В 13-14 лет я начала писать стихи. Это было, когда мы учились в своей родной, восьмилетней школе. Первым моим слушателем была моя подруга детства – Любочка Чевычелова. В школе её, почти все, называли – Любашкой. Имя это ей очень шло. Я вообще считала (да и сейчас считаю)её самой красивой и доброй девочкой на свете.
У неё были большие голубые глаза, в которые помещалось всё небо, а ещё, она так часто и заразительно смеялась, что, глядя на неё, всегда смеялась и я. Вот так, однажды мы стоим с ней на перемене и хохочем. К нам подходит одноклассница и спрашивает: "А чё вы так смеётесь? Над чем?" Я растерялась и не знаю, что ответить, так как уже забыла с чего смех начался.
Любашка посмотрела на одноклассницу и говорит, смеясь: "Да, ржачка просто напала, вот и ржём!" И как давай мы уже все втроём хохотать! Потом, эта ржачка нападала на нас очень часто.
Так вот, написала я тогда стихотворение про почтовый ящик, который, якобы, есть у нашего дома, у калитки. Первым слушателем, конечно, была Любашка! Стих читала я с жаром, выразительно! Любашка смотрела на меня во все глаза, и это придавало мне ещё больше энтузиазма.
При этом чтении с нами была ещё одна девочка. Она тоже внимательно меня слушала, но когда я, вся разволнованная, ушла домой, она заявила Любашке:
-Врёт она всё! Нет у них на калитке никакого почтового ящика!
-Как это врёт? (обиженно возразила Любашка) Она вообще никогда не врёт!
-Ну, да… (засмеялась девочка) Она в пруду с пиявками купается, а в своих стихах пишет, что плывёт по морю.
-Нет, ну мы все в пруду купаемся! Она просто в стихах писала, что плывёт, как по морю, то есть, как бы сравнивает! (Поясняла Любашка)
-Не знаю, что там она сравнивает, но почтового ящика у них точно нет, если хочешь, давай, поспорим и пойдём к ней, и ты сама всё увидишь.
Они поспорили и пошли ко мне домой.
В дом ко мне зашла девочка, а Любашка осталась возле калитки, где в моих стихах висел красивый, почтовый ящик.
-Выходи! – Сказала мне девочка прямо с порога.
-Куда? Зачем? – Спросила я.
-Любашка там тебя ждёт, возле твоего почтового ящика! - Сказала девочка, глядя на меня с лукавой улыбочкой.
-Возле какого почтового ящика? – Удивилась я.
-Возле зелёного! Ты же так писала в своих стихах! (говорила девочка)
-Причём здесь мои стихи? – Вспыхнула я и выбежала на улицу.
Любашка стояла возле калитки, и во все глаза, в которые вмещалось всё небо, смотрела на меня. Я не успела ей ничего сказать. Она вдруг засмеялась и сказала:
-Слушай, а ведь я поверила… Ты, так в стихах всё написала подробно: и про цвет ящика, и, как письма из него тебе на руки падали… И она вдруг начала хохотать.
Вместе с ней стала хохотать и я. В общем, напала на нас опять эта ржачка, и мы никак не могли остановиться. Девочка смотрела на нас удивлённо. Потом сказала Любашке: "Чё смеёшься? Ты проспорила!" Мы с Любашкой глянули друг на друга, и стали смеяться ещё громче и заразительнее. "Да, ну вас! – Сказала девочка обиженно – Вам палец покажи, и вы уже хохотать готовы". Девочка ушла, а мы ещё долго-долго хохотали, так как ржачка никак нас не отпускала.
Потом я, сдуру, написала стих, якобы, про свой первый поцелуй. Когда я читала этот стих, в Любашкиных глазах перевернулось небо. Она приблизилась ко мне настолько, что я испугалась, что сейчас из её глаз это небо упадёт прямо на меня. Она тихо, но с улыбкой, стала спрашивать меня:
-Скажи, ты уже правда целовалась с кем-то или просто опять насочиняла?
Я не знала, что ей ответить. Врать ей как-то не хотелось, но и признаваться в том, что я опять наплела там, что-то в своих стихах тоже не хотела. Я взяла и сказала:
-Да, не помню я!
-Что не помнишь? - Переспросила Любашка – С кем целовалась не помнишь?
-Да, вообще ничего не помню, просто написала, да и всё! – Ответила я неопределённо.
И мы опять, разом, глянули друг на друга и стали хохотать. Опять напала на нас эта ржачка.
Но вот, что удивительно, всё, что я фантазировала в своих стихах, сбывалось! Отец мой, в те года, почту по деревням развозил на почтовой машине. Приносит однажды почтовый ящик и говорит: "Вот, дочка, ящик теперь у нас будет!" Я смотрю, а ящик зелёного цвета, как и хотелось мне, как в стихах своих писала.
Первые поцелуи, конечно, были, немного позже, но были, а вот, что самое смешное, с кем был этот первый поцелуй - не помню. Значит, не соврала я тогда Любашке. Плаваю я сейчас только в море. Оно у меня совсем рядом, но пруд с пиявками вспоминаю. А вот той ржачки, которая нападала на нас с Любашкой, уже никогда не будет. Ушла Любочка в мир иной, молодой и красивой, но она оставила нам небо, которое было всегда в её прекрасных глазах.