(продолжение)
* * *
Вполне удовлетворённый свиданием, неожиданно ставшим весьма продолжительно сладким, и премного довольный собой как настоящим любовником, который достойно прошёл проверку личных интимных возможностей на их длительность и прочность, горделивый Рома Селезнёв вначале пешком, а затем и на троллейбусе проводил Люсю на её съёмную квартиру. Располагалась она почти на окраине города в частном секторе: здесь Ромина девушка со своей подругой и одногруппницей Мариной снимала одну из двух небольших комнат без коммунальных удобств, но специально обустроенных хозяевами в светлой и хорошо отапливаемой времянке именно для сдачи студентам внаём.
И вот здесь можно сделать небольшое отступление, чтобы об этом жилье немного рассказать отдельно. Причём, говорить мы будем не о сравнительно доступной плате за аренду жилья, конечно же.
* * *
С Олегом (или по-свойски Аликом – почему-то), Маринкиным парнем и её ровесником, рослым и стройным, отличного спортивного сложения студентом политеха, Рома издавна и без проблем договаривался насчёт того, чтобы в течение одного вечера им в случае чего по очереди «немного прогуляться бы» со своей девчонкой.
Обычно прогулка не затягивалась больше получаса, потому что таких «случаев чего» у каждой пары обычно бывало по два-три кряду (и не в неделю, даже не надейтесь!) – это уж когда и как молодое их настроение взыгрывало. Так что задержка «в случае чего» была чревата для «провинившейся» пары более продолжительной прогулкой. Хоть это вынужденное правило и было достаточно жёстким, но заинтересованными сторонами соблюдалось оно безусловно: себе же хуже будет потом!
И только однажды, это ещё под Новый год приключилось, студенты по пьяни, никак о том не договариваясь заранее, устроили групповуху. Ну, как сказать – групповуху: просто в тот вечер им, уже достаточно поддатым, как-то всем сразу и вдруг очень сильно захотелось. И не гулять, конечно. Вот они и занялись собою попарно, для чего выключили никчемный свет – всё же как-то стрёмно было для первого раза заниматься любовью у своих друзей на глазах.
Правда, от уличного освещения в комнате всё равно оставалось достаточно светло, но никто из уже начавших своё дело парней не захотел прерываться и отвлекаться на дурацкие шторы: у обоих ведь торчит до ломоты в мошонке, а тут... шторы! Так что нетерпивцам хватило времени лишь для короткого пререкания на эту тему, после чего сиротливые занавеси так и остались не задёрнутыми. Скрипы кроватей как-то очень вскоре (но нисколько не намеренно, а непроизвольно) стали почти синхронными, равно как и лёгкие стоны девушек... Так что особого отвлечения на соседний процесс ни у кого из них не было ни времени, ни желания.
Но и дальше в ту ночь ничего экстраординарного не произошло. Правда, по первому кругу на год младший и потому менее опытный Олег отстрелялся значительно раньше Ромы, после чего они с Маринкой в темноте продолжали страстно миловаться, пока поджидали кульминации и завершения страстного акта у Ромки с Люськой, слегка разошедшихся в любовной свистопляске.
Будучи на год младше, из-за чего по умолчанию провинившийся по поводу штор и посрамлённый из-за скорострельности Олег беспрекословно задёрнул их и включил свет, после чего студенты продолжили весёлое и беспечное застолье, будто они не жарким сексом только что занимались, а на лёгкий перекур вышли. Хотя, по правде, вначале все всё же немного смущались. Но шампусик для девочек и водочка для мальчиков быстро сгладили некую искусственность веселья, вернув его в обычное бесшабашное русло.
А затем в ту памятную новогоднюю ночь парни до утра уже намного увереннее и свободнее весьма бодро зарядили в своих девчат ещё по два раза. Причём, миловались студенты всё так же практически на виду у соседей, потому что почти в самом начале второго раунда интимных «переговоров» Маринка вдруг поднялась и обратно отдёрнула шторы:
- Нет-нет! Мне под луной романтичнее, а не в каких-то потёмках.
И всё-то было бы в ту ночь хорошо и классно, но некий элемент соревновательности между парнями всё же чувствовался, и это несколько влияло если уж не на продолжительность, то на качество классного кайфа – точно. Впрочем, и погудели тогда они и насладились своими любимыми, а от избытка чувств и вымахались все препорядочно.
А когда на следующий (вернее, в тот же) день ближе к обеду усталые и совсем не отдохнувшие из-за краткости сна парни минут десять вместе шли к троллейбусной остановке (а другой транспорт по этой улице не ходил), Алик вдруг как-то нервно и даже зло сказал, не глядя на Ромку:
- Ну, уж нет! Больше с тобой е****ся я не буду!
Расслабленно шедший Рома даже офигел и следом приободрился из-за неожиданности такого заявления! Он вмиг сообразил, из-за чего злится Олег, тут же собрался и намеренно дурашливо «испугался»:
- Боже мой! Да когда же это несчастье между нами случилось-то? Или что, тебе так сильно не понравился процесс потери девственности?!
- Да ну тя, Рома!.. Шутки у него... – очень недовольно не поддержал его прикол Олег. – Причём тут моя целка? Ты лучше свою побереги, а то...
- А то?! – Рома с высокомерным вызовом «не понял» младшего.
Олег зло мотанул головой куда-то в сторону:
- А то мы поссоримся, вот что. А я не хочу.
- Да с чего бы вдруг, Алик?.. Аа, ну, да... Неудачной у меня получилась шутка, согласен. Так ведь ты же первым начал...
- Не я, а Марина.
- А что Марина? – вообще растерялся Рома. – Нет у меня причин для ссоры с ней.
- Да не о том я! – всё ещё недовольно и уже нетерпеливо перебил его Олег. – Похоже, что она запала на тебя. Вернее, на твой.
Рома даже приостановился, настолько удивлённо вытаращил глаза:
- Тьфу ты!.. Да когда она могла увидеть меня?.. э-э, моего. Ведь мы же всё время без света е... ээ, свои дела делали.
- А вот и увидела!.. И все уши прожужжала мне... шёпотом.
Ромка засмеялся из-за неловкого Аликиного каламбура и от нелепости самой ситуации, но малой продолжал дуться, правда, потихоньку отходя от злости и превращаясь в привычного приветливого красавчика Олега, который гнусавым голосом передразнил Маринку:
- «Он у него такой головастый! Не то, что твой шпиль!».
И снова Ромка озадачился:
- Ого себе заява!.. Зато твой длиннее, Аль.
- А ты когда у меня?.. А, ну да. Я же голым попёрся шторы закрывать. Так ведь я и свет не включал!
- Ничего-ничего! Мне и уличного хватило, - равнодушно констатировал Рома.
- Ну, и? – недовольно остановился и на Рому уставился Олег, заведомо ожидая него очередной подколки.
Рома тоже остановился и примирительно поднял правую руку:
- А что – и? Скажу лишь, как у немцев: каждому – своё. А, вернее, у каждого из нас есть свой дружок, и хорош он по-своему. Я, например, своим очень доволен.
- А, ну да, ну да. Вот тут ты прав... Но и я на своего тоже не жалуюсь.
Очень неловкую тему на этом невольные соперники закрыли раз и навсегда, сохранив дальнейшие дружеские отношения, при которых взаимное уважение стало заметно сильнее. Ведь Алик, слегка подзуженный Мариной, той ночью чуть ли не намеренно показывал и ей, и соседней паре, что трудиться в постели он может намного дольше Ромы. А тот и не соперничал с озабоченным парнишкой: ему хотелось как можно больше кайфа поймать даже в таких, непривычных условиях интимного соседства.
Так что при итоговом подсчёте «чисто мужских очков», спонтанно заработанных парнями в новогоднюю ночь, счёт оказался бы равным. Но это и так было понятно обоим друзьям – без никакого глупого подсчёта.
* * *
Ну, так вот: в тот самый апрельский день яркий и солнечный, после феерически успешного свидания с любимой девушкой в набережном сквере и галантного проведения её домой, студент-третьекурсник физфака госуниверситета Рома Селезнёв уже изрядно пополудни вышел из троллейбуса на ближней к общежитии остановке. Она находилась тоже, можно сказать, в центре города: до общаги оставалось пройти слегка наверх всё те же три квартала, что и от универа вниз до центрального парка, но идти домой нужно было уже по Новоизмайловской улице.
Пройдя буквально метров тридцать от остановки в сторону большого универсама на углу, чтобы что-нибудь прикупить для ужина, Рома классически – почти нос к носу столкнулся с Люсей Воронковой, своей бывшей одногруппницей по училищу.
На первом Ромином первом курсе именно для неё он стал первой её настоящей любовью, увы, безответной с его стороны. Но Люська упорно, с первого дня первого курса обучения в училище и до выпуска из него, продолжала любить строптивого однокурсника. Вот это была истинно женская верность! И лишь немного жаль было обоим, что напрасной она оказалась.
Но вот так всё некрасиво сложилось тогда вовсе не из Ромкиной вредности. Просто всё время обучения в училище он тоже был влюблён, но не в Люську: сначала в Машу из их группы, затем в продавщицу Свету, на втором курсе – в Марину с младшего потока, потом в Олю со своего, и снова в Машу, но другую, с параллельного отделения, потом – в Надю с Машиного потока. А ещё у него недолго Оксана была, потом Настя...
Но всё эти любимые Ромины девушки названы только так, навскидку: с ними он встречался более-менее продолжительно, но не менее недели и не менее трёх раз – ну, тех самых раз... А ещё были у него и вовсе кратковременные «любови» – эти случались лишь на «раз» для одного-другого перепихона. И ещё чаще бывали случайные одноразовые случки с разными сучками – неплохими, в прочем и целом, девчонками, но на всех их одного Ромы не хватало. Так что – какая уж там Люська Воронкова?..
Ну, да – на занятиях они сидели вместе, и жили в одном общежитии, и на секции разные тоже вместе ходили. Разве такого плотного общения ей было мало? Но Рома тогда уже не мыслил себя без секса, а на Люсю у него никогда не стоял, даже мысли такой не было: она же как бы сестрёнкой была для него. И всякие её робкие амуры к нему он беспощадно вытравливал очередной «изменой» – не показной, конечно, но и не сильно скрываемой от неё. Жаль было хорошую девчонку, конечно, – но не более.
Но суть не в Ромкиных интимных похождениях и мужских победах: в большинстве своём такие поверхностные отношения были вообще ни о чём: просто возрастная гиперсексуальная физиология требовала этого хотя бы для кратковременной гормональной разрядки, ну, и для получения хотя бы незначительного кайфа, который иной раз, правда, бывал хуже, чем при заурядном самоудовлетворении.
Воронкова всё это время всегда была где-то рядом – присутствовала этаким надёжным дружественным фоном, как Ромка вначале неверно расценивал её отношение к нему, а затем и привык считать его именно таким: так было удобнее не заморачиваться насчёт Люськиных страданий.
После училища их пути кардинально разошлись, наконец-то: Рома продолжил учёбу, уже в столичном вузе, а Люська, как и почти все его однокурсницы, по распределению начала работать в школе...
Как вот вдруг – здрасьте вам! – какая неожиданная встреча!
Привычно кинуться в дружеские обнимашки помешало только то, что Люська... – тут Рома даже чертыхнулся: тьфу ты, и та у него Люська, и эта тоже... – что Воронкова была не одна, а с мужем. Оказывается, сегодня у супругов был плановый марш-бросок по магазинам: ну, время тогда было совсем другое, советское – бедное товарами, зато богатое добрыми людьми.
Придержав свои эмоции, Люся представила мужа:
- Вася... ээ, Василий Есанов. Мы теперь Есановы! – горделиво-кокетливо улыбнулась она сокурснику. – А это Ромка из моей группы... ээ, Роман Селезнёв.
Все тут же несколько скованно рассмеялись, но первоначальную неловкость всё же как рукой сняло. В последующем разговоре Василий показал себя открытым и улыбчивым человеком, да и Ромка был такого же покроя. А уж Люська – так та вообще млела и цвела у них на глазах: и мужем гордилась, и Ромку увидеть была очень рада.
Ранее Рома несколько раз издали уже видел Василия... ээ, Васю – ещё в училище: в конце четвёртого курса тот начал ухаживать за Люсей. И от Воронковой он ещё тогда узнал, что Вася играл в известном ресторанном коллективе на аккордеоне, пианино и клавишных, в том числе имел сольные номера, приобрёл кое-какую популярность и даже обзавёлся поклонниками.
Молодые люди уже третий год жили в счастливом браке. И без того рослый Васька теперь возмужал, покрупнел и выглядел вообще шикарным красавцем-блондином. В столице он работает преподавателем музучилища, а по выходным по-прежнему, но с другим уже коллективом, шабашит в ресторане.
Люська тоже стала весьма видной собою брюнеткой! Теперь она – техническая сотрудница библиотеки оборонного НИИ. В карьерном росте со своим средним специальным образованием ей там особо рассчитывать не на что, хотя пока что всё и так годится: в столицу Есановы переехали всего лишь прошлой осенью, так что для начала трудового пути на новом месте Люське и этой небольшой зарплаты вполне хватает. При этом Воронкова ласково (уж не показно ли?) глянула на мужа.
В ответ Василий намеренно важно оттопырил нижнюю губу и с видом самодостаточного и уверенного в себе человека согласно покивал головой: мол, он и сам-один в состоянии обеспечить небольшую их семью...
Тут снова все звонко рассмеялись, после чего резко опомнились (а чего это мы на одном месте стоим?) и решили немного прогуляться втроём: о магазинах тут же благополучно было позабыто.
В конечном итоге встреча, при всей её неожиданности и некоторой первоначальной натянутости, для всех троицы молодых людей стала приятной, правда, в разной степени – это было заметно с самого первого радостного восклика.
Воронкова, бесспорно, вся светилась от радости из-за встречи с Селезнёвым, вследствие чего не всегда контролировала свои бурные эмоции, хотя тут же брала себя в руки.
Рома тоже рад был общению с Люсей, но это событие для него являлось не более значимым, чем, допустим, внезапная встреча с любым из троих его одногруппников по училищу или с остальными девчатами из бывшей его группы.
Василий же по-светски легко отдавал долг вежливости в беседе с практически незнакомым парнем, бывшим Люсиным коллегой, который к тому же оказался весьма приятным и лёгким в разностороннем общении.
Во время совместной прогулки парни вначале довольно легко проскакали по верхам истории – видимо, эту тему навеял краеведческий музей, мимо которого они как раз проходили. Люська тоже вклинивалась в их умную беседу, но не очень активно. Про остальные столичные музеи они тоже поговорили.
Затем Рома удивил Есановых тем, что недавно побывал в театре на швейцарском балете «Ромео и Джульетта», чем немедленно зажёг Люську: «Вася, и я хочу, тоже хочу на Ромео!..». Василий согласно и добродушно улыбнулся её оговорке, но по нему прекрасно было видно, что предпочтение он отдал бы всё же Джульетте. И парни, неожиданно пересекшиеся взглядами, тут же понимающе перемигнулись.
Далее Вася заинтриговал студента шикарной акустикой нового органного зала, к которому Рома относился как-то пренебрежительно: мол, да ну их, все эти тягучие фуги и мессы... Но в скором последствии он всё же получил гарантированное Васей наслаждение, побывав на концерте известного венского квартета: орган звучал, действительно, просто божественно...
Дойдя до центрального сквера, все тогда только и опомнились, что гулять им нужно как бы совсем в другую сторону. Посмеялись и прогульнулись обратно: теперь беззаботную троицу ожидали уже явно заскучавшие без их визитов магазины...
* * *
И где-то через полмесяца Рома впервые побывал в гостях у Есановых: в тот же день случайной их встречи, сразу по окончании совместной прогулки по центру города его пригласили как бы на новоселье. Люська даже обиделась на первоначальное отнекивание «бедного студента»:
- Да мы же ведь пока только обживаемся тут, и ты у нас будешь впервые. Но, надеюсь, не единственный раз! И без никаких подарков, Ром: расслабься, студент! Хотя... Нет-нет... Подарок ты всё же принеси: я хочу проверить твою зачётку! В новых твоих успехах я нисколько не сомневаюсь, но убедиться в этом нам нужно лично. Да, Вася? – и оба супруга так обезоруживающе улыбнулись друг другу и затем Роме, что дальнейшее его препирательство выглядело бы просто глупо.
Вот с того самого «дня новоселья» и началась эта «зачаточная» история.
* * *
Дома они обедали только втроём, никого больше Есановы не приглашали, и на этот счёт Люся без обиняков пояснила:
- Да со всеми своими родными, друзьями, коллегами и знакомыми мы давно уже отсидели по этому поводу. А вот ты у нас... ты будешь как бы Новый год – чтобы всё у нас сложилось по-новому и счастливо.
- И с чего бы вдруг мне начать новогодить посреди весны? – улыбнулся Рома.
Правда, улыбался он больше своим мимолётным воспоминаниям о последнем необычном Новом годе, коллективно встреченном и не менее азартно совместно проё... эээ, проведённом на квартире Маринки и Люськи Вихровой – давайте назовём уже и фамилию нынешней его девушки, чтобы впредь не путаться.
- А вот и узнаешь, с чего... бы... – хитровато и значимо улыбнулась Роме Люська Воронкова, теперь уже Есанова.
- Ну-ну... – хмыкнул Рома, не зная, чего и ожидать дальше от вдруг сильно напрягшегося Василия и тут же пунцово покрасневшей Люськи.
У него даже почему-то промелькнула шальная, как бы неуместная мыслишка: «Вкусным бесплатный сыр бывает только в мышеловке...». Вот только знал бы заранее беспечный студент о провидческом своём даре... Ну, и что, если бы узнал об истинных целях Люськиного приглашения? Да всё равно поехал бы к Есановым на «новоселье», ведь в конечном итоге ему и пришлось обживать действительно новые, хотя так давно ожидавшие его «апартаменты».
А ведь поначалу вроде бы всё в тот первомайский день шло очень хорошо: гостеприимный стол ломился от изобилия яств и напитков, что для студентов является весьма актуальным и всегда очень уместным делом. И тосты звучали часто и только самые приятные: за дальнейшие успехи и без того успешного студента, за вечный лад и склад в счастливой молодой семье, за... – да за всё-всё, и только хорошее!
Но всё же за столом почти всё это время чувствовалась какая-то скованность хозяина и явно была видна наигранная искусственность Люськиного несколько нервического веселья. Подозрительные причины эти выяснились очень скоро.
После сытного обеда, в небольшом перерыве перед десертом и в тихой приватной беседе на двоих, пока Василий на кухонной плите в одной маленькой турке по очереди долгонько-таки заваривал три порции натурального кофе, Рома с очень неприятным для себя ощущением узнал от вмиг погрустневшей Люси о том, что муж её оказался «недозрелым» - то есть, любимый её Вася не способен зачать ребёнка. Результаты исследований на этот счёт, что стало легко возможным в столице, стали для него просто убийственными.
Поэтому сегодня с самого утра они вдвоём морально готовились к встрече с Ромой. И Люсино настойчивое приглашение Селезнёва в гости, на самом деле, отнюдь не случайное: как раз на Новый год отчаявшиеся самостоятельно зачать ребёнка молодые супруги окончательно решили воспользоваться «помощью друга»: детей хотели оба, да вот боженька на сподобил успешного красавца Есанова на продление рода своего.
Перебрав все возможные варианты, Василий отказался привлекать к этому делу своих друзей или надёжных знакомых: всё равно не исключено было, что через годы правда случайно или намеренно могла бы просочиться до ушей будущего их ребёнка. А последствия узнавания семейной тайны могут быть для него непредсказуемыми.
Да и очень трудно, непросто будет Василию впредь так же непринуждённо общаться со своим другом, например, или коллегой, зная о том, что тот является отцом его ребёнка. Поэтому выбор донора спермы Василий оставил за Люсей:
- Ты – мать, тебе и выбирать.
Причём, Рома стал далеко не первым кандидатом в Люсином выборе, хотя о нём она подумала в первую очередь. Но поди-ка теперь поищи его, посвисти за ним, как за ветром в поле, ведь она знала только, что он учится в столице, но в каком вузе, не имела понятия. Так что «Ромин вариант» отпал сам собой.
К тому же, в своё время Люська очень долго злилась на Ромку из-за неразделённых девичьих чувств. К тому же, не самым первостатейным красавцем в училище был он, честно говоря: среднего роста, черноволосый, кудрявый, носатый и ушастый крепыш – вот и всё. Не особый гулёна, вроде бы, и не выпивоха – это уж точно, хотя и курит, но в меру, и только дорогие сигареты – наверное, курил лишь для моды, как она решила. Сам родом из хорошей семьи и умница: училище закончил с красным дипломом. Ко всему ещё, он не только легко успевал по всем предметам, но был отменным озорником, шутником, активистом-затейником и вообще душой любой компании.
Да и передком Ромка не был обижен ¬– это Люся совершенно невольно и с краской стыда на лице отмечала на занятиях по физкультуре. Из четвёрки ребят в их группе Селезнёв был самым «выдающимся и болтливым» в этом плане, а у остальных парней известный бугорок спереди был выражен менее заметно. Но об этом преимуществе зеленоглазого кудряша Люська как раз меньше всего думала, когда с первого же дня обучения в училище втрескалась в улыбчивого и вежливо внимательного Ромку.
Но этой зимой, очень непростой для выбора донора, после отказа Василия от участия в этом деле, перебрав всех парней, которые когда-либо были интересны ей в школе, а затем и училище, а также более поздних своих знакомых и коллег, даже нынешних по новой работе, она тоже не пришла ни к какому решению. Кое-кто из одноклассников уже спился, кто-то из знакомых не вызывал доверия, а кто-то из коллег просто не нравился внешне или своим поведением. И не в Люсиной чрезмерной разборчивости было дело: отцом своего будущего ребёнка она видела только достойного мужчину.
Но во время совершенно случайной встречи в центре города с бывшим любимым однокурсником Ромой Селезнёвым, Людмила вмиг и однозначно определилась, что именно этот зловредный кудрявый брюнет, когда-то так и не ответивший на её чувства даже после того, как она, наплевав на стыд и все прочие девичьи приличия, первой призналась ему в любви, и после чего долго терзала себя раскаяньем, ведь она всё ещё продолжала безответно любить этого слепца и глупца и даже начинала ненавидеть его – всё же именно Селезнёв является наилучшим кандидатом для зачатия ребёнка, столь желанного для обоих супругов Есановых.
И вот теперь, будучи у них дома во время как бы новоселья, специально устроенного для потенциального донора спермы, Люся, прекрасно понимая, что снова падает в Роминых глазах так низко, что дальше уже вообще некуда, всё же смогла выдавить из себя выстраданное и сокровенное:
- Я хочу родить... именно от тебя Рома..., так и знай... – и... и заплакала.
Блииин!
Рома был не то что ошарашен, а просто шокирован предложением Люси, никак не возможным для нормального восприятия. Поэтому и сморозил очевидную глупость:
- Что?!.. Здесь?!.. Вот прямо сейчас?.. при Васе?!.. Но я же выпил, Люся! И вообще... я не готов к этому... к такому, к твоему... И что это за дикость вообще – «просто секс ради моего ребёнка»? Но зачем мне нужен этот... этот заказ или как ещё понимать твою всё это?.. Ты что, таким вот образом всё же хочешь захомутать меня? Всё ещё вынашиваешь это?.. Нее, я тебя, конечно, уважаю, Люся. И очень сочувствую тебе. И желаю тебе всего и всякого прочего, но... Нет!.. Да не могу я просто так!.. И у меня ведь девушка есть! И тоже Люся, кстати. И у нас серьёзные отношения! И мы с ней вообще поженимся...
Тут кое-как уже взявшая себя в руки Люська невесело рассмеялась:
- Но, Ромка, это же только к лучшему! От тебя мне нужна только здоровая сперма, а своё семейное счастье ты строй по-своему, как хочешь – в этом я тебе не была помехой и не стану ею, а только рада буду твоему счастью... И Васе ты тоже понравился...
- Да я вам что тут, племенной жеребец на выставке? – прервал её и возмущением чуть ли не к небу взвился Рома. – Понравился я ему!..
- Ну, не так! Конечно же, не так, что ты! Он меня любит, так что не надумывай ещё тут глупостей. Просто сам по себе ты такой хороший и правильный, что не можешь не понравиться людям.
- Да-а?! А я вот что-то не замечал за собой такого... этакого.
- Ну, так ведь со стороны это просто виднее, вот и всё... И вообще... Знаешь что! А идите-ка лучше вы с Васей на лоджию и покурите там вместе..., пообщаетесь там, что ли, познакомьтесь поближе в мужской, так сказать, компании.
- Поближе?! Да ты что, уже сводничаешь нас, да? И с кем? – со своим мужем?!
И снова Люсика посмеялась над Ромой, но уже нисколько не весело, а лишь слегка покачивая головой:
- Дурак ты, Рома! Ой, и дурак же ты! Как был слепцом, таким ты и остался. Я ребёнка хочу, понимаешь? Ре-бён-ка. А у него сперматозоиды нежизнеспособные, мы делали анализ его спермы...
- Мы?!..
- Да, мы с Васей! Мы ведь единая семья, и мы любим друг друга. И мы оба хотим иметь ребёнка, но не можем зачать его... Так что помоги, Рома, просто помоги...
- Вот ещё, Люсь!.. Только новых слёз твоих мне тут и не хватало...
- Иди уже покурить, Рома... иди... С Васей иди...
- Он же не курит у тебя, сама недавно хвасталась.
Люська вытерла слёзы и горестно усмехнулась:
- Курит-курит. Теперь уже курит, как только я решилась... И поговори ты с ним... об этом. Он готов... Да он уже вообще ко всему готов! Хоть от первого встречного. Но я... я же ведь хочу ребёнка именно от те-бя.
- Ага..., такого же носатого ушастика...
- Да! И такого же кудрявого умничку, как ты... Иди уже, Рома! Иди и не мучай меня...
- Это я мучаю? Я?!.. Нуу, вот она опять... Да ладно-ладно, пошёл я, пошёл...
И даже бодренько так офигевший Рома крикнул в сторону кухни:
- Вася!.. Идём, курнём что ли, а?.. А то мои ухи-лопоухи совсем ополоухли уже... Тьфу ты – просто опухли.
Вася как-то не вмиг и довольно тускло отозвался, что он «сейчас-сейчас, уже скоро». Но только минут через пять он всё же вышел на лоджию...
(окончание следует)