Эйшн всегда был городком-на-краю-света. Он одним из последних в «Золотом Штате» обзавёлся собственной футбольной командой. Его жители позже остальных обратили внимание на ветряки. Наконец, волшебная сила кинематографа коснулась его относительно недавно, с постройкой кинотеатра «Призматик».
До недавних пор любители посидеть в темноте и попялиться на огромный экран под чудовищный хруст попкорна, были вынуждены ехать в Сан-Клементе, а то и в сам Лос Анджелес. Но в один солнечный день в Эйшн заехал неизвестный. Заехал он не потому, что любовался видами — у его машины спустило колесо.
Он шёл на добрых восьмидесяти милях в час, когда из кузова впереди идущего грузовика вылетел острый щебень. Ударившись пару раз об асфальт, камень врезался в заднее колесо легковушки, прямо между диском и шиной. Из-за резко упавшего давления автомобиль кинуло в сторону. Едва не врезавшись в отбойник, машина запетляла, выскочила на соседнюю полосу и только каким-то чудом не собрала за собой гармошку из мигающих аварийных сигналов. Водитель не стал ждать эвакуатора и, определив где ближайший город, на пожёванном колесе добрался до заправки. «Что это за городишко? - бросил он механику. - Эйшн? Я думал от Сан-Клементе до Сан Диего одна пустошь». А услышав, что на ремонт может уйти полдня ещё долго возмущался. Успокоившись он решил расслабиться, а будучи заядлым киноманом и по совместительству менеджером одного из крупнейших владельцев кинотеатров по всей Калифорнии с удивлением узнал, что в Эйшн люди до сих пор вынуждены ездить в соседние города чтобы посмотреть кино. Спустя год заброшенный собачий питомник был выкуплен, снесён до основания и на его месте построен величественный «Призматик», ставший самым высоким зданием в городе. Пустовавший днём, вечером на его свет словно мотыльки слетались многочисленные любители фильмов.
Фрэнк проработал в киноиндустрии большую часть своей жизни. От киномеханика до билетёра, он как никто другой знал этот бизнес. Когда его прежний кинотеатр в Сан Диего закрыли, ему предложили два варианта. Первый: он молча получает выходное пособие и отправляется на биржу труда. Второй: его переводят в небольшой городишко у чёрта на куличах с понижением в должности. Он выбрал второе, и Эйшн получил одновременно нового жильца и нового билетёра. Обиду он всё же забыть не смог и начал подворовывать. Иногда он пропускал за половину необходимой суммы, но билет на руки не выдавал. Проверяющие приезжали стабильно в одно и то же время, что позволяло ему не попадаться на своём маленьком предприятии.
Ребят, Джима и остальных, он иногда и вовсе пропускал за бесплатно. Ему нравилось в моменты когда он скучал от безделья вовлечь их в спор о каком-нибудь фильме, а потом стоял, слушал как они распаляются, и хитро улыбался. Дружба с Фрэнком не была стопроцентной гарантией, что ты сможешь просто так пройти в кинотеатр, да ещё с кем-то. Тебе приходилось дожидаться, пока очередь перед кассой не рассосётся, последний зритель растворится в дверях «Призматика» и только после этого подходить к Фрэнку. Джим это понимал и старался лишний раз не навязываться. Всё же тот вечер был особенный, а денег у него не было, поэтому приходилось выкручиваться как умеет.
Фрэнк скучал читая журнал. Заметив Джима он оторвался, поднял очки на лоб и широко улыбнулся. Мальчик заметно нервничал, постоянно оглядывался, а подойдя к будке билетёра поприветствовал того не глядя в лицо. Ему было неловко, даже стыдно просить об услуге. Хотя, в любой другой раз мог едва ли не с ходу заявить, что у него в кармане лежит «скелетный ключ» и он должен попасть внутрь. Фрэнк, рассмеявшись, только разводил руками — ничего не поделаешь, для такого артефакта все двери открыты. Видя терзания Джима, старый хитрец стал допытываться. В ход шли одна уловка за другой. Он то хвалил блокбастер, то смеялся над тем насколько он не страшный. Вскользь поинтересовался об учёбе. Ничто не цепляло, никакой реакции. Неосторожно обронил вопрос почему Джим пришёл один, на лице мальчика вспыхнул яркий румянец. Быстро поняв в чём дело, Фрэнк спросил:
- Девочка?
- Кузина, - поспешно ответил Джим опустив глаза.
- Кузина? - Фрэнк сощурился и помедлив ответил. - Что-нибудь придумаем.
Джим был готов прыгать от восторга, и начал бы, не подойди к кассе первый посетитель.
До начала сеанса оставалось пятнадцать минут. Очередь медленно росла. Ужастик крутили уже неделю и зритель шёл на него не с такой охотой как в первые дни. Джимми нетерпеливо посматривал на часы, на очередь, пытался рассмотреть Фрэнка в его стеклянной будке. Нервничая ходил из стороны в сторону. А что если она не придёт? А что если Фрэнк не пустит? А что если снова появится Мэри и всё испортит? И эти «а что если» множились с каждой минутой. В его голове одна за другой возникали катастрофы и он каждый раз опускался в пучину вслед за своими мечтами.
- Привет. Прости, что заставила ждать, - словно ангел спустился с небес — её белоснежное платьице вынырнуло из темноты. - У-у, сколько народу, - протянула она.
- Сказочно выглядишь, - у него нечаянно вырвалось и он почувствовал как вспыхнули щёки.
- Эм, спасибо, - было видно, что комплимент и её тоже застал врасплох. - Почему не занял очередь? - она быстро сменила тему.
- Как бы это сказать, - в ход пошла заготовленная отговорка. - Я не люблю ждать внутри пока начнут. Знаешь, когда ходят туда-обратно, весь тот шум. Лучше зайти последним, когда все расселись, только успеешь сесть — уже свет выключили и пошли титры.
- Понятно, - Бет оценивающе посмотрела на очередь. - Ну, уже скоро.
Один за другим, как патроны в ленте, парочки и редкие одиночки совали в щель кассы купюры и получали обратно изящно оформленные билеты. Постепенно народ уменьшался. Джимми сделал вид, что занял очередь за последним человеком.
- Эй, Бет!
Галдя к «Призматику» подошла группа подростков. Они окружили её, стали вразнобой спрашивать, смеяться, постепенно оттесняя Бет от Джима.
- Тебя чего, не пускают что ли? - раздалось из этой мерзкой чужеродной массы.
- Давай с нами! Молли Уоткинс не пошла, у нас есть свободный билет!
- Не у «нас» а у меня, - кто-то загоготал. - Хочешь, Бет? Могу дать. За услугу, конечно.
- В очередь, животное!
- Да, Бет, давай с нами!
Из аморфной массы к ней потянулись отростки, похожие на руки и стали тянуть её в сторону входа. Она сопротивлялась, или делала вид, что сопротивляется. Но это продолжалось недолго, она быстро сдалась и, звонко рассмеявшись, чуть отстранилась от них.
- Хорошо, подождите немного, - с той же улыбкой она обратилась к Джиму. - Я с ребятами пойду, а ты покупай билет и заходи. Там встретимся!
Не став дожидаться его ответа она слилась с уродливой массой. Стала её частью. Чудовище с трудом протиснулось в двери кинотеатра и постепенно стихая исчезло вовсе.
Джим стоял сам не свой. Он обернулся к будке кассира, последний человек перед ним купил билет и растаял в глотке «Призматика». Фрэнк, увидев старого знакомого, широко улыбнулся. Его мохнатые седые брови разошлись дугами по складкам лба. Он мотнул головой в сторону двери приглашая войти. Джим опешено посмотрел сначала на Фрэнка, затем на дверь, после чего развернулся и медленно поплёлся прочь.
Дом слепо уставился в сумерки. В окне гостиной призрачным огоньком светился экран телевизора. Джим собрался подняться к себе, однако дойдя до лестницы по привычке остановился ожидая оклика матери. Но она молчала. Джим знал, что она услышала его приход. Знал, что она хочет вывернуть его наизнанку, допытаться где он был, почему не готовился к экзаменам. Она молчала, уставившись в телевизор.
В комнате его ждал всё тот же лёгкий беспорядок, разбросанная одежда, всё те же стол с кроватью, те же занавески, те же обои. Но он не чувствовал себя дома. Куда бы он ни пошёл, он везде будет чужим.
Джим поднял с комода камень. Тот отозвался переливчатым сиянием по чёрной глади. Сунул его в карман и выбежал из дома. За оградкой, тихо поскуливая и дёргая во сне лапами, соседская дворняга то ли гналась, то ли наоборот убегала от кого-то. Старая ива потянулась ветвями за мальчиком, стараясь схватить его, но лишь погладив по плечу отпустила.
Океан был неспокоен. Волны, вздымаясь, налетали друг на друга, пенились в ярости, бросались на острые камни и с шипением катились обратно. Вдалеке, в слабом свете луны, на гребнях волн виднелись точки. Любители ночного серфинга оседлав стихию неслись наперекор ей, рассекали волны зля их ещё сильнее. Они уходили под гребень, и океан желая проглотить их смыкался над их головами. Миг, ещё, и человек выскакивал из бурлящего жерла, делал резкий поворот и снова брал верх непобеждённый.
Джим подошёл к тому месту где совсем недавно стоял дед. Он просмотрел глаза всем сердцем надеясь увидеть следы. Тщетно, океан забрал их. Сильный порыв ударил по заколоченному домику. Тот ожил, застонал рассохшимся скелетом и вновь смолк стоило ветру успокоиться.
В задумчивости Джим подошёл к кромке воды. Почувствовал как медленно погружается в зыбкий песок. Как волна, подступив к нему, обволакивает обувь, словно обнюхивает и пытаясь утянуть уходит обратно.
- Ночь лунная, а звёзд не видно, - подошла и встала рядом Мэри. - Кто украл звёзды, ДжимДжим, ты?
Он молча уставился в голодную бездну перед ним.
- Я … Мне жаль твоего дедушку, Джим. Правда, - впервые она шептала. - Всё время, что я была с ним рядом, - она запнулась выбирая слова. - Я наблюдала за вами. Он любил тебя. Но люди стареют, умирают ...
- А если бы не ты и не твой дурацкий булыжник, он умер бы вчера?
- Джим …
- Тебе не понять, ты никого не теряла.
- Это не правда! - она повысила голос.
- Ты с тем у кого твой камень. У кого твоё чёрное сердце!
- Замолчи! - Мэри отстранилась.
Джим опустил голову на грудь, его лицо исказила кривая усмешка:
- Все такие. Все.
Он достал камень и посмотрел на него.
- Джимми?
Рука не подчиняясь хозяину сжала этот гладкий кусок застывшей лавы.
- Джим! - Мэри кричала.
Джим размахнулся и метнул булыжник как можно дальше. Послышался всплеск. Океан с жадностью принял подношение.
- Джим …
Мальчик медленно обернулся. На пляже он был один.
* * *
В окна вновь затарабанил косой дождь, глубокими шрамами расползаясь по стеклу. Чарли, раздосадованный частыми движениями под пледом, забрался на спинку дивана и мирно спал свесив лапу.
На часах было начало второго. Мне нравилось бодрствовать по ночам. Когда глубоко за полночь воздух обретает особый запах, жизнь замирает и всё видится немного иначе. Кажется, что вечность распахивает перед тобой дверь, приглашает посмотреть на мир высоко сверху, откуда дом, друзья, работа, ссоры, проблемы, всё видится таким мелким, что их не разглядеть без увеличительного стекла.
Джимми замер. Могло показаться, что он уснул, но то и дело буривший недра носа палец говорил об обратном. Это была его самая странная из историй. Рассказывая свои небылицы он часто заглядывал в лицо слушателя — то ли следил за реакцией, то ли проверял не уснул ли ты. Тогда, под стук дождя, он взглянул на меня лишь пару раз. Сосредоточенно глядя прямо перед собой, он то хмурился, то улыбался, таким я его видел впервые.
Внутри меня в непримиримой битве сошлись два Джима. Тот, что сидел передо мной, в чьи слова я готов был поверить. И тот, что рассказывал Холодному Пити про рекорд Сэма Уокера в зале аркад. Джимми выдумал ту историю и сам в неё поверил. Он даже пытался меня убедить в её правдивости. Проблема в том, что я и правда был там. Чего не скажешь про Джима. В тот день у него случилась неприятность и мы вынуждены были зайти в аркады. Пока я стоял сбоку и наблюдал как Сэмми Уокер получает по первое число, с горем по полам проходя самые лёгкие уровни, Джимми торчал в туалете. Вышел он минут через двадцать, с прилипшей к шортам туалетной бумагой. Он не видел как Сэм, проиграв последний четвертак, стукнул кулаком по панели, после чего вышел администратор и выволок того за шиворот на улицу. Я рассказал Джиму про случившееся, мы посмеялись. А потом он выдумал историю с новым рекордом. И тот эпизод был лишь каплей в море.
- Будешь «Пепси»? - в животе недовольно забурчало. - И чего-нибудь перекусить?
- Конечно буду, братишка, - Джимми довольно улыбнулся.
Пшикнули пеной банки, захрустели пакеты с чипсами — рыцари круглого стола наслаждались ночной трапезой. Я потушил верхний свет, оставив гореть только настольную лампу. Её свет мягкий, убаюкивающий, ложился позолотой на всё к чему прикасался. В экране выключенного телевизора шёл фильм, в котором Джим и я, словно пираты в пещере, сидели над сверкавшим испанским золотом сундуком.
- С твоей фантазией только книжки писать, - Джим перестал хрустеть и вопросительно уставился. - Я про эту Мэри. Только концовка получилась не очень, старомодно как-то. Вроде той истории когда чику поездом переехало.
Он быстро и шумно проглотил, собрался ответить, но подавился, закашлялся, нашарил рукой полупустую банку и жадно присосался к ней. Сделав несколько глотков оторвался, смачно втянул содержимое ноздрей и с блестящими в полутьме глазами привычно затянул:
- Не-ет, Билли, я правду говорю! Я её не придумал! - он вытер глаза рукавом. - И это, кстати, не конец!
- То есть? Джи-и-им!
- Правда!
Спорить с ним было бесполезно. Когда Джимми вбивал себе что-нибудь в голову, ты мог биться до посинения, или бить до посинения его, но итог был один. Мысленно махнув рукой, мне оставалось только расслабиться и наблюдать за ползающей по стене неуёмной тенью выдумщика.
Он поставил, судя по звуку, опустевшую банку на стол рядом с лампой, развалился в кресле и, задумавшись на пару секунд, продолжил свою историю.