Эйнштейн глазами Дэвида Ротмана владельца магазина одежды в Соусхолде, штат Нью-Йорк.
Он долго выбирал женские сандалии. Примерял на себе и они ему, разумеется, не шли.
Все нервничали. Я боялся, что неправильно понимаю его, то ли носовой немецко-английский, то ли гортанный англо-немецкий: а случись окажется, что его “вуман зундалс”, означают что-то другое и я дурацкими туфлями обидел великого человека?
Это потом я узнал, что он вообще имеет обыкновение носить сандалии и туфли своей жены, что такова его особенность - причуда гения.
Весь мир тогда завороженно следил, если не за его научной мыслью, то уж точно за его понятной особенностью: то, озорник, не застегнёт гульф и, с просветленным видом, выйдет к газетчикам, то войдет в присутственное место без носков, чем потревожит твердокаменную публику, то в процессе съемки остановится, замолчит и думает, думает, думает, не жалея киноленты.
Вы конечно видели в нашем магазине историческую фотографию, где мы сидим на камне и ведем беседу. Она сделана как раз после той покупки. И теперь навсегда: я - прирожденный житель побережья, зачем-то одетый как гробовщик, сияя гофрой нелепых носков, душимый пошлым галстуком и он, великий и свободный, солидный и нобелевский, легкий и соленый как океанический ветер, женскими сандальетками, бросающий вызов коричневому фону нашей мелкой жизни.
С тех самых пор, в нашем магазине заведено всегда предлагать мужчинам, “что-то из женского гардероба”, сопровождая это будоражащее предложение словами самого Эйнштейна “во всяком мужском костюме один предмет должен принадлежать женскому гардеробу, в этом великий постулат дополнительности”. Создать эту псевдоцитату нам помогла малышка Пегги - наш милый маркетолог.
Эйнштейн глазами жены на траурной церемонии.
Он снова без носков. Все утро ругались. Собирался на траурную церемонию надеть мои туфли!
Отбила.
Разломал мою расческу за то, что его знаменитые волосы не больше растаскиваются красиво и сюрреалистично, не пружинят, а висят клочьями как у “клошары Пуанкаре”, но дорогой мой друг, ты в своей слепой ненависти, подогреваемой твоими немецкими собутыльниками из генштаба, уже и не помнишь как выглядит этот вполне благопристойный француз. Не играл бы эти немецкие кунштюки - это сейчас ты для них немецкий физик, но завтра они, в своих блужданиях мрачного немецкого духа, найдут, что вот ты уже и никак не немец, но еврей и тогда может быть старику-клошаре уже придется тебя спасать.
Надел свои туфли, но без носков. “Стопа без носка дышит, таков постулат”. На кого расчет? На тех младофизиков, что околпачены этими выходками, которые воспринимаются как еще одно милое доказательство гениальности гения. Но знали бы они с каким тщанием продумываются все эти небрежности. Как внимательно составляется расписание забыть надеть исподнее, чтобы “ах какое случайное совпадение” - забытая, по рассеянности, оставленная незастегнутой при глубоких раздумьях о загадке великой теоремы ширинка, главное чтобы эта случайность попалась на глаза курсисток и секретарш. Впрочем, тут я спокойна, едва ли эта пикантность продвинется дальше охов и вздохов. Мне ли не знать.