(окончание)
* * *
На наигранно бодрый Ромин призыв выйти покурить, Василий Есанов неохотно отозвался, мол, «я сейчас, уже скоро», но только минут через пять вышел на лоджию, где озадаченный немыслимым Люськиным предложением Селезнёв в кресле так глубоко и сосредоточенно задумался, что даже забыл прикурить: не очень-то весело хозяин дома отозвался на его приглашение.
Вот и сейчас рослый блондин лишь кривовато ухмыльнулся, дал Роме прикурить и сам прикурил, слегка качнувшись при этом, будто после излишне выпитого, после чего поспешно присел в соседнее кресло. Раньше ведь Вася не только не курил, но и мало пил, что было совсем нехарактерно для известного музыканта, подрабатывающего в коллективе, регулярно обслуживающем в ресторане свадьбы, юбилеи и прочие семейные торжества.
И всё же Васька был красив! Очень красив! Поэтому во время как бы (и всё-то сегодня получается у них как бы – и это новоселье, и это отцовство тоже как бы!) вынужденного совместного перекура парней на лоджии Есановых внешне чисто по-мужски всё же достаточно привлекательный Рома испытывал двойственное чувство.
Он действительно отчаянно завидовал утончённой красоте Василия, которую считал несомненно идеальной для любого мужчины. Высокорослый, широкоплечий, физически хорошо развитый и пропорционально сложенный, длинноногий и длиннопалый, к тому же крепкорукий блондин с тщательно точёными чертами лица, обрамлёнными крупно волнистыми светло-русыми волосами, украшенными большими и выразительно глубокими тёмно-серыми глазами, шикарно опушёнными такими густыми ресницами, что всем женщинам на зависть, обладающий небольшими, но яркими и чуть припухлыми, наивно детскими губками бантиком, с аккуратненьким и бесподобно милым носиком – блин, да это же просто эталон мужской красоты..., наверное!
Рома ещё при самом первом и достаточно беглом знакомстве в городе, когда он совершенно случайно встретился с четой Есановых и позднее тогда же был приглашён в гости на это самое «новоселье», сразу отметил слишком привлекательную красоту Василия. По этому поводу он даже пошутил:
- Ого, Люся! Ты должна быть сильной женщиной, чтобы могла постоянно отбивать от своего мужа всех сластолюбивых мух.
Посмеялись тогда, конечно, но Вася с такой откровенной любовью посмотрел на Люську, бывшую Воронкову, что у Ромы не возникло и капли сомнения в прочности их семейного союза. Ну, и тогда же он сразу мысленно пожелал им счастья: сам-то он в то же время был в очередной раз счастливо влюблён в девушку, с которой в очередной раз связывал свои планы на счастливое семейное будущее: ну, вот таким он вырос наивным фантазёром.
Но и Люська Воронкова, то бишь, Есанова уже, тоже стала очень хороша: из бывшего худощавого утёнка без особых сисек и прочих девичьих прелестей, теперь она выглядела настоящей павой и лебедью в одном лице. И конопушки её куда-то ушли, и лицо пополнело слегка, засияв при этом очень приятной, мягкой женской красотой. И телеса её очень аппетитно развились во всех положенных для того местах.
Так что при той, первой их встрече пришлось Роме как поскорее отводить глаза от её фигуры, а то он уже начинал стыдливо краснеть прямо на глазах её мужа из-за невольной похоти, шевельнувшейся в известном всем месте. Хорошо хоть, что Василий в это время практически безучастно разглядывал что-то в витрине ближнего магазина верхней одежды: тем самым он вежливо не хотел мешать общению жены со случайно встреченным бывшим однокурсником.
И вот теперь этот во всех отношениях красавец всё так же практически безучастно и безвольно сидит и курит рядом... являя собой просто поразительно тусклое сравнение с тем весёлым и открытым Васей – Васькой, каким он выглядел во время столь памятной первой их встречи. «Совсем надломленный он какой-то... Да уж, не хотел бы я оказаться на его месте...».
А вот Рома за это время успел уже пережить страх преждевременной возможности стать отцом: в прошлом году осенью его девушка (тогда у него была красавица-блондинка с их потока из параллельной группы, Оленька Бледнова – хотя она была и достаточно ****нова, на самом деле) нечаянно залетела от него в стройотряде во время уборочных сельхозработ.
По крайней мере, именно в его неосторожности с ней и отцовстве божилась она Роме и даже клялась здоровьем будущего ребёнка. Но случайная беременность ничем не обрадовала обоих студентов: учиться предстояло ещё три года. Из-за такого нежданного напряга Ромкины пылкие чувства тут же вмиг остыли, да и Оленька в нём довольно быстро разочаровалась. А когда девушка окончательно убедилась, что наступление очередных месячных у неё уже слишком сильно затянулось, сходила на приём к профильному врачу и совершенно не утешилась его диагнозом: беременность на шестой неделе...
Пришлось Ромке занимать деньги у друзей-однокурсников и откупаться от нежеланной невесты оплатой услуг за её аборт. Но с долгами тогда он рассчитался быстро: подналёг на выработку норм в стройотряде, а остаток долга затем легко заработал на срочной разгрузке вагонов, ожидаемо внезапно прибывших на завод, на котором летом они проходили производственную практику, и который в экстренных случаях охотно привлекал студентов для разрулирования горящего аврала...
«Да уж, ситуёвина, Люська... Похлеще любого аврала будет... Хотя, сколько там тех трудов? К тому же, довольно приятных... Да и не убудет с меня... Не станет же она с моей Люськой соперничать: тот же Васька вот рядом стоит, и его она точно любит... Во дела, блиин!..».
И на этом Рома решил прекратить свои моральные сомнения и терзания.
- Вась, - неловко помявшись, решился первым начать разговор, потому что Есанов продолжал сохранять безучастность на лице при всём том, что Рома прекрасно видел не отпускавшую его внутреннюю напряжённость. – Мы тут с Люсей поговорили...
Василий не изменил позы и вообще никак не отреагировал на его слова. Вместе с тем, красивое лицо блондина медленно и неизбежно начало краснеть и искажаться, обретая не очень приятные черты: он был готов если не вознегодовать, то заплакать... И Рома не рискнул продолжать разговор: и так было видно, что вся эта мутатень слишком мучительна для Василия.
«А говорила, что он вообще ко всему готов... Да где ж там готов он?..» – сокрушённо размышлял Рома. Докурив и встав с кресла, он щелчком далеко в сторону отстрельнул окурок и собрался уже уйти с лоджии, как вдруг Вася, всё так же неподвижно сидя в прежней напряжённой позе с давно потухшим окурком, хрипловато сказал, будто с натугой выталкивал из себя самые простые слова:
- Постой... Рома... Дело есть...
Рома вопросительно повернулся к нему лицом, а затем и встал перед ним прямо, потому что Василий резко поднялся с кресла, выбросил окурок и безвольно опустил руки по швам. «Как перед расстрелом стоит, блин...» – невесело подумалось Роме.
- А ты... сам... как?.. – всё ещё хрипло и прокашливаясь после каждого слова, спросил Вася.
Рома пожал плечами:
- Да я-то что... Мне... я на своего не жалуюсь... смогу, наверное. Был у меня залёт в прошлом году. Обошлись абортом, правда.
Васю даже передёрнуло от услышанного. Но и, тем самым, это нервическое движение помогло ему расслабиться, наконец-то. Не сумев удержаться от влаги в глазах, он с невесёлой усмешкой сказал:
- Мне такое не грозит.
- Я знаю... уже.
- Но... ты согласен?
- Не знаю, Вась... Как-то это...
- Я буду любить твоего... нет, нашего с Люсей ребёнка.
- А я?..
- А ты просто сделай... это... И всё...
- Да я про другое – я про ребёнка. Я же буду его отцом... я любить его должен...
- Любить?.. Да, наверное. Но – лишь как Люсиного..., как нашего ребёнка.
- Блиин, в голове вообще одна каша... Как это?
- Говорят же люди, что не та мать, что родила, а та, что вырастила. Вот и я хочу стать хотя бы таким отцом, который вырастит...
- Блин-блин, Вася... Я могу, конечно, но... не хочу так...
- Пожалуйста, Ром! Я прошу тебя, очень... Знаешь... мдаа... Но если тебе уж совсем никак, то мы попробуем найти другой вариант... Твоя воля. Мне всё равно, лишь бы будущий отец... вернее, чтобы донор спермы был из нормальной семьи, не куряга, не алкаш... А с остальным мы справимся... Я очень хочу ребёнка, Вася, очень. А уж про Люсю и говорить нечего. Так что помоги нам в нашей беде: всё-то у нас есть, и любовь, и согласие, и достаток – всё, кроме ребёнка...
- Да не могу я так, Вася! И у меня на Люсю никогда не стоял!.. ещё опозорюсь...
Постояли, помолчали. Тягостная пауза затягивалась.
- Давай, ещё по одной курнём, что ли, – предложил Рома.
- Давай, – снова безучастным и тусклым голосом согласился Вася, понявший, что номер с Ромой не прокатит.
Постояли, молча покурили...
И лучше бы Рома не смотрел на Васю, а как глянул, так и опешил: шикарный блондин каменно молчал рядом и совершенно не замечал, наверное, как по его щекам катятся слёзы – одна за другой, одна за другой... без шмыганья носом, просто так – как вода из крана капает...
От этого Роме даже страшно стало до «ёжика» волос: как же сильно переживает он, этот красавец Вася, муж его одногруппницы Люси, когда-то так сильно любившей своего кудрявого однокурсника Ромку...
Блиин! Вообще на разрыв аорты стало...
Кое-как собрался с духом:
- Вась, а Вась...
Но тот не шелохнулся – скорее всего, ничего не слышал в печали своей, а может и не мог больше видеть Рому, что было ещё вероятнее: а с чего бы ему было смотреть на так глупо выкоряживающегося придурка, которому жалко подарить несчастный сперматозоид для Люськиного зачатия и дальнейшей их счастливой жизни.
Поняв, что Василий не повернётся и не заговорит, Рома продолжил:
- Не убивайся ты так... Я же всё вижу и понимаю... Я согласен... Но только...
И только теперь Вася, не меняя своей закаменевшей позы, спросил сильно дрогнувшим голосом – всё равно, что в Ромину душу выстрелил:
- Что ещё?..
Блиин! Роме стало ещё хуже, он совершенно растерялся и залепетал:
- Ну, не знаю... надо же что-то... делать, что ли...
Вася только безучастно пожал плечами, по-прежнему не поворачивая головы.
И Рома замолчал, совершенно смешавшись и не зная, что делать: слишком мучительным для всех троих становилось это его гостевание «на новоселье». И в голову ничего путного не приходило, хотя он отлично понимал, что если уйдёт без желанного для Есановых результата, то не просто станет ненавистным для Люськи, он ещё и сильно ранит души обоих супругов. А Васька-то тут причём? Его что, судьба и без того мало наказала?..
...И вдруг в Роминой голове забрезжило что-то компромиссное – невероятное по своей сути, даже неприличное со стороны, наверное. Но почему-то именно этот вариант показался Роме самым приемлемым, иначе ничего путного у него с Люськой не получится даже под приказом «Именем революции, встать!» и с наганом, приставленным дулом прямо к драгоценной головке.
- Знаешь что... я вот всё думаю... не знаю, как и сказать об этом правильно...
Пока Рома невнятно мямлил, туманно зародившаяся мысль стремительно металась в его голове, обретая всё белее чёткие контуры и формы:
- Ты только не подумай ничего такого дурного... Но я думаю, что лучше всего будет, если ты... благословишь меня на это дело...
От неожиданности Вася даже откинулся от подоконника раскрытой настежь лоджии и резко повернулся к Роме:
- Что-о? Как это?!..
- Ну, руками... наверное... Как ещё благословляют?..
- Не понимаю.
- Ну, у меня на Люсю... на твою... ээ, блин!.. на нашу Люсю точно не встанет. Тем более, что сегодня, незадолго до того, как я к вам в гости отправился, у меня был секс... извини, но был очень горячий секс со своей... с моей Люсей, ну, которая Вихрова.
Тут оба парня (ну да, парни: ведь Роме было всего двадцать три и Васе двадцать четыре года) невесело усмехнулись – каждый по своей причине. А Рома мучительно продолжал «рожать» свою идею:
- Ну, ты это... возьми меня... ну, моего... в свои руки...
У Васи от недоумённого изумления брови взлетели выше крыши так высоко, что исчезли под его русой чёлкой:
- Что, Рома?!.. Ты что это такое...
- Нет, я же говорил тебе: только не подумай ничего дурного... Просто ты через свои руки постарайся передать мне свою любовь к... ну, к вашему будущему ребёнку...
- Что?! Мне ещё и возбудить тебя? И тут же расцеловать везде в припадке чувств? – Вася вмиг разозлился не на шутку и возмущённо отвернулся.
Рома смутился, но лишь на миг, и тут же ответно разозлился:
- Вот ещё! Есть кому и целовать, и ублажать меня!.. и да – именно везде!..
Помолчали снова парни, остывая и переваривая услышанное...
- Если ты уже сейчас злишься, то нужен ли вообще ребёнок? – вдруг убийственно спокойным голосом сказал первым пришедший в себя Рома. – Нет уж, лучше пойду я...
Он резко развернулся, чтобы уйти, но так же резко был за рукав остановлен Васей. Тут же был развёрнут и схвачен в крепкие объятия с мокрыми стенанием Васи и шёпотом навзрыд куда-то в шею:
- Не уходи... Прости... Я... сам не знаю, что я... Я попробую... я смогу... я должен...
И тут же Рома почувствовал на гульфике брюк неуверенную дрожь тыльной стороны упавшей с плеча руки Есанова. Туго сообразил, что надо бы обнять в ответ, чтобы поддержать Васю, он крепко прижал к груди уткнувшегося ему в шею парня:
- Ну, ладно-ладно... всё хорошо... всё будет хорошо... обещаю...
Но следом, окончательно скомкав свою неловкость и невольное стеснение, призвав на помощь вмиг приподнявшую голову наглость, студент решил идти дальше:
- Только что же это за любовь такая будет – на расстоянии?
- Как это? – снова не понял и отстранился раскрасневшийся Вася.
- А что же ты так неуверенно передаёшь её... через брюки?
Есанов вмиг напрягся и захотел отпрянуть, но Рома крепко удержал его:
- Нет уж, Вася. Целоваться мы не будем..., и возбуждать меня тоже не нужно. Ты просто возьми его в руки и вложи в них всю свою любовь к ребёнку... к своему, будущему... Это не прихоть, пойми меня правильно... Думаю, что при этом я почувствую свою задачу совсем по-другому: твою любовь через твои руки и через мой член я передам Люсе, вот и всё. На этом моя миссия будет выполнена, надеюсь, успешно. А так просто мой не встанет – в этом можешь не сомневаться... И это ещё..., знай... Мой член уже трогали чужие руки, так что не парься на этот счёт. У меня ведь за плечами есть своя история. И она довольно сложная, даже... богатая...
- Это были мужские руки?
- И они тоже. Но ты не отвлекайся...
Вася помолчал, видимо, собираясь с духом, и пошевелил плечами, мол, отпусти.
Рома разжал объятия, и взявший себя в руки Есанов с сосредоточенным лицом хладнокровно полез было за пояс Роминых брюк. Но рукам его было слишком тесно, да и Селезнёву стало больновато.
- Расстегнись, – предложил Вася.
- Лучше ты, – парировал Рома. – Мне так будет приятнее, да и ты при этом уже как бы проявишь заботу о своём ребёнке.
Вася нервно вскинул голову, но Рома властно напомнил ему:
- Опять пошли обиды?..
Блондин склонил свою красивую голову, и Рома тут же обеими руками взялся за неё, чтобы, лоб о лоб постукиваясь с Люськиным мужем, сказать ему в поддержку:
- Ну, давай же... и с любовью, помни... я должен почувствовать её – твою любовь к твоему будущему ребёнку...
И всё-то у них получилось... И у Ромы встал – с любовью... И Вася неожиданно даже коротко чмокнул Рому в губы – с любовью, но не к нему, а к ребёнку:
- Иди уже... к Люсе...
- Что, вот так сразу?.. прямо...
- Ну, не криво же... Нам криво не нужно, а только прямо и сразу...
- Да, всё верно, Вася... А то в другой раз я точно не смог бы...
* * *
- Люсь, мы готовы! – почти радостно заявил Вася, когда они после столь долгого и трудного, но успешного разговора вошли, наконец, в комнату.
Люська мигом влетела к ним из кухни – раскрасневшаяся, счастливая, стесняющаяся – ещё не верящая в успех и уже готовая к лучшему:
- Как?.. И где?.. А ты где?.. – последний вопрос был задан Васе.
Тот немного растерялся: комнат-то у них всего одна – вот о чём они не подумали.
- Я побуду на лоджии... нет, лучше на кухне... или нет, пойду, погуляю...
Но ситуацию легко и просто разрулил Рома:
- Нет-нет! Ты мне не помешаешь. После лоджии стесняться тебя я больше не буду – чего уж теперь... Но на меня ты всё же лучше не смотри.
- А как тогда?
- Ну... Ну, сядешь рядом с нами, возьмёшь Люсю за руку и смотреть будешь только на неё. Понял?.. Люся, ты как?
- Я... вот ещё!.. Не знаю... Наверное, лучше пусть Вася всё же будет рядом: так я не буду чувствовать вины, что ли, или измены.
- Вася, ты как?
- Блин..., мне бы лучше вообще не видеть вас. Но... раз нужно, так нужно... – и вдруг нервически рассмеялся, обращаясь в Роме с неожиданной просьбой: - А в процессе этого, ну... можно будет погладить... тебя?
- Да ну тебя! Вдруг ещё меня захочешь... ну, это самое...
- Да не ссы ты, не захочу! А вот через твоё тело прочувствовать весь процесс точно хочу. Ну, будто я тоже буду причастен к зачатию... Да и у тебя будет лучше получаться, наверное, я же... с любовью буду ласкать, – и первым несколько нервически засмеялся своей подколке.
- А вот этого нам как раз и не нужно!
- Нужно-нужно, Рома... Ты работай, давай, работай, не отвлекайся!
- Оххх, мамочки! Ну, и размерчик у тебя, Рома! Ты осторожнее там...
- Ой, прости, Люся. Это я... тут на Васю... отвлёкся, понимаешь, вот и не проконтролировал это самое... первое введение. Так получше будет?...
- А ты с любовью, Рома, не забывай – с любовью!..
- Я помню, Вася, помню...
* * *
Для верности зачатия в тот же день и уже ближе к вечеру Рома ещё дважды повторил соитие с Люсей. И каждый раз – с Васькиной любовью, переданной путём нежного его поглаживания груди, спины, бёдер и даже попы и, тем самым, через Ромин член проведённой к будущему ребёнку Есановых. Более того, сразу же после первой эякуляции «донора» Вася вдруг сообразил и немедленно продолжил секс с женой по Роминой сперме: к этому он оказался давно готовым. Но излился ей на живот – не захотел смешивать сперму:
- А вдруг моя плохо повлияет...
Так что два последующих раза Василий уже привычно и уверенно, как бы шутливо, но всё же с любовью к будущему ребёнку готовил Ромин член к очередному сеансу зачатия. Эта процедура ему даже понравилась: Ромино достоинство было всего лишь немного длиннее, но значительно толще, и поэтому казалось значительно внушительнее и массивнее. Видимо, такое несколько подчинённое уважение у мужчин возникает само собой. Да и Ромка был вот таким во всех отношениях приятным человеком, что не полюбить (без вожделения, конечно) его было просто невозможно.
- Везёт же некоторым... – как-то не удержался Вася от сравнения.
- А вот ты не завидуй сейчас, не завидуй! Совсем ни к чему нам это.
- Ну, и как же тогда мне с любовью трогать тебя, но не с любовью к твоему?
- Нет, конечно, не к нему – лишь к будущему вашему, лишь к будущему...
* * *
И всё же с первого раза, даже троекртано повторённого, ничего у них не вышло: ближайшие месячные у Люси всё же начались. Поздновато всё-таки решились они зачинать дитя: именно так, судя по всему, получалось по срокам её месячных циклов. Поэтому, тщательно рассчитав всё, как положено, и решив, что для верности зачатия лучше пусть будут три раза по разу в день, чем один раз трижды кряду, в оптимальные для того сроки они повторили зачатие.
Но продолжалось оно на этот раз... ровно десять дней по разу в день! Именно так решил Вася: видимо, всё же понравилось ему каждый раз с любовью «благословлять» Рому на зачатие, хотя у того больше не возникало проблем с эрекцией. Но Роме тоже понравились чуткие Васины музыкальные пальцы, ласкавшие его тело до и в процессе зачатия, которым оба парня каждый раз последовательно занимались с Люсей – и обязательно с любовью, это уж точно.
* * *
И если вы подумаете, что Люся родила мальчика, то вы... вы правильно подумаете.
И если вы подумаете, что Вася назвал своего сына Ромой, то вы... вы неправильно подумаете: наследника назвали Иваном – в честь отцов Люси, Васи и Ромы. Во как!
А спустя три года у Есановых родилась прелестная дочурка Алёнушка: именно о ней Вася очень давно мечтал! И если Ванька рос темноволосым и кудрявым крепышом, то тростиночка Алёнка вся в отца и деда своего пошла – удалась русоголовой и сероглазой красавицей. Впрочем, никакого секрета здесь не было: своими кудрявыми волосами «донор» Рома пошёл в кареглазую маму, а отец его был сероглазым блондином с прямыми русыми волосами. Так что своими зелёными глазами младший сын никого из родителей не обидел.
Воистину чудны дела твои, Господи!
Подрастающая Алёнка с годами всё явнее выглядела полной копией Василия, хотя повторная спермограмма рослого красавца-блондина по-прежнему оказалась неутешительной. Ну, да и бог с ней, со спермограммой этой: дети Есановых росли в счастливой и дружной семье.
Да и дети Селезнёвых , родившиеся с отставанием от Есановых с соответственной трёхлетней разницей в возрасте с точностью до наоборот – кудрявая кареглазая брюнетка Вика (да-да, в тот год у Ромы с учётом Алёны Есановой родились две дочки, чем он был расстроен вплоть до рождения своего законного сына) и вообще курчавый сероглазый блондин Денис – они тоже не были обделены родительской любовью и заботой.
Но это совсем уже другая история, как говорится...
ноябрь-2022