Началось всё с моего вмешательства не в своё дело. Как всегда! Я поговорила с мон.Софией насчёт Аннушки и Юли, так как они были одни без подрясников из всех сестёр. Было жалко их. Это было несправедливо. По моим словам, нужно было попросить отца А благословить сёстрам ношение подрясника. Мон.София выслушала меня внимательно. Потом они посовещались втроём со старшими сёстрами, и она пошла к отцу А. В августе Анну и Иулианию одели в подрясники. Я была довольна. Но замечала, что сёстры не радовались, не выражали никак своего восторга. Эта тема странно замалчивалась.
22 сентября утром после завтрака старшие сёстры хотели нам кое-что сообщить. Мон.Алевтина, исполняющая обязанности благочинной, сказала с добродушной ухмылкой: «Может не стоит сейчас говорить! Пусть вечером сами увидят!» Мы были заинтригованы. Но мон.София решила нам торжественно сообщить: «Сёстры! Сегодня вечером у нас будет постриг! Послушниц Анну и Иулианию отец А будет постригать в иночество! Так что готовьтесь петь постриг!»
Эта новость меня поразила как гром. Юля была моей младшей сестрой. Она пришла в монастырь на год позже меня, так как писала и защищала свой диплом в строительном университете. Я всегда готова была постоять за мою младшую сестру, когда отец В пытался ее обидеть, перед отцом А, перед матушкой Николаей. Но Юля не хотела принимать от меня проявления сестринской заботы. А теперь решила из пострига сделать тайну. Мне стало плохо. Я даже не могла мыть посуду. Весь день я проплакала. Я не могла понять, почему весь сестринский коллектив знал об этих планах, а наша келья не знала. Знали все старшие сёстры, знала ин.Варвара, знала п.Ксеня и все инокини и монахини. Знал весь игуменский дом и многие братья. И два месяца от меня сознательно и целенаправленно скрывали как от главного врага. Юля, наверное, боялась, что я помешаю каким-то образом исполнению этого плана. А старшие сестры решили, что это лучший способ меня «смирить».
Я пила корвалол и плакала. К вечеру у меня уже болело всё внутри, и раскалывалась голова. Кто-то из братии увидел меня на крылечке домика с закрытым руками лицом и в рыданьях. Сообщили отцу А. Он очень хохотал. И потом предлагал мне в шутку постричься. Ему было весело, что он в один вечер сделал старшую сестру младшей.
Отец А сказал, что Анна и Иулиания единственные серьёзные сёстры, а у остальных «ветер в голове». Многие из сестёр не были с ним в этом согласны и находили Анну инфантильной, чересчур восторженной и немного в прелести, а Юлю хоть и трудолюбивой, но способной отречься от всего в любой момент, как она отреклась и от меня. Хотя кто мы такие? Я сочла эту интригу предательством и со стороны старших сестер, и со стороны Юли. Много лет спустя мне рассказали, что скрывать постриг было приказано только от меня.
http://proza.ru/2022/11/30/674
Фото из личного архива.