Несколько слов в память о моем дорогом брате Ахмаде - Ахмаджане - Руслане Сайдаеве.
Как говорится «Время никого не щадит, оно берет свое». И сколько бы мы ни старались продлить свои годы, они закончатся именно в тот миг, когда это предписано Всевышним Аллахом (Хвала Ему). Недавно, просматривая один ролик, увидел надпись на могильном столбе, где было написано: «Мы когда-то были такие как вы, придёт время и вы станете такие как мы». То есть смерть, она неизбежна и коснется каждого. В книге имама Шафии об этом говорится: «Смерть, это чаша, из которой придется испить каждому». Так же в священных текстах мусульман сказано, что еще до рождения, человеку бывает записана его судьба, в том числе время его смерти и никто не в состоянии отсрочить этот срок или изменить время и место, и то как умрёт этот человек, кроме Всевышнего Аллаха. Вот и пришла наша очередь, внуков семейства Халида Сайдаева по мужской линии. 10 октября 2022 года, после недолгой болезни ушел в мир иной первый и старший сын старшего сына Халида, Ахмад, которого мы по-домашнему с уважением называли Ахмаджан, некоторые называли Мамед, а по паспроту Руслан Султанович Сайдаев.
Несмотря на то, что он является мне двоюродным братом (сыном дяди Султана), которого мы также ласково называли Дад или Дадышка, мы его считали своим старшим братом. Так как по чеченским традициям сыновья братьев отца являются ответственными друг за друга перед остальными членами общества. И даже если бы такого закона у чеченцев не было, он действительно являлся для нас наивысшим авторитетом после нашего дедушки Халида и нашего отца Вахи. И мы воспринимали его как своего родного брата, как и воспринимаем своими родными и всех остальных братьев нашего дяди Султана. И это отношение было взаимно. С самого моего детства Ахмаджан взял на себя ответственность как старшего брата в нашей фамилии Сайдаевых и тянул эту лямку до самого конца, заботясь о нас и отдавая последнее ради нашего благополучия. Наверное не многие могут похвастаться тем, что даже их родные братья, отдали им свой дом и кров не оставив себе ничего взамен. Но я могу, так как мой брат Ахмаджан был именно таким и все, кто приходил проводить его в последний путь и имел с ним дело при жизни, именно подчеркивали его щедрость и добропорядочность (Да воздаст ему Аллах благом за это). Достаточно сказать, что часть дома где живут мои родители (дом старшего брата), достался нам благодаря тому, что в свое время Ахмаджан выкупил его буквально втридорога у наших соседей армян, решивших покинуть Чечню в смутные 90 е годы. И он не мог поступить иначе, так как другая часть этого дома принадлежала нам и разрешить купить посторонним эту половину, бывшего нашего дома отобранного у нашего деда при выселении в Среднюю Азию в 1944 году, было бы позором в глазах чеченского общества. Ахмаджан это сделал, ради чести семьи. Впоследствии он передал этот двор моему родному старшему брату, но уже за значительно меньшую цену. Можно сказать, что подарил, если сравнить с теми деньгами, что он заплатил за него в свое время. Так же он поступил и со своими тремя родными братьями, уступив двор в Грозном своему младшему брату Муслиму, а двор в селе Толстой-Юрт разделив между двумя другими братьями.
Не миновала эта чаша и меня. Дом, в котором я сейчас живу, отчасти тоже достался мне благодаря Ахмаджану. Хотя мне и моей супруге пришлось приложить много усилий, чтобы узаконить и отстоять за собой это жилье. И так Ахмаджан поступал всегда, хотя он часто и бывал недоволен тем, что наш общий дедушка Халид, все отдавал своим родственникам, забывая о своей собственной семье. В этом плане он был отражением своего дедушки Халида. Я был еще маленький, когда мой дедушка рассказывал скольким из своих двоюродных братьев он купил дворов, которых было более десятка, часть из которых были в Грозном, а часть в селении Старая Сунжа, где он рос после гибели своего отца у родственников матери.
Незадолго перед войной, когда русские друзья Ахмаджана стали уезжать из республики, они передавали ключи и документы своему Шефу, так они называли Ахмаджана, а Ахмаджан дважды передал эти документы мне. Впоследствии я получил у государства ордер на это жилье. Одно из которых я продал за 500 долларов США (в то время двухкомнатная квартира в центре Грозного стоила не более 1000 долларов США), а в другом живу и по сей день, хотя пол плана от этого дома во время второй чеченской военной кампании мои соседи сумели от меня отторгнуть пока я был эмиграции.
С таким уважением Ахмаджан относился ко мне и ко всем своим родным и двоюродным братьям. И мы в свою очередь уважали Ахмаджана. Если сказал Ахмаджан для нас было законом. Он был тот, кто о нас заботился, когда мы были подростками и отвечал перед людьми при отсутствии наших отцов и дедов, которые все время были на работе или заняты иными общественными делами, у них просто на нас не оставалось времени. Таковым Ахмаджан был не только для нас но и для многих знавших его людей. Для кого-то он был как брат, как для нашего соседа Хусейна Хациева (дети Ахмаджана до сих пор считают его своим дядей), для кого-то он был хорошим товарищем и другом, а для кого-то наставником и учителем жизни, которого его друзья уважительно называли Шефом. Для меня он был и тем и другим и третьим. Когда 2010 году я вернулся из эмиграции в Россию, и поехал к Ахмаджану в Буруны (Шелковской район), где он поселился в начале второй Чеченской военной кампании 1998-99 годах, он сказал мне "Знаешь как я рад тебя видеть, так как никто никогда не понимал меня лучше тебя".
И на самом деле, наверное я был единственным из всех его родных и двоюродных братьев, его доверенным лицом, который был ему не только младшим братом, но и другом, и человеком с которыми он делился своими планами и мыслями. Несмотря на то, что Ахмаджан был молчаливый и целеустремленный человек, который взял на себя ответственность перед семьей Сайдаевых сделать из нас людей и мог принимать единоличные решения он все же советовался со своими младшими братьями, хотя мнение всех остальных мужчин рода Сайдаевых были далеки от реальности и весьма иллюзорны, наивны и далеки от реалий окружающей жизни. Отчасти и сам Ахмаджан страдал этими иллюзиями, но он был из нас наиболее приближен к реальности. И мы, его младшие братья, как и следует чеченским адатам безропотно ему подчинялись и это дало свои положительные результаты, пока мы следовали его примеру и руководству. Но жизнь не стоит на месте и мы растем и с возрастом наше самомнение уходит к таким высотам, что мы уже перестаем подчиняться старшим и следовать их распоряжениям, хотя внешне пытаемся соблюдать субординацию. И эта чаша не миновала и нашу семью. Пока мы жили в одном гнездышке по улице Зои Космодемьянской 61 и 63 (который по сути был одним двором нашего дедушки разделенном на две, а то и три части, мы худо-бедно слушались нашего старшего брата Ахмаджана. Можно даже сказать, что все мои положительные детские воспоминания связаны с тем, как мы с Ахмаджаном ездили косить траву, помогали деду перевозить пасеку, обустраивали купленный Ахмаджаном двор в Толстой-Юрте, так как своего двора у нас в селе не было. Так получилось, что наш двор остался за нашими родственниками, так как ни мой отец, ни мой дядя не захотели жить в селе, то мой дедушка Халид подарил свой участок своему племяннику. И потому Ахмаджану все пришлось начинать с нуля. Много историй я бы мог рассказать о моем брате, которое характеризовало бы его с положительной стороны, так как отрицательным его действиям или примерам я лично свидетелем не был, хотя странности за ним водились. Помню его фанатичное обожание романов Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок", эти две книги он наверное знал наизусть и все его цитаты и примеры, которые он приводил в обыденной жизни в качестве назидания подрастающему поколению, то-бишь нам, были как раз из этой книги. Одно время он даже шарф стал носить как экранизированный герой этого романа Остап Бендер, которая ему связала его родная сестра Лиля. Также одной из его странностей было то, что большинство его друзей были русские, армяне и представители иных народов нашей тогда огромной страны нежели чеченцы. Хотя это и не удивительно, в то время в Грозном жило немного чеченцев. А на нашем куяне, чеченцев вообще можно было пересчитать по пальцам одной руки. В многонациональном городе Грозном большинство жителей было русскоязычные, то есть не коренной национальности. По соседству с нами жили целыми улицами переселенцы с Украины, Армении и всех других регионов бывшего СССР. Некоторые прибыли сюда во время так называемого голодомора на Украине, а других заселили в наши дома после выселения чеченцев и ингушей в Среднюю Азию и Казахстан в 1944 году, а по возвращении нашим дедам и отцам дома так и не возвратили. Но несмотря на это мы жили относительно дружно, по крайней мере мы и не пытались кому то мстить или обвинять в произошедшем наших соседей, даже тех которые жили в наших домах. Хотя у пришлых отношение к нам вернувшимся домой было неоднозначное. По возвращении на родину наш дедушка купил часть дома у еврейской семьи которая была заселена в половину нашего дома, а другая половина осталась за карабахскими армянами, которые продали нам оставшуюся часть лишь после распада СССР. При том, до выселения моему деду принадлежали еще 4 дома на нашем куяне, но о возвращении их даже речи не шло. Были вокруг нас и дома наших родственников, которых они также лишились при выселении. Позднее в смутные 90-е, их выкупили чеченцы массово спускавшиеся с гор при правлении Джохара Дудаева, несмотря на то, что эти дворы ранее принадлежали высланным чеченцам, что ранее не свойственно было настоящим чеченцам. Однако, как говорится "в семье не без уродов". Советская власть в значительной степени надломила чеченскость у многих наших сородичей. Аллах им Судья!
Так мы и жили в окружении людей, которые отчасти нас побаивались, зная крутой нрав местного населения, сами будучи переселенцами, а другие искренне дружили и можно сказать не вылазили с нашего двора, ели и спали вместе с моими братьями считая нас самыми близкими людьми. Не обходилось и без драк и разборок, но в них мои братья всегда одерживали победу, но были они и в других районах Грозного. Многие не знают, но в советские времена был такой уклад, когда молодежь одного района конкурировала с молодежью другого района, при этом у них организовывались некие молодежные группировки, которые нередко ревностно относились когда в их район заходили чужие. И это нередко приводило к дракам и конфликтам. И мои старшие братья тоже в них участвовали и слухи о них шли по всему городу. Однако, это не то, что было в смутных 90-х годах, когда в нашей стране развился криминал основанный на этнической почве или по принципу землячества. В советские годы это было некое ребячество, некая форма самоутверждения и самовыражения молодежи, ссоры между молодежью тогда происходили сугубо на почве, кто кого перетанцует на школьных выпускных балах или дискотеках, а не из-за национальной или расовой дискриминации. Хотя надо сказать, что чеченцев в то время, почему-то, все русские в Грозном называли чехами, наверное из-за того, что чеченцы, как и чехи все время стремились выйти из орбиты влияния коммунистического СССР.
И как я уже сказал, в этих разборках мои братья всегда выходили победителями, отстаивая славное имя Сайдаевых, и не посрамив честь чеченцев. При этом ни Ахмаджан ни другие мои братья никогда не были националистами, даже можно сказать наоборот.
Однажды, когда Ахмаджан напутствовал меня при отправке служить в Советскую Армию, он мне сказал: "Ты сам должен разобраться во всем! Я не буду тебе говорить что делать и как себя вести в армии. Будь там тем, кем ты был здесь на гражданке, в общем, у тебя правильные понятия, и ты не потеряешься. Но запомни одно, берегись наших, они сами не служат и другим не дают. Наши люди очень не уживчивы с другими и любят всех мерить своей меркой и из-за этого бывают конфликты. Так же наши путают понятия "яхь" (чувство собственного достоинства, стремление быть равным среди равных) и "хьаг1" (зависть) и зачатую завидуя твоему успеху начинают ломать твою карьеру или целенаправленно тянуть тебя вниз на тот уровень в котором некоторым из нас бывает комфортно, уровень постоянной вражды и напряженных отношений с окружающими, но это не тот уровень в котором мы должны находиться". Тогда я воспринял его слова, как некие последствия влияния и менталитета сложившегося в среде русскоязычного населения. И лишь спустя многие годы я понял, что он имел в виду, когда я не раз "прокалывался" на наших братьях. Действительно, жизнь показала, что наши люди не могут терпеть инакомыслия в своем окружении, меря всех своей меркой, а также не могут выносить того, что кто-то вырвался из их круга, даже если это порочный круг. Когда кто-то поднимается выше нас, мы не имея возможности или желания подтянуться до уровня отделившегося или выделившегося из круга, начинаем тянуть его обратно в круг, даже если этот круг не самого высшего уровня. И эту особенность нашего менталитета я стал замечать с первых дней службы. Когда я попал в самые элитные войска ПВО, в учебную часть города Москвы, куда многим чеченцам ход был закрыт. И с первых же дней начал службу выполняя все что нам предписывал устав и наверное и дальше продолжал бы, таким образом, сделав себе неплохую карьеру в Армии, к чему я стремился всеми силами. Ведь я добровольно пошел в Армию, так как хотел служить, хотя мог и не пойти будучи сославшись на учебу в ВУЗе. Но в один день к нам пришли земляки и провели с нами дружескую беседу, сказав что чеченцы не должны делать того-то и того-то. В итоге вся наша служба пошла наперекосяк и примерных военнослужащих мы превратились в неких авторитетов в погонах. Начались конфликты с начальством, как говорится "и пошло и поехало". Так я понял, что Ахмаджан был во многом прав, когда предупреждал меня о том, что с нашими нужно быть осторожным, что под призывами чтить кодекс чести, у некоторой категории моих земляков часто кроется целенаправленное вредительство вследствии зависти или глупости. И вообще желательно сначала досконально выяснить, кто наши, а кто не наши, прежде чем доверять и приближать к себе кого бы то ни было.
Будучи старшим братом в роду по мужской линии в семействе Сайдаевых, Ахмаджан понимал, что мы далеко отстаем от всех остальных чеченцев, и многие наши знакомые чеченцы и даже родственники смотрели на нас с недоумением, так как имея возможности наши отцы ничего не делали, чтобы улучшить наше благосостояние. И как же было от них этого требовать?! Ведь наши отцы были сыновьями своего отца Халида известного тем, что отдавал последнее родственникам и друзьям, а тот в свою очередь являлся потомком своих отцов, которые восходили к семейству известно чеченского суфия и аскета Кунта-Хаджи Кишиева, как говорится "яблоко от яблони...". Мой дедушка Халид, даже пчел завел ради того, чтобы следовать примеру Шейха Кунта-Хаджи и обычно раздавал большую часть добытого меда на садака (милостыню). В Зандаке, где дедушка часто ставил пасеку до сих пор рассказывают о том, что он часть добытого в этих краях меда приносил и отдавал в мечеть, так как считал, что они тоже имеют долю на мед собранный его пчелами с их полей, огородов и лесов. Халид подаривший свою часть родительского дома своему двоюродному племяннику, а также купивший не один двор своим родственникам в Грозном и в сельских местностях, запрещал нашим отцам даже помышлять о строительстве нового дома. Утверждая, что излишества вредят вере и вообще запретны, что тех саманных домов в котором мы жили под одной крышей с армянами, отнятыми у моего дедушки при выселении достаточно для жизни. И его дети с ним соглашались, и безропотно слушали своего отца, смирясь, так как уважение к старшим и послушание им во всем было привито сайдаевым с детства. Но Ахмаджан понимал, что так жить нельзя, что дальше будет хуже, тем более, что его мать, наша любимая тетя Кока (супруга моего дяди Султана), которая и для меня была как вторая мать, все время корила нас упрекая в отсутствии "яхь", чувства конкурентной борьбы и стремления развиваться в лучшую строну, быть похожим в хороших делах на соседей, других членов общества, в том числе и в материальном достатке. Это понятие "Яхь" в чеченском обществе является неким институтом социальных отношений, движущих наше общество вперед. И Ахмаджан решил поменять это положение, и обзавелся своей отдельной независимой от наших отцов и деда территорий, приобретя двор в Толстой-Юрте, где он сам мог решать, что делать и как обустраивать свою жизнь, не озираясь на отца или деда.
Как я уже сказал Ахмаджан имел много странностей, и одной из них было его пророческое видение, которое вероятно появилось у него по наследству от наших благословенных предков, которым, кстати, отличаются в той или иной степени все в роду Сайдаевых. И с началом перестройки он сразу понял куда дует ветер. Естественно в своих действиях, ударившись в кооперацию он ориентировался на историю СССР, и, в частности, как это происходило при так называемой Ленинской Новой экономической политике - "НЭП" объявленной вождем всех угнетенных народов на заре советской власти. Которая в подробности была описана, хоть и в шуточной форме в романах Ильфа и Петрова, чем Ахмаджан и руководствовался. Как сейчас помню, что он предсказывал все, что потом произошло с нашей страной и в том числе и в экономике. Однако, в отличие от него, нам, большинству его братьев эта тема была неинтересна. Нам нравилось просто жить: спать, гулять, вкусно есть, и вести праздный образ жизни, соответствующий советскому воспитанию по принципу "кто ничего не делает, тот ест". Я конечно утрирую, но можно сказать, что мы особо не напрягались в попытках понять что происходит и влиться в новые реалии, хотя и не отказывались от любого труда и работали по старинке, делали все что попадалось под руку и на чем можно был хорошо заработать, а потом долгое время ничего не делать.
Единственным идейным последователем Ахмаджана который безропотно выполнял все указания и следовал пророческому видению Ахмаджана был его друг Володя, который с детства практически вырос в нашем дворе и которого мать Ахмаджана Кока уже чуть ли не считала своим сыном, хоть он и был русским, рожденным другой матерью.
И Ахмаджан не на шутку развернулся вместе с Володей, походу подтягивая нас к своим новым экономическим проектам, которых мы, откровенно говоря, не понимали, но участвовали вследствии того, что они всегда были успешными. Чем мы только не занимались: нутрий разводили, арбузы сажали, овец держали и даже построили огромную ферму для скота. Ну и конечно, традиционным для Сайдаевых делом, ремонтом и восстановлением автотранспорта оформленным как кооператив "Гая". Эта традиция началась у нас с нашего дедушки который был 1902 года рождения и окончил на заре Советской власти первые в Чечне шоферские курсы.
Если говорить о наших успехах, то надо сказать, что Ахмаджан с Володей стали брать большие кредиты в банках страны и пускать их в дело, когда как можно было зарабатывать деньги ничего не делая, просто зарабатывая на инфляции и давая в кредит деньги другим, что многие и делали. Однако, Ахмаджан был принципиальный он начал заниматься животноводством в том дворе, что приобрел в Толстой-Юрте, стал вкладывать деньги в некие предприятия которые занимались ремонтом и строительством, о котором мы даже не знали, но где он имел долю от доходов вместе с Володей. В конце концов он со своим партнером первым приобрел две брокерские компании в Московской Товарно-сырьевой Бирже, которая принадлежала Боровому, и кстати я был единственным из братьев, которому Ахмаджан предложил поехать работать брокером в эту компанию, где бы я мог по тем временам в течение года стать долларовым миллионером, а то и ранее. Но я отказался, так как ни тогда ни сейчас в силу своей врожденной любви к аскетизму, деньги меня никогда не интересовали. Но самое интересное было то, что Ахмаджану этот мой отказ понравился. Он и сам не любил чрезмерность, хотя мог жить на широкую ногу, но со временем и сам он стал таким, какими были его отец и дед, аскетичным абсолютно безразличным к мирским благам. Именно тогда у нас состоялся откровенный разговор на тему, после чего он стал считать меня единомышленником. Оказалось, что он в душе был аскетом, и намерено оберегал нас своих братьев от денег, давая нам лишь то, что мы сами заработали, отвечая на наши упреки тем, что это деньги Володи. Хотя мне он тогда признался, что половина от бизнеса - это его деньги, но он их не возьмет у Володи и не позволит к ним приблизиться нам, так как деньги и погоня за ними сначала калечат морально, а потом убивают физически. Уже тогда мы видели, как люди разбогатевшие на кооперации и кредитах на наших глазах становились наркоманами, уголовниками и в конце концов кончали свои жизни в криминальных разборках. В лучшем случае их сажали за экономические преступления. И я с ним согласился. Если говорить о масштабах деятельности Ахмаджана и его партнера Володи то, надо сказать, что перед самым приходом Дудаева они должны были взять в чеченском отделении Центробанка кредит несколько миллионов долларов. И Володя их взял, но уже покинув нашу сепаратистскую Республику, но Ахмаджан не притронулся к этим деньгам и нам не дал сделать этого. Говорили, что Володя стал большим бизнесменом, купил пару совхозов под Москвой. Один раз мы его даже видели по центральному телевидению. Вот таким успешным и способным был наш брат Ахмаджан, притом не по годам мудрым, дальновидным и щедрым. Который так же, как и его дедушка Халид, делился последним ради блага своих братьев и родных. Таким мы его и запомнили и таким его знали все кто приходил на его похороны и свидетельствовал о его щедрости, умении держать слово чего бы ему это не стоило, его порядочности и чести которой в нем было больше чем в современных людях на целую сотню. И многому чем он обладал сам он научил и своих братьев, по крайней мере меня, потому что для меня он был одним из первых моих героев и примеров для подражания. О котором можно написать целую книгу, где можно приводить массу примеров его положительных качеств и их проявлений.
Возможно когда-нибудь я это и сделаю, Ин ша Аллах! Ну а пока хочу сделать доа за моего брата Ахмаджана - Ахмада - Мамеда - Шефа - Руслана Сайдаева! Аллах1о геч дойла хьуна!
1 ноября 2022 г.