Был он из Заканавы. В нашем классе многие учились, проживая там. Хотя, конечно, в 1970-е гг. уже практически стёрлась разница между горожанами, которые жили в частном секторе перед первым бором и за ним (район реки Канаш), и между теми, кто жили в основном в благоустроенном жилье по другую сторону улицы Свердлова. Но всё же большинство записных двоечников и хулиганов в нашей школе были из Заканавы.
Серёжка тоже плохо учился, но не хулиганил. Он был тихим и добрым, невысокого роста, вихрастый, светленький и голубоглазый. Он был один у матери и пьющего отца, отчего его успехи в учёбе были невысоки, возможно по причине некоторой безнадзорности, а может из-за «пьяного зачатия». За вихры классная его постоянно ругала, добиваясь от мальчишек стрижки «один сантиметр сзади и четыре – спереди». Но Сергей частенько выглядел довольно лохматым в своём кургузом школьном пиджачке или в грязноватом свитере.
Таким он был человеком, что у всех одноклассников, и у отличников даже, с Серёжкой были хорошие отношения. Девчонок он не обижал, и они тоже платили ему дружеским расположением. И в целом Серёжка был каким-то безответным, не склочным, ни на что не жаловался. Деньги «на обеды» он не сдавал - так обходился, хотя это были и не обеды вовсе, а лёгкие завтраки (чай с булочкой или с коржиком после второго урока), но называли их почему-то так. Ни от каких трудовых повинностей Сергей тоже не отказывался, всегда готовый помочь. И между прочим, полы в классах в то время мы мыли сами, а в конце каждой четверти устраивали генеральную уборку с протиранием парт, подоконников и стеновых панелей. За каждым классом было закреплено одно школьное помещение, обычно это был кабинет, где шли уроки классного руководителя.
Учились мы как-то зимой во вторую смену, когда к концу четвёртого урока на улице уже становилось темно, и вот дежурным в тот день классная руководительница дала задание не только вымыть полы, но и протереть под потолком плафоны светильников. Были эти плафоны реально очень пыльными, плохо пропуская свет лампочек. Сама она ушла в учительскую заниматься своими делами. Дежурили мы с Серёжкой. Никакого особого оборудования нам в помощь не было, только вода в вёдрах и сырые тряпки. Вроде мы с ним понимали, учась в седьмом классе, что лучше протирать плафоны при выключенном свете, но ведь тогда темно будет и как справиться? Ну и решили всё это делать, не выключая свет. Запёрли мы с Серёжкой одну парту на другую (как смогли?), иначе было не достать, так как потолки в классах этой школы были очень высоко, и стали двигать эту конструкцию по периметру класса. С тряпкой на парту взбирался, конечно же, он, а я мочила и выжимала тряпку в ведре. Лампочка в каждом плафоне была одна, да и то слабосильная, так что протереть плафон сверху было можно, а вот внутри – опасно, так как всё же он нагревался, тряпка же была холодная. В нескольких плафонах лампочек не было вообще, и торчал один патрон. Когда Серёжка сунул мокрую тряпку внутрь такого пустого плафона, видимо задев патрон, случилось неизбежное: его ударило током и он упал с парты на пол, а свет погас. Нет, тогда он не умер, встал как-то сперва на четвереньки, помотал головой, а потом поднялся на обе ноги, широко разевая рот. Я стояла в темноте совершенно остолбенев!
Прибежала наша классная и сторож, так как на этаже погас свет, а в школе видимо, кроме техничек, уже никого не было. Взрослые похлопали Серёжку по щекам, но не очень и охали, их больше волновал погасший свет. Нас, конечно же, наругали, обвинив в несообразительности, и мы отправились домой. Сергей всё мотал головой, говорил, что немного шумит в ушах и заложило их при этом, но бахвалился, что ничуть не ушибся и не испугался.
Я много лет размышляю об этом случае: и как классная могла не предвидеть этого всего и не контролировать этот опасный процесс? Ведь её же бы и привлекли по полной программе за травму школьника! Но всё сложилось иначе. Серёжка погиб через несколько лет после окончания этой восьмилетней школы от рук собственного пьяного отца, который зарубил его топором. Бросился Серёжа защищать свою тихую маму, над которой отец по пьянке издевался, и вот погиб… Не от тока ему на роду было написано умереть.
Спокойный вихрастый мальчик, я помню тебя…