- Дорогая, пойдешь в туалет, будь осторожна. Куржак на досках очень скользкий.
- Там мороз? Сколько сегодня градусов?
- Сейчас термометр показывает -20.
- Ого! Так не хочется вылазить из-под теплого одеяла.
Я потягиваюсь, нашариваю рукой на полу свои теплые шерстяные носки, надеваю мохнатую пижаму, засовываю ноги в тапочки.
- В тапочках не ходи, скользко. Одень сапоги. А то я там сейчас такое станцевал...
- Ты упал?
- Ага. Знаешь, так, нога подлетает кверху, за собой тянет вторую. Какое-то время ты в полете, а потом плюх... Как котлета!
- О, Господи! Головой не ударился? Как ты себя чувствуешь?
- Да, нормально. Не ударился. Но было смешно. Если бы ты видела, я бы не смог остановить твой смех.
Я живо представляю всю эту картину, начинаю смеяться, думаю, ну и хорошо, что не ударился. И чуть успокоившись, поворачиваюсь к мужу:
- Береги себя!
Кот всегда выходил во двор со мной. Вот и в этот раз он пулей вылетел на веранду и, когда я открыла дверь на улицу, он резко повернул назад. Мороз стоял настоящий, сибирский. Котовий зад круто занесло в сторону, он выпустил когти и безуспешно дрифтовал всеми четырьмя лапами на одном месте по скользкому куржаку. Да, приморозило хорошо, даже кот отказался от прогулки.
Кайтанак. Осеннее октябрьское утро. Муж приехал за мной из Новосибирска. Окончен туристический сезон. Первый наш сезон. Первый наш опыт. Не знаю, каким чудным образом нам удалось вот так, сразу, в первый год, запустить свою небольшую турбазу. Муж, как проклятый работал на своей работе в Новосибирске, а я устраивала здесь, на Алтае, наш новый семейный бизнес. После разлуки, которая показалась нам вечностью, мы очень трепетно относились друг к другу.
Теперь мы консервировали свой кайтанакский дом и прилегающую к нему базу отдыха. Собрали юрту, разобрали электричество и летний водопровод, подготовили к зиме небольшой огородик и прочее, прочее. И вроде бы, казалось, что уже все дела сделаны, но каждый день находилось что-то еще срочное, важное, не терпящее отлагательств. Весь день проходил в суете, но нам это нравилось.
Я зашла в дом, поставила стирку, налила горячего кофе и принесла его в постель. К этому времени, муж растопил печь. Мы решили еще немного поваляться, пока не рассветет. Мерно потрескивали дрова, стирала машинка и нагреваясь, батареи начали пощелкивать. Я насторожилась.
- Помнишь Саню, сварщика?
- Да уж как не помнить!
А и было за что его помнить. В середине апреля мы приехали в этот дом. Зиму он простоял слитый, промерзший. В доме был жуткий холод. С собой у нас был обогреватель "Ветерок" и все. Печь без воды затапливать было нельзя и заправить водой ее тоже было нельзя, потому, как мы решили вварить электрокотел. Договорились с Саней. Он приехал, все замерил, спросил, где его установить и уехал, сказав, что приедет варить завтра. Ему-то хорошо. Он в теплом доме живет. А мы... А мы ночевали в ледяном доме с "Ветерком" на 80 квадратных метров. Утром он начал сварку. Пришлось открывать все окна и двери, и то скудное тепло, которое удалось нам собрать за ночь, развеялось за 15 секунд. Саня варил до обеда. Потом удовлетворенно осмотрел свои работы. "Ну, что, - говорит, - будем пробовать заливать". Потом осмотрел еще раз всю конструкцию, которую он тщательно собирал. Взгляд его мрачнел. "Вообще-то я все неправильно сделал" - был его окончательный приговор. Я, промерзшая вдрызг, укутанная в одеяла, не верила своим ушам. Теперь он всё будет обрезать, потом эти места опять заваривать трубами, а котел он будет вваривать в другое место. Это как минимум до утра. А потом, заправлять дом водой, спускать воздух из батарей и доливать в расширитель воды. ... Да. Так все и было. И в памяти нашей он останется навечно.
- Мне помнится, он говорил: "Если батареи начнут щелкать, то...", а вот что надо сделать в этом случае, я не помню. Мне кажется, что у меня тогда мозги напрочь промерзли.
- А-а-а, ну да, помню, говорил он такое. Надо залезть на крышу и посмотреть, не кончилась ли в расширителе вода. Если кончилась, то надо долить. Вот этим я сегодня и займусь.
Рассвело. Я пожарила наших любимых блинчиков. Мы смачно позавтракали. Пора приступать к делам. Муж налил ведро воды и полез на крышу, смотреть расширитель, я достала постиранное белье, понесла его развешать на веранде. Пусть напитается морозным воздухом. Гладить потом его - одно удовольствие. Довольно странные звуки услышала я на веранде. Будто-бы по крыше катают бревно. Я вышла, отошла на почтительное расстояние, что бы посмотреть, что же там происходит.
А ничего там не происходило. Там лежал мой муж и по пластунски, как на передовой, продвигался к лестнице.
- Ты чего лежишь?
- Устал.
- А-а-а. Может все таки встанешь?
- Нет.
- Почему?
- Скользко. На металлопрофиле снег.
- Господи! Тебе, может, помочь?
- Нет. Гораздо полезнее, если ты пойдешь в дом.
- Ну, хорошо. Уже ушла.
И уже стоя на веранде, и жутко переживая за мужа, ору ему изо всех сил, чтобы убедиться, что все в порядке.
- Вода то из расширителя не ушла?
- Нет, не ушла.
Через секунду он заходит на веранду.
- Вот зачем так кричать? А если бы я напугался?
И правда. Об этом я не подумала.
Я придумала еще себе дело. Надо посадить чеснок. У нас, в Новосибирске, я всегда так делала. По первым хорошим заморозкам шла на дачу и сажала чеснок. Чего откладывать. Ну и что что -20. Беру лопату, иду на огород. "Не припозднилась ты с копкой?" - спрашивает муж. Отвечать не пришлось. Лопата не лезла в землю. За ночь она промерзла на значительную глубину. Одна надежда на солнечный день. В солнечный день, здесь, на Алтае, даже в октябре, мы ходили в футболках, а земля оттаивала, превращаясь в грязь. К вечеру земля подсыхала и, наверное, можно будет посадить чеснок. Вот и ответ: "До вечера я свободна".
Мы нежились на солнышке. Руки и лица покрывались мягким загаром. Но тело требовало действия.
- А что, может пойдем прогуляемся до слияния Кайтанака и Катуни?
- Далеко?
- Да, нет. Километра три-четыре. Это за деревней. Я случайно это место нашла. Как-то пошла прогуляться, вижу сверток с перевала, ну, думаю, дай посмотрю, что там есть. И такая красота мне открылась! Пойдем. Тебе понравится!
- В смысле?! ... Ты шарилась по дебрям совершенно одна?
- Ой! Да кому я нужна!
- Да я о зверье! Ни волки, ни медведи не будут раздумывать, кому ты нужна. Сколько раз около деревни, за это лето, видели медведя? Сколько скота в это лето погрызли волки?
- Чего-то об этом я не подумала.
- Плохо, что не подумала. Давай так, поедем на машине.
- Давай. Все равно, до вечера я свободна.
Немного перекуса в дорогу, курточки (на всякий случай) и мы в пути. Место действительно очень красивое.Можно бесконечно смотреть, как бриллиантами перекатываются на воде солнечные блики, как бурая вода Кайтанака, впадая в Катунь, еще долго остается бурой, и лишь где-то, на горизонте, две реки становятся одной. День прошел незаметно. Около четырех часов мы выехали на дорогу Кайтанак - Мараловодка.
- А там нулевой километр. Ты знаешь, побывать на нулевом километре - это знаково.
- Уж не знаю, какие в этом знаки, но до нулевого километра рулить будешь ты.
- Ты чего?! Ты же знаешь, это не мое... и все такое. И вообще... Я просто боюсь... Это важный аргумент...
- Я ничего не слышал. Садись детка за руль. Поехали. Тебе еще чеснок садить, а мне печь топить. Засветло надо управиться.
Господи!!! Это невообразимо сложная наука, одновременно отпускать сцепление и давить на газ. Раз пять я пыталась тронуться с места.
- Нет, нет и нет! Никогда у меня это не получится!
- Давай, давай! Всему можно научиться. Я думал, что после того, как ты практически в одиночку освоила полгектара земли, тебе ничего не страшно.
- Не-е-ет, еще не освоила.
- Ну, какие наши годы! Что не освоила, освоим вместе.
- Вот когда она начинает ехать, я боюсь.
- Удивительно! Волков не боится, медведя не боится, а машины боится!
И я поверила в себя и тронулась. Но в этот миг мне показалось, что наша Гранта стала неимоверно широкой, а дорога, наоборот сузилась. Я лихорадочно смотрела по сторонам, боясь съехать в обочину. Впереди был мостик. Я думала, что если я попаду в него, ну, в смысле ровно проеду между перилами, то мне можно выдать медаль "за мужество". И я проехала!
- Йо-хо!!! Я еду!!! Ты представляешь! Я еду!
- Я всегда верил в тебя! Смотри, впереди небольшая ямка. Притормози.
Я была очень исполнительная. И реакция у меня хорошая, живая. И я со всей дури нажала на педаль тормоза... Как на велике... Муж метнулся в лобовое стекло и от его головы пошла сетка трещин. Очень испуганная, я смотрела на него. Что я натворила. А так все хорошо шло.
- Ничего, ничего. Вот теперь ты понимаешь, для чего нужен ремень безопасности. Это не твоя оплошность. Это я забыл его пристегнуть. Давай, ехай дальше.
Опять тронулась и опять поехала. И, черт побери, мне понравилось!
- Давай поддай газу, выжми сцепление, будем переключаться на вторую скорость.
Боже! Я неслась на второй скорости! Деревья мелькали гораздо быстрее, чем это можно было себе представить. Мы проехали деревню и нулевой километр. Началась проселочная дорога. Она все сужалась и сужалась, а насыпь становилась все выше и круче.
- Я тут еще ни разу не была. Интересно, куда она ведет. За этой деревней ведь больше ничего нет.
- Ты шикарно выглядишь за рулем. Езжай.
Но вдруг, спустя километр, дорога ни с того ни с сего закончилась. Впереди были закрытые ворота из сетки рабица. Путешествие подошло к концу. Здесь, за воротами было мараловодческое хозяйство. Мы вышли из машины. Косматые ели, могучие кедры сказочно обступили нас. Красиво. Дорога, на которой мы стояли, была на высокой, метра в два-три, насыпи, которая от времени поросла зеленой травой. Внизу разлилась небольшая лужица. Прозрачная вода, глубиной всего лишь в два сантиметра, искрилась на камушках, переливалась лучами заходящего солнца. Солнце неуклонно шло за гору. А это значило, что через полчаса наступит кромешная тьма. Без фонарей.
- Хорошо. Вижу, что ты боишься. Развернусь я сам.
Я облегченно вздохнула. Тень все наступала на нас, а вместе с тенью приходил жуткий холод. И уже опять приморозило. Мы сели в машину. Развернуться, конечно, я бы не смогла. На этой узенькой дорожке нужно было умеючи двигаться вперед и назад, постепенно разворачивая машину. Пришлось чуть спуститься с насыпи. К этому времени, за день отошедшая под солнцем трава, превратилась в прозрачные, склизкие зеленые водоросли. Машину начало сносить вниз. Поддав газу мы распороли переднее колесо об острый камень. Теперь нас неуклонно тащило вниз. Пришлось немного сдать назад, чтобы переменить тактику подъема. ... Словно в каком-то кино, эта сверкающая камешками лужица начала превращаться в болото. Мутная жижа сочилась из-под камней. Машину начало засасывать. Болотная муть проникла через водительскую дверь. Салон стал заполняться вонючей водой. Мы выскочили из машины. По-колено в воде, мы пытались вытолкать машину. В вязкой жиже муж потерял кроссовки. Понимая, что ничего сами сделать не сможем, мы выбрались на обочину. Зубы стучали дробью. Солнце махнуло нам шляпой и приказало долго жить.
- Звони кому-нибудь! Звони Жене!
- Он двигатель снял, - завыла я.
- Кажется я выронил телефон.
- Я в кнопки не попадаю... У меня руки ходуном ходят...
И тут, как это всегда бывает в нужный момент, телефон сел. Никогда я не видела мужа таким расстроенным.
- Это все! Сколько километров до нашего дома?
- Около семи.
- Мокрые, при -20, мы сейчас же замерзнем.
- Семь километров, это не расстояние. Мы будем идти очень быстро. Движение согреет нас. Через час мы будем дома.
- Быстро не получится. Я босиком по камням далеко не уйду.
Тут такое зло на меня навалилось! Я встала, схватила мужа за руку, заорала на него как Гаргона, еще и пощечину влепила грязнючей рукой. Единственным моим желанием было заставить его двигаться. Заставить его идти. Заставить его остервенеть и выжить. ... И мы пошли. Этот несчастный километр до деревни мы волочились около получаса. В кромешной тьме. В моментально возрастающем морозе. Когда дошли до первых, чуть светящихся оконцев, мы стали орать. "Люююдиии!!!!" - ну точно, как Семен Фарада в фильме "Чародеи".
- Ты чё орешь? - послышалось из какого-то двора.
- Машина есть?
- Есть.
- Заводи.
В этот же миг мы услышали как заработал двигатель. Вспыхнули фары.
- Мать честную! Где это вас носило?!
- Там, в конце дороги, у ворот, машину надо вытащить.
- Из болота что ли?
- Да.
Снова пришлось нырять в ледяную жижу. Раз за разом мужики погружались по пояс, чтобы найти то, за что можно было прицепить трос. Прицепили за раму. Не знаю, какое надо было приложить мастерство, чтобы на этой узенькой дорожке, в густой темноте вытащить машину, которая вынырнув из болота, юзом шла по насыпи. До деревни дотянули нас на тросе. Там попробовали завести ее. Завелась родная. Надо было поменять колесо. Тогда мне это казалось, все равно что переварить электрокотел в другое место.
Дом к этому времени уже подостыл. Мы счастливые уселись на полу в ванной комнате. Дальше дойти у нас просто не хватило сил и не позволила совесть растаскивать потоки грязи по всему дому. Работал "Ветерок". Кстати пришлась бутылочка спирта из аптечки, что когда-то заботливо мне собрала дочь.
- Снаружи или внутрь?
- Пожалуй внутрь.
Жгучее тепло разливалось по телу. Теперь мы точно согреемся и не заболеем. То, что называлось нашей одеждой, бултыхалось в стиральной машине. А мы смотрели в этот "иллюминатор", и не было ничего прекрасней на Земле, чем вращение грязных лохмутов, журчания "Ветерка", вытянутых на полу ног и маленькой бутылочки спирта. Теплые, усталые объятья.
- Ну, что моя птичка, куда еще полетим?
И столько нежности было в его голосе. Я уткнулась ему в плечо.
- В Тюнгуре я еще не была...
- Ну, в Тюнгур, так в Тюнгур. Вот только машину помыть бы надо сначала.
Кот опасливо погладывал на нас и водил ноздрями. Пахло болотной тиной. Он присел на безопасном от нас расстоянии и нет-нет, да возводил к нам удивленный взгляд.
- Е-мае! Лобовое стекло, колесо и разбитая фара.
Мне очень было жаль мужа. Я изо всех сил стараясь утешить его, что не у него одного горе, пропищала:
- Агаааа! И не посаженный чеснок.
Приморозило. Осень - время, соответствующее старости. Нам по пятьдесят одному. Конечно, это не старость. ... И даже, если мы и стареем, то очень весело! И детство в наших ягодицах будет жить вечно.