В распахнутую балконную дверь лениво сочилась свежесть майского разнотравья и цветущей рябины. Ее пышные соцветия дотягивались до балконной решетки и походили на любопытного соглядатая. Правда, возня пчел в цветущем медоносе глушила звуки из квартиры, где, зажав мобильник в руке, сидел в кресле старик. Солнечные лучи, изредка пробивавшие ажурную тень от цветущего дерева, слепили его опухшие глаза. При этом пожилой мужчина страдальчески щурился, смахивая соленую влагу свободной рукой.
Напротив кресла стояла кровать с усопшей женой. Страшась расставания с любимой, старик оттягивал вызов скорбной службы. Сквозь слезы он всматривался в родные черты, осознавая, что и его жизнь оборвалась тоже. Осталось только существование. Горькое, тоскливое, бесцветное…
- « -
Емкая память услужливо перевела жизненные стрелки вдовца назад, вернув в счастливую пору. Он, молодой инженер, прибывший на местный завод по распределению, увидел ее на танцах и мгновенно капитулировал перед трепетно-наивным взором, трогательной родинкой над губой, каскадом медных волос, стекающих к узкой талии. Грациозная, послушная вальсу, она плыла по танцполу нежной лебедушкой. Ее голос, подпевающий аккомпанементу, был сродни чарующей песне малиновки, а медовый взор наполнял зал радужным маревом сказочного чуда.
- Кто такая? – спросил он парня, стоящего рядом.
- Наша библиотекарша. - ответил тот.
Поздним вечером он напросился в провожатые. Любопытная луна сбилась со счета, пытаясь сосчитать нетерпеливые поцелуи. За дверями ее комнаты натянутый нерв нетерпения лопнул, нарушив тишину той памятной ночи. Чувственный стон из окна коммуналки метнулся в черный бархат небес, сбил с ритма соловьиный дуэт в липовых кронах и проложил желанный путь к алтарю. Правда, слегка царапнуло шипение бдительной соседки, пристально следившей за нравственностью юной дивы:
- Окстись, куда ты смотришь, дурак! Порченая она…-
Сбылось пророчество злой ведьмы. Брак оказался бездетным. Но отсутствие детей, равно как и кулинарного чутья молодой жены, не умаляло его восторженной влюбленности. Пространство семейного счастья зримо расширялось иными талантами возлюбленной. Ее чудесный голос размягчал душу, гасил боль, увлекал кружевным пением в сказочную бездну, а умелый гитарный перезвон усиливал магию чувственного голоса. При этом глаза певуньи становились беспомощно медовыми, как в тот удивительный вечер их знакомства.
Благодаря усилиям жены, преобразилась и расцвела его семейная запущенная шестисотка с летним домиком. Напитанная живительными деревенскими ароматами, любимая входила в легкий управляемый транс. Казалось, она шаманила, раскладывая в увлажненные бороздки семена. Брошенные в любовно обработанную почву, они давали невиданный урожай. Поглазеть на цветущее огородное буйство слетались диковинные бабочки и стрекозы. Басовито гудели шмели, зазывая пчел на лакомый медовый взяток. Длинноногие цапли удивленно зависали над обновленной усадьбой, улавливая с высоты квакающий хор выводка, заселившее маленький прудик для полива. Веселое лягушачье пение виртуозно поддерживал скрипичный ансамбль кузнечиков. Казалось, эти порхающие и поющие дачные гости колдовали на пару с женой, способствуя дружному росту сеянцев и созреванию плодов. Их изобилие поражало даже опытных соседей-овощеводов и вносило оживление в скудное меню местного детского приюта, куда счастливый хозяин усадьбы относил вызревшую огородную радость.
Дачные успехи расцветили и квартирный интерьер. Тешили взор элегантные композиции из алого физалиса, соцветий пряной пижмы, пахучего хмеля. Шеренга овощных разносолов заполняла балконные полки, а под балконом мужала рябина, посаженная женой. Не простая рябина, нежинская. Когда вызрели ее янтарные плоды, на столе появилось душистое рябиновое варенье и пастила. Заметив удивление на его лице, жена пояснила:
- Если ты помнишь, моя девичья фамилия Нежина. Наш дальний предок Андроник Невежа вывел сладкий сорт рябины, из которой готовили хмельные напитки для Ивана Грозного. В благодарность за службу, царь подарил Андронику деревню под Суздалем. То поселение стало Невежиным, а сорт рябины для простоты назвали Нежинским. Рецепты десертов мне достались от мамы. Их множество, но я освоила только эти два. Ты же знаешь, из меня получилась неважная кулинарка. То ли дело моя старшая сестра… Вот она чудеса творила из этой рябины, не чета мне. После гибели родителей нас определили в детский дом, из которого сестра по возрасту вышла гораздо раньше меня, поступила на завод, вышла замуж, родила дочь. Правда, недолго прожила сестренка. Умерла от какой-то заразной хвори. А племяшку мою удочерили, перевезли в неизвестный город, и я потеряла единственную родную душу… -
Помолчав, жена добавила:
- А, давай-ка, и на даче разведем мою любимую рябину. Пусть растет и там. –
Прижилась рябина на даче, одаривая янтарным урожаем соседей и пернатых. Вызревшей осенней ягодой охотно лакомились дружные дрозды и сойки, а по зиме наведывались красногрудые снегири и хохлатые свиристели. Привлеченная птичьим гомоном на дачных угодьях иногда появлялась ласка. Ее ловкое тельце грациозно перелетало через забор, удивляя прытью бездомное кошачье семейство. Разномастная кошачья ватага, осоловевшая от сытости, частенько лепилась к ногам жены, выражая свое расположение к гостеприимной хозяйке подворья.
А он, наблюдая за женой из окна, осознавал, каким великим счастьем одарила его судьба. Там, на скамье, в тени рябины, сидело его божество, созданное всевышним из радужного многоцветья, благозвучия птичьих трелей, ромашковой нежности, родниковой чистоты целительного источника.
- « -
Его счастье оборвалось на взлете. Потускнел медовый взор любимой, поредело золотое руно волос, отказало зрение, истерзали надоедливые боли в подреберье. Этим звонким весенним утром она ушла в небытие. Понимая, что тянуть со звонком больше нельзя, старик набрал нужный номер и срывающимся голосом сообщил скорбный адрес.
После похорон, он перебрался на дачу. Для повадности приютил бездомного пса и кошачий выводок. Деревня умело отвлекала бесконечными работами на земле, походами в ближайший лес за грибами, рыбалкой, длинными прогулками по заснеженным полям. Преданный пес сопровождал его повсюду, коротая с хозяином зимы и весны.
Через пару лет, когда душа смирилась с утратой, он отважился навестить квартиру. Город встретил его промозглым дождем и лужами. Выбирая сухие проплешины на платформе, он неторопливо пробирался к выходу. Неожиданно, сквозь рваные низкие тучи пробился солнечный луч и осветил сидящую на скамье пару. Мальчонка лет шести беспрестанно хныкал, размазывая слезы по бледному личику. Рядом с малышом, в окружении клетчатых сумок, сидела мать малолетнего ревы. Скользнув взглядом по ее лицу, он вздрогнул. Перед ним, в возрасте тридцати-тридцатипяти лет сидела копия его жены. Та же медная кипа волос, та же родинка над губой, та же стать, тот же медовый взор.
На лбу выступила липкая испарина, заметавшееся сердце подобралось к глотке, ноги подкосились, из ослабших рук выпала сумка. Если бы не златовласка, он бы рухнул на мокрую платформу.
- Господи, вы кто? – только и смог выговорить старик.
- Из-под Ярославля мы. Наше село выгорело дотла. В пожаре погибли все близкие. Вот и приехали сюда разыскать тетку, о которой давным-давно мне рассказывала приемная мама. Только от соседей я узнала, что тетка умерла пару лет назад. –
Еще не веря своим глазам, он прохрипел:
- А какой адрес вашей тетки? –
Двойник жены показала скомканный лист с написанным адресом. Это был его адрес.
- А как ваша фамилия? –
Голос молодой женщины прозвучал как трель дачной горихвостки:
- Нежины мы. –
Певучий ответ незнакомки, схожий с голосом жены, мягко обнял измученное вдовье сердце и заполнил его пустоту целительной надеждой стать отеческой опорой для нечаянно обретенной родни.