4-11.VI.867
Витгрис
— На что ты смотришь? — Глэнис встала рядом.
Она вышла из своей комнаты и сразу же наткнулась на Ителя, стоящего у крайнего большого окна на втором этаже. И теперь вместе с ним смотрела через стекло. С этого места лучше всего просматривались входы в дом, как основной, так и со стороны тренировочной площадки.
— Да вот, жду, пока Дьюи закончит, — выдохнул Итель.
Сегодня вернулся в Витгрис, один: отец поехал по другой дороге, когда уже был виден родной город. В той стороне Ритлан, но Итель на этот раз не собирался ничего предсказывать.
— Так сам сходи к нему, — недоумевала Глэни. — Он последнее время всё один да один. Ты занят, Тудер занят.
— Увы, — всё, что смог ответить Итель. — Ты куда-то собралась?
В руках Глэнис держала объёмную сумку, в ней было несколько толстых книг, судя по выглядывающим корешкам. Была и вторая сумка, по форме которой ничего не предположить, кроме того, что там не один предмет. При этом на сестре было платье с воротником и рукавами до локтей, длина тоже не для жары (во всяком случае Глэни обычно выбирала покороче).
— Да, к Луни. Ей же там тоже одиноко, вот несу кое-что для неё, — выдохнула сестра. — Может, навестим вместе?
Итель покачал головой.
— Я навещу её до отъезда в Хенахалан, но не сегодня.
— Ладно. Я ей передам, — Глэнис собиралась идти, но через шаг остановилась. — Обязательно её навести, — в голосе звучала строгость.
Итель угукнул, внимательно смотря за подъёмом с лестницы от тренировочной площадки. Там показался Дьюи и какой-то его приятель. Они немного поговорили, затем разошлись, и Дьюи зашёл в дом через второй вход.
Итель поменял своё место: зашёл внутрь комнаты, но остался у приоткрытой двери, чтобы слышать шаги. Чувствовал себя нелепо.
С Дьюи надо поговорить, может, что-то прояснить. А ещё была надежда, что брат не будет так уже категоричен к магии. Всё же почти месяц прошёл с событий в Ноарте, он мог смягчиться. Хоть немного.
Судя по шагам, Дьюи зашёл в свою комнату. Итель решил выждать минут десять и только затем идти к брату. А пока время шло, думал, что сказать. Что ему жаль? Но извиняться Итель не собирается, не за что. Говорить, что магия может служить благу? Хоть пример с Луни есть, но выглядит он как исключение, если вспоминать, сколько погибло тогда.
Когда десять минут истекли, складных слов в голове не было, но ждать он тоже не собирался. Оттягивать момент смысла нет.
Итель подошёл к двери в комнату брата и постучал. Получив разрешение войти, зашёл, притворил дверь и побоялся проходить дальше в комнату.
Как и у Ителя, у Дьюи стояла перегородка. Только размещалась она напротив входа, ближе к центру комнаты, и перегораживала примерно две трети расстояния между стенами. За ней стояла кровать, шкаф, письменный стол. В части комнаты между входом и перегородкой располагался длинный стол у стены с разложенными личным оружием, расходниками для ухода за ним в одной стороне, а в другой — книгами по фехтованию. Рядом стоял небольшой диван и несколько стульев в разных частях этой части комнаты. Над длинным столом имелись полки, где Дьюи размещал заработанные на соревнованиях трофеи.
Дьюи вообще много участвовал в разных соревнованиях, где проверялись физические возможности. Если Тудер стремился участвовать нечасто, но непременно собираясь победить, то Дьюи радовался факту участия. Впрочем, он нередко побеждал.
Брат сидел за длинным столом и что-то высматривал на ножнах. Света здесь было достаточно из-за каменных светильников.
— Дьюи, можем поговорить?
Дьюи цокнул языком, явно недовольный этой перспективой, но всё же пробурчал, отложив ножны:
— Да, говори, — он сказал так строго, будто с незнакомцем говорит. И взгляд был недружелюбный.
Ителю стало неприятно. Он вздохнул, а подходящие слова в голову не пришли всё ещё.
Это короткое молчание почему-то взбесило Дьюи ещё сильнее, и он резко бросил:
— Не трать наше время. Говори уже!
Желание подобрать слова получше испарилось.
— Дьюи, — обратился к брату, — я знаю твоё отношение к этой ситуации и то, что ты боишься повторения Ноарты из-за какого-нибудь другого мага. И я не могу тебе сказать, что из-за меня это точно не произойдёт. Такое может случиться по моей вине, — повторил Итель для убедительности. — Но я могу сказать и другое. Я могу как стать причиной таких событий, так и тем, кто их остановит, не допустит ни по своей вине, ни по вине других, — обрисовал своё стремление Итель, поняв, что грузить брата подробностями по достижению этого не стоит. — Я понимаю, что прошу тебя об очень многом, но дай мне возможность доказать, что магия может приносить пользу.
И что-то ещё объяснять не хотелось. Брату это не нужно, а если заинтересуется, сам спросит.
— Это всё? — с прохладцей спросил Дьюи.
Услышать именно такой ответ на свою пламенную речь Ителю оказалось тягостно.
— Да, всё. Хорошего вечера, — Итель ответил также и вышел.
К своей комнате шёл размеренно, чтобы шаги его не выдали. Надеялся на более тёплый ответ, конечно. Вспомнился момент из детства, когда Луни ещё только начинала ходить, Итель и Дьюи тогда кое-что заметили: глаза у Ителя голубые, как у отца, а глаза Дьюи зелёные, как у матери, а вот остальным достались карие от бабушек. Это показалось тогда какой-то особой связью.
Впрочем, Итель знал, что так может всё закончиться. Но зато теперь знает реакцию почти всех членов семьи на свою магию. Матушка знала, что такое может произойти, так что приняла как должное. Отец также знал, но мог относиться менее серьёзно к этому, зато он извлекает пользу от магии сына прямо сейчас. Тудер принял Ителя как мага, помог, выслушал, подкинул идей на будущее. А вот Дьюи воспринял иначе: но не предложил сгинуть, так что пока есть Туккоты, он будет игнорировать брата-мага. За это время, может, у Ителя и будет возможность показать то, о чём он говорил Дьюи.
А чтобы что-то мочь сделать, нужно учиться. Рукопись у Ителя, есть и время до отъезда на праздник Гви;нет Эвансон. Последние поездки заставляли опасаться предстоящую.
За следующие дни Итель прочитал всю рукопись, а потом возвращался к определённым её частям, чтобы потратить больше времени на изучение. Старался не применять магию при родных, но в одиночестве даже не использовал свечи, держа огоньки ровно там, где нужно, и чай никогда не остывал теперь.
В один из дней оторвался от постижения магии и навестил сестру в лечебнице.
Луни находилась там уже почти месяц. Столько длительное пребывание было обусловлено перевязками, которые не так просто выполнять самостоятельно (и по технике, и по интервалам), а также тем, что лекарства требовали особого хранения.
— Вернётесь из Хенахалана, а я вас встречу дома, — заявила Луни, когда Итель упомянул скорую поездку.
— Сбежишь? — в шутку предположил Итель.
— Но-но. Меня выпишут, — подняв указательный пальчик, поправила Луни.
— Это хорошие новости.
— Угу. Мне предлагали, — Луни вдруг погрустнела, — полежать тут ещё месяц, мол, ожоги тогда получилось бы ещё уменьшить. Но я отказалась. Итак уже столько попускаю. Чуть менее заметные шрамы того не стоят, — и уже веселее Луни щебетала о своих планах.
Если бы Итель был умелее, сестре не пришлось бы выбирать методику заживления ожогов. Луни улыбается как прежде, а Итель смотрит вокруг и не находит более удобных масленых светильников. Всё те же каменные, что вбирают в себя дневной свет и светят ночью.
— Мне пора. Очень рад, что ты скоро будешь дома, — попрощался Итель, побыв у сестры гораздо меньше, чем стоило бы. Вновь удалось избежать разговора о ночи пожара.
В тот же день решил править свои записи. В тетрадке смысла теперь не было, но всё же решил сохранить. Многие из записанных вещей теперь объяснялись.
Случай с мечом Тудера был пробуждением магии. Уриен описывал его, не сходился только возраст, который Итель списал на ситуацию с океаном. Прочие проявления действительно описывались эмоциями, причём на страхе и злобе они не заканчивались. Любые сильные эмоции, даже счастье. Ни в какой момент нельзя забывать, что ты огненный маг. И это проблема только огненных магов, все другие могли спокойно радоваться и злиться.
Поэтому вопрос — почему именно такие маги были генералами, — оставался открытым. Как по мнению Ителя, пока что он скорее видит причины, не давать Бэддартам быть генералами. Ну не может это быть узурпация власти.
Времени до отъезда оставалось всё меньше, а попробовать хотелось многое. Умом Итель понимал, что преследующее его ощущение, словно эти два дня последние возможности что-то узнать, вызвано больше итогами поездок в Ноарту и Мон, где ему явно не хватило знаний. А поездка в Хенахалан не обязана закончится так же.
И всё же ограничил интерес, чтобы хоть что-то в итоге успеть.
Заинтересовала тема с зачарованием, передачей предмету признаков, свойственных магу-зачарователю. Здесь Уриен писал очень путанно, словно хотел уместить как можно больше, а времени уже не хватало. Собственно это написание и привлекло внимание к теме.
Так и коротал время, разбираясь с теорией по заинтересовавшей теме и практикуясь в тушении пламени. С учебником освоить азы было проще, но тушение само по себе было непростой задачей для огненного мага. Когда огонь разгорался не только на магии мага, тушить его становилось в разы сложнее. Ителю давно и относительно легко удавалось тушить пламя на ладонях, но заставить затухнуть огонь на спичке — вот это оказалось испытанием. Спичек загубил знатно, но и результат всё же был удовлетворительным к отъезду.
В день отъезда из Витгриса до Ителя дошли новости из мира, связь с которым он не поддерживал, пока занимался своей магией. Отец инициировал внеочередное Собрание.
— Что вы там такое вдвоём делали? — усмехнулся Тудер, объяснив Ителю, почему отец не едет с ними.
Судя по тону, на ответ старший брат не рассчитывал. Отец просил не распространяться, а Итель и не собирался. Чтобы он не думал о лидере дознавателей, беда их коснулась одинаково.
Дорога до Хенахалана занимала три дня со всеми остановками. Из-за заседания Собрания праздник перенесут на три дня, потому что день заседания совпал с днём рождения Гвинет. По той же причине выехали из Витгриса на день позже.
Из разговоров по дороге Итель понял, что отец что-то задумал, а зная чуть больше, он и радовался, и трясся от страха. В регионе Ноарты произошло несколько крупных вооружённых столкновений. Но пока что они не перерастали во что-то более масштабное. К счастью. Потому что причин останавливаться там нет.
С другой стороны, отец явно что-то придумал и мог договориться с Харри о чём-то. Теперь и это заседание. Может, скоро что-то изменится в лучшую сторону.
В Хенахалан приехали после полудня. Если бы не внеплановое заседание, именно сегодня состоялся бы приём в честь дня рождения Гвинет Эвансон.
Подъезд к городу с юга открывал потрясающий вид на всю бухту. Береговая линия напоминала завиток. Застройка начиналась от воды. Кроме этого в городе присутствовал перепад высот, поэтому чем дальше от воды находились постройки, тем выше была земля под ними. Параллельно береговой линии шла главная дорога города, она выделялась пуще других немаленьких улиц.
Примечательных зданий здесь несколько: ратуша, театр и особняк Эвансонов, построенные относительно близко друг к другу, и ещё удалённое от них портовое управление, выделяющиеся среди окружающих его построек цветом камня, из которого сложены все четыре здания.
Когда Хенахалан основывали, предполагали, что получится хороший порт. Так и вышло, Хенахалан стал третьим по значимости портом острова. Вот только гружённые суда здесь не причаливали: рельеф дна, течения и ещё какие-то мореходные проблемы не позволяли. Ка;йрдит и Луо;ва, два крупнейших порта, таких проблем не имели.
Особняк Эвансонов, куда они ехали, располагался на севере города и был одним из самых высокорасположенных зданий города. Одна из стен особняка построена близко к краю скалы, а само здание сложено из светлого камня. Из внешних украшений колоны и отделка окон, на карнизе которых и под подоконниками, как и на капителях, был растительный орнамент. Высота четыре этажа, а общая площадь даже больше, чем у особняка Раулей (исключая Большой сад, конечно).
С четырёхэтажным особняком беспокоиться о размещении приглашённых гостей в городе не стоит. Всю семью Фелконов разместили в одном из крыльев третьего этажа. Отведённые помещения представляли собой пять комнат, три с одной стороны и две с другой, все они выходили в просторную гостиную, из которой можно было выйти в коридор, а тот уже был связан со всем в особняке.
Роскошное внутреннее оформление восторга у Ителя не вызвало. Много ткани, картин, ковров, верхние щеколды на окнах очень высоко… Итель присел на кровать в отведённой ему комнате, массируя пальцами заднюю часть шеи. Хватит представлять везде сценарий особняка Раулей.
Комната была небольшой, но с большим окном напротив двери. Вид из окна хорошим не был, напротив была сказа, и лишь под некоторым ракурсом можно было бы смотреть на море в пространстве между оконной рамой и скалой. Чтобы было удобней, как раз на таком месте стояло кресло с деревянными ножками. За креслом стоял передвижной столик, над которым висели две открытые полки. На нижней стояло четыре книги. Вдоль той же стены был шкаф, вешалка, а напротив стояла кровать и пустовал угол комнаты. Часы, висевшие там, выглядели чужеродно из-за светлого цвета, когда всё вокруг было в темноватых оттенках. Между изголовья кровати и дверью висело узкое зеркало почти до пола.
Гостиная была не только просторной, но и отлично освещённой огромной люстрой. Не всем нравились габариты этих люстр, но все их вешали. Как и фонари в городе, которые каждый вечер зажигают фонарщики, в люстре было горючее, которое подавалось таким образом, что добавлять его требовалось нечасто. Сама гостиная сделана в светлых цветах: светлый материал на полу, светлые панели до трети стены и ещё более светлые обои выше. Огромное окно в пол и два окна поменьше по бокам от него. Крупные квадратные сегменты стекла вставлены в металлический каркас, по краю декорированный подобием виноградной лозы из металла.
В углах помещения растительные композиции, на стенах картины, но самое основное в центре. Три дивана, из которых два длинный стоят напротив друг друга и вдоль стен с дверями в комнаты, а третий не такой длинный стоит напротив входа, спинкой к окну. Между диванами стоит низкий длинный столик, со стороны входа к которому придвинут второй столик, узкий и высокий. Сама входная в гостиную дверь по форме повторяет оконную раму.
— Тут так здорово! — восторгалась Глэни, смотря в огромное окно в гостиной. Оттуда открывался вид на бухту, окна как раз в той стене, что возвышается над обрывом. — Хочу прогуляться. Хочет кто составить компанию?
Глэнис спрашивала у Дьюи и Ителя. Тудер с матушкой пошли нанести визит вежливости и прояснить дату приёма.
— Я могу, — отозвался Итель.
Он нечасто бывал в Хенахалане. С последнего раза так вообще город заметно разросся. Интересно посмотреть, что нового появилось.
— Только не вечером идите, — подал голос Дьюи с самого дальнего от окна места на диване. — А то вдруг Итель помешает фонарщикам зажигать огни.
Итель зыркнул на брата, сжав губы.
— Вы что поругались? — недовольно и устало поинтересовалась Глэнис. — Помиритесь, пожалуйста. Вокруг итак много плохого, — она развернулась к окну.
Братья переглянулись. Ясно одно — расстраивать сестру не хотят оба.
Итель прикрыл глаза. Расстроенная сестра, Дьюи, который с ним не заговорит — вот всё то, чего хотелось избежать. Часть семьи отнеслась не негативно, а часть… Как жаль, что магия их разделила.
— Четырнадцатого числа проведут приём, который планировался, — момент, когда матушка зашла в помещение, Итель пропустил. — К этому времени управляющие доедут до нас с заседания своего.
— Я так понял, опять что-то назревает? — пробурчал недовольно Дьюи.
— Да, много кто приехал, — подтвердила матушка. — Поэтому воспользуйтесь моментом покоя.
На этих словах она посоветовала всем отдохнуть с дороги.
Ближе к вечеру Итель решил пройтись по особняку. Третий и четвёртый этажи очень похожи по планировке. Видел мужа Оулы Джансен и нынешнюю жену Ховелла с их сыном. Надо полагать остальных из «много кто приехал» Итель просто не встретил.
На втором этаже одно крыло занимали жилые помещения, другое занято различными пространствами для разговоров. Мебель, отделка — выглядит всё очень хорошо, не поскупились на материалы. Да и нанятого персонала хватало.
Первый этаж сплошь залы для приёмов, есть своя галерея. Разбит небольшой сад с одной из сторон особняка. Прямоугольной формы с пересекающими его вымощенными дорожками. В местах между ними высажены невысокие кусты, подстроченные так, чтобы не было веточек на мощенке. В центре сада была круглая площадка с четырьмя скамейками по краям.
Итель даже подумал прогуляться там, идти в город перехотелось. Но, подойдя к стеклянной двери, замер. Две девушки сидели на ближней к выходу скамейке.
Одну из них узнал сразу. Миф Йорат в редком для неё в повседневной жизни хорошем костюме. Волосы она стянула в хвост, а на открытых запястьях виднелись браслеты из светлого металла, очень выделяющиеся на фоне и загорелой кожи, и тёмного материала костюма. Вторую Итель видел впервые. Густые каштановые волосы до талии сейчас были распущены и мешали рассмотреть верхнюю часть одежды. Что-то светлое без рукавов и горла. Штаны были темнее, но в целом тоже светлые, до щиколотки. Из обуви сандалии. Но внимание в девушке приковывали выделенные макияжем светлые глаза.
Миф и её собеседница о чём-то перешёптывались и улыбались, что делало обеих очаровательными. Но красота девушек была последней, что рассматривал Итель. Магия не вилась вокруг них, а проходила сквозь. Даже приоткрыл дверь, чтобы убедится, что видимое им не разводы на стекле.
Не разводы. Обе маги.
Итель спешно закрыл дверь и развернулся. Желание вообще хоть что-то делать пропало. Опять три мага в одном особняке. Ноарта вспоминалась против воли. Опять Итель. Опять магия молний. И вновь есть кто-то третий.
Если до этого сравнение с Ноартой появлялось только из-за количества управляющих в городе, что не нервировало, это не самое редкое явление, то теперь, зная, что тут ещё и три мага, сравнение пугало. А элементы декора, бросающиеся в глаза по пути к комнате, только подкрепляли аналогию.
Магия отвечала на волнение, но Итель обратил на неё внимание, только когда она разволновалась сильнее, чем обычно. Глянул на ладони. Огня нет.
Он умелее, чем был в Ноарте.