Насколько я помню, среди моих знакомых больше не было того, кто мог запросто отправиться среди ночи пешком в любом направлении, пропасть на неделю, потом – вернуться и как ни в чем не бывало зажить прежней жизнью. Лето это было, весна, или стоял на улице декабрьский мороз – Лаврентьев Михаил, живущий в старой пятиэтажке на горе в гордом одиночестве – был именно таким. Собрать рюкзак и уйти куда глаза глядят: легко и запросто, как он сам говорил. Возвращаясь, он рассказывал где был и что видел. Слушатели, которым он еще не усепл надоесть со своими рассказами, не без оснований предполагали, что результаты его похождений – чистой воды выдумка. Впрочем, некоторые выражались без лишних сантиментов.
- Врет. Внаглую, в глаза же врет... – Иван, помощник машиниста,которого я встретил, возвращаясь домой из института, поставил сумку на землю – он как раз возвращался со смены.
- Миша, что ли? – спросил я, хотя уже знал ответ на вопрос.
- Ну а кто еще-то. И ведь это же придумать такое надо. Каждый раз – разное. Точно – писатель в нем умер.
- Ну почему же сразу – умер... – попытался отшутиться я. – Может, еще выдаст пару бестселлеров.
- Не знаю, чего он там выдаст. Представь: сказал – ходил до островов, мы там рыбачим летом. И ночевал там у мужика одного, мы у него тоже бывали пару раз. И вроде как ночью к тому еще трое зашли и он с ними за одним столом сидел, водку пил.
- И чего такого?
- Так это, как он сказал, братья Пронины были, они еще прошлой зимой пропали. А с ними, он сказал, третий еще был, незнакомый какой-то.
Я почесал в затылке.
- А тот, у которого он ночевал – он чего?
- Да ничего, как я понял. Он их, вроде бы, и не знает. Они посидели и ушли. Ну ты представляешь: такое придумать?
Я задумался. Иван смотрел на меня выжидающе.
- Ну, дурачок же он. Я про Мишу.
- Наверное уж. Тут вон каждый второй от него шарахается.
- Придумал глупость, да и рассказывает теперь. Забудь. Чего дурака слушать лишний раз.
- И то правильно... – с каим-то облегчением в голосе сказал Иван, поднимая сумку. – Ты, кстати, где учишься?
- На филфаке. Третий курс.
На том мы и расстались. Лаврентьев и раньше рассказывал всякое, так что удивлен я не был. И все забылось почти сразу, но в следующий раз Мише на глаза попался я, мне он очередную историю и рассказал. Для него: последнюю, а для моего дневника, который я начал вести сразу после этой встречи – первую. За последующие годы их скопилось достаточно для того, чтобы я смог выпустить книгу.
Миша сидел на скамейке в сквере. Завидев его еще издали я сразу же решил перейти на другую сторону и уйти дворами, но Лаврентьев меня тоже увидел и радостно помахал рукой. Делать было нечего, уходить «огородами» было неловко. Я подошел к скамейке.
- Здорово.
- И тебе здравствуй, филолог. Как там гранит науки?
- Пока, вроде бы, зубы не сломал. У тебя как дела?
- Переезжать вот собираюсь.
- Куда на этот раз? Ты же чуть ли не каждый месяц переезжаешь?
- В этот раз точно переезжаю. На той стороне деревня есть. Квартиру вот продам, там дом куплю. Не могу я больше здесь.
- А чего так?
- Да скучно здесь. И это... понимаешь... страшно.
- Кто это тебя так напугал? – я разглядывал его физиономию, заросшую бородой. Глаза у него странно бегали.
- Я бы рассказал. Да и так все за приурка держат. А ты?
Вопрос чуть не поставил меня в тупик.
- А я – послушаю. Чего ты опять такого видел?
Лаврентьев кашлянул.
- Сигарета есть?
- Не курю.
- Да и ладно... В общем: такое дело... Я позавчера ночью тут прогулялся километров за десять, вдоль железной дороги шел. Чего-то не спалось...
Я кивнул, показывая, что внимательно слушаю.
- Сходил по делам своим, иду назад. Ночь – хоть глаз коли. Половину дороги уже прошел. И тут смотрю: мужик впереди меня идет, тоже вдоль насыпи. Догнал его, рядом пошли. Тоже, кстати, некурящий оказался.
- Ну, и что дальше?
- Дальше-то? Я чего-то все разговаривал с ним про всякое, он говорит – местный. А как повернулся к нему – чуть с ног не упал. Знаешь кто был?
- Кто?
- А с депо один тут был... В начале девяностых еще того... В тамбуре драка была, выкинули его на ходу. Я тогда только сюда переехал, громкая история была.
Вечерело, октябрьский ветер прошумел в тополях.
- В смысле: ты мертвого видел?
- Хочешь – побожусь?
- Не надо... – я встал со скамейки. – Знаешь что, Миша? Да что у тебя за истории через одну: сплошные покойники... Хватит, уже, может быть?
- Я виноват, что ли, что я их вижу, вот как тебя сейчас? Говорю же: вот потому и уехать хочу отсюда, вот только квартиру продам. Не могу больше.
- А не подскажешь: остальные почему ничего такого не видят?
Лаврентьев задумался. Потом сказал веско:
- А дураки потому что. У меня, может, дар. А вы дальше носа и не видите ничего.
- Понятно. Пока... – и я быстро отошел от скамейки.
На следующий день, вечером, Лаврентьева видели возле залива, недалеко от все той же желенодорожной насыпи, историю про которую он рассказал мне. У него был с собой спиннинг – похоже, он собирался ловить щук, как раз был самый сезон...
Из затона его выловили на следующий день. Я о случившимся узнал только через две недели, все от того же Ивана.
- Утонул? – удивился я.
- Утонул... – кивнул Иван. – мне самому только позавчера рассказали.
- А он все переехать же хотел... Говорил: вот квартиру продаст – и в деревню какую-то уедет...
- Квартира тетке его осталась, сказали... – Иван протянул мне руку на прощание. – Все. Нагулялся сказочник.
Вдоль насыпи я шел ночью слудующим летом. Шел один, предварительно проводив девушку – она жила за пару километров, ее родители купили коттедж недалеко от затона, где так неудачно ловил рыбу Лаврентьев.
Увидев в темноте, как с насыпи сбегает вниз мальчишка лет десяти, я остановился.
- Здравствуйте! – крикнул мне мальчишка.
- Привет... – я вздрогнул от неожиданности. – Ты чего тут разбегался? Опасно же: еще поезд собьет.
- Мне вон туда надо... – мальчишка указал в направлении лесопосадки. – А вам дяденька один привет передавал.
- Какой дяденька? – мальчишка уже почти скрылся из виду, но вдруг остановился и крикнул издали:
- Такой, с бородой... Он на острова шел, он все время тут ночью ходит. Сказал: увидишь филолога – привет ему от меня передавай...
22 ноября 2022 г.