«Муха № 6» (биографическая повесть из 6 глав)
1.
- Так, дитятко, виджени ти цю муху. Це ж зараза!
- Щекотная она, бабушка Наца, будто гладит лапками.
- Ти не бачишь, вона противна!
В маленьком уютном дворике, где раскидистая тень от шелковицы, тесно переплеталась с абрикосовым деревом, рыжеволосая маленькая девочка развлекала себя игрой с огромной золотистой мухой. Строгая седая бабушка, не скрывая любящей улыбки, увещевала внучку прогнать надоедливую муху. Жаркий май в Запорожской области заставлял всех искать тени в полдень: и уставшую бабушку Нацу, и ее беспокойную рыжую внучку, и надоедливую муху…
- Дай розчешу тебе, онучка. Знаэшь виршик: «Там котик усатый по садику бродит, а козлик рогатый за котиком ходит…»
Бабушка неожиданно с мовы перешла на чистый русский язык, лишь небольшой акцент выдавал малоросское происхождение. Она перебирала рыжие кудряшки притихшей внучки и рассказывала о том, как учила стихотворение Жуковского на русском, украинском, французском, немецком, польском языках; как читала много других стихов, когда училась в Харьковском институте полвека тому назад, в неведомо-далёком 1926 году, как томик стихов поэта по имени Марина надолго запал в душу юной филологини…
Притихшей и задремавшей на полдневной жаре внучке снились странные сны, куда мягким баюкающим ручейком проникал голос бабушки Наци: «Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя… И умерла доченька… Война началась… Не приведи никому, Господи…А был сынок белий-белий, вот и принял его фриц за своего Ганса да увёз с собой. Ох, страшно было… Заболела… Выжила…Им жила…Умница, инженер на серьёзном заводе…Вот и послушались меня…Марина, Маринушка…Всё хорошо…Всё пройдёт…»
Муха задремала недалеко, словно тоже заслушавшись рассказом старушки жарким майским днём 1976 года в маленьком украинском городке Пологи…
2.
«Резерфорд выяснил, что мощная энергия исходит изнутри атомов урана!» - внушительно объявила дородная дама ученикам 9 класса. Ираида Александровна, прозванная Молекулой, неспешно прошлась между рядами, постукивая указкой по своей широкой ладони. «Резерфорд получил Нобелевскую премию за изучение атомного ядра…»
- Ядра! Ядра! – Молекула зависла ядром своего учительского тела над рыжеволосой ученицей, задумчиво выводившей в тетради муху.
- Эт-то что?! – чёрная мушка над губой Ираиды враждебно шевельнулась.
- Молекула. Ой, ядро, - испуганно и рассеянно ответила рыжеволосая.
- Два за работу на уроке, три за четверть! И о чём ты только думаешь?! Отец – заслуженный руководитель электро-сборочного производства, а дочь в физике только мух видит! – мушка Молекулы зловеще шевелилась, проча унылое будущее ученице, проживающей в великом городе, именуемом ядерным щитом России, но не знающей основ ядерной физики…
Рыжекудрая рассеянно всматривалась в чёрную мушку над ярко накрашенной губой и думала о том, зачем Наташа не дождалась Андрея, ведь совсем немного оставалось; почему госпожа Бовари изменила своему добродушному толстяку-мужу; чем прельстил бесцветный Борис полоумную мечтательницу Катерину, которую и Тихон по-своему любил…
Майская муха прокладывала траекторию своего бодрого пути по портрету Эрнеста Резерфорда в просторном кабинете физики в мае 1986 года…
3.
«Энергия исходит изнутри атомов урана…» Он уныло продумывал ход завтрашнего урока, проверял самостоятельные работы, разложив их на две стопки: этим можно четыре, а с этими надо опять оставаться на дополнительное занятие.
«Энергия исходит изнутри…» Вот только никакой энергии уже не осталось. Усталость, пустота, тишина… Уже месяц прошёл со дня развода, а он всё ещё не понимал: почему?! Почему она ушла от него? Что он делал не так? Уходя, она импульсивно говорила что-то о примерах великой любви у литературных классиков, в их бессмертных творениях… «Словно лекцию за кем-то повторяет», - подумал он тогда, так до конца и не поверив, что можно уйти просто под влиянием лирики к профессору литературы от школьного физика…
«Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя!» - гордо цитировала она, уходя. Но почему-то в конце концов расплакалась, как маленькая девочка. «Смотри, его не разлюби, профессора своего. Старенький ведь, болеет», - уныло пошутил он напоследок, отпуская её.
Словно муху отогнал он навязчивые мысли…Но на следующий день на уроке физики в 9 классе вновь задержался взглядом на рыжеволосой девушке, что накручивала золотистый локон на узкий палец, вовсе не слушая его объяснений, а рассеянно следя за точкой на галерее портретов великих физиков прошлого. Валерий Александрович протёр очки, устало вглядываясь, что же там такое привлекло внимание девушки, отдалённо похожей на его бывшую жену и явно далёкой от проблем ядерной физики…
Задумчивая весенняя муха перемещалась по портрету Эрнеста Резерфорда в блёклом кабинете физики маленького уральского городка в прохладном мае 1996 года.
4.
Она включает грустную мелодию Эннио Морриконе из фильма «Профессионал» уже не в первый раз. Майское солнышко робко протягивает лучик в комнату, но она задёргивает шторы, прогоняя назойливую муху и закрывая форточку…
Она ушла сегодня с работы, она ушла из школы, проводив сына-второклассника, она ушла от всех, чтобы побыть одной… Сегодня сорок дней, как он ушёл. Совсем ушёл! В тот день эта мелодия звучала сотни раз, она была реалтоном его телефона. Она тоже звонила: сначала по делу, а потом, словно почуяв неладное… Он уже не мог взять телефон, хотя слышал мелодию и, скорее всего, думал о ней, но парализованное множественными переломами тело отказывалось подчиняться…
А ведь как хорошо было бы вернуться туда, где стопка учебников по физике лежит вперемешку с томами русской классики, где задачки по ядерной физике соседствуют с третьим томом Белинского, статью из которого непременно надо законспектировать к утру. «Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя…» Нет, другая Марина:
Представляешь, мы все никогда не умрём!..
Мы будем сидеть за накрытым столом…
Под нескончаемый «Наутилус»
Покер распишем так между прочим,
«Роял» разведём и зависнем до полночи…
А я сегодня тебе приснилась…
Долго думал со мной или пиво на вынос
С Вовой и Мишкой,
А тут я с такой огромной книжкой –
Белинский, том третий…
Говорю, что практикум светит.
А у тебя лекции, три пары.
И препод унылый, усталый…
Потом вечером в холодной электричке
Одни во всём мире.
А здесь с твоими в одной квартире…
Общага была нашим домом,
Помнишь, каким огромным
Нам казался наш 405-ый?
Там был ковёр полосатый,
Старый шкаф и поперёк занавеска.
Для счастья хватало места!
А за общажным окном
от снега белым-бело,
Пруд и церквушечка вдалеке,
Да белая шапка на Лисьей горе.
И сна прозрачными улицами
Летели над городом юности..
А сегодня я вдруг тебе приснилась!
И такой ослепительно яркий свет.
Что же случилось?
И как это я для тебя приснилась?
Когда тебя в этом мире нет!!!
Или меня в этом мире нет?!
«Мы вс-с-с-е будем ж-ж-жить ве-ч-ч-но…!» Муха всё-таки врывается в приоткрытую форточку с потоком майского ветерка…
А на вечере встречи год назад кто-то сообщил, что Ираида Молекула умерла совершенно одна в своей квартире, никто и не знал об этом несколько дней.
Она совершенно не к месту представила, как мухи плотоядно подбирались к маленькой чёрной мушке над приоткрытой верхней губой пожилой, всеми забытой школьной учительницы физики.
А Валерий погиб на 1 апреля, когда мух ещё не было, только на девятый день невесть откуда взявшаяся на уральском апрельском утреннем морозце бабочка. «Да ведь не может быть бабочек в это время», - подумала она, наблюдая замысловатый полёт. А до девятого дня по ночам трижды звонил ошалелый сотовый телефон, на экране которого высвечивалось: «Номер не определён»… Тревожными были сны. Кто кому снился?
Бесприютный и пустой кабинет физики готовилась занять молодая пугливая женщина. «Обязательно протереть портреты», - вздыхала новая учительница, отгоняя назойливую муху с портрета Эрнеста Резерфорда в мае 2006 года.
5.
«Ты – ничто! Звать тебя – никак! Кто платит, тот и музыку заказывает! Слабо верится, что ты вообще идёшь на работу и что-то там заработаешь!»
Круги ада её жизни расходились, словно от малого камушка разбегаются бесчисленные окружности по воде. Что там ещё с кругами? Лошадью скакала она по жизни, шкурой чувствуя хлыст возмездия! «Я слишком сама любила смеяться, когда нельзя…» Другая Марина:
Как же донимают нас метаморфозы:
Мы тасуем маски, мы меняем позы,
Мы играем роли, улучив момент,
Жаждем долгосрочный взять ангажемент…
Стоп! «Стихи – зло, - твердили ей ежедневно. – Литература твоя – одна порнография!» Метаморфоза перерождения в загнанную клячу, на круп которой присаживаются мухи, уже поджидала её. Но, к счастью, волею судьбы абьюзивный брак сам собой фрахтовался к закату…
«Энергия исходит изнутри атамов урана…» - твердил старший или уже младший сын. Карие глаза-звёзды старшего были далеки от физики, но чем-то напоминали далёкий 1996 год. А «белий-белий» чубчик младшего, словно впитал тёплый майский рассказ из 1976 года, когда уставшая старушка перебирала рыжие локоны своей маленькой внучки, рассказывая о детстве её горячо любимого единственного сына – девочкиного отца.
Старушка перемежала малоросскую речь стихами на французском и немецком, строчками какой-то великой Марины: «Я тоже была, прохожий! Прохожий, остановись…»
«Физическая смерть не приводит к смерти духовной!» «Мы все никогда не умрём! Смерти нет!» Или это всё только снится девчушке? Как станет она взрослой, выучит все стихи, встретит большую любовь, родит двоих сыновей: один её сын выучит языки, которые знала бабушка, а другой сын выучит физику, которую знал девочкин папа…
Муха, дремавшая рядом, возможно, тоже видела яркие цветные сны, где порхает она разноцветной бабочкой морозным уральским утром или пробирается к онемевшим в последнем вздохе устам, где она готова вот-вот переместиться на портрет Эрнеста Резерфорда, если позволят ей перелететь в кабинет физики из кабинета литературы в уютной частной школе красивого подмосковного городка в мае 2016 года…
6.
Майский утренний ветерок дышал теплом на листья кустов дикой шелковицы, густо разросшейся по старому кладбищу. Вокруг ни души. Почти не осталось народу на многострадальной малоросской земле. Война давно закончилась, но сколь запустелой выглядит земля, где остались лишь безымянные холмики... Все надгробия враз снесло взрывной волной от беспилотника весной 2022 года. Восстановить эту часть погоста было уже некому...
На юном трепещущем листочке задремала муха. Снилась ей женщина средних лет, которая, идя на работу, бормотала слова: “Я ли миру иль мир мне снится? Граница размыта опять...”
“Неудачно”, - думала она, мысленно зачёркивая последнее. “Многие стихи пишутся ради последних строчек”. Это сто лет назад говорила одна великая Марина!” – так в очередной раз повторяла она своим ученикам, глядя на портрет, по которому строила траекторию своего пути майская муха... Но портрет был неЭрнеста Резерфорда, а одного из классиков русской литературы... Старший сын давно звал её в Италию, он выучил пять языков, но других – не тех, на которых баба Наца читала виршик... Младший сын точно знал, кто такой Резерфорд, но усиленно занимался программированием, а не ядерной физикой...
Она представляла, как поедет на Украину, найдёт маленький холмик и будет говорить:
-Послухай виршик!
День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.
— Бабушка! — Этот жестокий мятеж
В сердце моем — не от вас ли?..
- Ти ж любила ци вирши?
Майский ветер в ответ, как пароль произнесёт знакомые с юности строки:
Но только не стой угрюмо,
Главу опустив на грудь.
Легко обо мне подумай,
Легко обо мне забудь...
«Мы вс-с-с-е будем ж-ж-жить ве-ч-ч-но…!» Муха просыпается на трепещущем молодом листочке тёплым майским днём в городе... каком? Да и не важно каком...
Совсем ведь немного времени прошло с 1926 года, когда юная студентка филологического факультета Харьковского педагогического института, круглолицая хохлушка-хохотушка, читала в списках стихи интересного поэта по имени Марина... Представляла что-то и шептала: “Знаэшь виршик? Послухай виршик...”
Май. 2026 года...