Когда-то. когда-то давно, лет в 20 возможно,
Сумел разглядеть на себе я змеиную кожу,
На солнце играла она как в огне,
И кожа такая понравилась мне.
И люди все эти, что кожу на мне замечали
В почтение, пугаясь, с дороги моей отступали.
И горы кружились, и небо спадало,
И кожа всё глубже в меня проникала.
Годам к 30 я заметил однако, что кожа,
На жёлтый, осенний листок становилась похожа.
Чем дальше, желтела она всё сильней,
И стал я стыдится от взглядов людей.
Мне сделалось трудно и больше мне жить так негоже,
И стал я сдирать черепком с себя мерзкую кожу.
И кровь приливала ударом в висок,
Отбросил в бессилии я черепок.
Старик одинокий, всю жизнь промолившийся в келье,
в горах показал мне глухое, сухое ущелье.
Змеиная кожа содрётся потом,
Когда я пролезу тем узким путём.
И долго я полз, раздираясь в пути лоскутами,
Зажатый двумя, как нождачка скупыми камнями.
Змеиная кожа содралась с меня,
И выполз наверх изнурившийся я.
Я к людям вернулся опять, в человечую стаю,
С годами про узкий свой путь меж камней забывая.
Мне нравилось в этом спокойном краю.
Однажды на руку взглянул я свою.
Как сыпь от болезни, не явно так и осторожно
Сквозь кожу мою проступала змеиная кожа.
И горы кружились, и небо спадало,
Упал я на землю со стоном устало.
Опять что ли узким путём между скал продираться?
А может не надо, а может теперь мне остаться?
Ведь кожа теперь не такая, как та.
Я спрячу её от людей без труда...?