Когда мы ещё жили в первом доме в однокомнатной квартире, и мне было не более 3-5 лет (точно не помню), в отношении еды был такой повторяющийся эпизод, который родственники мне часто теперь напоминают. Речь идет о том, что, во-первых, даже такие маленькие дети могли в 1960-е гг. безопасно передвигаться по улице, по подъезду дома одни без сопровождения родителей, братьев-сестёр. А, во-вторых, о том, что соседи по дому, по подъезду очень тесно общались друг с другом и считались практически родственниками. Я так полагаю, что не в каждую квартиру я стремилась зайти в гости и попросить меня накормить, а только туда, где жили знакомые, где бывали родители, где меня были рады видеть, наверное! Короче, эпизод этот заключался в том, что когда перед ужином-обедом родители спрашивали меня «проголодалась ли», я часто говорила, что есть не хочу, так как была там-то и там-то и везде меня угощали едой! Помню, что родители не ужасались этому факту и не ругали меня, а лишь посмеивались над тем, что я хожу и ем в квартирах соседей. К сожалению эти походы за едой не оставили у меня чётких впечатлений об ассортименте питания слепых соседей. Одно я помню ясно, что еда была простой и представляла собой одно-два блюда.
Хочу немного подробнее описать квартиру одной семьи, с их сыном мы симпатизировали друг другу в подростковом возрасте, но общались в основном во дворе, так как дети слепых родителей с семьями зрячих держали некоторую дистанцию в отношении приглашения к себе домой. Да и вообще было не принято звать поиграть к себе (компьютеров не было и домашние игры считались скучными), все по несколько часов бегали во дворе. У подростков важным местом для общения-уединения были подъезды домов (или даже подвалы), из которых их нещадно выгоняли, так как игры с выключением света и беготнёй были, конечно, очень шумными.
Так вот лишь однажды лет в 13 я попала в квартиру к своему приятелю,который был старше меня на два года и уже учился в ПТУ (профессионально-техническое училище). Был осенний вечер, темнело и я слонялась во дворе, поджидая кого-либо из подруг, но что-то никто не выходил гулять. Слепые из-за холодной погоды и позднего времени уже не сидели на лавочках у подъездов, уже ужинали по домам. Я увидела, что этот мальчик высунулся в форточку своей кухни и очень тихо зовёт меня по имени, видимо не желая, чтобы слышали родители. Раньше мы с ним обсуждали мои и его аквариумы, так как оба увлекались рыбками. В тот вечер, приглашая меня наивную к себе в гости, он пообещал именно показать новых рыбок.
Я зашла в их подъезд и он запустил меня в квартиру. Сначала была небольшая прихожая, где всё было очень минималистично: стены крашены в синий цвет, пол свежеокрашен блестящей коричневой краской, какая-то скромная полка для обуви и всё. Далее мы зашли в «большую» комнату, из которой был выход на кухню и в «детскую» комнату, где обитал мой друг. То есть эта большая комната была проходной и в ней жили его слепые родители. В тот момент в комнате были окрашены полы, которые сохли, и по всему периметру лежали на кирпичах простые доски, по которым надо было как-то ходить до кухни и туалета. Как это делали его родители, для меня и теперь загадка! Такой быстросохнущей краски как сейчас, тогда не было, и полы высыхали, распространяя ужасно едкий запах, не менее трёх дней. Поэтому ремонтами, как правило, занимались в летнее время.
В этой проходной комнате в тот момент находились его родители, которые сидели-спали на кровати, и фактически, кроме стола, больше ничего там и не было, штор на окнах тоже не наблюдалось (возможно из-за ремонта). Его отец дремал, а мать слушала радио. Она сразу же спросила, кого привёл сын и чем мы намерены заниматься? Он не очень вежливо ответил, что привёл кого-надо, и мы проскользнули в «детскую» комнату.
Там сидел второй знакомый мне мальчик, и оказалось, что про рыбок мы навряд ли поговорим, так как парни пили красное вино. Эта длинная и узкая комната была перегорожена старым шкафом, который как бы отгораживал пространство и где можно было уединиться. Там возле окна стоял стол со стулом, на нём была настольная лампа. Еще в это пространство вошла железная кровать с панцирной сеткой, покрытая каким-то тёмно-красным куском материи. Штор на окнах опять же не было и пол был голым. В пространство «до шкафа» в этой комнатке еще помещался старенький диван-тахта и комодик.
В целом квартира была очень чистой, побеленной-покрашенной, но не уютной и какой-то не обжитой. Мне это показалось странным и запомнилось. Наверное, если бы эти слепые люди воспитывали девочку, а не мальчика, какой-то уют присутствовал бы.
Долго в гостях я не задержалась, так как пошла по досочкам в кухню, чтобы выглянуть в окно, выходящее во двор, и увидела, что подружки уже вышли гулять. Красное вино меня тогда не интересовало, и хотя я чувствовала себя в безопасности, так как мать приятеля всё время пыталась зайти в комнату и понять, чем там парни занимаются, но они её не пускали, успокаивая «трезвыми» репликами, мне было не интересно. А для них видимо это было крутое приключение: бутылка красного вина, да ещё и девочка в гости пришла!
Сейчас я понимаю, что попала в эту квартиру только потому, что мой знакомый немного выпил. Кухня, которую я тоже сумела увидеть, была совсем голой: газовая плита, раковина, холодильник и стол с выдвижным ящиком для ложек-вилок. Продукты видимо хранились в холодильнике и под окном в холодном шкафу. Очень чисто и ничего лишнего.
Такой я запомнила типичную квартиру слепых людей, порядок в которой наводил взрослый сын. Это белёные потолки и стены, крашеные полы и панели в коридоре и в ванной комнате.