Педагогический эйдос
Это был невысокого роста тихий хроменький пожилой человек, который всю свою жизнь проработал в школе простым учителем биологии. Бесконечно влюблённый в класс насекомых, он имел довольно обширную коллекцию бабочек, которую неизвестно как, где и когда собирал на протяжении всей своей жизни, начиная со студенческих лет. Он знал о каждом своём экспонате практически всё и этим очень гордился, с удовольствием принося на уроки в школу своих аккуратно приколотых булавками к тонким пластинам в изящных, небольших с красивыми рамками в застеклённых коробочках. Для всех учеников в нашей школе не было тайной о страстной любви его к порхающим мотылькам, и между собой, не осуждая, мы иногда посмеивались над ним, но уважали этого чудаковатого, на наш взгляд необразованных недорослей, оригинального коллекционера.
Щедрой души и настоящего благородства с виду, как и мы обычный подросток был этот учитель биологии очень скромным и предельно выдержанным человеком и, который среди других людей ничем не отличался, кроме своей небольшой хромоты, как мы знали с раннего детства. Он никогда, не при каких обстоятельствах ни на кого не повышал своего голоса и в первую очередь на нас, школьных шалопаев. И на всех педсоветах он защищал каждого барогозника, утверждая, что все дети должны быть подвижными, потому что так они и жизнь познают и нарабатывают необходимый опыт. Но учителя ему отвечали:
- Подвижными, но не хулиганами!
- Я не вижу среди наших учеников отъявленных хулиганов, – парировал он.
За что его многие педагоги немного недолюбливали, а кое-кто даже и побаивались, зная за ним неуступчивый и прямолинейный характер. Но поборники строгих наказаний, особо отличившихся сорви голов, называя всем известные их фамилии спрашивали:
- А эти кто по-вашему не хулиганы?
- У меня скорее вызывают некоторое опасение дети, которые не шалят, потому что шалость – это игровая адаптация растущей личности в обществе, а вот ошибки формирует характер и гораздо лучше, чем все скромные школьные успехи в будущем гражданине, – отбивался от учительских нападок наш защитник.
- Чудак, – говорили все учителя вместе с директрисой откровенно.
При этом этот добродушный чудак мог довольно строго наказать любого ученика, если тот мешал ему на уроке, не обращая никакого внимания на все его замечания. Тогда он подходил к надоевшему неслуху, брал у него дневник и делал в нём запись, что сегодня он имеет намерение навестить родителей этой назойливой мухи и провести с ними беседу о должном воспитании их ребёнка. А так как многие из родителей всех шалунов сами ещё когда-то учились в этой же школе, то знали и уважали этого известного им преподавателя. И можно смело предположить, что за этим посещением ожидало шкодника дома. Но зато, что наш бабочник, коего мы, шутя, иногда называли между собой, никогда и ни на кого за всю свою педагогическую практику не пожаловался, а проводил с родителями, как он сам говорил, обсуждение будущего их дитяти, не костеря его в хвост и в гриву за поведение в школе, и за это на него ни один шалопай зла не держал.
Вечный холостяк и апологет добра, ко всем и всегда, не взирая на возраст, он тихо и уважительно обращался на «Вы». Когда он делал какому-нибудь зарвавшемуся ученику замечание, он брал его за руку и говорил.
- Сударь мой, что вы себе позволяете?
И сударь, устыдившись, ему отвечал.
- Я больше так не буду, учитель. Извините меня!
Если это была девочка, то он, просто, останавливал её, поворачивал к себе лицом и, с горькой укоризной в голосе добавлял.
- Деточка, вы даже не представляете себе, как вы дурно себя сейчас вели. И мне за вас, знаете ли, очень стыдно!
На что эта девочка отвечала.
- Простите меня, учитель. Этого больше не повторится!
Но однажды он остановил старшеклассника, который грубо приставал к девочке из его же класса и предложил ему перед ней извиниться. Тот с наглой ухмылкой негодяя это сделать отказался, и тогда тщедушный собиратель бабочек ему спокойно сказал.
- Если вы, молодой человек, не решитесь при мне и сейчас поступить по-мужски, то я перестану вас уважать, как гражданина и как человека!
Но тот злорадно ему ответил.
- Да кому нужно твоё уважение, хромая блоха?
Биолог, не раздумывая, размахнулся, но не влепил наглецу звонкую оплеуху.
- Отныне вы для меня, – назвал он этого грубияна по фамилии, а не по имени, – как личность боле не существуете. На урок ко мне можете не приходить, но тройку вам, так и быть, в аттестат я, согласно закона, поставлю!
- Да, пожалуйста! – нагло огрызнулся тот и быстро покинул школу.
Прошли годы. Страстный обожатель мотыльков состарился и ушёл с почётом на заслуженный отдых. И вот как-то летом вышел он под вечер на улицу, чтобы совершить там ежедневный свой моцион, пройтись, так сказать, не спеша, и подышать, размышляя во время променажа, свежим воздухом. Проходя мимо одной из троллейбусных остановок, он вдруг услышал у себя за спиной.
- Здравствуйте, учитель!
Он оглянулся и увидел, что на остановке стоит и пристально смотрит на него вовсе незнакомый ему молодой человек.
- Вы это мне пожелали сейчас здоровья? – поинтересовался старый педагог.
- А вы меня не узнаёте? – грустно улыбнулся мужчина, – я тот, кого вы однажды в школе перестали уважать, – назвал он свою фамилию.
- Чем обязан? – приподнял слегка свою старомодную шляпу вечный интеллигент.
Будущий пассажир троллейбуса подошёл поближе к нему, приложил руку к сердцу и уронил в покаянии повинную голову.
- Извините меня за тот мой дурной поступок, дорогой учитель. И спасибо Вам за ваш урок!
- Помню, помню! Как же… – ответил воздержавшийся воспитатель.
- Простите меня, – посмотрел ботанику прямо в глаза бывший ученик.
- Готов взять свои слова обратно, – протянул в ответ руку заслуженный пенсионер.
- А та девочка теперь моя жена, – пожал его пятерню провинившийся, – а вы самый настоящий учитель! Учитель с большой буквы! Мне давно вам хотелось об этом сказать, да вот как-то не получалось с вами встретиться!
- Значит, мой урок ботаники прошёл не зря, – уточнил для себя одинокий уличный прохожий.
- А вот и мой троллейбус, – изобразил улыбку на лице его визави.
- Счастливого пути - снова приподнял свой старый головной убор на прощание со значением хроменький преподаватель биологии.
На том и расстались почтенный учитель и повзрослевший его ученик, обретший со временем его утраченное уважение и самого себя.