Марина с грустью смотрела на одевающихся девушек. Натягивая пальто и шапки, они обсуждали свои планы на выходные. Их звонкие голоса на фоне непрекращающегося за окном снега, ложившегося крупными пушистыми хлопьями на землю, звучали рождественской песней.
— Ждёшь кого? — спросила Лера, обмотавшись пуховым шарфом.
— Клиентку, — вяло ответила Марина.
В салоне их работало пятеро, но только Марину никто не встречал после смены. Другие девочки ждали мужей, любовников или родителей: те заходили за ними и, ласково приобняв за плечи, вели за горячим какао в торговый центр, Леру так вообще забирали дети: шестнадцатилетние мальчишки-двойняшки подкрадывались к ней со спины и зловеще шептали, что пришли похитить прекрасную королеву. Они хохотали и протягивали «ну, мам», когда Лера целовала их в раскрасневшиеся от мороза щёки.
Марина и Лера были ровесницами. Обе за сорок лет хлебнули в жизни всякого, только Лера называла это вишнёвым компотом, который иногда кислил, а Марина — дерьмом.
Оптимизм Леры раздражал. Бросил муж — не беда! Кожа потускнела и покрылась морщинами — сделаем маску из жопки огурца! Если не поможет — добавим жопку помидорки! Порвались любимые джинсы — присобачим на дырку декоративный цветок! А главное, что бы ни случилось, — улыбаемся!
Например, когда Марина посетовала, что устала засыпать одна, Лера посоветовала зарегистрироваться на сайте знакомств. Марина опешила: неужели она не знает, что на подобных сайтах зависает лишь неликвид, те, на кого в реальной жизни без слёз не взглянешь, потому что в сеть они выставляют фотографии двадцатилетней давности?
Лера не отчаивалась: а если клуб знакомств, кому за сорок? Туда люди сразу приходят с серьёзными намерениями и без фильтров. Марина фыркала: зачем ей старик, опять же неликвидный? Те, у кого в порядке с внешностью и головой, в подобных клубах не нуждаются.
Лера пожимала плечами: как насчёт свободных друзей и родственников Марининых подруг? С внешностью, конечно, заранее не угадаешь (ох уж эти всемогущие фильтры!), но с головой у этих мужчин проблем наверняка нет. Марина закатывала глаза: какая женщине будет желать добра другой, пусть даже они дружат? Всех хорошеньких, адекватных мужчин они припрячут для себя, на случай, если их как Леру бросит муж, а Марине предложат завалявшийся устаревший неликвид.
Лера хмыкала. Кружки по интересам? — Неликвид пытается как-то убить время. Курсы иностранных языков? — Неликвид учит язык, думая, что будет востребован заграницей. Волонтёрство? — Неликвид одинок и создаёт иллюзию собственной важности.
Когда фантазия Леры иссякла, и она намекнула, что Марина может знакомиться сама, — уж она-то точно с первого взгляда определит, ликвиден мужчина или нет, — Марина ужаснулась: порядочные женщины первыми не знакомятся! А Марина определённо была порядочной женщиной.
Их дружба, которой грезила Марина, не сложилась. И дело было даже не в мужчинах, похожим образом Марина реагировала на всё.
Лера рассказывала, какой чудесный кофе попробовала в новой кофейне, Марина отвечала, что кофе — переоценённый напиток, на который кофейни заламывают ценник, а дураки ведутся: растворимый по акции ничуть не хуже. Хочешь разнообразия, купи пакетик «три в одном», их выпускают с разными вкусами. Лера радовалась, что в выходные проехала сорок километров на велосипеде, Марина серела: перекачаешь мышцы, и ноги станут как у лошади. Художественная выставка — в этих картинах нет ничего особенного, дворовый кот лапами лучше наляпает. Книга — писаки зарабатывают на болванах без воображения, тогда уж лучше фильм, в нём хотя бы спецэффекты есть. Фильм — фу, бесконечные дурацкие спецэффекты, лучше старые ленты, в них хотя бы смысл есть. Старый фильм, в котором есть смысл, — какой же бред, разве есть идиоты, которые верят в бескорыстную любовь и дружбу?
И так было с любой темой разговора: Марина оставалась недовольна, а Лера чувствовала себя мало того что виноватой, так ещё и облитой помоями. Общение свелось исключительно к рабочим вопросам.
Марина вздыхала: лишний раз она убедилась, что женской дружбы не существует.
— До понедельника! — попрощалась Лера и выпорхнула из салона. Сегодня её сыновья в помещение не заходили.
Оставшиеся девушки щебетали.
— До встречи!
— До понедельника!
— Хороших выходных!
Марина скривилась. Если их лицемерие превратить в вино, то Марина уже, икая, лежала бы лицом на столе.
Звякнули колокольчики, которые хозяйка привезла из Китая. Она утверждала, что они (между прочим, местами на них уже облупилась краска, отметила Марина, потому что они дешёвые, а хозяйка, вероятно, отдала немало: ушлые китайцы обманули её, поняв, какая дура стоит перед ними) защищают от дурного глаза и не пропустят в салон недобрых, завистливых людей.
— Дребедень, — зевнула Марина. Холодный воздух, который впустили девочки, покидая салон, щекотал ноздри. — Не пускай они завистливых людей, салон бы пустовал. Я куковала бы тут одна как перст.
Марина изумилась: как только вспомнила это слово? Откуда она вообще его знает? Но тут же осознала: она умная, закончила бы школу с золотой медалью, если бы учителя не занижали ей оценки.
Колокольчики предупредили о новом посетители. Марина лениво обернулась. По салону заметалась хозяйка.
— Ты всё подготовила? — спросила она. Подол шубки следовал за ней по пятам как верный пёс.
— Всё.
— Точно?
Она нервничала: поправляла белокурые (жёлтые цыплячьи) волосы (сожжённую ядрёной краской мочалку), поглядывала в зеркало, проверяя, не потекла ли тушь (брендовый гуталин, зачем платить три тысячи за тюбик, если есть непопулярные, зато копеечные аналоги) и с содроганием косилась на дверь.
— Точно.
— Этот маникюр должен стать лучшим в её жизни! — предупредила хозяйка.
— Угу.
Клиентку, которую они ожидали, звали Софья. Не София — Софья. В свой первый визит двадцатилетняя соплячка закатила истерику, когда администратор назвала её Софией.
Она появлялась в салоне раз в месяц и отравляла воздух едкими замечаниями. Она хотела другую форму ногтей (когтей, которыми вцеплялась в сморщенные спины богатых стариков, когда те набрасывались на неё в кровати, тигры-импотенты). Цвет лака оказался блеклым (сподручнее погрузить пальцы в фосфор, тогда ногти будут отражаться в темноте и без труда нащупают игривый «тигриный хвост»). Дайте другие инструменты, эти не продезинфицированы (они чище, чем твоя «дырка»). Кофе с молоком — моветон, добавьте сливки (тигруля добавит).
В общем, проще оседлать дикого буйвола, чем угодить капризной Софье. Она кочевала от одного мастера к другому и к каждому предъявляла претензии. Пройдя круг, она возвращалась к «первой жертве».
Кроме таланта к «булькающему недовольству» (когда она ругалась, то понижала голос, и звучал он так, словно она страдала от хронического насморка) у Софьи обнаружились способности к обсуждениям в интернете. Она писала гневные отзывы на всех площадках, где мелькало название салона, даже если оно вылетало в рекламных окошках, а после ещё пару недель обсасывала тему «отвратительного сервиса» с подружками и подписчиками в социальных сетях. Страницы куколок, подобных Софье, быстро обрастают фолловерами.
Марина была её «любимым мастером», «волшебницей ногтевого сервиса», — так Софья именовала Марину в своих писульках. Подлизы заваливали комментарии хохочущими смайликами, наперебой обещая навестить «обитель феи». Раньше Марина кривилась, когда их с коллегами называли маникюрщицами, теперь она по этому слову скучала: от нового прозвища «Динь-динь» её тошнило.
В «волшебницу» Марина превратилась, когда порезала Софью. Та ёрзала на стуле, не отрываясь от телефона, и триммер дрогнул в руке Марины. Проступившая капля крови послужила сигналом для скандала: Софья верещала, распугивая остальных клиентов.
Администратор не справлялась. Ни извинения (едва ли не слёзные), ни скидки, ни дополнительные бесплатные услуги не привлекали Софью: она ничего не требовала, просто верещала — скандал ради скандала, как позже пояснила хозяйка, примчавшаяся в салон по звонку администратора. К тому моменту, как она переступила порог «обители фей», Софья уже успокоилась и затихла. Договорились они быстро: Софья настояла, чтобы следующий бесплатный маникюр ей сделала Марина.
— Она же в половину десятого придёт? — поинтересовалась хозяйка.
— В десять.
Скромная клиентура салона таяла. Женщины, наткнувшиеся на пост Софьи, в котором она подробно расписала «гавканье с Мариной» (та отвечала похлеще Софьи, несмотря на усилия администратора завершить конфликт), поражались: и как они сами не видели, что мастера грубо разговаривают? Софья сочувственно отвечала, что всех работников — и в этом салоне, и в других — подобному обучают на курсах. А когда некая девушка вступилась за коллег, сказав, что не все мастера оканчивают курсы, кто-то учится дома по видеоурокам, Софья съязвила, обратившись к подписчицам: «Будьте осторожны! Некоторые «Динь-динь» не только хамят и режут пальцы, но ещё и «маникюрничают» без должного образования, что чревато высокой вероятностью заражения крови!». Тех комментаторов, кто указывал ей на хромоту логики («отсутствие корочки не равно антисанитария»), она блокировала.
Софья сообщила (и хозяйке, и подписчикам), что на следующий извинительный маникюр придёт в десять вечера. Её не волновало, что салон работает до девяти. Чтобы не потерять оставшихся клиенток, хозяйка согласилась. Марину не спрашивали.
— Опаздывает, — сказала хозяйка. По дорожке, ведущей к салону, пробегали только бродячие кошки и загулявшиеся допоздна дети.
— Неудивительно.
Хозяйка зыркнула на Марину.
— Будь с ней вежлива.
— Само собой.
Стрелки настенных часов отсчитали десять минут одиннадцатого. Хозяйка в нетерпении топталась за пустующей стойкой администратора.
— Может, она передумала? — зевнула Марина.
Ответом стал звон колокольчиков.
Хозяйка натянула вымученную улыбку, Марина развернулась на стуле: её веко непроизвольно дёрнулось.
— Добрый вечер! — хозяйка бросилась к Софье. Та кинула ей пальто.
— Надеюсь, что доброе, — прошипела она и обогнула стол, на котором Марина уже разложила инструменты.
— Мне жаль, — защебетала хозяйка, — но я не могу остаться с вами на время процедуры, дела-дела. Надеюсь, вы получите удовольствие! Наша феечка, — она запнулась, тихо добавила, — Марина…
Софья отмахнулась:
— Знаем-знаем, люксовый маникюр.
Хозяйка кивнула, попрощалась с Софьей, отвесив ей комплиментов на год вперёд, и, показав Марине кулак, выбежала из салона.
Софья улыбнулась Марине. Винировый оскал не сулил ничего хорошего.
Софья плюхнулась в мягкое кресло и схватилась за телефон: тонкие пальцы, покрытые автозагаром, шустро забегали по экрану.
— Меня видно? — спросила она у смартфона. Марина смутилась, отметив, что соплячка окончательно свихнулась. — Меня слышно?
Марина не выдержала.
— Более чем, — она потянулась к руке Софьи, но та не шелохнулась.
Софья ухмыльнулась и уставилась в экран.
— Чат, напишите: меня видно, слышно?
Марина смекнула: «Дрянь. Решила превратить маникюр в шоу. Работа Динь-динь в прямом эфире! Эксклюзив!».
— Отлично, — ответила Софья невидимым собеседникам.
— Вашу руку, пожалуйста, — попросила Марина.
Софья проигнорировала просьбу.
— Как вы знаете, хозяйка салона взялась за ум: осознала, что кончились времена, когда женщины молчат и терпят. При вашей поддержке я добилась справедливости: отныне здесь меня ждёт бесплатный маникюр.
— Это разовая акция, — сказала Марина. Кто знает, может, микроскопический мозг этой курицы недопонял, что бесплатный маникюр — добрая воля хозяйки, а не постоянная услуга.
— Да, да, девочки, делать будет та же самая Динь-динь, — глаза Софьи искрились от удовольствия, — посмотрим, какой урок она вынесла после моего прошлого визита.
— Вашу руку, — Марина закипала.
— Нет, девочки, пока не хамила. Но я не строю иллюзий: как я уже говорила, грубости их обучают на курсах.
Марина вскочила на ноги. На языке вертелось новомодное слово «хайп», вылетавшее из ртов мальчиков Леры, через раз.
«Дрянь! Дрянь! Дрянь! На что я буду жить, если «цыплячья голова» уволит меня? У меня нет мужиков как у Леры, цепляющей их на сайтах знакомств, в клубах знакомств, в кружках по интересам, выклянчивающей внимание на посиделках с родственниками и подругами! У меня даже нет велосипеда, чтобы завязать разговор с неликвидным пенсионером, раскатывающим по набережной!».
Марина рванула в служебное помещение: крохотную комнатку размером с кабинку в общественном туалете, где мастера глотали остывший чай и засохшие печеньки в перерывах между записями.
«Дрянь провоцирует. Не поддавайся на провокации. Вернись, извинись и начни делать маникюр».
Голос Софьи раздражал.
— Девочки, представляете, она ушла. Да, просто взяла и ушла. Вы же слышали: я ни одного обидного слова ей не сказала. Но хейтеры не поверят, согласна. Придумают, что я показала Динь-динь средний палец, ага.
«Она хайпует. Что бы ты ни сделала, что бы ты ни сказала, она не угомонится».
— Это ужасно.
«Дрянь».
— Я расскажу хозяйке.
«Капризная дрянь».
— Если Динь-динь не уволят, я обращусь в СМИ.
«Капризная истеричная дрянь».
— Идёт, девочки. Не знаю, где была. В туалете, наверное, — Софья засмеялась, прочитав сообщение в чате. — Я тоже надеюсь, что она помыла руки. После эфира обсудим антисанитарию в салонах, да.
Марина выросла за спиной Софьи. Она смотрела на её возмущённое лицо в экране телефона. По бокам прыгали сердечки и котики, чат разрывался от сообщений.
Кто-то спросил огромными буквами:
— ЭТО ТА САМАЯ ДИНЬ-ДИНЬ??
Софья улыбнулась.
— Да.
Марина улыбнулась мигающему чату.
Занесла нож над головой Софьи.
Софья прищурилась:
— Какого хр…
Марина полоснула её по горлу.
Чат ликовал. Одни покинули прямой эфир, вторые в ужасе писали, что звонят в полицию, третьи восхищались смелостью Марины (кто-то даже писал, что Софья заслужила подобную смерть), четвёртые не верили в происходящее, засыпая экран кричащими «ПРАНК. ПРАНК. ПРАНК».
Софья выронила телефон. Эфир оборвался.
Ультрафиолетовой лампой Марина ударила Софью в висок.
Села за рабочее место и взяла Софью за руку: теперь ничто не помешает «сделать лучший маникюр в её жизни, как просила хозяйка».
Марина улыбалась, подумывая, что завтра забежит в спортивный магазин: может, там будут велосипеды по скидке? Разовая акция. Как сегодня в их салоне.