Глава 17
— Анисья! Ты дома! — С самого порога громко спросил Плешаков.
— Конечно дома, где же мне быть,— ответила Анисья. Она встала, отжала половую тряпку и бросила её в таз.
— Вот, решила прибраться немного, полы помыть. Ты проходи, садись.
— Хорошо, — ответил Плешаков. Он прошёл в горницу и уселся на табуретке.
— Ты не представляешь, кого я сегодня видел.
— Это кого же? — Удивилась Анисья.
— Игната Понкратова, помнишь, я тебе о нем рассказывал?
— Ну конечно помню, причём дядю Игната я хорошо знаю, ты не забывай Валентин, тут не город, а деревня и здесь все друг друга знают.
— Ну ладно ладно, не сбивай меня. Он говорит, чтобы я ушёл от Берилихи, говорит ведьма она.
— Так, он правильно говорит, ведьма она и есть ведьма.
— Что ты, что ты Анисья, ты же скоро будешь женой коммуниста, как ты можешь так рассуждать?
— Да, — ответила Анисья, — буду твоей женой, даже не вериться.
— Не верится? А почему? — Удивился Плешаков.
— Не знаю, мне всё время казалось, что я буду одна, что буду жить здесь с тёткой до самой старости, а когда тётка умрёт, то в скорости умру и я от одиночества.
— Анисья, о чем ты думаешь, откуда у тебя такие мысли? Ты же знаешь осталось еще немного и мы с тобой переедем в город. А там будем работать, вечером ходить по магазинам, а по выходным в кино, в театр, ты когда-нибудь была в театре?
— Нет, в театре я никогда не была, хотя всегда об этом мечтала. Да, а всё же, что тебе сказал дядя Игнат про Берилиху, ты так и не рассказал.
— Про Берилиху? — Плешаков немного задумался. — Ну, особенного он ничего не сказал, только одно твердил, уходить тебе надо от неё, да побыстрее, предлагал временно у него пожить, только сказки это всё, не верю я ни в колдовство, ни во всякие заговоры, да волшебные превращения, — уверенно сказал Плешаков.
— А говорил он тебе, что человек там умер, в её доме? Среди людей ходит разговор, что задушила она его.
Плешаков рассмеялся, он подошёл к Анисье и обнял её за плечи.
— Жаль мне этого беднягу, очень жаль, но почему все решили, что она его задушила? Неужели это кто-то видел? А ведь ты сама знаешь, на человека можно много что наговорить, потом не отмоешься, так и останется нехорошая слава за ним впоследствии.
— Ну, так люди говорят, — коротко ответила Анисья.
— Люди люди, эх ты Анисьюшка, дорогая, это злые языки, они получают удовольствие от своих коварных действий, тешутся, глумятся над теми, которые не могут им дать сдачи, да ещё хуже других на это подговаривают.
— Да, может ты и прав, но всё-таки мне не по себе как-то, я очень за тебя волнуюсь.
— Что ты, волноваться совсем не стоит, ведь мы пережили такую страшную войну, гражданскую где можно было действительно погибнуть, где могли несколько раз убить, а теперь что, а теперь будем строить социализм, чтобы людям жилось хорошо, ведь народ наш это заслужил!
Анисья глубоко вздохнула и улыбнулась.
— Я всё понимаю Валентин, но всё равно волнуюсь.
— Ладно тебе, всё будет хорошо, кстати, вон тётка идёт.
Анисья посмотрела в окно.
— Ой, и правда идёт, вот мы с тобой засиделись, заговорились, сейчас чаю морковного попьем, вон чайник уже закипает.
— Нет, сегодня хочу прийти домой пораньше и хорошо выспаться. Что-то я совсем устал с этой работой, просто измотался.
— Очень жаль — ответила Анисья, тогда до завтра.
— До завтра Анисьюшка, до завтра. Да, обещай мне, что завтра пойдём вечером на пяточек.
— На пяточек? — удивилась девушка.
— Да, на пяточек, вспомним с тобой старые времена, да и на молодёжь посмотрим, а что, скоро первое сентября, когда ещё соберемся?
— Ну что ж хорошо, обещаю.
Тут открылась дверь и на пороге появилась Агафья.
— Вечер добрый молодежь, что это вы в темноте сидите, лучину зажгли бы.
— Добрый, Агафья Тимофеевна, добрый, — вежливо ответил Плешаков.
— Валентин Данилович уже уходит, — добавила Анисья.
— Как, действительно уходите? Удивилась Агафья.
— Да Агафья Тимофеевна, хочу сегодня пораньше лечь спать, работы много было.
— Да-а, уж эта работа, совсем себя не жалеем, а без неё тоже никак, — ответила Агафья. Приходите завтра, мы вам всегда рады.
— Обязательно, обязательно приду Агафья Тимофеевна.
Плешаков вышел из дома и сразу почувствовал прохладный, свежий почти осенний ветерок.
Пахло яблоками из соседних садов, скошенным сеном и ещё кажется, слегка потягивало дымком от костра. Кто-то жег ботву на огороде или местная детвора пекла картошку. Но к удивлению при этом стояла такая тишина, что слышно как хрустела сухая трава под ногами. Хотелось остановиться и наслаждаться долго долго, но нет, он прошелся до калитки, затем вышел на проселочную дорогу и совсем не спеша направился к дому Берилихи.
Он думал об Анисье, об этой скромной и необыкновенной девушке, с которой ему предстоит провести всю оставшуюся жизнь. Как всё сложится потом, когда они будут жить в городе, примет ли она городскую суету, где нет всего этого наслаждения, которое испытываешь здесь в деревне прямо на этой тропинке, на этой дороге вдыхая чистый, насыщенный кислородом воздух, неповторимый аромат природы, который окружает тебя повсюду. Везде, куда бы ты ни пошёл. Но думал он не только об этом, его не покидала ещё одна мысль, которой он боялся, не хотел думать об этом, но нет, она приходила снова и снова.
Он думал о той красавице, которая приходила к нему во сне.
Тайно, в самом далеке своих мыслей он ждал её, то божественное создание, которое приходило к нему в его снах. Было самым желанным и он ждал этого, ждал каждую ночь.
Но тут он остановился, несколько секунд Плешаков стоял в недоумении, его мысли разбежались по сторонам, он никак не мог сосредоточиться, принять нужное решение, поступить правильно. И все же он решился на отчаянный шаг, правильно это или нет он уже не понимал, только зов сердца подсказывал ему тот путь, которым он должен следовать.
Плешаков развернулся в другую сторону и быстрым шагом пошёл по пыльной дороге. Через несколько минут он свернул в ближайший двор, прошёл по узкой тропинке между соседними огородами, перелез через ограду сада и осторожно подошёл к веранде дома. Около веранды, на заваленке дома сидел старик, он был в одних кальсонах и больших кирзовых сапогах. В руках у него дымилась самокрутка. Он часто затягивался и о чем-то думал.
Только Плешаков направился к старику, как тут же споткнулся о торчащий под ногами сучек и со всего размаху шлепнулся и растянулся во весь рост всего в одном метре от старика.
Когда Плешаков поднял голову, то увидел старика, он стоял на заваленке и крестился шепча молитву.
— Игнат, Игнат это я Валентин Плешаков.
Игнат присмотрелся. И действительно, в темноте, всего в нескольких шагах от него с трудом поднималось тело Плешакова.
— Валентин Данилович? — Ничего не понимая, прошептал Игнат.
— Да я, что, неужели не узнаешь меня Игнат?
— Да, вроде узнаю, а как же вы здесь оказались, Валентин Данилович? Вы что, через ограду перелезли?
— Да вот, перелез, знаешь, только тут коряга какая-то попалась, малость споткнулся.
— Вот это сюрприз, я вышел покурить, а тут такое. Вот бы ученики ваши посмотрели на вас, как вы по садам через заборы лазаете, — посмеялся дед.
— Ладно тебе Игнат, смейся, — ответил Плешаков, отряхивая колени. — А вообще-то, я к тебе по делу.
— По делу?
— Да Игнат по делу и по большому делу.
— Удивляете вы меня Валентин Данилович, удивляете. Ну а впрочем, присаживаетесь и рассказывайте что у вас за дело ко мне.
Плешаков уселся на завалинку дома и сразу решил рассказать деду всё что он задумал.
— Вот что Игнат, друг мой дорогой, друг мой любезный, не откажи мне в просьбе моей, прошу тебя как друга, как товарища.
— Да уж вы говорите без вступлений, я люблю прямоту, — не выдержав перебил Игнат.
— Ты вот что Игнат, отвези ка ты меня завтра утром в Богословку.
— В Богословку? — Удивился Игнат. — Это что же вы собираетесь там делать? Вроде бы родственников у вас там нет.
— Да, родственников у меня там нет, но понимаешь в чем дело, мне очень хочется снова увидеться с той девушкой Матреной, ну помнишь её, мы у неё ночевали?
— Помню, почему нет. Красивая девушка.
— Да не то слово красивая, она очень красивая, очень.
Игнат сделал несколько затяжек, потянуло приятным дымком самосада.
— Я слышал, вы жениться собрались, — издалека начал старик, — или я что-то не так понял?
Плешаков виновато посмотрел в сторону Игната.
— Послушай Игнат, я понимаю, что ты хочешь мне сказать, да я и сам себя осуждаю.
— Ты старик повидавший жизнь, ты видел хорошее и плохое, может быть где-то судьба была несправедлива к тебе, ты можешь судить других, но пожалуйста, поверь мне, я только её повидаю и всё, больше мне ничего не надо, пусть всё останется как есть.
— Что вы Валентин Данилович, что вы, я вас совсем не сужу, нет у меня такого права судить людей.
— Ты, так действительно думаешь Игнат?
— Конечно, Бог вам судья. Только вот что я хочу сказать мил человек.
Плешаков посмотрел на Игната и слегка насторожился.
— Вы сначала меня выслушайте до конца, а потом можете говорить что хотите.
— Нет там никакой Матрены, не живёт она там, понимаете?
— Нет, не понимаю, а где она живёт?
— Да нигде она не живёт, дом там пустует, бесхозный.
— Бесхозный? — удивился Плешаков.
— Да, он пустой, понимаете пустой, — пытался объяснить дед.
Плешаков не отводил взгляда от старика.
— Как это пустой, что ты несёшь Игнат? Мы же с тобой вместе там были, ты что забыл?
— Да ничего я не забыл Валентин Данилович, всё я помню. Только вот...
— Что только, что только, ну говори старик, говори чёрт тебя возьми!
— Вы, просто были лишены чувства, теряли сознание, — под напором слов Плешакова ответил старик.
— Терял сознание?
— Да, именно.
— Нет, нет, кажется, ты не в своем уме дед. Ты хочешь сказать, что Матрена мне приснилась!?
— Да, когда сознание покидало вас, вы то и дело повторяли это имя. Казалось, вы продолжали жить там, где-то далеко от нашего настоящего мира.
— Ты старик хочешь сказать, что это вымысел?
— Ну, вымысел, да не совсем, жила здесь одна девушка, только это было очень давно, действительно её звали Матреной, говорят, это была самая настоящая ведьма.
— Опять ведьма! Что-то у тебя старик они прямо везде, там ведьма, тут ведьма. Ну, не буду больше перебивать, продолжай.
— Да, не перебивай, а лучше послушай. Действительно жила там такая девушка, такая же красавица примерно как вы её описали и звали её Матреной.
Дом её стоял на самом отшибе, но все его обходили и сейчас обходят стороной, боятся каких-то проклятий.
— Ну, это понятно, ведьма всё же, а как давно это было? — Не выдержав спросил Плешаков.
— У-у-у, это было давно, ещё деды сказывали эту историю. Я-то ещё был молодым, вот вроде вас.
Говорят жила она с парнем в том доме, только они ни с кем не общались, побаивался их народ, а потом его нашли мертвым в овраге. Приезжала сюда милиция и следователь был, да ничего так и не выяснили, только народ говорит, убили его. Совсем в скорости она собрала свои вещи и ушла из деревни в неизвестном направлении и по сей день никто не знает куда.
Кажется, ветерок прохладный подул, молния где-то вдалеке сверкает, вон видишь зарево?
— Да, похоже, будет дождь с грозой, — ответил Плешаков.
— Похоже, будет, — подтвердил Игнат. Что-то прохладно стало, вот она осень уже чувствуется. Ты вот что дорогой учитель, оставайся ночевать у меня, сейчас скажу бабке, чтобы постелила.
— Нет, Игнат, что ты, я лучше пойду.
— Да куда вы пойдете, ночь на дворе. Не хотите в доме спать, ложитесь в амбаре, вон сегодня сена туда свежего навозил.
— В амбаре, — улыбнулся Плешаков, — ну что же, пусть будет по-твоему, лягу в амбаре.