В приоткрытую дверь тянуло жарким воздухом. Потому все девять свечей Ханукии рисовали на стене дома мятущиеся причудливые узоры. Тринадцать (миньян) сидя читали «Шма Израиль», потом восемнадцать благословений Амида и вот, в заключение, зазвучала особо чтимая в этом благочестивом семействе молитва: «…Отец наш небесный, Крепость Израиля и его Избавитель, благослови государство Израиль – начало роста избавления нашего».
…Наконец отзвучали и последние ее слова. Старец – глава рода, сегодня тоже вошедший в миньян, - тяжело поднялся с лежащей прямо на простом, глиняном полу роскошно изукрашенной толстой подстилки и, огладив левой рукой бороду, добавил: «… защити и помилуй, Отец наш небесный, города наши… хоть и велики грехи их перед Тобой; защити их не ради красоты и роскоши их – защити их ради их праведников…». Сам старец был, безусловно, и до конца праведен пред Господом, и потому знал, что его молитва обязательно будет услышана.
***
… А потом жена его племянника (за кого, собственно, и молился старец!) – богатая чадами мать – неслышными шагами вошла в комнату и поставила перед рассевшимися за низким столиком мужчинами блюдо с вкусно пахнущими пресными хлебами и кувшин искрящегося, густого, как кровь, вина.
Оно здесь, конечно, было – не редкость (благо, виноградники были у всех!). Но вино вину рознь: важно было, КАК оно приготовлено. Женщины этого семейства готовили вино великолепно – с молитвой и любовью, потому что благочестивы, в отличие от многих других по соседству, были мужья их.
Дверь скрипнула – в комнату, поклонившись присутствующим, степенно вошли ТРОЕ. Хозяин тут же поднялся навстречу, горячо и искренне приглашая вошедших вкусить с ними пищу. Гости согласились. Но вскоре, выпив лишь по чашке вина, они сделали ему знак выйти за ними.
Оставшиеся за столом так и не узнали, о чем шел разговор в маленьком четырехугольном внутреннем дворике.
…И вот на город опустилась темная, душная ночь. Но далеко не во всех домах спали – где-то еще вовсю звучали цимбалы и тамбурины, откуда-то доносились вопли подвыпивших мужчин, визгливый смех женщин.
А хозяин того дома, где несколько часов назад побывали таинственные гости – уже вел свое многочисленное семейство прочь от города.
Путь был нелегким. Потому немолодая уже жена его стала отставать. Он шел с ней, не оставляя ни на минуту одну в трудном, многодневном переходе.
…Один поворот, другой… спуск, подъем…одно препятствие, потом – другое…А потом тропа сузилась, становясь с каждым шагом все круче и сложней: одна скала громоздилась на другую, осыпь сменяла ухабы и кочки. Их ноги давно уже были стерты в кровь, но он упорно тянул ее вперед – да и как иначе: ведь уже так давно она была его частью; а он – ее душой и смыслом. И они вместе, как ни тяжело было, все шли и шли туда, куда указали ТРОЕ, уходя от серы и огня… уходя от неотвратимо надвигающегося на их развращенный город праведного гнева Божьего.
… Но вот, наконец, и вершина горы. Они остановились на самом ее пике. Их новый мир неясно брезжил вдали, но в нем уже угадывалась и бескрайняя голубизна неба, и шелестящий кронами дерев «зеленый океан» земли. Он манил их необозримыми горизонтами, обещал тишину и прохладу, которых так не доставало их измученным долгим путем телам…Им, правда, еще придется немало потрудиться во Славу Божию, пока они смогут насладиться этой прохладой, но…Бог зовет их именно туда! Мужчина знает это точно!
Женщина же вдруг заколебалась. Оставленное позади (в котором, конечно, как и в любой другой жизни, было «всякое») отсюда казалось идеальным: все плохое забылось, ушло в небытие; вспоминалось же только прекрасное, значимое: их встреча десятки лет назад; рождение первенца…
- Что ты? – с тревогой посмотрел он на нее и заметил сомнение в глазах любимой.
- Нет, ничего… Просто душе почему-то стало больно… Сердце щемит… Впереди Бог знает что…
- Вот именно: Бог ЗНАЕТ!
- А я вспоминаю, - будто не слыша его, продолжает она, - как мы когда-то гуляли по прекрасному маковому полю… там… внизу…
- Не оглядывайся! Прошлое уже во тьме! – с волнением в голосе говорит он, сильно сжимая ее руку…
- Но там…
- Не оглядывайся! – повышает голос мужчина.
- Там дом наш, наш сад! – бормочет она, пытаясь высвободить стиснутую в его ладони руку
- Не-е-т!!! – почти уже кричит он…
- Там могилы родных!
- Не-е-т!!!
- Там… - вырвавшись, наконец, восклицает она и, оглянувшись, застывает.
…Застыла сначала душа ее… потом медленно-медленно, постепенно замедляя движение, умерло сердце… и только потом умерло, навеки застыв, тело, успев напоследок узреть тающее где-то в облаках начало фразы: «… КТО НЕ СЛЕДУЕТ ЗА МНОЙ…», - «…меня не достоин», - с запоздалым раскаянием продолжило СЛОВА ТВОРЦА угасающее сознание женщины.
Фото из Интернета
Апрель 2020г.