Где тонко, там и … врётся
Вернемся на подступы к Балаклаве и отметим, что «горцев», прежде чем они, поднятые по тревоге, выступили навстречу противнику, лихорадочно усилили выздоравливающими солдатами из балаклавских госпиталей и командами пехотинцев Морской бригады («лучшие воины, которых только можно было пожелать» - британская аттестация того времени), 38-го Стаффордширского и 46-го пехотного полков, ротой Колдстримских гвардейцев, а также сотней «инвалидов» подполковника Девени. Под «инвалидами» в британской армии понимались не увечные бойцы, а ветераны, добровольно избравшие сверхсрочную военную службу. Для прикрытия левого фланга 93-го полка Реглан приказал Лукану выделить один из полков Тяжелой бригады Скарлетта. К девяти часам утра драгуны заняли эту позицию.
Итак, 93-й шотландский полк, единственная крупная пехотная воинская часть англичан, находящаяся поблизости от атакованных редутов, выстроилась перед Кадыкиоем, на главном операционном направлении движения наших войск. Как говорилось выше, бежавших с редутов тунисцев (человек триста), расставили на его флангах.
Всего под рукой генерал-майора Кэмпбелла набралось свыше тысячи человек, и эта пестрая масса, никак не могла быть "красной" (скорее, серо-буро-малиновой с посиневшими флангами – из-за трех сотен тунисцев, обряженных в мешковатые куртки и шаровары темно-синего цвета.
Только У. Расселл, с его языком без костей, мерзо-пафосным пером и нахождением в нескольких милях от места «подвига», мог обозвать этот разноцветный и разношерстный англо-шотландско-турецкий отряд «тонкой красной линией, ощетинившейся штыками», и «услышать» исторические реплики, коими якобы обменялись отважный баронет сэр Колин Кэмпбелл и его несгибаемые подчиненные:
- Ребята, ни шагу назад отсюда! Умрем, но не отступим!
- Да, да, сэр Колин, раз надо – так и будет!
До чего же сусальны исторические мифы!
Добросовестная реконструкция событий, послуживших основой легенды о «Тонкой красной линии», выглядит следующим образом. Чтобы минимизировать потери от русского артогня, Кэмпбелл расположил своих людей максимально скрытно, используя рельеф местности. Перед фронтом шотландцы успели выкопать канаву (как это делали англичане против конных французских рыцарей еще во времена Столетней войны). Затем, разглядев и расслышав гиканье приближавшихся казаков, Кэмпбелл развернул свое воинство максимально широким фронтом (около 500 метров) в две линии, дабы обеспечить наивысшую плотность огня и не позволить обойти себя с флангов. При этом полк слегка выдвинулся вперед – на сближение с нашей конницей.
Некоторые полагают, что построение полка в две шеренги явилось гениальной новацией Кэмпбелла, противоречившей положениям военных уставов того времени. На деле командир сводного полка ничего гениального не изобретал. Такой тип боевого построения допускался британскими уставами с 1808 года. Практиковал его и сам Бонапарт в кампании 1813 года.
Итак, шесть сотен уральских казаков, разделившись на два отряда, с воплями и свистом поскакали навстречу британцам, обозначая атаку, однако в полуверсте от них развернулись в разные стороны и принялись кружить вдоль флангов полка. Шотландцы, причем не все, поскольку приказа открыть огонь не было, а пара рот, дали два залпа из штуцеров (нарезных винтовок), так сказать, для острастки. После этого, «за компанию» принялись палить с одного из флангов «турки». Кроме ружейного огня, артиллерийская батарея англичан (батарея W капитана Баркера) также отметилась несколькими бесполезными залпами картечи.
На такой дистанции их огонь, понятное дело, оказался малоэффективен – несколько передовых уральцев получили легкие ранения и остались в строю. Получив представление о силе пехоты противника и сознавая гибельность лобовой атаки на него, Хорошихин вернулся со своими уральцами в расположение генерала Липранди. Остается неизвестным, доложил ли он ему о результатах разведки.
Как полагают военные спецы, с виду бессмысленные и хаотичные перемещения казаков перед фронтом 93-го полка имели целью заставить шотландцев податься вперед и показать свою «линию» во всей ее тончайшей красе. Это подтверждает и английский кавалерийский офицер, очевидец события, по мнению которого русские не собирались атаковать, а просто производили «демонстрацию» с целью побудить противника развернуть свои силы.
По-видимому, поверил в это и шотландский генерал, бросивший, когда всё утряслось, своему адъютанту очередную историческую фразу:
- Шедуэлл, а этот парень свое дело знает!
Полагают, что под «этим парнем» Кэмпбелл имел в виду подполковника Хорошихина. На мой непросвященный взгляд, подполковник неплохо знал одно дело: как уклоняться от соприкосновения с наступающим неприятелем, что впоследствии и доказал, ловко уведя свой полк от разящего флангового удара Тяжелой бригады.
Кстати, на «хрестоматийном» полотне художника Роберта Гибба, посвященном балаклавской «победе» «хайлендерсов», изображен печальный финал воображаемой русской атаки: посреди кучи людских и лошадиных трупов зритель видит вражеского командира (убеленного сединами благородного старика – уж не Ивана Ивановича Рыжова ли?), картинно падающего с белого коня, который поражен пулями несгибаемых шотландцев. Прекрасный образец of wishful thinking (выдать желаемое за действительное) и реализации права автора на художественно-патриотический вымысел!
Вот, собственно, и весь выполненный в духе приземленного реализма сказ о «тонкой линии», так не похожий на то, что изображалось английскими живописцами XIX века, мастерами батального жанра, охотно нагромождавшими горы русских тел перед величественным строем шотландских стрелков в макси-юбках и огромных меховых шапках, надвинутых на брови и напоминающих деревенские кадки для воды.