А, между прочим, спросонок можно запросто инфаркт схлопотать. Обширный! Ты спишь себе спокойно в своих усиленно охраняемых роскошных королевских покоях в своём усиленно охраняемом роскошном королевском дворце и видишь роскошные королевские сны с роскошными королевскими фаворитками в главных ролях.
Вот ты как раз неожиданно разглядел среди беззаботных пухленьких де-виц прехорошенькую штучку с потрясающей воображение грудью и очень многообещающей улыбкой — ух ты, явно новенькая какая-то штучка! Из совсем недавно появившихся при дворе! Разглядел, значит, обхватил крепко за гибкую трепещущую талию и…
Тут тебе прямо в ухо отвратительным металлическим голосом во всю мощь динамиков начинает орать твой усиленно охраняемый роскошный королевский компьютер. Буквально же верещать истерически, притом, что до этого он никогда ничего подобного себе не позволял! Что за… Что-что?! О чём это он?!!
Реджидорм 109-й резким рывком соскочил с мягкого ложа и ошалело уставился на висящий в воздухе, мерцающий зелёный текст, который, казалось, и мерцал-то сейчас от мерзкой озвучки. Невыносимо! Ведь сколько раз говорил Стафрому, чтобы тот вызвал из техно-центра космопорта соответствующего специалиста. Тот бы поколдовал, и машина теперь мурлыкала бы ему приятным и мелодичным дамским голоском, а не ревела бы дурным рыком горького маздамского пропойцы.
Король помотал головой и зло вперился в текст, стараясь сосредоточиться и понять то, что выдавал ему в середине ночи взбесившийся компьютер.
Заговор?!! Переворот?!! Стафром совсем не Стафром!!! В это король поверил сразу. Его и самого одолевали всё более усиливающиеся подозрения по поводу так удивительно и далеко не в лучшую сторону изменившегося советника Стафрома. Даже голос изменился после возвращения из отпуска. Говорил, гад, что ангиной сильно переболел, с осложнением, потому голос и другой теперь, сам, дескать, никак к нему не привыкнет. А эти его попытки давить на короля! Эта его зашкаливающая порой дерзость в разговоре! Вот и сошлось всё. И вот чего, оказывается, не хватало реджисскому двору для счастья и ощущения всей полноты жизни! Реджидорм окончательно проснулся и, нажав пяткой на потайную кнопку под напольным ковром, вызвал охрану — дополнительно к двоим стоящим у входа в королевские покои гвардейцам. Потом сразу схватился за телефон, пытаясь одновременно натянуть одежду.
— Алло! Третий пост? Это третий?! Малгхом? Капрала Пролгама живо мне к телефону! Да! Жду у аппарата! Капрал? Немедленно занять оборону согласно боевому расчёту! Это не учения! К вертолёту никого не подпускать ни под каким предлогом, в первую очередь — советника Стафрома! Молчать! Не перебивать! Заметите Первейшего — огонь на поражение немедленно! Он государственный преступник! Преступник, я сказал! Что не ясно, капрал?! Сейчас пришлю подкрепление из моих личных гвардейцев. Это будет пятёрка Ларда, ты их всех знаешь. Выполнять!
В покои вбежали встревоженные охранники и разом облегченно вздохнули, увидев короля в целости и сохранности. В этих ребятах Реджидорм был уверен, как в себе самом. В своё время лично отбирал их по самым глухим деревням, по самым захудалым и нищим — в некоторых из них не то, что не было телевизоров, там про них порой даже и не слыхивали. Да что телевизор? Там и про электричество ничего не знали.
Жалование парням платили такое, что уже через два года службы в лейб-гвардии они смогли купить вполне приличные дома на окраине Маздама и перевезти туда не только семьи, но и всю родню вытащить из захолустных деревень, некоторых из которых и на карте королевства-то не было. Мало того, сословные кинжалы гвардейцев совершенно не были похожи на войсковые. Качеством стали они практически не уступали клинкам Первейших баронов.
На том льготы для личной гвардии короля отнюдь не заканчивались. Эти люди имели право голоса в Высоком собрании Маздама (другое дело, что до сих пор никто из них своим правом воспользоваться не пожелал — не было надобности). Раз в неделю их были обязаны накормить бесплатно в любом трактире, сколько бы они ни заказали. Тут следует отметить, что этой привилегией гвардейцы вовсе не злоупотребляли и пользовались ею лишь в дни больших праздников или собственных именин.
Главные же льготы выглядели так. После двадцати пяти лет беспорочной службы при увольнении на вольное житие каждый гвардеец получал королевским указом баронский титул и сумму, позволявшую построить достаточно добротный замок и набрать необходимое количество слуг и воинов. К замку прилагались земельные угодья.
Надо ли тут говорить, что отставные гвардейцы со своими людьми готовы были по первому же зову короля немедленно примчаться в столицу. Тем более, много времени это бы не заняло. Почти все отставники строили свои замки по широкой дуге в юго-западном направлении от Маздама. Но постепенно дуга устремилась и в юго-восточном направлении. Таким образом через какой-нибудь десяток-другой лет столица должна была оказаться окружённой отборными баронскими дружинами… пока лояльными и вполне управляемыми из центра.
А на данный момент король твёрдо мог рассчитывать на полную поддержку своих бывших гвардейцев и помнил об этом всегда.
Что же касается перешедших на сторону Стафрома, то все они ещё не прослужили и года, и советник короля сумел внести смуту в неокрепшие души обещаниями куда более заманчивыми, нежели баронские замки на «этой захудалой планетке».
— Вот что, ребята, — запросто обратился Реджидорм 109-й к вбежавшим охранникам (к своей личной охране король неизменно относился с большим демократизмом. Не в ущерб дисциплине, конечно). — Советник Стафром готовит заговор. Переворот! Информация достоверная, из абсолютно надёжно-го источника. На подробности сейчас совершенно нет времени. Лард! Бери своих людей и — бегом к вертолёту, там тебя ждут. Задача — не подпустить к машине Стафрома, увидишь — бей, не стесняйся, а его ни в коем случае не слушай, что бы он там ни плёл! Ясно?
Лард немедленно покинул королевские покои.
— Борг! Ты со своими бойцами перекроешь запасные выходы из левого крыла дворца, а остальные пойдут со мной в это самое левое крыло, в кабинет советника. Вероятнее всего, там выставлена охрана сплошь из его сторонников, которых он, подлый изменник, навербовал из новичков прошлогоднего набора. Поэтому, парни, проверьте-ка своё оружие и будьте готовы к серьёзному бою. Конечно, всё это может оказаться изощрённой провокацией… неизвестно чьей, если честно… но… Лучше потом извинимся, если что не так. И если будет, перед кем.
Последние фразы Реджидорм сказал, скорее, себе, нежели внимательно слушающим охранникам.
А, между прочим, во время произнесения этой исторической речи (короли, как известно, говорят исключительно исторические речи!) пользователь Главного компьютера отнюдь не стоял в величественной позе перед солдатами. Он с привычной сноровкой одевался, игнорируя лишние в этот драматический момент детали туалета. Очень скоро он был готов, и в руке его красовался не королевский скипетр, а пехотный офицерский бластер — оружие слегка устаревшее, но чрезвычайно действенное.
Реджидорм решительно придавил усилием воли копошащегося в душе червячка сомнения. Бравый король теперь отчего-то был абсолютно уверен в правдивости поступившей страшной информации. Ну или чересчур впечатлился собственной речью.
Но не случайно же он и сам что-то такое чувствовал в последнее время. Размышлял, сомневался, подозревал. И, тем не менее, он — потомственный интриган и хитрец! — позволил обвести себя вокруг пальца! Как ребёнка! Вообще-то ещё не совсем позволил, ситуацию вполне можно выправить. Во всяком случае, надо очень постараться её выправить.
Скрипнув зубами, король устремился к выходу. Охрана немедленно ринулась следом, обтекла своего суверена и, когда двустворчатые двери покоев со стуком распахнулись настежь, гвардейцы уже плотно облепили его со всех сторон, грозно ощетинившись стволами лучемётов. Парни дело знали. Двое по приказу своего суверена остались у Главного компьютера, готовые умереть, но не допустить к нему никого постороннего.
По пути в левое крыло дворца Реджидорм снимал солдат с постов и гнал вперёд, по-прежнему находясь в бдительном кольце личной охраны. Разговоров практически не было, только глухой топот многих ног и лязг оружия нарушали тишину длинных дворцовых переходов во время этого целеустремлённого устрашающего движения. Да ещё самому Реджидорму казалось, что от растущего напряжения потрескивает воздух. Он вдруг мысленно позавидовал собственной супруге и придворным дамам, которые десять дней назад были отправлены им на отдых (!) в запасной дворец на берегу огромного тёплого озера, почти моря. Спят сейчас, красавицы, намаявшись после купания, и горя не знают. Как хорошо, что он их отправил! Там за ними есть, кому присмотреть, да и оборонить в случае возникновения опасности.
Однако ожидавшейся стычки перед не слишком высоким арочным входом во владения советника Стафрома не произошло. Нёсшие там службу молодые солдаты сразу выдали себя, побледнев, как по команде, и направив, было, лучемёты на короля и его своеобразную свиту. Но в следующую секунду охранники — снова, будто по команде — побросали оружие на пол. Не успели, кажется, плазменные ружья коснуться его мраморной поверхности, как пустые ладони солдат замаячили высоко над головами.
— Мы сдаёмся! Сдаёмся, Ваше Величество! Только не стреляйте!
Король громко хмыкнул и тяжёлым шагом с крайне мрачным выражением лица подошёл к трясущимся от страха парням.
— Кто-нибудь из вас, бунтовщиков, может быстро и внятно рассказать мне, как вы дошли до того, что изменили своему королю?
Второго приглашения к разговору не потребовалось. Не сводя расширенных глаз с направленных на них стволов, словно стерегущих каждое их движение, солдаты замолотили языками, перебивая и дополняя друг друга. Всё было, в общем-то, предельно ясно. На этом посту лже-Стафром без особых раздумий поставил самых неблагонадежных из своей немногочисленной команды, остальные семеро преданы советнику, кажется, по-настоящему. Во всяком случае, такое складывается впечатление. Они даже пытались самостоятельно подбивать других на измену.
— А мы, Ваше Величество… — один из солдат нервно облизал трясущиеся губы, — мы совсем не хотели к нему… не хотели быть за него… Он обещал многое. Такое, что… Но потом… потом он ещё нам сказал, что семьи наши может того… В темницу бросить или даже вообще убить, если мы откажемся. У него же Баронский сыск! А там им, что человека убить, что копушу подстрелить…
— Не заговаривайся, бунтовщик!
— Виноват! Я… Я ничего, Ваше Величество, пощадите! Я не хотел про Баронский сыск. Я просто…
— Молчи! — Реджидорм нахмурился ещё сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. — Я учитываю то обстоятельство, что вы не оказали сопротивления и сдались добровольно.
Солдаты один за другим рухнули на колени и принялись горячо благодарить «самого милостивого, самого справедливого, самого…»
— И в знак моего особого благоволения к вам… — слово «особого» Реджидорм намеренно выделил голосом довольно зловещим, не обещающим, по крайней мере, ничего хорошего помилованным. Ну… Так оно и вышло. — Именно благоволения! Вы сейчас поднимете своё оружие и, дабы доказать свою преданность, пойдёте первыми.
Не сказать, чтобы от этой своеобразной королевской милости лица бунтовщиков просветлели, но на них сквозь застывшие маски страха пробились слабые проблески надежды. Призрачной, зыбкой и всё-таки надежды. Все пятеро крепко сжали в руках новообретённое оружие и были полны решимости смыть пятно позора ценой собственной жизни. Хотя рассчитывали, конечно, по возможности, уцелеть.
— Так! А теперь быстро и точно отвечайте на мои вопросы. Стафром говорил вам сегодня что-нибудь необычное?
— Никак нет, Ваше Величество! Всё было, как обычно. Мы всегда стоим на этом посту.
— И ничего не видели, ничего не слышали? И мимо вас он не проходил?
— Никак нет, Ваше Величество! Он обычно допоздна сидит. Ребята из внешней охраны говорили, он иногда, бывает, до второй луны не ложится.
— Ладно, хватит! Идите вперёд. У вас ведь наверняка свой пароль есть, собственный. Говорите!
— «Меч и корона», Ваше Величество.
— И каков же отзыв?
— «Корона и кровь»...
После этих слов на короткое время повисла гнетущая тишина. Люди переглядывались и тут же отводили глаза. До сего момента они всё же не совсем верили, а точнее, не хотели верить в необратимую серьёзность происходящего, но вот оно! Совершенно другой пароль, да ещё с таким цинично-зловещим смыслом.
Гвардейцы как-то сразу незаметно подобрались, насторожились, хотя и до этого в расслабленности их обвинить было бы трудно. Все, без исключения, начали осознавать, что сегодняшнюю страшную ночь и впрямь сможет пережить не каждый.
На месте Стафром или его нет — стычки не избежать. Если не удастся уговорить охрану на подступах к его кабинету. А в кабинет попасть крайне необходимо. Вряд ли советник успел замести все следы слишком уж тщательно. Если верить компьютерному сообщению, то у преступника на это попросту не было времени, успеть бы ноги унести.
В кабинет вёл длинный узкий коридор, с оборудованными в стенах нишами охранников. Идеально подготовленными для обороны. Реджидорм досадливо помотал головой: только благодушный дурак мог считать все эти нововведения и новостройки в левом крыле дворца чудачествами советника, вернувшегося из отпуска и нахватавшегося на других планетах идей по обустройству и улучшению системы безопасности дворца. «Ты законченный идиот, Реджи, поздравляю с заслуженным званием!»
Король досадливо поморщился, коротко вздохнул и решительно взял свой бластер наперевес.
— Всё! Похоже, времени на разговоры больше не осталось! Штрафники, давайте вперёд! Да не тряситесь так! Может быть, ещё удастся обойтись без крови. Несмотря на ваш нынешний пароль. Хотя даже я сам в это не очень-то верю.
Король правильно делал, что не верил. Не удалось обойтись без крови. Едва пятеро провинившихся втянулись в ярко освещённый коридор, намереваясь вступить в переговоры со своими бывшими сотоварищами, как из ниш перекрёстно ударили голубоватые иглы максимально мощных плазменных зарядов. Деваться было некуда.
Трое солдат сразу вспыхнули и повалились, не успев даже вскрикнуть, — они были мертвы. Один, продемонстрировав незаурядную реакцию, сумел не только отскочить и залечь, но и выпустить ответный заряд по ближайшей нише. Брызнули раскалённые каменные капли. Последнему из пятерки сильно ожгло правое бедро, обнажив кость. Он упал и закричал от нестерпимой боли, выронив лучемёт. Катаясь по моментально занявшемуся огнём паркетному полу, он, казалось, сознательно уворачивался от выстрелов противника. Всё произошло буквально за две-три секунды, коридор немедленно заволокло клубами густого чёрного дыма, в ноздри шибанул тошнотворный запах горящего мяса.
Три десятка гвардейцев вместе с королём, по счастью, не задетые огнём мятежников, отпрянули назад, за крутой изгиб коридора, отчаянно ругаясь и одновременно взывая испуганно-истово ко всем желанским богам сразу. На лицах — шок, растерянность, неверие. Похоже, никто так и не сумел психологически настроиться на реальный бой. Временами думалось, что это просто нестандартная тренировка, проверка боеготовности гвардейцев.
За поворотом примерно минуту слышны были истошные крики раненого и шипение попадающих во что-то плазменных игл, а потом вдруг внезапно наступила тишина, нарушаемая лишь отвратительными звуками горящей плоти.
Гвардейцы, будто сговорившись, разом повернули к королю побелевшие лица, на которых, тем не менее, читалась решимость идти до конца. Двое из личной охраны Реджидорма залегли за плавным изгибом стены, готовые мгновенно открыть огонь, если вдруг проклятые мятежники надумают совершить вылазку.
Но король, потрясённый ничуть не меньше своих солдат, совершенно не представлял, как поступить в такой ситуации. Да и откуда бы ему знать? Он сделал всё, чтобы дворцовая гвардия была грамотной, умела разговаривать, как в завозных голографических фильмах, разбиралась в этикете. Он сделал всё, чтобы она отменно владела арбалетами, копьями, метательными ножами и мечами, как в индивидуальном порядке, так и в составе подразделений. Он сделал всё, чтобы стража одинаково уверенно действовала, как в помещениях, так и на улицах и открытых пространствах, имея в виду применение разнообразного холодного оружия.
И лишь совсем недавно парней вооружили лучемётами — настоятельный совет лже-Стафрома! При этом гвардейцев научили пользоваться ими, но о новой тактике, наиболее эффективном использовании плазменного оружия в бою даже и речи не велось. «Не к спеху, — говорил советник короля, — пусть пока попривыкнут к лучеметам, пооботрутся». Сволочь гнилая! А своих-то, что очевидно, успел поднатаскать!
Однако, Реджидорм 109-й не зря гордился своей способностью быстро осваиваться в любой обстановке и принимать решения. Вот и теперь, понятия не имея, правильно ли он собирается действовать с точки зрения современной тактики, он стал уверенно отдавать распоряжения:
— Значит, так. Пятеро остаются здесь на тот случай, если Стафром всё-таки окажется в своей норе и попытается из неё сейчас выбраться. При попытке –– валить без разговоров! По два человека отправляются на помощь тем, кто сторожит запасные выходы и наблюдает за окнами. Берд! Берёшь своих людей и — живо на крышу, все чердачные лазы должны быть перекрыты. Остальные… Остальных поведу там, где уже и сам, Джох знает, сколько лет не ходил. Будем надеяться, что ничего не затоплено и не обрушено. Связь между группами всем держать постоянно, мой позывной прежний. Пошли, парни!
У всех слезились глаза, невыносимая вонь вызывала приступы тошноты и надсадного кашля. Но король находился точно в таком же положении, поэтому никто не роптал, только все поражались, как это суверену удается не кашлять и говорить так, будто он стоит на трибуне Стольной площади Маздама под открытым небом. Признаться, Реджидорм и сам поначалу удивился этому обстоятельству, а потом моментально решил, что это некий особый королевский дар, позволяющий каждому потомственному венценосцу выглядеть и действовать исключительно величественно в любых ситуациях. Что ж, королям виднее. А то, может, он и впрямь есть — этот особый дар, кто его знает?
Едва прозвучало последнее распорядительное слово монарха, как гвардейцы бегом кинулись выполнять приказы. Да и сам Реджидорм поторопился вынырнуть на относительно чистый воздух.
Он побежал, сзади затопотали солдаты личной охраны, не успевшие на сей раз взять его в кольцо. Впрочем, через несколько секунд они исправили свою оплошность. Оставшиеся в коридоре дружно бросились к окнам — послышался звон разбиваемого стекла. Расточительно, конечно, но дешевле, однако, нежели искать и натаскивать потом новых солдат, если бы старые задохнулись в дыму.
…В древнем подземном тоннеле ламп дневного освещения, увы, не было в помине, поэтому пришлось освещать себе путь электрофонарями, входившими в обязательную экипировку личной охраны короля. Тоннель — сырой, узкий, с сочащейся по стенам водой — являлся, тем не менее, таким же строгим государственным секретом, как и Главный компьютер. О нём знали лишь короли Вечной династии да их верные королевские советники. А вот поддельному Стафрому — хоть один плюс! — Реджидорм об этом секрете не напоминал, считая его всё тем же многократно проверенным старым другом, который в последнее время чудит что-то… Какая надобность-то в напоминании?
Значит, можно надеяться, что Кольберг об этом подземном ходе не догадывается. А знатный, между прочим, ход! Начинается в королевских покоях, а многочисленные ответвления имеет не только ко всем сколько-нибудь важным залам и зальчикам дворца. Самое длинное вело за город. Вот как раз сейчас Реджидорм с гвардейцами должны были скрытно выйти прямиком к замаскированной в стене двери в кабинет Стафрома. «Скажи, Реджи, — риторически вопрошал себя король (не вслух, конечно), — почему тебе сразу не пришла в голову эта мысль?» Не пришла. И теперь уже ничего не изменить в том необратимом, что произошло в коридоре.
Король казнился бы не так, если б знал одно важное обстоятельство: Кольберг не только внешность «позаимствовал» у королевского советника, но и, увы, его память. И опыт. И знания. И его изощрённому разуму не стоило никаких усилий контролировать слабо трепыхающееся в нём всего лишь эхо личности Стафрома. Вот если бы он полностью себе личность пересадил, было бы гораздо сложнее. А так — лишь кое-какие «избранные отрывки» из памяти несчастного советника. И про этот подземный ход в том числе.
На подходе к кабинету гвардейцы вместе со своим королем вновь попали в засаду. Были вроде настороже и всё равно попали. Внезапно распахнулась дверь — та самая, которую Реджидорм считал замурованной! — и из дверного проёма по осторожно крадущейся группе ударили практически в упор из трёх стволов.
Личная охрана короля разом уменьшилась ещё на трёх человек, чьи тела корчились теперь в огне, перекрывая и без того тесный тоннель. Остальные с криками отпрянули за поворот, ошарашенные не только потерями, но и тем, что ситуация почти в точности повторилась: неожиданный эффективный обстрел — полыхающие трупы — бегство за угол — удушающий дым — шок. Ноздри забиты невыносимым смрадом, желудок судорожно сжимается, борясь с позывами рвоты, колени подгибаются, глаза режет от едких слёз, лёгкие жаждут получить хоть глоток свежего воздуха.
И тут, когда мятежники прекратили огонь, а несчастные гвардейцы (на этот раз вместе со своим королём) снова давились выворачивающим наизнанку надсадным кашлем, — из-за спины Реджидорма внезапно выскочил какой-то отчаянный солдат и побежал вперёд, одним махом перепрыгнув через горящие тела. Гудящие плазменные лучи его оружия, будто клинки, скрестились с огненными росчерками лучемётов противника. Гвардеец, объятый пламенем, сделал ещё несколько выстрелов и рухнул, мучительно изгибаясь на сыром земляном полу тоннеля. Смотреть на это и осознавать, что ему ничем уже нельзя помочь, было невыносимо.
Однако и в дверном проёме тоже что-то загорелось, оттуда послышался тонкий захлёбывающийся крик нечеловеческой боли, сменившийся хрипами и стонами. Из-за дыма проём скорее угадывался, нежели просматривался. Оттуда больше не стреляли. Гвардейцы начали пробираться вперёд… на четвереньках. Всё правильно. Самый приемлемый способ передвижения при сильном задымлении. Правда, он не слишком выручает, если находишься в дыму достаточно долго. А надо ещё неистовым волевым усилием удерживать рвущийся из груди кашель и вообще делать всё, чтобы не услышали проклятые «кабинетные» стрелки.
Но те услышали! В дыму снова засверкала гудящая плазма. Душераздирающие вопли, стоны, горящая плоть — ад! Гвардейцы били из лучемётов наугад, перешагнув уже тот барьер, когда человек перестаёт бояться и становится берсерком, оказавшись во власти боевого исступления. Потому они не сразу поняли, что от кабинета никто не стреляет. А когда поняли, побежали гурьбой, увлекая своим движением теряющего сознание короля к жарко горящему дверному проёму. Побежали, шатаясь, заслоняясь от пламени, жадно пожирающего тела их павших боевых товарищей. Многих уцелевших рвало. Вывернуло и Реджидорма, сумевшего-таки нечеловеческим усилием воли не отключиться, когда он наступил на странно смявшийся и поехавший под его ногой чадящий бок погибшего солдата.
…В кабинете исправно сработала система противопожарной защиты. Он был заполнен желтоватыми сугробами оседающей пены, паром и дымом, тускло светились аварийные лампы, цедя дрожащий свет на перевёрнутую аппаратуру, стол и трупы трёх мятежников, усыпанные листами мокрой бумаги с обгорелыми краями. Тоннель был адом, но и кабинет никак не мог претендовать на звание райского местечка. Здесь тоже нечем было дышать.
Королевская группа ломанулась к дверям в коридор (тот самый, в котором произошла первая стычка), рассчитывая выйти с тыла к оборонительным нишам. Но там, хвала Рогрому Славному, драться не пришлось. Разнообразия ради.
Четверо мятежников при виде ворвавшихся в коридор гвардейцев побросали оружие и высоко подняли руки над головами. И они сами, и стены, и тлеющий наборный паркет пола были покрыты слоем жирной копоти. Реджидорм бросил взгляд на своих — внешне те ничем не отличались от сдавшихся. Тоже лишь покрасневшие белки сверкают в слезящихся глазах, странно и страшно выделяясь на чёрных лоснящихся лицах. Гвардейцы и король после адской топки тоннеля так жадно вдыхали горький прохладный воздух успевшего немного проветриться коридора, будто это был живительный кислород плодородных предгорных долин.
— Где-э… Где эта гнида советник? — хрипло выдавил шатающийся от усталости и пережитого кошмара Реджидорм. — Где этот…
— Его нет! Он уехал в гарнизон за подмогой, — с вызовом и непонятным скрытым торжеством в голосе ответил один из пленных.
— За какой ещё такой подмогой?! — оторопел король. — Ты что, несчастный, спятил, что ли?!
— Это вы, Ваше Величество, сами спятили! — Солдат говорил резко и дерзко, гордо вскинув закопчённый подбородок и понимая, что в его положении ему терять нечего. — Зачем вам понадобилось убивать начальника дворцовой стражи и закапывать его тело на свалке? Зачем вы отдали приказ арестовать наши семьи? Для чего вы решили извести под корень сословие Первейших баронов? Мне-то они, конечно же, безразличны, но всё равно. Зачем вам всё это? А?! Нечем крыть? Правильно Стафром говорил, что вы — ненастоящий! Вот… Нежеланец злокозненный! И… Никакое не Величество!
— Та-ак, — ошеломлённо протянул Реджидорм. — Так, значит. Бог ты мой, какой же я был дура-ак…
На мятежника он даже не смотрел, потрясённый до глубины души. Вот, оказывается, как Кольберг собирается улизнуть. Устроив грандиозную смуту посредством распускания самых нелепых, но, как ни странно, способных сойти за правду слухов. Это ж, если Первейшие, не разобравшись, поднимутся… Король застонал от досады и невозможности, как ему казалось, ничего исправить.
— Тварь уголовная! И умная при том… Это я не тебе! — махнул рукой в сторону изумлённо таращащегося бунтовщика. — А мозги-то тебе заплющили основательно, как я погляжу… — Повернувшись к своим гвардейцам, Реджидорм отдал распоряжение:
— Пленных увести пока в темницу, потом уж решу, что с ними делать.
И запнулся, уловив в глазах солдат отблески закравшегося в их неискушённые души сомнения.
— Так-так. Вы что… Вы тоже, значит, поверили, что я ненастоящий?
Напряжённое и скорее даже враждебное молчание было ему красноречивым ответом.
— Понятно. Ну, хорошо. И с каких же пор я подменяю настоящего короля, по-вашему? Отвечай, мятежник!
— Да уж с год как… — тихо, но, тем не менее, твёрдо произнес пленный.
— Ага! А ну-ка, Свар после Борга, — король смотрел прямо в глаза одному из своих личных охранников, — давай вспомним с тобой кое-что. Не желаешь ли, чтобы я сейчас рассказал всем, откуда вытащил тебя, когда приехал в твою деревню, подбирая себе ближний круг?
— Нет!!! Не надо, Ваше Величество! — Свар выпалил это столь поспешно и страстно, что на него с удивлением уставились все присутствующие, включая мятежников. Без всяких слов всем стало понятно, что здесь наверняка замешана какая-то страшная тайна.
Тайна и впрямь была и даже в определённом смысле действительно неимоверно «страшная». Когда сам Его Величество король Реджидорм-109-й и его роскошная свита въехали во двор Сварова дома, — не слишком, надо сказать, завидный двор с весьма захудалым домишкой, — наследник Борга как раз чистил выгребную яму в покосившемся нужнике. Ну и свалился в неё, бедолага, от неожиданности. Не каждый, знаете ли, день к тебе домой король приезжает.
— Хорошо. Тогда скажи-ка нам, сколько лет назад это случилось?
— Да я как-то… Сейчас! Сейчас я вспомню, Ваше Величество! Где-то примерно восемь, кажется…
— Да не важно, сколько именно лет! Я тебе сейчас скажу на ухо то, что сказал тогда и что кроме нас двоих не слышал никто. Ты ведь помнишь?
— Так точно, Ваше величество! Никого тогда рядом не было, с глазу на глаз говорили.
Реджидорм решительно шагнул к охраннику и прошептал ему прямо в чёрное ухо:
–– Начинаешь в дерьме, закончишь в золоте.
Свар радостно закивал и тут же выдал подтверждение сиплым ором:
— Это наш король, братцы, точно! Он всё правильно повторил, слово в слово! Это Его Величество король наш Реджидорм сто девятый!
Повелитель Всея… Всего… и Всякого снисходительно улыбнулся, прощая солдату подобную фамильярность. Он обратился к остальным:
— Можете тоже подкинуть мне по паре вопросов на засыпку, я не возражаю, только побыстрее, парни!
— Мы вам верим, Ваше Величество! Мы с вами. Мы верим.
А что им оставалось-то? Будь Реджидорм и впрямь подменённым по известной схеме, то ему тоже была бы известна «страшная» сортирная тайна! Король энергично кивнул и деловито стал отдавать распоряжения:
— Этих — в темницу, караульных — немедленно на посты! И бдить, бдить, ребята, во все глаза. И быть готовыми драться. Большего, пожалуй, мы сейчас сделать не в состоянии.
Помолчав несколько секунд, Реджидорм повелительно повторил:
— Бдить! И готовиться к самому худшему. Этот поддельный Стафром вполне может поднять на ноги Баронский сыск. Или хотя бы его специальный конвойный отдел. А уж там головорезы весьма подготовленные служат. Это я не к тому, чтобы вы испугались. Да и чего вы можете испугаться после сегодняшнего?!
Гвардейцы одобрительно загудели. А король, весьма умело пользовавшийся политикой кнута и пряника во все годы своего долгого правления, не упустил момент, дабы резко поднять преданность этих людей до неслыханных прежде высот.
— Вот что, ребята! Отныне вы официально называетесь Несгораемой Когортой, ваше жалование немедленно увеличивается в два раза, вы имеете право приходить ко мне на личный приём в любое время, ваши дети — если у них будет такое желание — смогут служить в Когорте по праву наследования должности. У вас будет своя особая форма, чтобы все знали, где вы служите. Я ещё подумаю над дополнительными привилегиями и завтра же издам указ. А теперь — на посты!
Солдаты восторженно взревели, готовые в этот момент сразиться разом хоть со всеми спецконвойниками, хоть даже с самим Одноглазым Джохом и сложить поверженных противников к ногам своего такого боевого, такого храброго, такого доступного и такого щедрого короля. Спустя несколько секунд возле Реджидорма остались только трое личных телохранителей. Властитель тяжело вздохнул и направился к своим покоям. Спать сегодня, похоже, не придётся.
В течение следующих двух очень нервных и долгих часов Реджидорм, не обмывшись даже на скорую руку, лихорадочно трудился. Он скинул на компьютеры Первейших баронов всю информацию, какой располагал сам — обрисовал ситуацию в развитии и, как мог, успокоил. Связался со своими бывшими гвардейцами-баронами, вызвав в столицу нескольких ближайших вместе с их дружинами. Обратился в штаб Баронского сыска. Затем сообщил о произошедшем в инопланетные посольства и дипломатические миссии с настоятельной просьбой сохранять спокойствие и нейтралитет. Известил о событиях планетарный отдел КГБ. Отправил на телевидение текст заявления и обращения к подданным, зная, что на ТВ всегда находится по ночам дежурная смена. Кажется, что-то ещё делал король. Что? Да Джох его знает, всего не упомнишь после того, что довелось пережить.
Потом выжатый до предела правитель долго стоял в душе под тугими, колкими струями горячей воды. Рядом с большой круглой ванной на изящной золочёной кушетке лежал сильно закопчённый бластер. Индикатор его заряда показывал, что боезапас израсходован на 95 процентов. Король тщетно силился вспомнить моменты, когда он нажимал на гашетку оружия. Не получалось. Будто кто заслонку опустил. Это было не то, чтобы странно, но непривычно как-то. Раньше память его никогда не подводила. Правда, он раньше и не оказывался в таких экстремальных ситуациях. Да ещё спросонок! Да ещё в собственном дворце!
Реджидорм от души черпанул из золочёной же чаши жидкого цветочного мыла и, задержав дыхание, принялся ожесточенно намыливать нос, пытаясь таким образом избавиться от въевшегося, казалось, навсегда тошнотворного запаха обугленного человеческого мяса.
Это ведь и он, король, запросто мог напороться на луч и вспыхнуть, как… как… Реджидорма передернуло. Он выдохнул, снова шагнул под душ. С намыленной головы поползла по телу чёрная пена. Король усилил напор воды. Прикрыв глаза, он вдруг подумал: «А кто же был тот, который в тоннеле… Я его и рассмотреть-то толком не успел, а ведь он меня спас, нас всех спас. Так быстро из-за спины выскочил, что… Не забыть бы завтра… то есть, уже сегодня у парней спросить, кто такой был. Потери ещё надо точно подсчитать, семьям что-то подкинуть…»
Вообще-то из реджисского монарха мог выйти отличный командир, любимый солдатами. Он не был трусом, он быстро принимал решения, он не презирал подчиненных, он умел вдохновить и повести за собой. Но он стал, так уж судьба распорядилась… просто королем. Не без недостатков, конечно, и не без некоторых «закидонов», но уникальным в своём роде.
После душа, плотно завернувшись в шёлковую простыню, Реджидорм снова устроился за компьютером. Уже пришли ответы от большинства Первейших — в основном не понимают, кому и чему верить, а потому решили пока не дёргаться и сидеть в замках до прояснения ситуации. Мудро! И уже легче. Баронский сыск сдержанно заявил о нейтралитете, аргументированно дав понять, что его услуги нужны всем, кто бы ни победил. Что ж, по крайней мере, откровенно! И неплохо в этом случае. Хотя потом надо будет потрясти эту контору на предмет истинной преданности короне. Бароны ближнего круга доложили, что четырнадцать их дружин общей численностью около девятисот человек уже втягиваются на окраины Маздама и следуют в направлении королевской резиденции ускоренным маршем.
Телевизионщики сообщили, что немедленно отправляют во дворец вторую обзорную команду, поскольку первая ещё не вернулась из Самбора. А заявление и обращение Его Величества будут передаваться через каждые двадцать минут. Из планетарного отдела КГБ официально известили о прибытии к утру оперативно-следственной группы. Ну-у… пусть. Хуже не будет. Инопланетные посольства и дипмиссии дружно заявили о невмешательстве во внутренние дела королевства и просили усилить их непосредственную охрану. Перетопчутся! Кому они, к Джоху, нужны?
Вот теперь, кажется, всё. Нет, но как этот Кольберг сумел так качественно затуманить мозги ему, Реджидорму-лису! Воронцова подсунул, про капсулу какую-то наплёл. Наплёл ведь, сволочь, наверняка! Но его вертолёт абсолютно точно летал к Исполинским горам и не раз. Что-то он там всё-таки искал, значит. А что? Что он там… Что он…
Король уронил голову на клавиатуру и моментально заснул, но за несколько секунд до этого всё-таки успел выключить гудящий компьютер. Даже машинам нужен отдых.