Кай и Герда

      
Герда разогрела овсянку на воде, два морковных рубленных бифштекса и заварила крепкий травяной чай. Сегодня ветряная погода, все ветряки исправно крутятся, а потому электроэнергии хватит. Можно даже включить обогреватель и согреться. Кажется, её лимит на электроэнергию ещё не исчерпан, и посмотрев на счётчик, она убедилась, что это действительно так. В этом месяце она изрядно сэкономила.
Значит можно снять свою модную красивую шубку из искусственной норки и сбросить сапоги из кожи королевского питона, разумеется, не подумайте, чего плохого, искусственной. Шубка, правда, насквозь продувалась ветром, а ноги в сапогах мокли и издавали неприятный запах, но главное, были модными. А чего не сделаешь ради моды и красоты. Герда считала себя эстеткой. Но самое замечательное, можно, наконец, принять душ, чтобы смыть с головы и тела накопившееся за месяц пот и грязь. Воду она тоже сэкономила, зима в этом году выдалась снежной и неучтённой, безлимитной воды выпало вдоволь, будто сама Природа благодарила Герду за её труды. Оставалось только собирать снег превращать его в воду, поставив в относительно тёплое место.
Поужинав и завалившись на кровать под тёплое пуховое синтетическое одеяло, она предалась воспоминаниям, сначала близким, но по мере приближения сна, они уводили её всё дальше и дальше. Иногда, когда она поворачивала голову, эти воспоминания прерывал хруст подушки, изготовленной также из полимерных материалов, но к нему она давно привыкла. Новенькая кровать ещё источала запах китайской пластмассы, но Герде такой запах даже нравился от осознания, что из-за неё не пострадало ни одно дерево. И если верить этикетке от производителя, из недр не добыт ни один литр нефти, всё сделано исключительно из вторичных продуктов жизнедеятельности живых организмов. Жаль, конечно, что не научились производить продукты питания из продуктов жизнедеятельности. Но вся человеческая цивилизация работает над этой проблемой и говорят, в Японии уже достигли успехов. И вот на этой мысли, будто спотыкаясь об неё, всегда возникал вопрос, а как же те живые организмы, что живут в продуктах жизнедеятельности, всякие там бактерии, глисты и их яйца? Правильнее было бы отказаться от пищи, вообще и перейти на фотосинтез, как это делают растения. Мысль верная, но однажды привела её, Герду на больничную койку. Тогда она, начитавшись статей на эту тему, твёрдо решила воплотить её в жизнь. В течении месяца загорала на Солнце и пила крепко минерализованную воду из дождевых луж. Но фотосинтеза не получилось, её кожа не позеленела, а покраснела. А сам эксперимент закончился госпитализацией с диагнозом, «навязчивые идеи, крайнее истощение, дизентерия и гельминтоз».
      
Сегодняшний день выдался удачным, несмотря на то, что она основательно промёрзла. Да, день прошёл, действительно удачно. С самого утра они рыскали по городу. Казалось, опять неудача и день прошёл зря. Ребята ворчали, кутаясь в нейлоновые куртки на гагачьем синтетическом пуху, а их штатный репортёр всё время скулил, что он опять останется без гонорара. Навстречу попадались сплошь правильно одетые субъекты.
И они бы уже повернули назад к их главному офису, когда её чуткий нос уловил острый запах отсыревшей овчины и хорошо выделанной кожи. И Герда взяла след.
Обогнав несколько правильных прохожих, они настигли и сам источник запаха. Им оказалась молодая невысокая женщина, широкоскулая, и судя по выбившейся из-под изящной горностаевой шапочки пряди, светловолосая. Самый большой из них, по имени Йенс, забежал вперёд и резко повернувшись к женщине лицом, коротко приказал: «Стоять!». Дамочка едва успела затормозить, чуть не врезавшись в Йенса и испуганно произнесла с лёгким акцентом: «Вы кто такой?». И в этом акценте Герда уловила вроде бы русские нотки, что придало ей окончательной решимости и твёрдым голосом молвила: «Мы – экологический патруль».
Дамочка, испугавшись было, что перед ней грабители и насильники, воспрянула духом.
 – Предъявите документы, – потребовала она.
 – Будут тебе, сейчас документы, – процедил Йенс и достал из кармана складную телескопическую дубинку, а подошедшая сзади Герда, мощный полицейский шокер.
 – Да она ещё и русская, – зловеще процедила Герда, растягивая слова.
 – Я не русская. Я гражданка Евросоюза.
 – Как же, Евросоюз с русским акцентом, – хмыкнула Герда, – а ты знаешь, что носить шкуры убиенных животных не по-европейски? – и перевела взгляд с шубы на сапоги и добавила, – надевая эту дублёнку и обувая эти сапоги, ты убила молодого барашка и телёнка.
 – Я никого не убивала, – опешив от такого обвинения, сквозь слёзы прошептала девушка.
– Какая разница? Не ты так для тебя. Ты – заказчик преступления. И, вообще, продукцию животного происхождения у нас не принято употреблять.
 – Покажите такой закон.
При слове Закон, кампания переглянулась, будто услышала бранное, крайне неприличное слово.
 – Слово то какое дурацкое. Ты откуда свалилась, девочка? – вступил в разговор Йенс? Из далёкого прошлого? Закон… А где такой закон, который позволяет убивать живых существ? Может покажешь? Короче, снимай шубу, или мы тебе поможем.
 – Я же замёрзну, вы что, – попыталась возразить женщина.
 – Не замёрзнешь, мы выдадим тебе униформу. Эй, Ганс, тащи сюда свою сумку. Мы – гуманисты, получишь то, что носят все остальные. А твоё живодёрское барахло публично сожжём на городской площади. Приходи посмотреть, если хочешь. Да, сапоги, свитер и шапку тоже снимай и твоё счастье, что джинсы на тебе хлопковые и трусы из искусственного шёлка, иначе пришлось бы и их снять. – И добавил, обращаясь к человеку с телекамерой, – Андерс, ты всё снял или для тебя сдублировать?
Андерс кивнул, а Грета закончила встречу словами: «Вот тебе шуба, а вот сапоги, – и извлекла из сумки лохматую синтетическую шубу и дерматиновые сапоги, – мы же – гуманисты, а на себя можешь посмотреть в утреннем выпуске новостей.
Дамочка брезгливо и с отвращением перебрала вещи и вдруг заявила:
 – Я вызову полицию.
В ответ послышался лишь дружный хохот. Могла ли она знать, что само имя Герда, вызывает у полицейских дрожь и скрежет зубовный. С такой скандалисткой ни один полицейский не рискнул бы иметь дело. Мало того, что она способна броситься и разодрать ногтями физиономию, а потом показать справку от лучшего психиатра Европы, хихикая при этом и кривляясь, такая встреча могла закончиться очень большими неприятностями. Однажды кто-то из новичков посадил её на ночь в обезьянник, а наутро перед ней извинялось всё отделение. Кто-то очень могущественный, способный купить не только это отделение, но и весь город. Да, что там город? Всю страну и со всеми её жителями, со всеми их потрохами, стоял за ней и уберегал в любых ситуациях.
      
С детства Герда имела вид строгой сухонькой старушонки – учительницы в круглых очёчках. Говорят, в них она и родилась. А если при этом, прибавить её упрямую занудливость, образ учительницы викторианской эпохи, соответствует полностью. Но кто бы мог подумать, что в таком тщедушном теле живёт неукротимый дух и упрямство, доходящее до фанатизма.
Странности в характере Герды, похоже, родились вместе с ней и росли по мере её взросления. Уже на третьем году жизни ей ставили диагноз гиперактивности с синдромом Дауна. Но все мы знаем, что гиперактивность, ничто иное, как политкорректное определение ранней стадии шизофрении, которая с возрастом принимает полноценные формы. Не всегда, конечно, но, как правило.
Трудно предположить в какие формы вылилось бы заболевание, если бы какие-то добрые дяди не подсунули в её смартфон передачу о страданиях забиваемых животных и не объяснили необходимость отказаться от животной пищи. Увиденное произвело такое впечатление на неокрепшую детскую психику, к тому же нездоровую изначально, что с Гердой случился припадок и раздвоение личности, в результате которой, ровно половина сознания Герды покинула её тщедушное тело и поселилось в упитанном бычке, откармливаемом на убой. И бычка, Герду, понесло.
Для начала, она взялась за своих родителей, категорично заявив, что отныне отказывается от любой пищи животного происхождения, и переходит на плоды и орехи. И напрасно родители соблазняли её индюшиным филе, она была непреклонна. Правда поначалу, её и без того худосочное тело, потеряло треть веса, но потом молодой организм приспособился. Должно быть, произошла перестройка желудочно-кишечного тракта. Правда, от избытка силоса, она ходила с постоянно вздутым животом, отчего напоминала беременного подростка и громко портила воздух, как та корова, что портит земную атмосферу парниковыми выбросами. И если бы принц Ч был поблизости, он бы явился лично, чтобы пристрелить её собственноручно. Но, к счастью, он был далеко, где-то в Африке и занимался отстрелом африканских зебувидных коров.
А вот самой Гердой заинтересовался или заинтересовались кто-то, кто всю её последующую жизнь, верно поощрял и оберегал, подобно ангелу хранителю самого высокого ранга.
А как же любовь спросите вы? Как женщина, да без любви? Даже такая, мягко говоря, странная?
Да, была и любовь. И кажется, ещё не прошла. И о ней, как раз вот сейчас, уже засыпая, вспоминала Герда.
Звали его Кай, вернее, полное имя Каин. Такое имя дали нму в Индии люди не знакомые с Библией. Да и он сам себя, пока не попал в Европу, где при упоминании своего имени, на него как-то странно косились и прерывали разговор. Долго он не мог понять причину такого странного отношения, пока не познакомился с Гердой и не узнал, что политкорректность мешала европейцам поведать Каину, кто такой, был этот Каин. Герда поделилась теми сведениями, что получила от бабушки в детстве, когда та тайком от родителей, водила её по воскресеньям в костёл. Родители же, принадлежали к новому, прогрессивному поколению безбожников, хотя основные западные ценности, например такие, как однополые браки, освоить так и не успели.
 – Как же так? – удивлялся Кай, – что это за Бог такой? Каин убил своего брата – живодёра, за то, что тот выращивал животных, чтобы потом есть их плоть, а Бог это поощрял. Выходит и Бог – живодёр? А вот наша вера запрещает даже молоко.
 – Да, я никак не могла понять, почему так, пока мне не объяснили на семинаре по эзотерике, что в молочных продуктах живут маленькие бактерии, а значит, после смерти, наши души могут вселятся и в них, – соглашалась с Каем Герда.

С Гердой они сошлись сразу, познакомившись на какой-то презентации.
Не смотря на их несовместимые внешности, тощая, сухая Герда с вытянутым лицом и тяжёлым британским подбородком, и толстенький, кругленький коротышка Кай, выяснилось, что они имеют гораздо больше общего, чем могло показаться на первый взгляд. Самое первое общее – их вегетарианство, вернее веганство. Герде не позволяли поедать животную пищу её установки. Каю же, древние корни индуизма. Кай во время медитации не стеснялся испускать газы. Герда, так же не стеснялась, учитывая свою физиологию. Мало того, в Индии, подобная процедура, считалась хорошим тоном. Если гость испускает газы, значит он получил крайнюю степень удовольствия от хорошей пищи, объелся и таким образом благодарит хозяина.
Короче, однажды Кай сделал Герде предложение, и она попросила время, чтобы обдумать.
Пока же она жила одна и, обладая редкостной криворукостью, всё постоянно ломала, отчего все предметы в доме выглядели искорёженными, побывав в её руках. За что будто бы мстили, ломаясь, умышленно и чаше положенного. Поэтому большую часть своей жизни, приходилось проводить в ожидании электрика, сантехника или доброго соседа, который поможет забить гвоздь, вкрутить лампочку вместо перегоревшей или заменить буксу крана. Так, что в доме нужен какой-никакой мужик.
Этот аргумент был в пользу Кая. Но главное, зарегистрированной в браке паре, тройке или группе, позволялось купить ребёнка, чего Герда желала с подросткового возраста. Её материнский инстинкт хотел продолжения рода, вероятно, чтобы забить место в теле, в будущем, для своей души. А разум не хотел верить, что душа, покинув тело, может переселиться в бактерию, поскольку там совсем мало места. Разум же ей подсказывал, что если уменьшится количество тел на Земле, то возникнет их дефицит и нынешнему количеству душ, некуда будет переселяться. Короче, она не разделяла идею сокращения народонаселения, хотя и опасалась произносить такое вслух и хотела продолжения человеческого рода. Правда, рожать детей самой, сейчас не модно, разнополые браки не вписываются в систему европейских ценностей. А вот усыновить или удочерить, совсем другое дело.
Да, создать семью, желательно однополую, ради детей – очень серьёзный аргумент. Но вот мужчина с его мужским запахом и всякими прочими причиндалами… Она всё это не любила с детства, с тех пор, когда отец попытался угостить её ремнём. Тогда, после того как голос призвал её к веганству и Герда отказалась от продуктов животного происхождения, она потребовала того же самого и от родителей. Устраивала истерики, голодовки и уходила из дома. И вот однажды, когда она, валяясь на спине, брызгала слюной и визжала, отец решил применить испытанное веками средство – ремешок. Случилось такое летом, на ней были лёгкие спортивные брючки и ремешок больно ожёг задницу, легко проникнув через тонкую ткань. Герда издала жуткий вопль и с криком: «Помогите! Убивают!», кошкой бросилась к окну. К счастью, жили они на втором этаже и после удачного приземления, она бросилась в ближайшее полицейское отделение, снимать побои и писать заявление. Вот на этом родители и сломались, очутившись перед выбором: сесть в тюрьму с лишением родительских прав или принять ультиматум и стать веганами. Разумеется, они приняли второй вариант и Герда, снова не без скандала, отозвала своё заявление. С тех пор родители прожили недолго. Вероятно, их организмы так и не смогли приспособиться к новой реальности. «Кто ж им виноват?», думала Герда, пожимая плечами и оставшись одна, ударилась в эзотерику, где ей объяснили, что всё предопределено и поведением каждого человека управляют высшие силы. А если так, то и в преждевременной смерти родителей нет её вины. Да и вообще, как говорит эзотерика,человек не несёт ответственность за свои поступки.
С детства или ещё раньше, Герда обнаружила странный вырост на голове. Врачи называли его жировичком, но она им не верила, не нравилось слово жировик. И однажды, прочитав в какой-то книжке, будто бы, когда-то люди имели, помимо двух глаз, ещё и третий, для связи с Космосом, пришла к выводу, что это и есть тот самый, третий глаз. А значит, она – избранная. И вот тогда и открылся этот третий глаз. К ней стали приходить видения, а один и тот же голос говорил: «Герда, ты не должна выходить замуж за мужчину, иначе в другой жизни ты будешь налимом. Жить в холодной сибирской реке, до тех пор, пока тебя не поймают эти злые русские, сделают из тебя огорчённого налима, закусят твоей печенью водку, а тело скормят собакам». Герда долго не могла понять, что такое, «огорчённый налим». А потом, узнала из интернета, что огорчённый налим, это большая, голая рыба, которую поймав, секут розгами до тех пор, пока от боли не увеличится её печень. От такого ужаса волосы над третьим глазом стали дыбом.
Да, выйти замуж за мужчину и вселиться в огорчённого налима, это очень серьёзный аргумент против. Но ведь и ребёнка тоже хотелось. И она нашла выход.
 – Кай, – заявила она, когда пришло время ответа, – мы можем обвенчаться, но только с одним условием. Кай, ты должен сменить свой пол. Не модно сейчас в Европе жить в разнополом браке... Да и оттуда, – она показала большим пальцем куда-то вверх, – не советуют.
 – А чем же я всё это буду делать? – опешил Кай.
 – А руки у тебя зачем? Язык зачем? И вообще есть много разных способов.
А в день свадьбы подарила ему большой радужный страпон.

Если вы думаете, что Кай употребил этот радужный страпон по прямому назначению, вы глубоко заблуждаетесь. Дело в том, что Герда оказалась девственницей и ни при каких условиях не позволяла покушаться на свою девственную плеву, ибо твёрдо решила сохранить её для Него, которого называла Бесовечным, сочетая слова, Бесконечный и Вечный. Языком, пожалуйста, пальцем, пожалуйста, только одним, дабы не повредить своё сокровище. А вот, страпон использовали исключительно сзади, исполняя свою супружеские обязанности по очереди. По чётным числам, Кай, по нечётным, Герда. Таким образом, соблюдая абсолютное, гендерное равноправие.
Так и прожили они какое-то некороткое время. Записались в очередь на покупку ребёнка, а Кай привык обходится без своего утерянного хозяйства, получая удовольствие с противоположной стороны. Но вот беда, однажды Кай пришёл домой и принёс на себе, а может и в себе, тот самый, ненавистный запах. После тщательного разбирательства и долгого допроса с пристрастием, Кай сознался.
– Да, орал он, – наливаясь краской, – Я тебе изменил. Надоела мне эта холодная деревяшка. Я познакомился с Ним в гей клубе и понял, что значит живой и настоящий… Бывает, натуральное лучше искусственного. И вообще, я его люблю.
И хлопнув дверью, бросил. – Я ухожу и подаю на развод.
И напрасно, потом на суде и при разделе имущества, она его умоляла не разрывать брачный контракт.
 – Зачем тебе развод? – Недоумевала Герда, – Мы можем жить втроём.
 – Нет, Герда, я боюсь за него и за его мужской признак. Мы сами вступим в брак и заведём детей.
Вот так, Герда распрощалась со своей первой и единственной любовью и мечтой, обзавестись детьми, чтобы уготовить местечко для своей души в будущем. И с головой ушла в общественную деятельность.