«Саша, ты не выпил?» — тревожно спрашивает она приглушённым
голосом в трубку больничного телефона, пребывая в детской палате со
старшим сыном. А волнуется так, потому что младшенький оставлен на
мужа — слабого, ненадёжного человека. А Вера сильная, спасёт всех.
Так казалось, но не сбылось, страшно не сбылось…
В семье Носковых управляла всеми тремя мужчинами мать:
муж — «под каблуком», старший сын умишком не вышел — как без
материнского призора оставишь, а младший Сашка — нормальный,
но тоже в кулаке у матери. Носкова;мать на людях не по;хорошему
добра, а дома — фурия, тихо до противности визжит тонким, свистящим
голоском! А как иначе с тремя мужиками управишься? И вот два старших — сын и муж — даже и не пытаются сопротивляться, а Сашка
хитренький, себе на уме, мало перечит, ласкается к строгой маме.
Та при каждом звуке в подъезде, как хорёк, мордочку в дверь высовывает, слушает. Два сына растут, к девушкам присматриваться надо, а она
гостей не жалует. Хорошо, выручает мальчишек двор большого дома:
вся жизнь свободная — там!
Выбирая жену, Сашка постарался уйти подальше от мамашиного образа. И правда, Вера оказалась честнее, добрее и по;хорошему
проще. Она;то первая и пожалела Сашу чисто по;матерински, хотя он
и вырастил себе усы для солидности. Из деревенских девчонок часто
вырастают жёны;матери. Позже командовала мужем не из стервозности, а просто иначе нельзя, — везде над ним нужен был контроль. А тут ещё со старшим сыном беда. Положили на пустяковую операцию, как
Вера женщинам в больнице рассказывала, а наркоз дали неудачно,
двое суток не могли потом мальчика разбудить. Вроде обошлось, да не
очень. Стал он нервным, чудаковатым, истеричным, некрасиво тянет
тонюсеньким голоском длинные стихи, а главное срывается в крике чуть
что. С нормальным ребёнком тяжело, а с больным ещё тяжелее. Врачи
и не скрывают, что болезнь у ребёнка прогрессирует. Переживает Вера,
а Саша запил. То ли за сына расстраивается, то ли просто повод нашёл по слабости характера. А младшего с кем оставлять пока Вера со
старшим обследование за обследованием проходит? К недоброй свекрови не сунешься, уж она;то первая во всём Веру обвинила. Своя мать
в деревне живёт, не наездишься. Вот и звонит Вера со всех доступных
телефонов, заискивая перед медсёстрами и волнуясь одинаково как за
младшего сына, так и за муженька. «Саша, ты не выпил?» — эхом отдаётся в коридорах детской больницы.
А свекровь вместо помощи поедом ест: почему это Сашка пьёт,
мало ему внимания от тебя, не такой доли я ему хотела. На работе в продовольственном магазине, где Вера за кассой сидела, тоже недовольны
её частыми больничными. «Оставляй с бабушками», — советуют. Не по
плечу Вере ноша показалась. Ну хоть бы свекровь не пилила да мужу
на неё не жаловалась... А Сашка не из тех, кто жену перед матерью защитит. Своя бы мама по близости жила или бы Саша не пил — уже бы
полегче было… А то всё враз и всё плохо!
Кажется, что и не такое женщина может выдержать, не так уж всё
и плохо, если разобраться: муж, дети, работа, квартира своя — что ещё;
то? Но видно каждому свой предел. Очень надеялась Вера на одно
знакомство в областной клинике. Доктор невропатолог детский обещал
помочь, но вынес сыночку буквально приговор: сказал, что наследственность плохая, усугубляет клинику заболевания. Вера одно поняла, что старший брат мужа не случайно дурачком получился, но кто в такую связь поверит? Сама ребёнка «искурочила», а на родню сваливаешь!
Чего ещё дальше ждать? Как растить двух сыновей и терпеть, что старшему всё хуже, а у свекрови только младшего привечают, против матери
настраивают? И задумалось страшное. Стала Вера по бутылочке водку подкупать, по талончику в два;три дня отоваривать и в чулане складывать, а чтобы муж не обнаружил, каждую бутылку в старый рваный
чулок запихивала. Два ящика водки приготовила — на поминки хватит.
Зачем родственников напрягать, лишние упрёки от свекровки посмертно
выслушивать?
О чём, кроме этого, думала она в последние недели своей жизни,
кто знает? Ясно, что готовилась, раз указала в посмертной записке место, где водка на поминки лежит. Но как она смогла от двух вихрастых
головёнок оторваться и поехать на автобусе в ту заброшенную водонапорную башню на полпути в родную деревню и повеситься там в новых чулках — вот вопрос. Сашка вспоминал, что очень она расстроилась в последний день из;за порванного чулка, сказала, что не в чем завтра на работу идти и ушла в магазин за новыми. А больше уж не вернулась...
Детей Веры поделили бабушки, причём больного старшего, конечно же, в деревню отправили. Сашка ведь не из тех отцов, которые способны в одиночку сыновей воспитывать. Никто его и не осудил: ведь дал
же он Вере деньги на новые чулки...