8 сентября 1943 года, перед основным вторжением сил Союзников, Италия объявила о выходе из войны. В ответ на это германское командование отдало приказ начать спецоперацию «Мосты»: в Италию перебросили дополнительные войска из Южной Франции и с Балканского полуострова, и немецкая армия начала разоружать итальянские части.
***
Флоренция. Август 1944 г.
Молодой лейтенант по имени Эхгард Фишер проезжал по улицам Флоренции на небольшом чёрном опеле. Через полуоткрытое пыльное окно он наблюдал, как проносится мимо кавалькада зданий, пропитанных дымом и копотью ненавистной ему войны.
По радио с очередной речью выступал фюрер, он резко, с раздражением отключил его.
Вдруг офицер выжал сцепление, заглушил мотор и, облокотившись на руль обеими руками, неподвижным взглядом смотрел на почерневшие от огня дома и церкви, на опечаленного Данте, взирающего с высоты постамента в самое сердце Флоренции, у входа в базилику Санта-Кроче.
Затем открыл дверь автомобиля и, ступив на выжжённую итальянскую почву, направился к набережной Арно. Взглянув на отражение свинцового неба в реке, он достал из кармана серого френча золотой медальон и, немного помедлив, открыл его.
***
В 4:37 Эхгарда разбудил телефонный звонок. Ответив, офицер получил распоряжение немедленно подняться в кабинет группенфюрера Герберта Отто, который находился на втором этаже.
«Странное дело, — подумал Эхгард, — сегодня же выходной!».
Офицер встал с постели, быстро оделся и направился к группенфюреру.
— Герр лейтенант по вашему приказанию прибыл! — доложил Эхгард.
— А, это ты, Фишер! — одобрительно произнёс группенфюрер Герберт Отто, и приветственно махнув рукой, указал на стул. — Проходи, проходи!
Эхгард опустился на стул и выжидающе посмотрел на группенфюрера.
— Тебе, лейтенант, командование доверяет важное задание... — бодро продолжил тот после небольшой паузы. —
Я бы сказал, чрезвычайно важное! Нужно взорвать мост...
— Мост? — переспросил офицер.
«Только не его... — вдруг мелькнуло в его голове, — только не старинный мост!»
— Да, мост... этот, как его... Понте Веккьо! — невозмутимо ответил Герберт Отто, будто бы прочитал мысли лейтенанта.
«Это же настоящее варварство!» — в отчаянии подумал Эхгард.
Перед его взором вдруг возникла картина Генри Холидея, встреча Данте и Беатриче... На том самом мосту!
Затем он вспомнил хрупкую девушку в белом платье, которая играет на старом пианино «Ноктюрн» Шопена, в волосах её играют вечерние лучи, от распахнутого окна веет прохладой.
А пальцы легко и нежно касаются чёрно-белых клавиш, напоминая крылья бабочки... Нет, нет, невозможно...
— Вы что-то сказали, лейтенант?
Эхгард не заметил, как произнёс последние слова вслух. Он в упор посмотрел на Отто. Терять было нечего. Разрушить мост — значит, предать даже надежду на новую встречу, предать самого себя.
— Я отказываюсь выполнять этот приказ.
— Да вы, похоже, спятили? Не ваше дело — думать и выбирать. Вы — исполнитель.
— Ошибаетесь. Выбор есть всегда.
Вскоре послышался стрекот телефонного диска, который вращался как колесо непредсказуемой судьбы на столе Герберта Отто.
— Зайдите ко мне... Срочно! — рявкнул он в трубку.
Еще через 2-3 минуты в кабинет вошли два офицера СС.
— Уведите, — процедил группенфюрер... — нам с герром лейтенантом больше не о чем разговаривать!
Эхгард встал со стула и молча направился к выходу вслед за офицерами в чёрном. С этого времени он находился под домашним арестом.
***
В четвертом часу утра 11 августа 1944 года в долине Арно воцарилась странная, тревожная тишина…
Вдруг громыхнула тяжёлая артиллерия, затем снова тишина, которая, казалось, длилась целую жизнь. Потом издалека стал нарастать до боли пронзительный звон и свист, перемежающийся грохотом, точно разверзлись небеса и зазвучал Реквием Моцарта…
– Сволочи! – закричал Эхгард, подскочив с кровати, – Добрались-таки!
В небе алело зарево, воздух дрожал, оконные стёкла беспомощно вздрагивали с каждым залпом. И грохот, раскатистый утробный грохот, который будто нарастал из-под земли и спрятаться от него было некуда.
Это длилось ещё два часа. В голове Эхгарда безумным вихрем кружились мысли о Данте... И о том, что он так и не смог им помешать. С первыми проблесками зари он поднялся на крышу виллы и увидел внизу город, окутанный пеленой чёрного дыма и пыли… Из-за холмов Сеттиньяно поднималось багровое солнце, но разглядеть можно было лишь купол собора Брунеллески, башню Джотто и палаццо Веккьо. Стояла непривычная тяжёлая тишина. По берегам не осталось ничего, лишь груды камней. Армия вермахта взорвала большую часть зданий вдоль реки. Прекрасные памятники архитектуры, дворцы и церкви были обращены в руины, центр города полностью разрушен…
Стоя на крыше, Эхгард пристально всматривался вниз, пытаясь понять, уцелел ли мост. Но из-за дыма это было невозможно. Воздух был пропитан запахом гари, дышать было тяжело. У Эхгарда запершило в горле, он несколько раз прокашлялся и потёр кулаком слезящиеся глаза. Потом выпрямился. Сердце стучало ровно и размеренно.
Спустя несколько минут мужчина достал из левого нагрудного кармана золотой медальон.
Какое-то время он держал его закрытым, затем всё же решился открыть. И уже не мог оторвать взгляд от юной девушки, которая безмятежно и лучисто смотрела на него с миниатюры... Это была его невеста — Луиза. Добрый светлый ангел, как он её называл.
Не прошло и часа, как за дверью послышались гулкие зловещие шаги. В комнату вошли два высоких офицера в чёрных очках, надели на Эхгарда наручники, которые защёлкнулись на руках, как капкан, и, спустившись с ним по разбитой лестнице, провели к большому чёрному мерседесу.
За это время он не произнёс ни слова.
Чем ближе они были к назначенному месту, тем сильнее его охватывало леденящее отчаяние. Молодой офицер не мог даже представить, что откроется его взору, когда он выйдет из автомобиля: бесконечная гряда ещё дымящихся руин вдоль берега пылающей реки и плывущие по ней обугленные трупы. Но особенно в глаза бросались окровавленные, будто воздетые к небу и молящие о спасении руки, над которыми шумело и кружилось вороньё. «Сущий ад», — подумал Эхгард, когда его подвели к обрыву.
В тишине прогремело несколько выстрелов, вороньё разлетелось, а офицер стоял перед палачами, гордо и спокойно глядя на них. Эхгард уже видел впереди Понте Веккьо, а по другую сторону моста — доброго светлого ангела... его Луизу! Перед тем, как упасть, он устремил взгляд вверх, и небо, бескрайнее, чистое, безмятежное небо отразилось в его, таких же синих и глубоких, глазах.