На следующий день в воскресенье Веронике удалось довольно быстро разбудить и собрать своих не слишком дисциплинированных домочадцев. И уже в полдень семья в полном составе мчалась на вместительном кроссовере Патриот по ещё свободному Киевскому шоссе по направлению к Тропарёво.
Из всей шумной разновозрастной компании одна лишь Вероника сожалела о необходимости покинуть весенний лес в прекрасную солнечную погоду. Несмотря на общепринятую московскую аксиому о том, что «детям обязательно нужна дача», молодое поколение в семье Веры предпочитало проводить время поближе к устойчивому вайфаю и многочисленным приятелям во дворе, а не возле dvd-плейера в ожидании редких приездов Гриши или ещё более эксклюзивных визитов старшеклассника Никиты. Для Евгения главным аттрактором дачной жизни являлась вечерняя жарка шашлыка и после реализации этого еженедельного священодейства муж Вероники был готов отбыть обратно в мегаполис в любую минуту. Наконец, несмотря на активные хлопоты по благоустройству дачи, Елена Николаевна оставалась завзятой горожанкой и была готова терпеть дачный отдых исключительно из огромной любви к внукам. При первой же возможности бабушка стремглав срывалась из экологичной дачной атмосферы в загазованную московскую квартиру вблизи крупных магистралей, и работающей Вере приходилось по несколько раз за сезон вывозить с дачи всё семейство из-за возникновения у Елены Николаевны неотложных дел в Москве. Таким образом, настроение у всех пассажиров кроссовера было вполне приподнятым или даже радостным, и лишь сидевшая за рулём Вера была полна тревожных мыслей и переживаний.
Во-первых, до выступления на телевидении она должна была успеть развесить объявления о митинге возле выходов из метро. Эту акцию нужно было произвести таким образом, чтобы листовки успели попасться на глаза возвращающимся с дач москвичам до того момента, как их сорвут бдительные работники Жилищника. Активность последних существенно снижалась во второй половине дня, и при размещении листовок на столбах и дверях около пяти часов вечера можно было рассчитывать, что они провисят до шести, а если повезёт, то и до семи часов. Как раз в этот период дачники-пешеходы будут массово возвращаться в свои городские квартиры и смогут лицезреть информацию о готовящемся мероприятии.
Во-вторых, нужно было написать текст выступления на завтрашнем митинге. Относительно интервью на телевиденье Вера переживала в меньшей степени, здесь ей придётся отвечать на вопросы ведущей, и в таком формате сложностей не должно было возникнуть. На митинге же придётся выступать уже после Ларисы Вихревой и местного депутата Светлановой, соответственно, вся основная информация о ситуации с Дворцом будет слушателям уже известна. В представлении Вероники, она не имела право занимать внимание оставивших свои важные дела взрослых людей повторением и так уже всем понятного сюжета. Необходимо было развить какую-то ключевую идею, минимально представленную в предыдущих воззваниях. Единственное, о чём могла рассказать Вероника в этом контексте, это о причинах любви людей к Дворцу и прежде всего, разумеется, о причинах своей любви, однако, она боялась показаться слушателям чересчур эмоциональной и экзальтированной и очень переживала по этому поводу.
Наконец оставался открытым вопрос, во что одеться. В этом контексте митинг беспокоил Веру в меньшей степени по сравнению с телевизионным интервью. Погода стояла прохладная, и на митинге недостатки облачения равно как и изъяны фигуры вполне можно было скрыть под недавно купленным темно-пепельным плащом. В телестудии же появиться в плаще было невозможно, а окажется ли чистой и, соответственно, пригодной для выхода в свет хотя бы одна из её «более менее приличных» толстовок было неизвестно. Альтернативной являлась одежда из летнего гардероба или же «совсем уже неприличные» толстовки. Первый вариант казался Вере трудно переносимым, так как она боялась холода, а студия наверняка будет большой и неотапливаемой. «Совсем уже неприличные» толстовки вполне годились для того, чтобы добежать в них от машины до раздевалки на работе и в крайнем случае чтобы забрать потом ребёнка из кружка. Однако, идти в таком кургузом балахоне на телевиденье ей совсем не хотелось…
***
Вероника влетела в квартиру и, бросив сумки с детскими учебниками и со своими научными статьями у порога, помчалась в комнату к шкафу с одеждой. Как она и предполагала, среди чистых вещей ни одной толстовки из разряда «более менее приличных» не оказалось. Зато отодвинув целую груду рубашек мужа, Вера обнаружила за ними своё забытое, но совершенно новое деловое платье, купленное для выступления на конференции в Италии год назад. С тех пор в процессе написания докторской диссертации Вероника поправилась на четыре килограмма, и по этой причине как будто скроенное по её фигуре и гармонировавшее с цветом глаз изумрудно-стальное платье было задвинуто в самую дальнюю часть шкафа. Однако, деваться было некуда, и предательские складки на животе казались Вере более приемлемой альтернативой по сравнению с «совсем уже неприличными» бесформенными балахонами.
Распределив привезённые с дачи продукты в ограниченном пространстве холодильника и загрузив стиральную машинку (оба этих мероприятия теоретически можно было бы поручить Евгению, однако, результат в этом случае был бы мало предсказуем), Вероника впрыгнула в душ и через десять минут уже стояла у зеркала, облачённая в элегантное изумрудное платье с сиренево-стальным отливом. Вопреки её опасениям, фасон А-силуэт по-прежнему сидел на ней «тип-топ», подчеркивая выгодные изгибы её женственной фигуры и удачным образом скрывая ненавистные жировые отложения.
Вероника немного успокоилась перед открывшейся перспективной не выглядеть «совсем уже коровой» в телеэкране и начала примерять зодиачные кулоны, подаренные родственниками на дни рождения, и в качестве альтернативы - длинную нитку бус из сапфирно-серебристого стекла, привезённую из поездки на конференцию во Флоренции. Последний вариант идеально встроился в конфигурацию продолговатого выреза её облачения и таким образом подчеркнул классические пропорции лица Веры, характеризуемого в её окружении как «иконописное».
Застыв на пару минут перед своим отражением, Вероника облегчённо вздохнула с ощущением, что ещё не всё в этой жизни безвозвратно потеряно. Затем она прихватила с трюмо пачку листовок про митинг, а также скотч и ножницы, и стремительно вышла за дверь.
Спускаясь в лифте на первый этаж, Вероника услышала громкий стук подъездной двери и сразу же после этого оживлённые девичьи и мальчишечьи голоса. Как она и предполагала, её старшие дети завершили обмен новостями со своими многочисленными ровестниками во дворе перед домом и теперь намеревались провести остаток вечера в более узком кругу приятелей, а именно с братом и сестрой из соседской семьи учителей рисования.
К счастью для Вероники, совместный просмотр супермодного «ужастика» Нечто дети запланировали под чаепитие с пирогом-шарлоткой, извлекаемым в этот момент из духовки соседкой Александрой. Всё, что требовалось от Вероники в этой ситуации, это вернуться снова в квартиру, проползти с дочерью через всю гостиную на коленях в поисках диска с фильмом, заглянуть с фонариком под диван, затем ещё под два кресла, затем под телевизионную тумбу, а также стол и книжные полки и, наконец, чудом обнаружить искомый объект в десятилитровой коробке с трансформаторами. В завершении процедуры Вера отвезла дочь с диском в руках на двенадцатый этаж, добавила к застолью подаренную пациенткой коробку конфет Рафаэлло, перекинулась парой слов с Александрой о замучивших последнюю приступах мигрени, а также болях в спине у её мамы, и наконец получила возможность отправиться по своим дальнейшим делам. В качестве бонуса Вероника приняла от подруги комплемент по поводу «шикарного лука», и это мнение бывшей сотрудницы французского дизайнерского бюро приободрило Веру ещё больше.
***
Выйдя из подъезда, Вера увидела на детской площадке Елену Николаевну в компании с другой многовнучной бабушкой, являвшейся одновременно мамой её одноклассницы. Эта дама всегда была и продолжала оставаться роскошной красавицей с модельными ростом и фигурой и в свои лучшие годы пользовалась очень большой популярностью среди мужчин. Самой впечатляющей особенностью Любви в глазах юной Вероники была её невиданная по советским меркам раскованность и раскрепощённость. В действительности, романы замужних дам с коллегами по работе были очень частым явлением в окружении Вероники, и даже Елена Николаевна в периоды разлада отношений с мужем позволяла себе отвлекаться от семейных проблем на стороне. Однако, подъезжать на чёрной волге или новенькой ладе буквально к семейному очагу и невозмутимо ожидать, когда любовник в строгом кашемировом костюме или варёной джинсовой двойке на глазах у изумлённого соседского сообщества галантно откроет дверь авто и подаст даме ручку, рисковали далеко не все свободолюбивые советские матроны.
Разумеется, Вероника задавалась логичным вопросом, а что собственно обо всей этой процедуре думает муж Любви и по совместительству отец её одноклассницы Натальи. В итоге она пришла к выводу, что нелюбопытный и необщительный житель мегаполиса пребывал в счастливом неведении относительно образа жизни красавицы-супруги, дабы предпочитал смотреть в телевизор, а не в окно, а коммуникацию с соседями ограничивал односложным «здрасти». С возникновением бейби-бума и обретением четырёх внуков семейная жизнь пары наполнилась новыми смыслами и наративами. И эти двое ещё вполне молодых пенсионеров включились в воспитание юного потомства с таким энтузиазмом и целеустремленностью, какие были совершенно невообразимы в период их родительского функционала.
Елена Николаевна заметила дочь в тот момент, когда та уже открыла дверь джипа Патриот и в некотором недоумении обдумывала траекторию залезания в этот минитрактор в узком деловом платье. Женщина радостно замахала дочери рукой, требуя подойти к ней на детскую площадку. По мере приближения к матери Вероника наблюдала изменения выражения её лица с радостно оживлённого на недовольно-строгое:
- И куда это ты так вырядилась ни с того ни с сего? – поинтересовалась Елена Николаевна, всем своим видом демонстрируя, что она ни в коем случае не собирается потакать легкомысленному молодому поколению.
- Как куда? Я же тебе говорила, что буду сегодня давать интервью по поводу завтрашнего митинга… - начала оправдываться Вера.
- Ах, боже мой, делать нечего… - махнула рукой Елена Николаевна и продолжила свой разговор с Любовью. – Ну вот, спроси как раз у нашего врача про Светочкины приступы, стоит ли ей эти таблетки принимать или лучше всё же в больницу лечь на обследование.
- Ох, да подожди, Лен… Неудобно Верочку сейчас беспокоить… - запротестовала Любовь, относившаяся к Веронике с уважением и даже с некоторым восхищением ещё со школьных лет. – Пусть бежит по своим делам, ещё успею спросить… Слава богу, уже давно эти наши ужасные приступы не повторялись. А по какому поводу митинг, Верунь?
- Ну, новый мэр закрывает Дворец детского творчества типа на реконструкцию, а на самом деле там уже целый жилой квартал с торговыми центрами на территории парка распланирован… Завтра будет митинг, а сейчас я еду на новый кабельный телеканал, чтобы рассказать об этой ситуации в новостях, - отчиталась Вероника, прекрасно понимая, что ни Любовь, ни Наталья, ни кто-либо ещё из гулявших в тот момент на детской площадке родителей и бабушек на митинг через два квартала, то есть по западным меркам практически в соседний город, ни за что не поедет. Однако, «сарафанное радио» могло бы вполне сработать в более отдалённой перспективе, как это уже произошло в случае с Теей и Анжелой.
- Ох, какая ты молодец, Верочка, на всё находишь время. Всегда была такой, наша отличница! – с искренним одобрением и восхищением отреагировала на новость Любовь. – Правильно, обязательно надо бороться. Им только дай волю, совсем на шею сядут, ни стыда не совести у нашей власти…
- У неё на всё хватает время только потому, что у неё есть я, и я ей помогаю с детьми практически каждый божий день, - проворчала Елена Николаевна. – Кто нам помогал, Люб? Было у нас время носиться по митингам? У нас бабушек не было, сами своих детей поднимали, работа и дом – всё, что мы видели…
- Ой, Лен, ну ты не сравнивай тогда и сейчас… - очень мягко, но тем не менее убеждённо возразила Любовь. - Тогда, к примеру, хотя бы машин столько не было на дорогах, наши дети везде сами ходили, и в школу и в кружки. А сейчас разве можно детей одних отпускать? Вот и бегаешь с ними то туда, то сюда целыми днями. Ну, слава богу, пока здоровье позволяет, будем бегать… Верочка – умничка, серьёзный человек, ответственная. Вот моя Наташка родила четверых, мужа выгнала, и теперь мы с отцом и за мать и за того парня отдуваемся, - последние слова Любовь произнесла вполне добродушно и даже весело. Она терпеть не могла деревенского отца своих внуков и особенно плохо переносила приезды его многочисленных родственников «погостить». Добытчицей в семье была Наталья, поэтому принятое дочерью одним днём решение расстаться с надоевшим мужем было принято бабушкой и дедушкой с горячим одобрением.
- Да.. Наталья нас всех удивила… - улыбнулась Вероника. – Такая была активная девушка, сначала председатель совета отряда, потом комсорг… Все были уверены, что она далеко пойдёт по комсомольской линии и сделает суперкарьеру… И она, действительно, поставила рекорд, но совершенно в другой области, ха-ха!... – Веронике хотелось поддержать приятельницу, находившуюся в ещё более сложной ситуации, чем она сама. Однако, в глубине души ей было непонятно, что могло заставить яркую и харизматичную Наталью выбрать нелёгкий путь многодетной материи при наличии блестящих стартовых карьерных альтернатив.
- Ах, ну да… Наташка всем нам дала прикурить уже сразу же после школы, - махнула рукой Любовь. – Связалась с этим мгимошником, родила от него Сашку сразу же, и куда с ребёнком поступать? А он, паразит такой, заявил ей через год, что она недостаточно утончённая для него и выкинул с ребёнком из своей квартиры… Но вообще-то скажу тебе, Верочка, по секрету, никакой заслуги Наташки в её пионерской карьере нет, - тут Любовь подмигнула Веронике и, понизив голос, сказала ей на ухо: - Просто так сложилось, что мой хороший друг был братом вашей завуча Людмилы, ну и… поспособствовал, ха-ха!.. А самой Наташке это всё было совершенно до лампочки...
В этот момент у Вероники зазвонил телефон, и она услышала в нём голос Анжелы:
- Привет, Ника! Я тебя уже жду. К выходу в эфир нужно будет подготовиться… Приезжай скорее.
- Конечно, конечно, - ответила Вероника, жестом попрощавшись с двумя матронами и на бегу впрыгивая в мини-трактор Патриот. – Через час постараюсь быть.
- Давай минут через сорок, - строгим голосом ответила Анжела. – Не тяни, жду.