Город Рига - столица республики Латвия, которая входит в состав Союза Советских Социалистических республик. Население Риги...
- Четвертая дорожка, освободите правый борт..
Тетка - тренерша, которую Юрик ненавидел, а она ненавидела его, (за то, что взяли по блату, несовершеннолетнего, даже не оформив официально, решив, что все равно фамилия как у брата), крутилась рядом, перекладывала спасжилеты.
- И чего их перекладывать? - думал Юрик, он был не прочь окупнуться, и ждал конца смены. Тренерша как- будто услышала его мысли, унесла жилеты в подсобку, но опять вернулась, стояла, будто следила за ним, Юриком. Правда, не любил он ее, мужиковатую, с плечами, как у всех пловчих, бледно-безликую, с короткой стрижкой...
И фамилия еще.. Риттер.
Время тянулось. Три положенные недели заканчивались, досиживать было невыносимо, а братец-то в Риге, пьет, наверное, рижский бальзам, пиво и крутит с рижскими девчонками, модными как картинки из журнала...
Юрик болтал ногами, сидя на высоком спасательном стуле-троне и вспоминал фильмы Рижской киностуди, Вию Артмане, еще пару актрис, молодых, очень красивых, которых фамилии не помнил..
- Дзинтарс, - сказал он вслух, внезапно.
- Чево? - обернулась тренерша.
Юрик улыбнулся. Ничево. Дзинтарс. Мирдза Мартинсоне...
У Мирдзы такие выпуклые губы, он видел, по телевизору, она играла жену бандита. Их еще потом выследил мальчишка, говорят это роман..
Но спасателю нельзя читать, даже газет, сиди только, наблюдай, и Юрик наблюдал, смотрел вглубь воды, думал о предстоящем поступлении, конспектах, пропавшем лете, но отвлекался, конечно, тогда опять о брате, или представлял себя в Риге, вот идет он, Юрик-Юргенс, (так бы его звали там, в Риге ) по булыжной мостовой, и воздушные рижанки в коротких юбочках и тонких свитерочках, улыбаются ему, - "Юргис, Юргис!" , - говорят с приятным акцентом, и он приглашает их в гости, на Рижский бальзам, трогает тонкие, почти прозрачные, пальчики...
Вода в бассейне чистая, зелено-голубая, красиво бликует от яркого искусственного света. Какой он, бальзам этот? - думал Юрик, облизывал губу, ощущая что-то горько- сдадкое, и уже легкое кружение в голове, пьянящее, ах, ему нельзя, вспоминал он, снова смотрел на квадратный бассейн, тела, затянутые в резиновые советские купальники, безликие, не отличающиеся не оригинальностью кроя, ни расцветкой.
- Женщина в синем купальнике, вы руками так не молотите.. Брызги от вас, - говорит купальник напротив, на полном рыхлом теле стареющей женщины. Бледная резиновая шапочка утянула куда-то внутрь все лицо, забрала его, оставив натянутую мордочку, как у старой собачонки. Синий купальник оборачивается, рука, крупная, идет вверх, возмущается, наверное, затем резко разворачивается, создав водяной в вихрь, и исчезает в нем...
Иногда Юрику хотелось, чтобы вместо теток плавали рыбы, и то было бы интереснее. Он мысленно наполнял бассейн диковинными рыбами, с прозрачными розовыми телами, воздушными хвостами, изящными чешуйками, с женскими лицами, нежными, влекущими..
Он считал дни. Самые противное были среды, когда к летнему сезону обучались будущие воспитатели пионерлагерей и домов отдыха. Обучала сама Риттер, тогда из подсобки тащили, наваленные как попало, торсы, обрубки, гипсовые, с потресканными носами, торчащей из боков толстой проволокой, но с ярко выпученными ртом, обьемной грудью и короткими руками, вскинутыми вверх. Наверное, так ведут себя несчастные утопающие, Юрик никогда не видел, он никогда не был на море, а в речке, где они купались, было совсем неглубоко.
Торсов-обрубков, было четыре, два мужчины, и две женщины, они лежали в темноте год, перевернутые, нелепо обнявшиеся, покрывшиеся пылью, вспотевшие от повышенной влажности, и вытащив их на свет Божий, их мыли, и у женщин были накрашены губы и даже чуть раскрыты, призывно, чувственно, наверное, чтобы помочь спасающему: " Дышать сюда!".
Обучемые стояли в ряд, в купальниках, готовые кинуться на помощь, а Юрик показывал, наклонялся, голова его чуть кружилась, когда он прикасался к холодным гипсовым губам, а гипсовые женщины впивались взглядом неморгающих глаз. Все было противно, жутковато, но все же волновало.. И от этого он бесился. Нежные губы рижанки, тонкие, пахнущие Дзинтарс или лавандой, манили, раздражали.
И Юрик давил на грудь тонущему гипсовому обрубку, дул в рот, в захватанные чужой слюной, красные губы, бесстыдные, наглые, неблагодарные, готовые заглотить спасателя.
********
Виктор прислал открытку, вид Риги, Ратушная Площадь, и подписал:
"Привет, брат, я в порядке. Познакомился с девчонкой.. Дружим на всю! Заграница, Юрик! Кофе в зернах пь! Тут этих кофеин - на каждом углу! В общем, отрываемся по полной! Давай, до связи, как у тебя, кстати ? Надеюсь, никто не потонул?
Шутка, все, целую. Виктор.
P.S. Мою звать Ивете, ей восемнадцать. Фотку пришлю.
" ИВЕТЕ... С ума сойти".. Юрик засыпал под легкий плеск бассейновой воды..
*********
По пятницам купающихся было меньше, наверное, готовились уезжать за город, на дачи, речки, озера, июнь подходил к концу и бассейн закрывался, Юрик болтал ногами, поглядывал на часы на вспотевшей стене, сползал с кресла, почти касаясь пальцами воды, как в дверь вошла девушка , стройная, с полотенцем на плече, с льняными волосами, тонкая, как веточка лаванды. Она прошла к дорожке быстро, уверенно, стряхнула полотенце прямо на пол, прыгнула и поплыла.. Юрик был сражен, это была его рижанка, его русалка, ундина, он готов был наблюдать ее, спасать, целовать в губы, дотрагиваться до груди. Она плыла браво, выставляя локти, и Юрику стало жарко, тесно, а его русалка уже на дне, среди ракушек и жемчужин, лежала, нежилась, вытянувшись, глубоко, потом вильнула, но как-то грубо, резко, перевернулась.
- Ивете, Ивете, как неприятно долго задерживаешься ты под водой, - жмурился Юрик, вытянувшись книзу, приблизившись к воде...
Потом он видел Риттер, она, по мужски, резко, прямо в одежде нырнула, крики, команды, Юрик метнулся к подсобке, к торсам, но зачем? Риттер уже несет на себе тело, трясет полотенцем Ирина, прибежавшая медсестра и два глаза, зелено-голубых, смотрят сквозь Юрика, тонкая цепочка закрутилась меж волос, спуталась.
- Ишь, че надумала, а, глупая? - говорила Риттер, Юрик даже не узнал ее голос.
- Думаешь не знаю? Знаю!.. - Она даже смеялась.
" Почему она смеется" ?
Потом была тишина.
Потом такси, рев мотора, Юрик вышел..
- Все? Отработал? - Риттер долго посмотрела на Юрика, очень долго, Юрик не понял почему.
- Иди домой. - бросила...
*************
- Рига, седьмая кабинка.. Молодой человек, вы там оглохли?! - говорила девушка - телефонистка..
- Слышь, Юраск, Ветка такая скромница, к десяти уже мчится домой к родителям.. Но податливая девушка.. Мы уже целуемся.. Она, может, приедет к нам, в Сырск, - трещал Виктор.
Юрик набрал воздуху в легкие, подумал - "Она тоже так набирала, вчера"..
- Витя, у нас вчера девушка хотела утонуть.
- Что?? Как это хотела, что случилось?!
- Она.. бросилась, она не хотела жить.. Ее звать Ивете..
- Юрка!!
**********
Виктор приехал один, хмурый, недовольный, сидел возле нераспакованных чемоданов, и курил. Юрик смотрел в окно.
- Ладно. Поставили точку, все обошлось, не дури, - и задергал модными замками от багажа, зашуршал пакетами, вытаскивая коричневую бутылку рижского бальзама, коробки конфет.
Юрик трогал, дергал штору, как - будто хотел спрятаться от июньского солнца. Лучик то заглядывал, то вновь прятался в ее складках.
- Ну все! Хватит! - закричал Виктор.
*********
Девушк-русалка поселилась у Юрика в душе, уютно свернула хвост, холодила серебряной чешуей, и постепенно страх ушел, зеленые глаза наблюдали за ним, а губы, красные, коралловые, потресканные, звали, призывали к поцелую. Юрик просыпался мокрый, стонал, звал - Ивете! Ивете! - прикасался ладонями к ее телу, глядел в потолок, бессильно вытянув руки поверх одеяла.
- Ты чо пришел? - спросила баба Даша, никого нет, воду спустили..
Он засыпал, а утром будил свисток - "Женщина, придерживайтесь третьего бортика".. Ивете ступает, в белом пушистом полотенце узкими ступнями по старому, потрескавшемуся кафелю, она смотрит на него, Юрика, соединяет ладошки и исчезает в воде.
- Юра, ид-ко ты домой, родной, не ройся ты тут, от греха подальше - ворчала баба Даша. - Я тебе больше не открою..
Юрик уходил. Время шло, институт маячил, занимал все время.
Юрик сидел над учебниками, читал про сопротивление воды, прекрасная зеленоглазая ундина уходила, исчезала, уносила свое русалочье тело.
- Ивете, я не нашел тебя, прости!
*********
- У вас не будет запасной ручки ? - спросила девушка шепотом..
- Конечно, - кивнул Юрик.
Вечером они вместе гуляли, кареглазая Лариска висла на руке, жалась, как будто боялась, что Юрик уйдет, убежит.
- А я не боюсь распределения, - говорил Юрик.
- У тебя же квартииира, - пела снизу Лариска. - Ты хочешь в деревню? - Глазки ее становились как две смородины.
**********
Виктор - рижанин, даже стал разговаривать с акцентом, ну, Юрику так казалось.
- Кончай придуриваться! - говорил Юрик брату, и они боролись на кулаках, дурачились, совсем как в детстве.
- Перестанте, перестанте, - говорила Ивете, довольная, однако, она была рада Юрику.
- Ну, колись, когда свадьба? - спрашивал старший брат, заправляя рубаху.
- В июне, в конце.. Двадцать девятого, - отвечал Юрик, - приедете?
- Это когда ты там кого-то утопил? Приедем, приедем! - кивали родственники. - А что, невеста, хороша?
- Хороша, - отвечал Юрик , как будто, удивленно, и думал, сам не мог понять, хороша ли, так быстро у них все завертелось, ручка на экзамене, несколько прогулок по осенней роще, ужин у Юрика и Лора, быстрым взглядом окидывающая двухкомнатные апартаменты, потом ателье, примерка, костюм, новые тарелки на кухне, белоснежные вафельные полотенца, фата в коробке, и довольное лоркино лицо.
*********
Свадьба - хлопоты, Лариса была хваткая, всю организацию взяла на себя, только успевал Юрик бегать исполнять ее приказания.
- Надо заливное. Какая свадьба без заливного ? У меня есть овальное блюдо, Юрик! - Лора важничала.
Зачем овальное блюдо? Юрик бегал, зажав в ладошке список, вычеркивая купленное обгрызком карандаша.
В рыбном отделе было холодно, замороженные рыбины лежали, вверх мордами, выпучив глаза, покрывшиеся инеем и выглядели неаппетитно. Юрик поежился.
- Что вы роетесь.. Вам показать? - Молодая женщина в белом несвежем халате, со слегка выпученными глазами, стояла, и ждала ответа.
- Мне щуку, - сказал Юрик.
- А... Есть, - ответила женщина, равнодушно, и начала ворочать тела, торсы, доставая большое, ледяное щучье тело.
- Берете? Вот хорошая, - она подняла ее на ладошках и покачала.
Юрик стоял. Его Ивете, с прибитыми, убранными в пучок, жидкими волосами, удивленными, поднятными вверх аквамариновыми глазами, смотрела на него, губы, потрескавшиеся, покрыты блескучей помадой, наполовину стертой, были равнодушны и усталы.
- Ивете, - сказал Юрик.
- Что? - подняла глаза вверх женщина. - Вы берете?
- Да...
- У нас есть больше.. Посмотреть?
Она завернула рыбу в бумагу и ушла в подсобку, Юрик держал рыбину, холодную, нос ее уперся, выглядывая из бумаги, прямо Юрику в грудь, он постоял, мгновение, чуть подумав, сделал шаг, к подсобке, заглянул - в коляске сидела маленькая девочка, улыбалась и перебирала пальчиками подвешенные игрушки.
- Три пятьсот-пятьдесят, пойдет? - крикнула Ивете.Я
- Пойдет! - крикнул Юрик.
Он нес рыбу, почему-то то на вытянутых руках, ни о чем не думая.
- Отлично, заливное будет, - сказала Лора дома. Она довольна. - Сколько отдал?
- Много. Все. - ответил Юрик.
- Такая дорогая? - подняла бровки Лора.
Юрик открыл кран, тяжелая, холодная щука, уже лежала в квадратной белой раковине, он улыбался, и Лора не могла понять эту улыбку, и отошла, а Юрик все стоял и стоял.