- Сделай мне джакузи!
- Хочу секс!
Скажу честно, мы не были точно уверены, адекватна ли наша девушка. Израильтянка, не служившая в Армии, не получившая никакой профессии, аффективная и громогласная, как шофар - рог, звучащий в праздничный день в синагоге. Да это и неважно, мы ценили в ней доброту и порядочность, и фактически она стала членом нашей семьи (своих ведь не судят).
В хостеле ко мне пришла Лиля – антипод Ципы: маленькая, кругленькая, медлительная, спокойная. Математик из Баку. Значит, культурная.
Понятие “культурная” весьма растяжимо. Почему-то Лиля считала, что расцвечивать речь ненормативной лексикой - в этом есть особый шарм, если это делает молодая симпатичная женщина. Пришлось напомнпить ей о 615 заповедях еврейской жизни, одна из которых «Лашон ра» - «Дурной язык». Она предупреждает, что употреблять его – большой грех. Не убедила, что, конечно же, отравляло мне немного жизнь. А в остальном Лиля была просто идеальной. Готовила деликатесы (не забывайте – бакинка!), дарила подарки - всем: врачам, продавцам, подопечным. Однажды объехала весь город, чтобы найти скатерть, соответствующую по цвету моему новому покрывалу. Любила наряжаться, и меня таскала по бутикам, требуя заменить мои традиционные совковые пиджачки (а-ля Ангела Меркель) на что-то блестящее (а-ля бакинцы).У меня и до сих пор висят в шкафу ни разу не надетые, совсем не в моём вкусе наряды с люрексом. 4 года нам было комфортно с Лилей ещё и потому, что родились мы в один день, 8 апреля, с разницей почти в 20 лет. А это что-то значит! Мы часто находили друг в друге похожие черты, особенно недостатки, и посмеивались над ними.
В последний год Лиля стала немножечко нервной, раздражительной. Она никак не могла дождаться, когда же уйдёт на пенсию. И расстались мы с ней не очень хорошо. Насмешки наши теперь не всегда носили шутливый характер. Были и поострее. Однажды, чем-то недовольная, Лиля сказала мне: «Ну, вот, Вы говорите, что у Вас хороший характер. А что же тогда Ваша дочь от Вас в Арад сбежала?» - « От меня сбежала? Ну, так от тебя муж тоже скоро сбежит: характеры -то у нас с тобой одинаковые...». Боже, зачем я это сказала?! Я ведь не знала, что это для неё так актуально. Лиля отодвинула капусту, которую нарезала, и повернулась ко мне. Глаза её были полны слёз, лицо исказила трагическая гримаса. «Я...Я... думала, Вы... мне друг, а Вы...» Она хлопнула дверью, и больше я её не видела. Через два месяца она ушла на пенсию, а камень на душе у меня давит до сих пор.
Ушла Лиля, пришла Марина. Смуглянка – молдаванка, красавица и умница. Марине тоже было под 60, но выглядела она на 40 (у неё уже были внуки). Полноватая, женственная, весёлая и беззаботная. С такими легко, если не брать в расчёт, что они не очень-то любят работать. Но ведь и я ещё не инвалид, могу что-то сделать и сама. Лишь бы было комфортно с человеком, который рядом. Привыкать к каждому новому лицу очень тяжело, хотя я вроде бы вполне коммуникабельна. Марина когда-то закончила медучилище. Но по специальности никогда не работала. В Израиле диплом не подтвердила, но иврит выучила очень быстро. Ездить с ней по инстанциям было просто удовольствие: она и поводырь, она и язык твой, и твоё обаяние. Именно это она и любила – сопровождать меня, тем более, что я была у неё единственной бабушкой. а у остальных - и до, и после - четвёртой или пятой. Да, вот такова оценка труда метапелет: чтобы заработать среднюю зарплату, надо было взять 4-5 подопечных, а это 8-10 часов в день. Думаю, Марина вообще в деньгах не нуждалась. Она как-то так удачно лет в 55 вышла уже здесь, в Израиле, за хорошего парня лет на 10 моложе. Дочь с семьёй жила отдельно, маму в хостеле опекала её собственная помощница. Куда девать время? А тут какая-то иллюзия активной жизни. В общем Марина не надрывалась, а я и не требовала. Как-то попросила её сделать голубцы.
- Нет, - сказала она, - у нас в Молдавии фаршируют перцы. Но тут же про них и забыла. А вот делать уборку в квартире отказалась сразу. Нет, не подумайте, что взвалила это на меня. Наняла за двойную плату другую девушку с 9-го этажа, и та успешно с этим справлялась. Но меня-то ещё один лишний человек в доме напрягал.
Прошло два года в полной гармонии. У Марины подросли внуки, их надо было водить в школу. Мы расстались. У меня осталось множество полезных подарков, напоминавших о милой женщине. Я ей тоже дарила красивые вещи, и сладости, конечно. Однажды показала ей свою коллекцию открыток с портретами советских актёров. Я начала собирать их чуть ли не во 2-м классе. Зачем привезла в Израиль - не знаю, жалко выбрасывать.. У Марины загорелись глаза. С радостью отдала. Зачем ей это? Ведь многие из них умерли ещё до её рождения. Индивидуум всегда загадка. На прощание Марина попросила меня отдать ей все сборники поэзии, которые я собирала с юности: и Ахматова, и Пастернак, и Цветаева... Оказывается, она еще и поэзию любит. Не отдала, хотя уже и сама не читаю. Надежды, что заинтересуются внуки, тоже нет, хотя прекрасно говорят и читают по-русски. Почти всю свою привезенную библиотеку (более двухсот томов) я уже передала в общественную библиотеку хостеля.
Ушла Марина –появилась Гульнара. Молодая, стройная, энергичная. Родилась на Урале, жила в Украине.. По профессии психолог, но заочница, без опыта работы. По национальности татарка, практически обрусевшая, без языка и традиций. Как оказалась в Израиле? А вот бывают в жизни чудеса. Как-то гостила у детей в Киеве и случайно встретила парня, знакомого с юности. Разведённого, симпатичного. Не парня уже, мужичка за 50. И закрутилось! Прямиком к свадьбе. А он уже лет 20 живёт в Израиле. Есть и квартира, и машина, и профессия хлебная – повар. Так что трудностей абсорбции она не почувствовала. Но и расслабляться себе не позволила: взяла под крыло 5 старичков, кому-то клеила ресницы, распространяла «Алоэ-вера» от какой-то фирмы. Если бы можно было одной фразой охарактеризовать человека, я бы сказала так: «Гульнара –это человек, который умеет всё». Причём, делает всё легко и красиво. Режет лимон – не навалит его кучей на тарелку, разложит цветком на блюде. Лепит пельмени - они у неё, как близнецы-братья, хоть сейчас в телерекламу. Почему-то все девушки не любили гладить, Гульнара это делала профессионально. «Не удивляйтесь, - сказала она мне, - у меня с 12 лет утюг в руках, мама была портнихой». Да, видимо, от мамы дочь наследует многое. Деловая неуёмная жилка наконец привела Гульнару в какую-то международную фирму по изготовлению онлайн каких-то визитных карточек, и на банковском счету потёк доллаовый ручеёк. Дай Б-г, чтобы это не оказалась очередная финансовая пирамида. У Гули уже новые планы – купить дом на Кипре, тогда наша фирма потеряет такой ценный кадр.
После Гульнары пришлось долго ждать постоянной помощницы. Сменные, конечно, были, одна даже старушка 74 лет. Психологически очень трудно подстраиваться каждую неделю к новой. Но что поделать: лето - время отпусков, да и ковид - шестая волна - косит ряды.
Часть 3 (негатив)
И вот, наконец, приходит Оля. 64 года, крепенькая, шумная, весёлая. «Озорная», - уточняет она. Знакомимся. Живёт с мужем в собственной квартире, а верхний этаж сдает приезжающим туристам как гостиницу. Четверо детей, все семейные, каждому купили квартиру. 5 внуков. В Израиле почти 30 лет. Из Дагестана. «Дагестан - О! Расул Гамзатов!» - говорю я. Не реагирует, похоже, имя слышит впервые. Сразу же устанавливает свой порядок:
- Я буду приходить к Вам не три раза в неделю по 2 часа, а два раза по 3 часа
- Мне это неудобно. У меня на 3 часа и работы не найдётся.
- Вот и хорошо, у меня ведь кроме Вас ещё 4 бабушки.
Не будешь же спорить в первый день... А и второй не легче. Супер рядом, даже дорогу переходить не надо. Продукты в изобилии. Пишу подробнейший список: товар, вес, цена, даже цвет и форма упаковки. Через 10 минут звонок:
- Чо за нектарины? Нет здесь такого. Есть бордовые персики, голенькие.
- Оля, это и есть нектарины. Сколько лет ты в Израиле?
Через минуту снова звонок:
- Вы тут написали «Хлеб Энжел» - 750 граммов. Что за Энжел? Такого не вижу.
- «Энжел» - это самая крупная израильская пекарня. Он есть всегда – в красной или синей упаковке, нарезанный батон примерно граммов 750, цена 6.80.
Приносит. Радостная.
- Я Вам другой взяла, он вкуснее.
Беру в руки: кирпичик граммов 400, фирма не обозначена. Цена 20 шекелей. Говорю:
- Оля, ты считать умеешь?
- Ещё бы! Бухгалтером работала 40 лет назад.
- Если я буду каждую неделю покупать хлеб по 50 шекелей (примерно 17 долларов) за кг, мне уже и на молоко не хватит. Сколько лет ты в Израиле? 30? Почему не знаешь ни цен, ни продуктов?
- Да потому, что не хожу по магазинам, муж всё закупает. Моё дело деньги зарабатывать.
Следующая проблема – вода. Уже лет 20 пьём только бутылочную. Упаковка 12 литров. Есть коляска. Оля и тут возражает:
- Я не собираюсь надрываться, звоните дочери в Арад, пусть закажет с доставкой на дом.
- У дочери забот без меня хватает: трое детей-щкольникв да 5 собак.
- Пять собак? - оживляется Ольга, - она ими торгует?
- Почему торгует? Она их воспитывает. Волонтёр Общества по спасению бродячих животных. Две свои, постоянные, а другие меняются, когда их кто-нибудь «усыновляет».
- Я бы никогда бесплатно ничего не стала делать. Если ко мне в гостиницу приезжает кто-то с собакой, я беру за неё отдельную плату. И за уборку тоже.
Кто бы сомневался!
Я поняла, как я устала от Ольги, от её бесконечных инструкций, поучений, безнравственных деклараций, не говоря уже об основных её обязанностях. Говорю:
- Оля, а почему ты постель покрывалом не застилаешь?
- А зачем? Вы же всё равно её потом расстилать будете. Лишняя трата сил.
- Протри зеркала, пожалуйста!
- А что, их каждую неделю протирать?
- Желательно.
- А вы сами не можете?
- Могу. Я в следующий раз и пол вымою к твоему приходу.
Юмор она, кажется, понимала. Иногда. Я написала выше: Я устала от Оли. Нет, это называется не так. Я была деморализована. Я с ужасом ждала её прихода, боясь новых идей. А она этими идеями фонтанировала. Теперь она требовала, чтобы я установила очиститель воды, купила стиральную машину и стирала сама, так как ей не нравилась наша общественная прачечная. Она отказалась готовить по причине слабого нагрева, как ей показалось, плитки, а потом просто призналась, что она не умеет готовить.
- Как же ты вырастила четверых детей?
- Да с нами всю жизнь свекровь жила. А сейчас муж готовит, что поставит на стол, то и ем. Для меня главное – деньги.
Кто знает, может, опять лукавила по обыкновению. Как-то попросила её сходить не в супер, а в русский магазин сделать мясные запасы на месяц – там были хорошие скидки.
-Что Вы всё экономите? Вы, наверно, там очень бедно жили и научились считать копейки?
- Не бедно. Как все. Скромно. А вы по-другому?
- Мы - шикарно. Двухэтажный дом, сад. И продукты бесплатные.
- Бесплатные? У вас что там коммунизм уже построили?
- Какой коммунизм? Воровали всё. Кто как сумеет. У меня муж работал кдадовщиком продовольственного склада, оттуда и тащил. Там разве что только птичьего молока не было...
- И не боялись?
- А чего бояться? Все воровали.
Вот теперь мне уже окончательно понятно, что не всё у них там в Кавказских республиках благополучно с демократией. И Грузию не зря не торопятся принимать в НАТО. И эти нравственные установки они привезли в Израиль? И пользуются ими и здесь? Декларации Оли всё чаще повергали меня в депрессию, и ночью, не в силах уснуть, я вела с ней бесконечные диалоги, объясняя ей принципы высокой морали, а утром получала новую порцию негатива.
- Оля, у тебя 5 бабушек. Час ты посвящаешь мне ( вместо трёх часов), в 12 уже уходишь домой. Когда же ты работаешь с остальными?
- Так я ещё утром дала им всем инструкции, что делать. Вечером ещё с одной погулять надо. Позвоню, что сильно устала, пусть гуляет одна. Главное, чтоб денюжки шли, надо уметь всё организовать. Я и в пустыне бизнес сделаю, если захочу. Вы думаете, у меня нет квартиры в Москве, которую я сдаю? И оттуда текут «милые». Вот Вы, грамотная женщина, почему не придумали бизнес ещё там, в России?
- Какой бизнес в Сибири?
- У Вас там снега много?
- Ещё бы!
- Вот. Снег бы и продавали!
Всё! Хватит! Наслушалась мудрости! Звоню куратору в фирму. А ей и объяснять ничего не надо. Сама всё понимает.
- Хорошо, хорошо, Риточка, заменим. Только после Песаха (Пасхи), сейчас некем.
Прошёл Песах. Потом Шавуот (ещё 7 недель). Уже День независимости приближается, а моя зависимость от Оли никак не убывает. Мало того, что злюсь, когда слушаю её, так потом ещё часами перевариваю её откровения. Вот они там воровали. И сейчас продолжают, наверно. А здесь не так? Часы работы, оплаченные государством, но не отработанные – это не воровство? И не преступление перед стариками, которые так нуждаются в помощи? Вопросы, вопросы, вопросы. Слава Б-гу, что это не носит массовый характер. На очередной отказ Оли поехать со мною к врачу, я твёрдо говорю: «Всё, Оля, давай расстанемся, не мой ты человек. А я не твой». Удивлена Оля: « А мне у Вас так нравится...»
И вот последний день. Приходит. Весёлая, «озорная». «От жизни никогда не устаёт». Подписываю ей ведомость по зарплате.
-Ну, прощайте. Будьте здоровы. Живите богато!
- И утебя пусть всё будет хорошо.
Дверь за Олей закрывается и тут же открывается вновь. Ну, конечно, как же она забыла дать последнее, может быть, самое важное указание за три месяца общения.
- И передайте Вашей дочери, что она должна не за собаками ухаживать, а за Вами.
- Разберёмся...
Ни грубая форма замечания, ни оскорбительное вторжение в мою личную жизнь не смогли погасить моей радости от того, что я никогда не буду больше общаться с этим человеком. Я даже забыла спросить, кто придёт ко мне на следующей неделе. Да это и неважно. На фоне Оли любой покажется ангелом. А, может, и в самом деле будет таковым. Ведь позитива в моём коллективном портрете во много раз больше, чем негатива. Скорее всего, Оля вообще эксклюзив, феномен в прекрасном здоровом коллективе израильских метаплот!