В 1998 году я пришел к выводу, что, проявив и реализовав свои «таланты» и способности в милиции, затем в должности заместителя директора двух рынков, заместителя директора Тушинских платных парковок, мне привычнее обеспечивать безопасность от криминала и (или) юридическая работа в этом направлении. Да и сейчас, осуществляя адвокатскую деятельность стараюсь заниматься защитой по уголовным делам. Это как-то ближе в силу того, что с гражданскими спорами-раздорами в предыдущей деятельности практически не сталкивался. Это участковые в коммуналках зачастую выступают третейскими судьями и помогают поделить сковородки, чашки, кружки, очередность посещения ванной и санузла. Им проще, я в этой должности не служил.
Хотя, как сказать, что проще. Участковый (раньше – инспектор, а ныне уполномоченный) вообще отвечает за всё на своем участке. Такой вот небольшой начальник милиции-полиции на закрепленной территории. Оперу попроще. Правда и обслуживаемая территория (зона) побольше. Но его волнует только раскрываемость преступлений, чтобы не было «висяков».
А участковый… На нем и раскрываемость, и профилактика преступлений и административных деяний, и прием граждан, и проверка хранения оружия охотниками, и безопасность дорожного движения, и банды крыс, и полчища тараканов – все это сфера его ответственности и проще сказать за что он не отвечает? По-моему – за все! Разве что рыболовные крючки на снастях обслуживаемого населения не пересчитывает.
Нет, конечно, участковый не уговаривает крыс «слинять» в иные заманчивые дали, не ведет учет поголовью тараканов, убеждаясь, что их количество не выходит за разумные пределы, не заводит крысоловов-котов и не бегает с дустом или баллончиком хлорофоса по чердакам и подвалам. Но принять меры по таким сигналам – обязан.
Поэтому в гражданско-правовых вопросах он тоже – дока.
Сейчас, несколько поднаторев в адвокатской практике могу и я взяться за не особо сложные гражданские или арбитражные дела, но криминальные деяния – более близкие и понятные «деликты».
А тогда пригласили возглавить службу безопасности в организации ветеранов МВД, спецподразделений и Армии, там образовалась вакансия и меня рекомендовали. Где занимался урегулированием вопросов, часто находящихся на очень близкой дистанции от уголовно-правовых отношений или уже в их сфере действия.
Организация сама по себе являлась структурой экономической безопасности, с которой заключали соглашения различные коммерческие предприятия. Которые или ленились создавать собственную службу или считали, что это будет нерентабельно. Сотрудникам надо выделить помещение, оргтехнику, их надо постоянно содержать, платить им, это же не машина – залил бензин и поехал, а если нет поездок, может и без топлива постоять.
А тут – заключили договор, и голова не болит! Переводят определенную абонентскую плату, зато все в полном ажуре! Юристы – договоры с контрагентами проверяют, в арбитраж бегают, ну, а если что-то посерьезнее – подключаются безопасники.
Ими как правило работали отставные оперативники уголовного розыска, у которых фантазии было – хоть отбавляй! Ну, а если доверители финансировали мероприятия без жлобства и жмотства, возможно было решить практически любую задачу. В рамках закона, конечно (или несильно выходя за его пределы).
В середине 1990-ых годов вся Москва (посвященная конечно), хохотала над тем, как наши коллеги-проныры быстро, четко и находчиво разрешили вопрос возврата денежных средств своих клиентов.
Сейчас уже не помню названия этой финансовой структуры, расположенной в небольшом переулке в пределах Садового кольца, где зависла очень значительная денежная сумма интересантов. То ли это был банк, то ли небанковская кредитная организация, то ли какая-то очередная «пирамида». Но деньги это заведение принимало весьма охотно, «крутило» так, что обзавидовались все белки в Московском зоопарке, а вот обратно выдавало нехотя с противным протяжным скрипом. Переговоры ни к чему не привели и когда стало понятно, что средства просто «вертят» и будут вертеть пока не надоест, коммерсанты обратились к своей защите.
Безопасники не стали «забивать стрелки», требовать вызвать «крышу» этого коммерческого проекта, сулившего фантастические прибыли, творить ряд мелких пакостей. Сразу начали с одной. Но крупной.
Получив средства на «оперативные расходы», они закупили двести ящиков водки и устроили настоящий долгожданный коммунизм! Приобрели, разумеется, отнюдь не «Parlament», не «Beluga», и не смородиновую «Absolut Kurant», а самую дешевую паленку.
«Огненная вода» выдавалась всем желающим абсолютно бесплатно, только с одним условием: употреблять ее можно (и нужно) было в максимальной близости от входа в означенную финансовую структуру и не далее обоих торцов здания, в котором она располагалась. За этим очень строго следили ответственные лица.
Что началось! Небольшие стайки алкоголиков вскоре сформировались в разудалую пьяную толпу, которая перекрыла не только тротуар, но и проезжую часть переулка. Ящики с «волшебным» напитком не успевали выдавать, где пили, там и падали «отдыхать» на тротуары и газоны, там же и оправлялись, порой на спящих «собратьев». Возникали ссоры, скандалы, драки, но они быстро гасились, потому что бухла хватало всем и пир стоял горой!
Слух о дивном «чуде», неслыханном феномене, бесплатном источнике водяры (впрочем, как и вонища) быстро распространился по району, а вскоре вышел и за пределы! Усмирять разгулявшихся удальцов приехал один наряд милиции, за ним второй, третий. Но трезво оценив обстановку, сообразив, что угомонить безобразников уже не удастся, силы неравные, время упущено сотрудники не решились попытаться пресечь праздник неслыханного национального «счастья». А съездили обратно в отдел и привезли десяток металлических волнорезов, пытаясь хоть как-то оградить этот рассадник распутства и импровизированный притон!
Куда там! К тому времени «зеленый змий», как реальный удав обвил все здание!
А погода стояла, как в песне: сухая, знойная, безветренная.
«Тополиный пух, жара, июнь…» (В песне международных Иванушек – «Иванушек International» звучит «июль» и это явный огрех автора текста. Где поэт увидел в июле тополиный пух? Если только в северных широтах. В наших параллелях он весь в июне облетает!) Соответственно аромат, сопутствующий некультурно-массовому, но мероприятию стоял уникальный. Густой и неподражаемый. Было бесполезно поливать этот пяточек даже одеколоном, духами и прочими ароматизаторами, вонь перебивала все естественные городские запахи.
Озадаченные визитеры – инвесторы «обрабатываемой» кредитной организации не могли не войти в нее не толком выйти. А обнаглевшие, вошедшие в роль пьянчуги на просьбы аккуратных очкариков клиентов-интеллигентов пропустить в здание или выпустить из него, сочиняли байки, что они тоже были вкладчиками этой структуры, но их «развели», «кинули», разорили и теперь остается только заливать горе горькой! К чему они приглашают присоединиться вопрошающих граждан в качестве новых членов вольного алкогольного братства!
Все равно – даром и на всех хватит!
После таких известий началась паника – клиенты сорганизовавшись пошли на прорыв, проломили проход в неорганизованной толпе алкашей ворвались в здание и потребовали срочно выдать со вкладов все деньги, поскольку у них есть достоверные сведения что кредитная организация на грани краха!
Финансисты с трудом отбивались от разъяренных вкладчиков не понимая причину внезапного катаклизма, который душил их и снаружи, и уже внутри. Если кто-то думает, что хотя бы на ночь эта спецоперация приостанавливалась, то отнюдь! Конвейер работал бесперебойно – ящики подвозили и подвозили, а публика прибывала и прибывала. Уже и из Подмосковья.
На следующий день на помощь местным милиционером приехало подкрепление: сначала взвод ОМОНА, затем рота. Этими силами удалось лишь как-то перекрыть подходы и проходные дворы к переулку, в котором царствовал круглосуточный хмельной анархизм. По сути, в квартале пора было вводить режим военного положения.
Безумное народное гуляние продолжалось двое суток. К началу третьих почти свихнувшийся от этого бедствия и бессонницы заместитель директора по безопасности финансистов догадался, чьи это «проделки». В срочном порядке «зависшие» денежные средства были переведены кредиторам. И практически построенный «коммунизм» – мечта человечества скоропостижно прекратил свое существование к глубокому огорчению членов этого общества. Которые, действительно были бесплатно обеспечены тем, что считали необходимым независимо от их возможностей.
Его последствия напоминали о себе еще некоторое время: москвичи и гости столицы старались обойти зловонную территорию. Зато местные жители за это время принюхались так, что перестали вообще различать какие-либо запахи.
Другая известная мне коллизия была разрешена тоже довольно оригинально. На опекаемую безопасностью типографию конкурент постоянно строчил кляузы. Куда попало: и в районную управу, и в милицию, и в налоговую, и в СЭС, и в МЧС, и в Роскомнадзор… Разве, что в «Спортлото» не писал. Потому, что отовсюду постоянно приезжали различные комиссии, инспекции, проверки и только из «Спортлото» проверяющих не было.
Писал всякую чушь, все что приходило в его неугомонную, бредовую башку: и фальшивые доллары типография печатает, и поддельные документы стряпает, и налоги скрывает, а мухи обжились-обустроились так, что притащили с базара самовары сами чаи гоняют и тараканов угощают. С молоком и крендельком…
Естественно, вся ахинея была анонимной. Формально заявления были подписаны каким-то «Пупкиным» или «Закарюпкиным», но реально такого физического лица не существовало. Можно было, конечно, ответить тем же, но это выглядело не оригинально, банально и склочно. Ответ-«обратка» был уникален по замыслу и точен по результату.
Конкурент, используя пробел в законодательстве ухитрился запатентовать и трудовую, и медицинскую книжки, как оригинальную личную идею. Медицинскую – ладно, они появились сравнительно недавно, но советские трудовые книжки с твердой зеленой обложкой, хорошо знакомые старшему поколению… Как у него получилось – ума не приложу, но он это сделал. Информацию об этом гордо разместил на собственном сайте.
В качестве ответной меры воздействия были составлены два обращения. И отнюдь не анонимных, не от вымышленного лица, а за подписью этого самого конкурента. Первое по поводу трудовой книжки был адресовано генеральному директору «Гознака», второе в отношении медицинской – Главному санитарному врачу России Геннадию Григорьевичу Онищенко.
Текст обоих писем был вежлив и выдержан. Но огорчал адресатов информацией о том, что они перешли все разумные границы терпения правообладателя промышленных образцов «трудовая книжка» и «медицинская книжка». В подтверждение упрека в почтовом отправлении был указан электронный адрес сайта автора послания, на котором красовались номера патентов и дата их выдачи.
Разъяснялось, что интеллектуальная собственность в России охраняется законом и никому, кроме собственника патентов не позволено выпускать такую продукцию без его ведома. Ну, а раз уж она все-таки выпускается, то прибылью надо делиться с автором «идеи». Потому что, во-первых, так велел Бог, а во-вторых, творец циркуляра оказался самый умный, расторопный, смышленый и пока иные граждане ротозействовали образцы запатентовал.
Если же требование не будет выполнено в добровольном порядке, легкомысленно проигнорировано, адресатов ждут тяжкие последствия в виде судебных разбирательств вплоть до Европейского Суда по правам человека. Уж он-то обязательно поставит большую жирную точку в этом неслыханном нарушении авторских прав!
Впрочем, этого можно избежать. Потенциальный сутяжник согласен на «долю малую» в размере трети от стоимости выпускаемой продукции, которую предлагает регулярно перечислять по прилагаемым реквизитам на его расчетный счет. С уважением, дата, подпись.
Текст писем содержал чистую правду, которая легко проверялась и документально подтверждалась за исключением намерения автора затаскать по судам столь серьезных субъектов, находящихся на ответственных постах.
И хотя для ответа на обращения граждан закон отводит должностным лицам тридцать дней со дня регистрации такового, в данном случае все произошло гораздо быстрее. В течение недели к конкуренту нагрянула многодневная тщательная комплексная проверка, которая отделала его, как добросовестный скорняк качественную шкуру!
Отскоблила, вымочила, сняла мездру, произвела пиклевание, подвергла дублению, жированию, заключительной отделке, расчесала шерстку, полюбовалась на результат и осталась довольна.
По завершению экзекуции конкурент неделю приходил в себя. Потом понял откуда ветер надул беду, сообразил, что сам на себя ее накликал, позвонил «оппоненту» и предложил завершить на том взаимную диверсионную деятельность и прекратить необъявленную войну.
Подобными нестандартными мероприятиями приходилось заниматься и мне. Когда закон не работал, либо такой путь решения проблемы был долог, труден, нуден и неэффективен. Нет, водку я не раздавал, на конкурентов проверки не натравливал, но вектор и алгоритм решения проблем был примерно аналогичен.
В организацию обратились две заезжих фермера из-под Тамбова. По объявлению в газете они нашли в Москве у метро «Юго-Западная» чудную компанию с загадочным названием – ЗАО «Инфраструктура». Которая принимала сельскохозяйственную продукцию по самой высокой цене и обещала немедленно рассчитаться наличными. Поскольку оба были обычные сельские мужики, трудяги с мозолистыми руками они и в русском литературном языке были не особо сильны, а уж в латыни и подавно.
А зря. Потому, как латинское слово «инфра» на русский язык переводится, как «ниже», «под», а в более широком толковании, как «невидимая». Соответственно понятие «инфраструктура» может быть переведено, как «невидимая структура».
В глазах тамбовских мужиков компания свое название оправдала немедленно. Товар у фермеров приняли беспрепятственно, а вот положенные за него денежные средства сразу стали невидимы. Нет, их не «кинули» банально, как мошенники-ломщики лохов у пунктов обмена валюты, им выдали копии накладных на товар с отметкой о приеме, но сообщили, что в кассе денег нет, когда будут – неизвестно, скорее всего очень нескоро и пожелали счастливого пути. Все было обстряпано культурно и вежливо.
Пока я собирал сведения на компанию и ее бенефициаров пришла информация, что «Инфраструктура» не только закупает товар без оплаты, но и принимает деньги без выдачи товара. Покупатели сдают финансы в кассу, получают приходный ордер, потом им сообщают, что на складе никакой продукции нет: ни сахара, ни сухого молока, ни муки, ни макарон и в ближайшее время не предвидится. Можете сразу идти на три буквы – в суд.
Понимая, что просто так, без очень серьезной поддержки жулики существовать не могут, не стал околачивать заборы местного отделения милиции, районного управления и даже ГУВД на Петровке 38, а помчался прямо на Житную, где в дежурной части МВД России работал мой приятель.
Выслушав меня, приятель хмыкнул, завел в свой кабинет, ткнул пальцем в лежавшую на столе толстенькую красную папку с золотым тиснением «Особый контроль» и «обрадовал»:
- Видишь? Тут десяток таких же сообщений. Ты все понял?
И я понял, что поступил правильно, не став досаждать этой «загогулиной» нижестоящим столичным подразделениям органов внутренних дел. Уж если это стало головной болью министерства… Что еще можно сказать?
Стало ясно, что ездить на совещания, проводить переговоры, пугать уголовным преследованием, гражданскими процессами этих деятелей – бесполезно! Надо было найти иное решение. И оно было найдено.
Обратился в газету «Московский комсомолец», с которым были налажены хорошие, даже дружеские контакты в отделе происшествий. Журналисты частенько обращались ко мне, как к эксперту по криминальным вопросам. Теперь потребовалась их помощь. Мне выделили очень въедливого и дотошного корреспондента, который созвонился с руководством «Инфраструктуры» возжелав их опросить по очень насущной, актуальной, животрепещущей проблеме, безусловно заинтриговал и мы поехали на встречу.
Компанию представляли два заместителя директора – по общим вопросам и по финансовым. Мой спутник пояснил, что прибыл интервьюировать талантливых бизнесменов по двум темам.
Первая. В редакцию обратились труженики села с документами, которые никаких сомнений в их подлинности не вызывают, подтверждающие прием у них «Инфраструктурой» сельскохозяйственной продукции. Работяги утверждают, что денежные средства за проданный товар они не получили и как их проинформировали – вряд ли получат. Хотелось бы выслушать мнение и противной стороны по этому вопросу: соответствует ли повествование заявителей суровой реальности?
Вторая. Компания действительно дает многочисленные объявления о закупке фермерской продукции по очень высоким ценам, а также извещает о продаже бакалейного товара на грани, а зачастую и ниже рентабельности. Редакция популярной газеты с миллионным тиражом просит поделиться экономическим секретом: как это возможно без риска быстрого разорения и полного банкротства?
Мнение руководства предприятия будет опубликовано слово в слово, без какого-либо искажения, для этого и ведется диктофонная запись. Редакция ничего не просит, ни на чем не настаивает, лишь проверяет поступившую информацию на предмет ее достоверности, чтобы в дальнейшем избежать судебных процессов по опровержению.
Оба замдиректора наперебой стали утверждать, что, конечно, никакого злого умысла не было, произошел технический сбой, просто деньги накануне инкассировали, а потому касса и оказалась пустая! Зато сейчас в ней накопилось столько сокровищ, что Али Баба сдохнет от зависти вместе с сорока разбойниками и Багдадским вором в придачу! Там уже деньжищи некуда складывать, все сейфы забиты, ящики тоже, а кассир просто спотыкается об лежащие на полу пачки купюр.
Они срочно ждали этих тружеников на следующий день, так ждали, так волновались, что генеральный директор от переживаний слег с нервным срывом и они оба тоже на грани! Ведь никаких координат мужики не оставили и где их искать – неизвестно? Пусть прибегают немедленно, все получат, до копеечки и даже больше!
(Что такое «срочно ждали» - не пойму до сих пор! Понятно, когда говорят «срочно приезжай»! Но «срочно жди»? Хм…)
Что касается второго вопроса – это коммерческая тайна. «Инфраструктура» потому и успешная компания, что изобрела своего рода финансовый «вечный двигатель», а это – интеллектуальная собственность. Но в печати мелькать не желает, потому, как скромная и сама, и все ее сотрудники и, руководители, и особенно – бенефициары. Лишняя реклама не нужна. Даже бесплатная.
Таким образом встреча прошла очень быстро, тактично, эффективно и плодотворно.
Обалдевшие от счастья трудяги в этот же день получили все, что им причиталось и двое суток отмечали событие в небольшой гостинице, угощая соседей даже с верхних и нижних номеров. Выпили все запасы алкоголя в ближайшем магазинчике, протрезвели и довольные уехали восвояси к себе в тамбовское село. С явным намерением в дальнейшем сбывать продукцию только на ближайшей тамбовской ярмарке, а не гнаться, как пушкинский поп «за дешевизной». (В данном случае за фантастической прибылью).
Объявив на прощание громогласно и хором, что ноги их больше в столице не будет!
А «Инфраструктура» отнюдь не угомонилась, продолжила свою противоправную деятельность, через два года звонко прогремела и громыхнулась окончательно. Видимо папка «Особый контроль» в дежурной части МВД России пухла-пухла от негативной информации, важничала, надувалась своей значимостью, а потом взяла и лопнула! Брызги полетели такие, что в ходе оперативно-розыскного мероприятия «контрольная закупка» из окна второго этажа здания, в котором располагалась эта «структура», выкинули сыщика.
После такой необдуманной и безобразной выходки обнаглевших придурков взвод ОМОНа штурмом взял эту цитадель, и «Инфраструктура» действительно стала невидимой.
В ходе расследования было установлено, что от действий этого предприятия пострадало около трех тысяч граждан, а присвоенные средства составили примерно треста миллионов рублей (по тому курсу почти десять с половиной миллионов долларов). Газета «КоммерсантЪ» писала об этом в июле 2001 года.
Вскоре после такого приключения поздней осенью, в конце ноября знакомый следователь из Краснопресненского РУВД (или уже ОВД «Пресненское»?) познакомил меня с генеральным директором и основным акционером ЗАО «Спецремэнерго» Владимиром Григорьевичем Сатьяновым. Предприятие занимало древний двухэтажный флигель во дворе старинного дома на Патриарших прудах и специализировалась на обследовании, ремонте дымовых труб, градирен, а во времена СССР являлась Главком аналогичных компаний в союзных республиках. Она имела участок в «Норильском никеле», а в советское время, кроме прочего обследовала, ремонтировала и обслуживала самую длинную железобетонную дымовую трубу в мире на Экибастузской ГРЭС-2 высотой в 420 метров.
У предприятия возникла проблема: обследовав трубы на Нижегородском НПЗ («Лукойл-НОРСИ»), компания получила оплату – рубероид на сумму семнадцать тысяч долларов и генеральный задумался о том, как превратить товар в деньги? Это у Карла Маркса такая процедура была описана просто: товар – деньги – товар (но уже с прибавочной стоимостью, подлежащей присвоению буржуином в процессе капиталистического производства).
В то время практически вся страна жила по правилам, не предусмотренным ни марксизмом-энгельсизмом-ленинизмом, ни авторитетной экономической теорией Адама Смита.
Схема получалась иная: товар (или услуги), а взамен, по бартеру – тоже товар или услуги, а зачастую и вовсе нечто эфемерное, например – зачеты, которые даже пощупать нельзя. По электричеству, грузоперевозкам и прочему удовольствию.
Таким образом, произведя определенный объем работ, услуг или продав товар, в качестве оплаты можно было получить вагон колбасы, центнер часов, пару машин трусов, состав мыла, прицеп шила и тому подобное. Оплата произведена, а дальше – делай с ней что хочешь: хоть сам колбасу жуй, хоть продавай, как папуас, щеголяя в новых трусах с парой десятков часов на каждой руке, ноге, с намыленной головой и шилом в носу!
Поэтому путь к «живым» деньгам был нелегок и тернист. Часы меняли на трусы, шило на мыло, «божью росу» на колбасу, киловатты на стекловату и лишь в конце этой цепочки появлялись настоящие хрустящие ассигнации обязательные к приему всеми учреждениями, предприятиями, организациями на территории России и даже принимаемые к обмену за границей.
От кого-то из осведомленных людей слышал, что Анатолию Борисовичу Чубайсу можно все простить только за то, что он прекратил действия бартера, продолжавшегося около восьми лет и подвел экономические отношения аккурат к марксистской формуле. Так или нет не знаю, не интересовался и информацию не проверял.
В то время на многих предприятиях создавали отделы, занимающиеся реализацией подобной «оплаты», или нанимали специального человека именно на эту работу. Иногда проще – заключали с работником договор подряда. Вот что было делать с таким количеством рубероида компании «Спецремэнерго»? По рулону-другому, пожалуй, могли бы раздать сотрудникам для усиления гидроизоляции крыш личных гаражей. Ну, а дальше? Стоять на строительном рынке и покрикивать: «А ну, кому свежий рубероид!»?
Глупость, конечно!
Где взять подобного умельца? Сатьянов вышел из кабинета, оделся, спустился на первый этаж, выбрался во двор, выглянул из-под арки, потом обошел Патриаршие пруды сначала по ходу часовой стрелки, а затем против нее, заглянул в соседние дворы, переулки и убедился, что такие специалисты на дороге, а также по закоулкам - не валяются! Тогда он дал объявление в газете «Ищу работу» (или каком-то подобном издании) и вскоре на него откликнулся общительный, контактный, предприимчивый тридцатилетний парень – Илья Шиллинг, который жил недалеко – на Красной Пресне. И судя по фамилии – (почти доллар!) очень здорово разбирался в коммерческих операциях.
Шиллинг не подкачал! Он лихо взялся за дело, работал быстро, ловко, умело с огоньком и вскоре весь товар со склада исчез. Но вслед за ним исчез и сам Шиллинг.
Получив от Сатьянова доверенность на представление интересов «Спецремэнерго» во всех возможных отечественных (и даже заграничных) органах и организациях, а также заявление о преступлении в территориальное 83-е отделение милиции, я принял меры к восстановлению справедливости. Нет, не пошел заявлять о преступлении, поскольку понимал, что это дело муторное, долгое и не шибко перспективное.
Ну, хорошо, даже если быстро начнут доследственную проверку выцепят Шиллинга притащат в отделение брать с него объяснение, а что дальше? А дальше Шиллинг может сказать и наверняка скажет что-то вроде этого:
«А раз так, то у меня и нет ничего! Меня самого «опрокинули», обещали заплатить и «швырнули»! А я невинный, доверчивый, наивный, меня легко обмануть!»
Или лаже хлеще: «Все продал, все заплатили, а на Тишинском рынке по пути в компанию сумку с деньгами ворона унесла! Здоровая такая, злобная, нахальная! Прямо с плеча сорвала! И тут же на ближайшем балконе со своими сородичами раздербанила! Где их теперь искать?»
А вот еще вариант: «Зашел на тот же Тишинский купить стакан семечек. Котомку сдуру на землю поставил, чтобы обоими руками карман под товар оттянуть. Пошел дальше, а про торбу забыл. Вернулся – ее уже нет. Искал-искал – не нашел. Вот сейчас объяснение дам и поеду в бюро находок. Может, туда добрые люди сдали?»
И материал проверки закроет постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, поскольку гражданин Шиллинг является материально ответственным лицом и состоит в договорных гражданско-правовых отношениях с работодателем. Который пускай теперь и взыскивает с него причиненный ущерб, обратившись в Пресненский районный суд в порядке искового судопроизводства. Начальник отделения утвердит, прокурор проверит и материал сдохнет в архиве.
Отнюдь! На самотек такое дело пускать нельзя!
Поэтому поехал на улицу Подвойского в опорный пункт по месту проживания этого балбеса. Нашел участкового инспектора, представился показал заявление, пояснил, что не намерен загружать хоть бывшего, но коллегу ненужной писаниной, мне необходим результат, а не процесс! И попросил пригласить в ближайшее время проходимца на беседу под благовидным предлогом. Оставил номер своего мобильного телефона и укатил по иным делам.
Участковый сработал очень оперативно. Буквально на следующий день сообщил, что ему позвонил Шиллинг и обещал заявиться к восемнадцати часам.
В опорный пункт Шиллинг пришел без опозданий, но разговор не склеивался, он нес какую-то пургу, путался в легенде и не мог толком объяснить: ни где деньги, ни где товар (а уж тем более его прибавочная стоимость!).
Поскольку получасовое препирательство надоело, предложил Шиллингу добровольно проехать в 83-е отделение не дожидаясь, пока его туда доставят принудительно по заявлению Сатьянова. В отделении оставив жулика в коридоре заскочил в кабинет к начальнику ОУР, в двух словах объяснил ситуацию и попросил ненадолго «арендовать» класс службы. Получив «добро», пригласил туда Шиллинга и оставшись один на один очень быстро, культурно и доходчиво разъяснил: какие правовые последствия его ждут, если немедленно чистосердечно не покается в неразумном грехе и не предпримет меры к заглаживанию материального ущерба причиненного ЗАО «Спецремэнерго».
Гарантией его намерений встать на путь исправления будет собственноручно написанное объяснение, в котором надо подробно по пунктам разложить: какое деяние он совершил, зачем, осознает ли свою вину, раскаивается или нет, как и когда намерен возместить материальный вред. Или не намерен возмещать никогда!
И Шиллинг написал. Что да, осознает, что совершил мошенничество, на которое его толкнула нищета, стечение тяжелых жизненных обстоятельств и хотя половину похищенных денежных средств он успел спустить закрывая свои долги, но половина-то осталась! А потому просит заявление в правоохранительные органы не подавать, к уголовной ответственности его не привлекать. Завтра же с самого начала рабочего дня он сдаст в кассу компании часть ранее похищенных денежных средств в размере восьми тысяч пятисот долларов США в российских рублях по курсу Центробанка на этот день.
В тюрьму не хочет, не желает, поскольку знает, что там плохо. Сам в тюрьме еще не был, но источники, заслуживающие доверия ему про это обстоятельство неоднократно сообщали.
Получив объяснение, я отпустил Шиллинга, если можно так сказать. Да, собственно, его и не задерживал. В отделение милиции не тащил, физическую силу не применял. Психологическое давление? Обоснованно полагаю, что разъяснение потенциальному фигуранту уголовного дела положений статьи 159 Уголовного Кодекса Российской Федерации таковым не является.
На прощание напомнил, что в случае невыполнения обязательств перед предприятием в указанный им самим срок, завтра же ближе к обеду заявление о совершении преступления вкупе с его собственноручной «чистухой»-объяснением будет сдано в дежурную часть этого же отделения. В котором мы в настоящий момент так мило беседуем. Где материал безусловно будет зарегистрирован, ему присвоят номер КУСПа, я получу талон-уведомление, сыщик (или участковый) опросит всех лиц, владеющих информацией об этом инциденте, подошьет к собранному талмуду копии необходимых финансово-хозяйственных документов…
А дальше, как Всевышний решит. Или ведомый Его небесной дланью земной сотрудник отделения милиции.
Как мне сообщил на следующий же день генеральный, с самого раннего утра Шиллинг уже стоял у дверей офиса, заявившись раньше всех работников предприятия и порядком промерз, пока ждал у закрытых дверей. Он действительно принес ровно половину от стоимости похищенного рубероида.
Потом на некоторое время установилось какое-то затишье. И Шиллинг успокоился, не проявлял инициативу, и у меня хватало загрузки по иным делам, и Сатьянов особо не напоминал. Он и так был рад, что хоть эту сумму удалось возвратить.
А вскоре произошло трагическое событие, подстегнувшее затаившегося должника к скорейшему погашению ущерба.
В сентябре 2004 года на территории все того же 83-го отделения милиции сотрудниками уголовного розыска был задержан Александр Пуманэ, взрывотехник Кингисеппской преступной группировки. В багажнике его автомобиля были обнаружены две мины МОН-50 с электродетонаторами, толовая шашка, блок управления хитроумной электронной схемой и двадцатилитровая канистра с бензином.
В качестве объяснения происхождения такого «богатства» доставленный в отделение Пуманэ понес несусветный бред, поведав, что сам он не местный, а вот несколько дней назад к нему в Питере обратился незнакомец, предложив за тысячу долларов перегнать машину в Москву, а также выполнить еще ряд мелких поручений. На что он согласился, но о содержимом багажника знать не знал, туда даже не заглядывал!
Конечно, с Пуманэ надо было работать и работать, беседовать, раскручивать, разбалтывать, требовать подробности, ловить на противоречиях, наводить справки, устанавливать и отрабатывать связи, контакты в мобильном телефоне, получать детализацию всех телефонных соединений за максимально возможный период времени, проверять передвижение его автомобиля по системе «Поток», а самого Пуманэ по АПС «Розыск-Магистраль»…
Но сотрудники пошли по пути наименьшего сопротивления и вскоре нанесли задержанному телесные повреждения не совместимые с жизнью. А проще говоря – забили. В состоянии комы он был доставлен в институт имени Склифософского и там скончался в реанимации, не приходя в сознание. За совершение этого преступления были осуждены бывший начальник отделения милиции и дежурный опер, которым инкриминировали халатность, повлекшую по неосторожности смерть человека и приговорили одного к двум годам условно, а второго к аналогичному сроку с отбыванием в колонии-поселении.
В их оправдание могу только сказать, что, узрев подобный арсенал оперативники схватились за голову и Пуманэ обоснованно подозревали в терроризме. А значит работать надо было быстро: кто знает, что, где, как и когда планировалось взорвать? А если уже успел что-то заложить и приготовить к взрыву? А если он не один, а если взрывника кто-то страхует? Вопросов больше, чем ответом.
Но работать быстро, не значит работать неаккуратно. Существуют методики раскрытия и расследования любого преступления. В конце концов сыщики обязаны были немедленно известить об этом задержании и страшной находке и собственный городской Главк и ФСБ России, поскольку терроризм – подследственность их ведомственного Следственного Управления. Конечно, результат хотелось получит быстро, а в итоге произошло почти так, как в пословице: «Не спеши, а то успеешь!»
После этого происшествия, потрясшего Москву, Шиллинг безо всякого напоминания инициативно активизировался в возмещении вреда и зачастил в кассу компании с периодичностью раз в неделю, хотя вносил довольно небольшие суммы. Видимо представил, что на месте Пуманэ мог оказаться и сам. Он, конечно, не подозревался в терроризме, а был всего лишь мелким жуликом, но кто там этих ментов знает, что у них на уме? Может в этом отделении они все бешенные?
Последний вклад в расчет со «Спецремэнерго» Шиллинг внес потрепанным, громыхающим автомобилем ГАЗ-3102 «Волга», изготовленным более двадцати лет назад, где-то в середине 1980-ых годов. Резина у лимузина была лысая, вместо водительского сиденья к полу была прикручена табуретка, а кузов раритета хищно поедала ржа. Где он только такую «прелесть» нашел? Или это была «заначка» в его закромах?
Я не хотел принимать под свою ответственность этот драндулет, было обоснованное опасение, что он не проедет даже три километра и развалится! Но Сатьянов дал указание получить автомобиль в каком бы виде он ни был, перегнать его к предприятию и тем самым навсегда закрыть наконец вопрос с этим долгом, который уже всем порядком надоел.
Таким образом оставшаяся шиллингская задолженность по рубероиду, полученному по бартеру, погашалась тоже – бартером.
До перекрестка улиц Конюшковская и Красная Пресня «Волга» как-то до тарахтела своим ходом. И намертво встала, перекрыв аккурат самый центр перекрестка, усилив затор, который и так с большим трудом растаскивали трое измотанных, замаявшихся инспектора-регулировщика!
Вышел из салона, открыл капот, пошевелил какие-то провода, но это было бесполезно. Чуть ли не силой рассерженные, взъерошенные гаишники запихнули меня в салон приказав рулить, сами уперлись в багажник, поднатужились и кряхтя толкали «Волгу» в горку, пока она не состыковалась с бордюром тротуара у входа в кинотеатр «Баррикады». Теперь автомобиль никому не мешал, но и без посторонней помощи передвигаться не мог.
Отзвонился в «Спецремэнерго», сообщил о сложившейся ситуации и стал ждать. Как я и предвидел «Волга» проехала ровно три километра. Ну, может еще сто метров. Запас надежности был изначально «нарисован» на ее треснувшей радиаторной решетке между двумя глазами-фарами.
Вскоре приехал рабочий на служебном автомобиле, подцепил тросом и отбуксировал обессиленную колымагу на Патриаршие пруды. Вопрос с переоформлением этой развалюхи решался уже без меня.
А Шиллинг полностью возместив ущерб, решал окончательно порвать с корыстным проклятым прошлым, перевернуть порочную страницу своей жизни и дальше писать ее с чистого листа. Начал с того, что, сменив подозрительную заграничную фамилию стал патриотичным «Кремлевским». Больше на житейской трассе не попадался и ничего плохого за него я не слыхал.