Фрагменты из Главы 20. Белые лилии под твердью небесной
На следующее утро Пётр проснулся от того, что, как ему показалось, кто-то направил ему в лицо прожектор. Но это не был тот резкий жёлтый свет от настольной лампы, который на него направлял во время допроса НКВДешник. Этот свет напомнил ему детство, когда соседская девочка, дразнила его по утрам, посылая ему «солнечного зайчика» от своего круглого зеркальца. Только на этот раз ему слепили глаза сотни, нет, тысячи «солнечных зайчиков». Пётр улыбнулся. Он понял — это Ван приветствует его криком чаек и блеском своего великолепия. Очередной холм закрыл озеро своими склонами, как богатырскими плечами. Пётр открыл глаза. Пейзаж изменился, стал радостнее. Вдали показались горы с заснеженными вершинами. По бокам дороги стали встречаться редкие тополя. Ван вновь показался из-за холмов.
- - - -
В последнем бою ранило Акопа ; однополчанина Петра. Пётр помог отнести Акопа на носилках в лазарет. Там его осмотрели, перевязали. Ранение было лёгкое. Акоп вскоре вернулся в полк. Потом рассказывал:
; Меня сама графиня перевязала! ; Акоп на последнем слове поднимал указательных палец, подчёркивая всю значимость этого события. Вначале все подшучивали над Акопом и дружно хохотали. Через время узнали, что действительно в лазарете сестрой милосердия служила дочь графа Льва Толстого Александра Львовна.
- - - -
А когда русская армия уходила из Турецкой Армении, вместе с Акопом они поднялись на склон Арарата к роднику рядом с развалинами часовни Святого Акопа, так как Акоп свято верил, что, выпив чудотворную воду из родника и умывшись этой водой, он сразу излечится после контузии. Отойдя на несколько шагов от родника и повернувшись лицом к вершине Арарата, Акоп встал на колени и молился, шёпотом произнося неведомую Петру молитву. Тогда и Пётр начал про себя читать «Отче наш». Они не решились дольше задерживаться в этом святом месте и не поднялись выше по склону, чтобы не отстать от отступавшего полка. Акоп рассказал, что за несколько лет до этого он был на самой вершине.
; Мне повезло, тогда стояла ясная погода, и можно было увидеть раскинувшуюся у подножья Араратскую долину, а с противоположной стороны Ван. С вершины Арарата видно весь Армянский мир, раскинувшийся между тремя морями: Черным, Каспийским и Средиземным, ; сказав это, Акоп затянул протяжную грустную песню, которую он пел всё тише и тише, а вскоре и совсем замолк. Разговорчивый обычно Акоп, тогда долго ещё ничего не рассказывал. Через час-полтора они догнали свой Круковской полк.
«Да, быстро летят годы», ; Пётр даже удивился, что все эти годы он ни разу не вспомнил ни Акопа, ни их спешный подъем по склону Арарата. Внезапно вспомнились строки, которые он когда-то прочитал, но никак не мог вспомнить всё четверостишие: «Там было о весах, весы, да, да, если «сделать рычагом весов»:
На чаше их и тяжесть Арарата
Не перетянет всех моих грехов.
… Попутчики Петра не затихали и продолжали что-то бурно обсуждать, периодически повторяя «Агри». «Прости, Господи!» подумал Пётр и повернулся в сторону своих попутчиков, которые, к счастью, не смотрели в его сторону, а, как заворожённые смотрели на Арарат.
Полный текст опубликован на ЛитРес.