Грамм никотина убивает лошадь.
Для здоровой и радостной жизни лучше шахтерского поселка Демидовки вам в Донбассе ни за что не найти. Знаю, что говорю.
В тех краях бывал я не раз. Там трамваи не ходят. Спешить вам не надо. Магазины, школа, кафешка — все рядом, а до шахты «Восточной» — рукою подать. В прошлом году я вновь побывал в тех прекрасных местах. Встретил знакомых людей. От них я узнал историю семьи Муриных. Посмотришь, на, Влада и Зинаиду,— стройных, с добродушными лицами, — залюбуешься. Лишь седина на висках Мурина выдает его возраст. Он — электромеханик, и ему часто приходиться бывать в шахте. Там постоянно что-то ломается и выходит из строя. Вот — Зиночка, так ее там зовут, она – медсестра и уже на пенсии, но по виду не скажешь. И фигуру сохранила, и лицо с яркой улыбкой. И кто бы к ней ни обратился, старый ли малый — любому поможет. У Зиночки уже дочь взрослая, Леночка, успела и замуж выйти. Она — копия мамы: элегантная, тоненькая, с милым лицом.
Что и говорить, прекрасная семья у Муриных. Им бы жить и радоваться, да нет же. Влад с Зиной, несмотря на свой возраст, решили развестись. Вернее она решила. Эта мысль, для их соседей из пятиэтажки, прозвучала, как гром среди ясного неба.
Зина о разводе подумала еще далеко до свадьбы дочери. Она от природы не переносила никотина, а тем более с алкоголем. Их встречи с Владом в постели, его поцелуи с табачной вонью вызывали в ней рвоту. Она терпела все эти годы. Что же муж? Самый близкий, дорогой для нее человек. Понимал с самых первых дней совместной жизни и обещал, божился, молился, что избавится от вредной привычки. Время шло, Зина терпела, страдала, но ничего не менялось. По-другому поступить не могла. Ее сдерживала Леночка. Наконец настало ее время, которое она будет использовать по своему усмотрению. И никто ее не остановит. План у нее готов. Зина переедет к матери. Ей еще предстоял решительный шаг. Разобраться с мужем. С ним о разводе уже были разговоры, но он этому не предавал значения. Думал, что жена пошумит и успокоится. Куда ей с ее то пенсией?
***
Был осенний пасмурный день. Муж был дома, ходил надутый. Зина приготовила на завтрак картошку с котлетами, помидорным салатом. Мурин, накурившись, пришел на кухню и уселся за стол. Потянуло невыносимым табачным дымом. Молчали. Ночью муж приходил к жене. Лез с поцелуями и требовал близости. Поскандалили. После обид теперь ели молча. Зина, глядя на мужа, разрядила обстановку:
— Влад, войди в мое положение. После твоих посещений мне каждый раз было плохо. Наконец–то мы ссориться не будем. Есть выход из положения. Я ухожу от тебя. Не будь дочери, мы бы с тобой расстались гораздо раньше. Сейчас же у меня руки развязаны. Жить буду у мамы.
— Зина, а как клятва: «жить вместе в радости и горе», — вскочил Влад, не доев котлету,— Грех так поступать. Тебе это не нравится — решать будем в суде. Все имущество разделим пополам. Еще ты мне будешь должна выплатить кругленькую сумму. Я же тебя одевал, обувал и кормил. Вот я посмотрю, что ты запоешь.
— Влад, найди себе другую дуру, и пусть она служит тебе и нюхает твой смердючий и противный табачище. Меня ничто не остановит, как я решила, так и будет. Я тебе не крепостная.
— Зина, останься и будь послушной. Я создам тебе такие условия, что будешь жить, как королева. Одену тебя в шелка и злато. Ты узнаешь славу и настоящее счастье.
— Влад, не надо ля-ля. Слова твои пустые, ничего не стоят. Где дом, что ты обещал мне построить, где черный «мерседес»? Ты только десятки лет травил нас никотином, этим опасным ядом. В твою комнату нельзя заходить, там все: мебель, стены, шторы, постель, протабачены, как можно в ней жить, там нечем дышать. Одни обещания? Ты смирился с подлой привычкой.
— Зина, остынь, обсудим все спокойно. Ты из мухи делаешь слона. Все кругом дымят и ничего, а ты подняла шум на всю Европу. Вот у нас на шахте все кругом курят, и от этого не болеют, а работают, и ничего.
— Влад, как можно такое говорить, что нет больных. А чей кашель по ночам я слушаю.
— Подумаешь, один раз кашлянул.
— Ты доиграешься. Забыл, что было с моим отцом? Он докурился до рака легких. Ты лично видел, как перед смертью отец харкал кровью. Влад, вспомни, как ты божился и клялся, что выбросишь сигареты в окно. Но выдержки у тебя хватило только на две недели. Ладно, мы все сказали друг другу. Не поминай лихом, я пошла.
Зина взяла красную сумку, что на колесиках, открыла дверь в коридор и вышла. Влад, глядя в след уходящей жены, произнес:
— Зина, до скорой встрече в суде.
— Не дождешься.
***
Зина Мурина подошла к знакомой ей с детства пятиэтажке. Поднялась на второй этаж и позвонила в третью квартиру. Открылась дверь и появилась ее мать, Надежда Тарасовна, старая женщина с седыми волосами.
— Ты все-таки решила развестись, — сказала мать, удивленно глядя на дочь,— Я бы не смогла. Ведь столько лет прожито вместе. Он один не выдержит одиночества, сопьется. Конечно, что суждено, то и сбудется.
— Господи, мама, сколько я ночами слез пролила, тяжких дум передумала, как тяжело разлучатся со своим гнездом,— вытирая слезы, говорила Зина,— если бы не ты, не знаю, что бы я и делала.
— Ладно, доченька, успокойся,— сказала Тарасовна,— может, со мной позавтракаешь, пойдем за стол.
— Вот от чаю горячего не откажусь,— сказала Зина.
Мать и дочь, сидя на кухне, долго беседовали. И все-таки развод дочери не давал покоя Надежде Тарасовне.
— Зина,— заговорила мать,— неужели вас с Владом нельзя помирить?
— Нет, мама, он сигареты «MARLBORO» любит больше меня. Я вот от него уходила, так он меня даже не остановил, и сигареты не выбросил.