Женский роман

-Как же мне на душе паршиво, как паршиво...
 Зара  не успела открыть глаза, как  в голову полезли нерадостные мысли. Это плохо: она где-то читала, если человек утром встает и думает о грустном - у него проблемы с нервами. К счастью, Зара редко встречает рассвет в плохом расположении духа.
 
И все же, почему так дурно?  Кошмары не снились,  бессонница не мучила, а на душе дискомфорт и хочется плакать.

Зара потянулась, скрутила хрупкую фигурку поворотами вправо-влево и, резко откинув одеяло, в точности угодила ногами в тапки.

Умед, муж, спал, словно без признаков жизни. Зару раздражала его привычка бурить носом  подушку, да еще укрывать голову одеялом. Каждый раз  она  заботливо высвобождала его острый нос, открывая доступ свежему воздуху. Ей казалось, что Умед вот-вот задохнется. Но муж чувствовал себя хорошо и  проявлял недовольство излишней опекой.

Но сегодня  Зара даже не прислушалась к дыханию мужа. В конце-то концов, не нянька. Не задохнется, не умер же за столько лет. «Жестоко, очень жестоко», - подумала она. Зара поймала себя на мысли, что открывает в себе новые черты. Хотя, чему удивляться?  Он, именно он, спящий ангельским сном,  и есть причина её плохого настроения.

Зара накинула халатик и прошла в ванную. Подташнивало, еще больше хотелось плакать. Она подошла к раковине, низко наклонила голову, повинуясь подступившим к горлу рвотным позывам. Постояв минуту-другую, открыла воду и села на край ванны.  Подставив ладошку под струю воды, она углубилась в  давно уже мучавшие ее мысли. Как же все надоело.  Вроде бы  есть дом, семья, заботы, на самом деле - пустота и ощущение полного одиночества.

 Сын Серго живет своей жизнью: учеба в вузе, молодежные тусовки, дискотеки и прочие «молодые» дела. Домой приходит только ночевать. Образумить и привести его в порядок почти невозможно. Говорит, что ему уже  18 (!), все сам знает и способен отдавать отчет за свои действия. А муж.., что муж? О нем особый разговор. Зара наперед знает  его действия. Сейчас вскочит, как ошпаренный, и начнет лихорадочно собираться «по делам». Какие дела могут быть в воскресенье, да еще с раннего утра?  Спорить не хочется, себе дороже.  Вот уже три года эти «дела» ждут его на воскресный завтрак. У этих «дел» даже есть имя – Нонна. У голубков сложившееся расписание и своя жизнь. 

-Ты чего здесь сидишь?- раздалось в дверях. Умед стоял на пороге, ежась от холода. Долговязый, с наметившимся животиком, смешно  возвышающимся над семейными трусами, он мало чем походил на героя-любовника.

-Да так, умыться собираюсь.

-Давай быстрее, а то мне бежать надо, сегодня  у нас игра.

Зара насмешливо посмотрела на мужа и молча вышла из ванной. Она  хотела задать вопрос с подковыркой, но решила  поддержать воскресную сценку в  домашнем театре двух актеров. Вообще-то  игра с друзьями в футбол – некогда любимое увлечение Умеда. Но в последние годы он оставил спорт, занявшись другим видом хобби. Он полюбил бег от одного дома к другому на дистанцию в несколько  километров. Именно на этом расстоянии,  в одной из блочных  многоэтажек живет его желанная. Высокая, стройная, с иссиня-черными волосами и  большими рыбьими глазами.

Через полчаса дверь за Умедом захлопнулась.  Зара вернулась в ванную и посмотрела на себя в зеркало. Ей не понравилось собственное  отражение- припухшие веки,  мешки под глазами, помятое лицо. «Плохо спала», - утешила себя Зара и взяла зубную щетку. Она чистила зубы тщательно и долго, наслаждаясь приятной  свежестью пасты. Как мало человеку надо для счастья – всего-то почистить зубы, и хорошее настроение вернется. Но то было обманное чувство: казалось, бес вселился в женщину поутру и она, гонимая неведомой силой, быстро стала одеваться.

Спустя какое-то время Зара  стояла у незнакомой двери бетонного дома. Сердце предательски колотилось, в глазах потемнело. Усилием воли она протянула руку к звонку. Послышался пронзительный, тревожный звонок, напомнивший школьный.   За дверью послышалось шарканье ног и знакомый мужской голос: «Я открою!»
Щелкнул замок и перед Зарой возник Умед. На нем  была синяя фотболка с изображением льва и черные спортивные штаны. На ногах - тапки под цвет футболки. При виде Зары он онемел. Глаза его округлились и, казалось, вот-вот выкатятся наружу.  Брови поползли вверх, собирая кожу покатого лба в  морщины наподобие марсианских каналов. Предательски вытянулся подбородок, и картина «отвалившейся челюсти» наглядно продемонстрировала анекдотичность ситуации.  В следующую секунду, придя в себя, Умед, выражением лица  скопировал зловещего льва с футболки.

-Ты че?- грозно выпалил он.- Че надо?

Зара,  не ожидавшая подобного поворота дела,   остолбенела.
По природе Умед - человек  спокойный и никогда ей не грубил, и новый его образ ей был не знаком.

-Ниче-е-е,- растерянно протянула она и попятилась назад.
Создавшаяся ситуация явно играла в пользу Умеда, который, почувствовав растерянность жены, расправил грудь.

-Че надо, спрашиваю,- загремел он, переступив порог квартиры и грозно надвигаясь на  Зару.

За спиной мужа послышался хохоток и появились две миленькие головки – одна с рыбьими глазами,  другая с   до неприличия пухлыми губами.

-Успокойся, Умед, - пропели «рыбьи глаза».- Надо   пригласить гостью в дом. Тем более, что скоро будет готов плов в твоем исполнении.

Последняя фраза была рассчитана на нокаут соперницы.

«Пухлые губы» издали писклявую ноту, выражая свое согласие с хозяйкой квартиры.
Зара готова была провалиться сквозь землю. Она резко развернулась и побежала прочь. Не чувствуя ног добежала до дороги и остановила такси. В голове все смешалось, сердце неистово колотилось, не хватало воздуха. С трудом открыв дверь своей квартиры, Зара вбежала в комнату и громко разрыдалась. Слезы текли по щекам, омывая все еще красивое лицо, и их солоноватый вкус щипал не заживший  прыщ на щеке. Яростно расчесав болячку,  напомнившую о себе в неподходящий момент, Зара зарыдала еще громче.

-Все и всё против меня,- всхлипывала она, задыхаясь от несчастья.  Она плакала громко и надрывно, с каким-то патологическим удовольствием, жалея себя,  обруганную и поруганную. Впервые в жизни Зара подумала о том, что плач тоже бывает таким же желанным, как и смех. Плач и только плач может быть настоящим другом и естественным лекарством в момент горя и  отчаяния. С каждым всхлипываньем она освобождалась от душевной тяжести. Постепенно рыдания притихли, и  громкий протяжный выдох поставил точку в этой драматичной сцене.

Зара тяжело опустилась на стул, уставившись в пол. В голове не было мыслей, мозг отключил сознание, давая передышку организму. Она  откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Жуткий холод и мелкая дрожь пробежали по телу. Зара поежилась, словно очутилась раздетой под осенним дождливым небом. В голове монотонно застучал молоточек, удары которого довершали полноту ощущений дискомфорта.   Раздался телефонный звонок. Она медленно поднялась, чтобы подойти к аппарату. Ватные  ноги задрожали и Зара оказалась на полу.

Тот день оказался роковым. Женщина  пролежала 12 часов, прежде, чем ее обнаружил Серго, вернувшийся с очередной молодежной тусовки.

Приехали врачи скорой помощи. Молодой доктор присел на корточки возле больной и стал щупать пульс. Проделав несложные манипуляции, он, не поднимая глаз, обреченно сказал:

-Она умерла.

Серго недоуменно посмотрел на врача.

-Как это, умерла!?

Кровь ударила в голову. Как смеет этот мальчишка в белом халате вот так  запросто  утверждать, что его мать мертва?  Этого не может быть! Не может быть потому, что мама не может умереть, для него она вечна. Во всяком случае  прежде она должна состариться, а он морально и материально обеспечить ее старость. Об этом он думал каждый раз, когда уходил из дома к друзьям и подругам, надеясь, что вся жизнь впереди, а  для родителей найдется время как-нибудь потом.  У Серго в горле образовался ком, который мешал ему вдохнуть воздух полной грудью.

-Мне что-то плохо,- прохрипел он.

Врач понимающе посмотрел на юношу и молча встал.

-Ты, парень, вот что. Возьми себя в руки, соберись. Отец у тебя есть?

-Да.

-Звони ему.

Серго набрал номер мобильника. Девушка в трубке вежливо сообщила, что телефон абонента отключен. Он повторил набор, потом еще и еще раз. Вежливость на том конце провода звучала как издевательство. Отчаявшись, Серго опустился на пол, где лежало бездыханное тело матери. Он взял ее холодную руку и, поднеся к губам, тихо заплакал. Врач и медсестра, проявляя такт, молча стояли рядом, давая  парню возможность осознать случившееся.

Серго прижал материнскую руку к щеке и  горькие слезы потекли по  безжизненным  пальцам. Он не помнил, когда плакал в последний раз. Может и не плакал вовсе. Помнится, давно, в босоногом детстве, из-за какой-то провинности отец схватил ремень и больно отстегал его по заднице.  Серго не заплакал, а лишь вызывающе посмотрел на обидчика.  «Посмотри на этого негодника, - гремел отец, - другой бы в ноги кинулся, просил прощения, а этот смотрит, как победитель, словно не он, а я виноват!»  Но Серго смотрел на отца не из дерзости, он боялся опустить глаза – слезы готовы были хлынуть наружу и выдать его слабость.


Сейчас была другая боль, казалось, плакало  все  тело. Странное чувство овладело
Серго - хотелось оторваться  от земли и унестись в небесную синь, чтобы уединиться и  дать волю слезам. Сердце бешено колотилось, ком в горле нарастал. Как нужна в этот миг материнская ласка и ее добрые, нежные объятия.  От горестных мыслей стало еще горше и он зарылся лицом в безжизненную ладонь матери.  Вдруг легкое движение холодных пальцев током ударило юношу. Он отдернул  руку и вскрикнул:

-Она жива, она шевелит пальцами!

Врач понимающе кивнул головой и, подыгрывая, сказал, что такое иногда случается.
А чтобы не сойти с ума, посоветовал он, надо взять себя в руки, смириться с происшедшим и  думать, как жить дальше.

-Поедемте в больницу,- упрашивал Серго.

- Поехать, конечно, можно. Я повидал немало покойников, у меня есть определенный опыт, и если уж поедем, то только в морг. Это жестоко, но такова жизнь.
Серго и слышать ничего не хотел. Он требовал, настаивал, и молодой доктор проявил великодушие.

В больнице дежурный врач, глянув на фиолетово-бледное лицо женщины, сказал: даже невооруженным глазом видно, что она мертва.  Серго, выйдя из себя, наговорил много глупостей в адрес докторов всего мира. Вадим Петрович,  как человек предпенсионного возраста, повидавший на своем веку немало драм, все -таки  не утратил сострадания к   чужой беде. Он  подошел к Серго, дотронулся до плеча, давая понять, что не в обиде за резкие слова.  Юноша стоял возле каталки, на которой лежала мать,  никак не реагируя на сочувствие.

«Волосы у них одного цвета», - подумал Вадим Петрович и скользнул взглядом по бледному лицу женщины. Ее слегка волнистые каштановые пряди собрались колечком на лбу, создав  незамысловатый кружевной узор. Ухоженные брови напоминали полет ласточек  в синем небе, а пухлые бледные губы  слегка обнажали белые зубы. «Красивая была женщина»,- подумал врач и вдруг застыл в оцепенении. Зара приоткрыла один глаз, дрогнула веками и вновь впала в забвение. Резко оттолкнув Серго в сторону, Вадим Пертович наклонился к женщине и приложил к  ее круди фонендоскоп.

-Ничего не понимаю, - прошептал он, тщетно пытаясь уловить сердцебиение.

-Ничего не понимаю, - повторил он и, засуетившись, побежал к выходу.

Тетя Даша, крупная пожилая нянечка, наблюдавшая за происшедшим со стороны,  ничего не понимая,  всплеснула руками.

-Господи, куда побег-то? То мертва, то жива, не поймешь. Люсь,- громко крикнула она,- зеркальце есть?

В палату вошла медсестра.

-Что, теть Даша?

-Зеркальце, говорю, есть?- не отрывая  взора от   Зары, спросила нянечка.
-Ну, есть. А что? На свиданку собралась?
-Да неси быстрее, все одно на уме.

Медсестра принесла пудреницу.

Тетя Даша поднесла  зеркальце к приоткрытому рту покойной,  крошки пудры просыпались на нос и «мертвая» вяло  чихнула. Рука нянечки дрогнула и пудреница, упав на пол, со звоном разбилась.  В дверях показался врач вместе с дежурантом из другого корпуса.

-Вот она. Давай посмотрим вместе, - тяжело дыша, произнес Вадим Петрович.
-Это еще что такое? – сказал врач, наступив на осколки зеркала.
-В старину покойничков на зеркало проверяли, - гордо сообщила тетя Даша. – Если зеркальце запотевает, значит жив. Пока вы там бегали, я решила испробовать. А чё, вреда-то нет.

Вадим Петрович строго глянул на нянечку:

- Какое право вы имели соваться к больной со своими пещерными методами? Медицина уже ушла далеко вперед, тетя Даша! Вы, лучше, трите пол.
Обиженная тетя Даша поковыляла к двери, что-то бормоча.   

Вскоре возле  пациентки собрался весь дежурный персонал, пытаясь вызвать хотя бы малейшие признаки жизни. Однако дыхание отсутствовало, пульс не прощупывался. Ошеломленный врач потребовал зеркало.

-Раз чихнула, значит должна дышать. Ничего не пойму.  Может, применим теть Дашин способ? – спросил он своего коллегу.
-Боже упаси, если кто узнает, на смех поднимут! – замахал руками дежурант. – Давайте лучше  «бросим» на компьютер.
-Не работает, - обреченно вздохнул Вадим Петрович.




Зара невозмутимо лежала на каталке, словно обрела покой в потустороннем мире. Посовещавшись, врачи решили дождаться утра.

В кабинет вошла медсестра из  регистратуры и сказала, что привезли больного, пострадавшего в автокатострофе. Вадим Петрович посмотрел на часы - было пять утра. Оставив возле больной медсестру, он наказал:

-При малейших изменениях  вызывайте.

Наутро в срочном порядке собрали консилиум.  Сопоставив данные анализов и  наблюдений, доктора поставили условный  диагноз– летаргический сон – состояние, до конца не изученное медициной.

Серго, все это время не отходивший от матери, тщетно пытался дозвониться до отца. Не оказалось дома и  Сони, двоюродной сестры Зары, уехавшей  погостить  к родственникам мужа. Других близких у семьи не было. Ближе к обеду Серго удалось найти Василия, начальника и друга отца, который сказал, что Умед утром оформил отпуск без содержания. Не к месту и не ко времени в памяти  Серго всплыл недавний скандал между родителями.

-Что за манера, не сообщать, где ты находишься! А вдруг что-то случится и ты срочно понадобишься. Где тебя найти?- возмущалась мать.

Помнится, отец громко хлопнул дверью и в отместку не пришел ночевать домой. Серго догадывался, куда  он ходит. Пару раз он встречал отца с женщиной, моложе его лет на пять, с противными рыбьими глазами. Однажды они столкнулись нос к носу на базаре. Серго встал в очередь за помидорами. Крайним оказался отец, нагруженный тяжелой сумкой с различной снедью. Рядом чирикала «женщина-рыбка», напоминая ему, что надо купить еще масла и сахара. Серго  постарался  уйти  незамеченным. Матери ничего не сказал, радуясь в душе, что за помидорами  она пошла не сама.

Следующая встреча состоялась в ботаническом саду, где Серго катался с друзьями на  скейт-бординге. Увидев сына, Умед резко отдернул руку от талии своей спутницы и, растерявшись, сказал:

-Что-то жарко сегодня.
Юноша, метнув недобрый взгляд на незнакомку, зло ответил:
-А эти  кондиционеры здесь выдают?

Он резко развернулся и покатил к выходу.
Серго настроился на вечернюю  разборку с отцом. Отец вернулся домой двумя часами позже и вел себя, как ни в чем не бывало. С того дня он стал относиться к сыну мягче и терпимее, не придираясь  к поздним возвращениям. Так состоялся негласный договор  отца и сына,  прикрывавший мерзкое предательство. Нахлынувшие воспоминания больно кольнули сердце. Серго посмотрел на мать, и его охватило чувство глубокой вины перед самым дорогим человеком.
-Боже, если все обойдется, я упаду маме  в ноги и никогда больше не сделаю дурного, я никогда не совру и никого не обижу.
В палату заглянул Вадим Петрович.

-Нашел родных?

-Ищу,- ответил Серго, указывая на мобильник.

Врач закрыл дверь. Юноша молча отложил телефонную трубку. После разговора с Василием он был убежден – отец проводит время с  женщиной- кондиционером. К сожалению, а может к счастью, он не знал ее адреса. Появилась обида за мать и  за себя. «Если умрет,- с горечью размышлял Серго,- сам  похороню, а его даже искать не буду. Придет домой, а мамы уже нет». От таких мыслей стало жутко. Но нарастающее озлобление, брало верх над разумом. В этот момент  Серго жаждал мести.
      
       
Прошло несколько дней . Серго практически не отходил от постели матери, забросив учебу в институте. Все чаще в палату приходили врачи, осматривали пациентку, что-то говорили на своем профессиональном языке и уходили.  Палата превратилась в место паломничества как докторов, так и любопытных больных из других отделений.
Палатный врач Дим Димыч подбадривал Серго:  держись, парень, надо ждать.

-Сколько? - спрашивал Серго.
Дим Димыч пожимал плечами
- Может неделю, а может больше.

Капельницы, провода и трубки опутали Зару словно паутина. Монотонно тикали приборы,из крана капала вода, за дверью шумели ведрами нянечки. От всего этого и  постоянных дум разболелась голова. Но то была боль проходящая. Постоянная, ноющая, была еще впереди.
      

Пошел пятый день не объявленной Умедом «войны». После того, как  незадачливый
Казанова  банально поймался,  отношения любовников стали еще  теплее. Образовалась  коалиция двух людей, поставивших перед собой цель морально уничтожить противника. Оскорбленный муж, которого зарвавшаяся жена решила уличить в измене травиальным способом, не мог простить унижения и решил  продемонстрировать свое мужское  «эго». Он взял на работе отпуск без содержания и залег на дно.

Коротая время с любимой женщиной, он не переставал оценивать ситуацию.

-Я ее не понимаю, - рассуждал Умед, упоминая жену в присутствии любовницы только местоимениями.- Если бы я, как другие мужики, открыто демонстрировал свои отношения с другой, понятно, бунтуй, бастуй, пожалуйста! Но из уважения к ней я всячески скрывал личную жизнь. И вот результат!

Нонна косо посмотрела на героя-любовника. В другое время она вряд ли  позволила  бы ему демонстрировать свою жалость к  этой дуре, но сейчас другой случай - у них были общие  враг и тема.

-А я  не понимаю, - вторила Нонна,- чего ты приперлась? Хорошо,  приперлась, и что?  Что хотела этим сказать или доказать?  Ну, увидела, убедилась, а дальше что? Дальше умная женщина  должна подать на развод. Или учинить скандал. Я всегда говорю  - она же  дура! Убежала. Жаль, а то подергала бы ей волосы.  Я прихожу к мысли, дорогой, что она не просто дура. Она –полная идиотка!

Умед в знак согласия кивал головой. Но где-то в глубине души он понимал всю низость положения, когда приходилось с другой, хоть и любимой, женщиной обсуждать человека, с которым прожил 20 лет. Но выхода нет : либо идти  домой с повинной и просить прощения, либо в знак протеста устроить демарш.  Второй вариант был более приемлемым. Зара – жена, мать. Пообижается, пострадает да  простит.  А с Нонной надо быть очень осторожным –  разозлится и  укажет на порог.  Для порядка  Умед повозмущался:

-Кашу заварила и притаилась. Пусть лучше займется воспитанием сына. А то черт знает где болтается, никого не слушает. Вот куда надо направлять свою энергию, а не бегать по домам, где тебя совсем не ждут.

Подобные речи сладко ласкали слух Нонны.  Чувствуется, Умед решился на развод с женой. Нонна не раз ставила вопрос ребром – или я, или жена, но Умед уходил от разговора, повторяя одну и ту же фразу – еще не время. Наконец-то настал долгожданный день и теперь у нее будет семья. Окрыленная мечтами, Нонна подошла к  развалившемуся в кресле возлюбленному и уселась ему на колени. Обвив  его шею  руками,  уткнулась носом  в широкую грудь и, зажмурившись от удовольствия, шумно втянула терпкий мужской запах.  Какое блаженство: так вдыхают  лишь аромат экзотического цветка, который способен одурманить и унести в рай. Вот оно, счастье, вот оно, то самое мгновение, ради которого стоит бороться. Умед машинально обнял Нонну, но недремлющая тревога не позволяла ответить  на трепетную ласку любимой женщины. Если в первые дни после инцидента он чувствовал себя победителем, то по истечении нескольких дней самодовольство уступило место обиде за  нежелание  Зары скрестить шпаги с разлучницей. Равнодушие жены вызывало любопытство и беспокойство.
«Завтра зайду домой, якобы за рубашками», - решил Умед.
      
   
Запах немытой посуды резко ударил в нос. Умед прошел на кухню и увидел на столе скрутившиеся кусочки сыра и колбасы? g  Куски хлеба превратились в сухари, а сливочное масло растеклось по масленке. В раковине лежали немытые тарелки из-под яичницы. Беспорядок на кухне не характерен для Зары.  Умед решил, что она ушла к кому-нибудь из подруг, бросая ему вызов. Умед усмехнулся – каждый решил наказать другого нежеланием появляться дома. Можно было бы поинтересоваться ситуацией  у Серго. Но его, как всегда нет дома. Умед прошел в спальную, уложил в дипломат «на пока» две рубашки и шагнул к выходу. «Что же получается, она от меня ушла? Или я ушел из семьи?» Такого поворота событий он не ожидал.

Умед никогда не думал, что оставит жену. Ему было удобно жить на два дома.  В принципе, вряд ли  он уйдет к Нонне. Пройдет какое-то время и все «устаканится», и вернется на круги своя. Закрывая дверь на ключ, Умед решил, как можно  дольше не возвращаться домой. До тех пор, пока Зара не объявится первой.  Судя по обстановке,   жена решила его наказать.

В понедельник утром Умед пришел на работу и столкнулся с Василием.
-Тебя сын искал,-сказал друг-начальник.
-Когда?
-В начале прошлой недели. Я сказал, что ты в отпуску.  Разве он не знал?
-Знал. Но  молодежь  не очень-то внимательна к нам, - выкрутился Умед.

Серго частенько названивал отцу на работу – то нужны деньги, то возникали  другие дела. О том, что Умед живет не дома, парень, естественно, знает. Поэтому надо подождать, когда сам объявится. Идиотская ситуация: после случившегося  не знаешь, как себя вести и с женой, и с сыном. Оправдываться нет резона, а признать свою неправоту – все равно что расписаться в своем малодушии.

В новом доме Умеду очень уютно. Нонна из кожи лезла, чтобы угодить возлюбленному. Она стала изящнее одеваться, содержала дом в идеальной чистоте,
каждый день, как в фешенебельных отелях,  меняла постельное белье, обдавая его какими-то благовониями, готовила изысканные блюда  и всем своим видом доказывала, что именно она, Нонна, а не его жена, лучше, внимательнее и хозяйственнее. Её одолевал вопрос о замужестве, которого она ждала несколько лет. Как-то, улучив момент, Нонна спросила:

-Мы узаконим наши отношения? Мне уже 35, и я мечтаю о семье. До каких пор я буду на положении любовницы?
-Потерпи еще немного,- ответил Умед.
-Я терплю уже давно,- раздражалась Нонна. –Тебе-то что, ты и там , и здесь. А мне каково?
-Потерпи, сказал же, потерпи. Я решаю этот вопрос.
Он понимал, что вновь уходит от решения проблемы,  и не станет   что-либо предпринимать. Желание выйти замуж и создать семью - естественное стремление любой женщины. Умеда это раздражало.  «И почему  им всем  непременно надо  выходить замуж?» 
      
      

Прошла еще неделя напряженного молчания.  Умед не заходил домой и не изъявлял желания позвонить. Единственно, что озадачивало, так это нежелание Серго найти отца и элементарно поинтересоваться здоровьем. Почему дети ненадежные – случись разногласие с матерью, они непременно переходят в оппозицию. « Ну,  да Бог с ними, пусть живут, как знают»,- решил он.

Было солнечное воскресное утро. Умед и Нонна встали пораньше, чтобы купить на базаре  фруктов  и проведать в больнице маму  Нонны.  Фарида приехала навестить дочь из Казани, но  не ко времени обострился гастрит, и ее положили на лечение. Набив пакеты  различной снедью, они, оживленно болтая, шли по двору медицинского учреждения.  Издали Умед заметил знакомую фигуру соседки со второго этажа.
Грузная, еле передвигающая ноги  тетя Саша была похожа на крупную,  переваливающуюся из стороны в сторону утку. Когда они поравнялись, тетя Саша, поздоровавшись, сказала:
-Я недавно узнала о Заре, извини. Решила сегодня прийти.  Хотя что толку-то, только расстроилась, лежит как мертвая...
Умед настороженно посмотрел на соседку.
-А я-то думаю, что это вас всех давно не видно, оказывается, вы из палаты не вылезаете. Хоть бы мне сказали, помогла бы, чем могу, все же соседи.
Умед хотел было спросить, что случилось, но вовремя остановился.  Не мог он сказать тете Саше, что не понимает, о чем идет речь. Смутные догадки овладели гордеца: Зара в больнице! Что произошло? Несчастный случай: упала, разбилась, попала под машину? А, может... Умед похолодел. В голову пришла жуткая мысль – неужели вены перерезала или выпила уксус?  Версии, одна страшнее другой, теснились в голове. Забыв о конспирации, он спросил:

-Где она лежит?

Тетя Саша  повела головой,  как-то странно взглянув на Умеда.
-Говорю же, в палате ...
-Ну, да, в палате. В какой, в каком отделении?

Тетя Саша медленно перевела взгляд на Нонну, которую, казалось, до сих пор не замечала, и приглушенно ответила:

-В двадцать седьмой, третьем отделении.
В следующую минуту, оставив растерянных женщин, Умед несся в третье отделение больницы. Взлетев на второй этаж, он нервно искал палату под номером 27.

-Вы куда, без халата?- раздался за спиной голос медсестры.
Умед не оглянулся. 24-ая, 25-ая, 26-ая палаты.  Дальше - 28, 29. Умед растерянно остановился посреди коридора. За ним спешила медсестра.
-Вы куда, я вас спрашиваю? – грозно надвигалась женщина в белом халате.
-Мне в  двадцать седьмую,- не своим голосом проговорил Умед. В горле першило, руки дрожали, а ноги налились свинцом.

-Доктор запретил ходить туда всем, кому не лень,- отрубила медсестра, заслонив вход в узкий коридорчик.- Любопытных - тьма. Что вам здесь, зоопарк, что ли?
Поверх головы женщины Умед увидел дверь с номером 27.
-Там,- задыхаясь, проговорил он,-  кажется, моя жена.
-Не надо лапшу-то,- разозлилась медсестра. – Кажется, жена. Если жена, то не кажется. Умнее ничего не придумал.

Грубость женщины начала раздражать и Умед, резко отодвинув ее, вломился в палату.
В небольшой, довольно светлой палате стояла послеоперационная кровать. На белоснежной простыне, под пододеяльником в мелкий голубой цветочек лежала бледная, как полотно, женщина. В первую минуту Умеду показалось, что он ошибся палатой - настолько  Зара  была не похожа на себя. Глазницы  глубоко запали, крепко сомкнутые синеватые губы обрамляли невесть откуда взявшиеся морщинки, а некогда вздернутый нос вытянулся, изменив привычные очертания. Голову сдавливал кожаный обруч с какими-то проводами. Рядом стояла капельница, аппарат с экраном, на котором мелькали пугающие цифры. Возле стены на кушетке сидел Серго. Подперев подбородок, он в задумчивости смотрел в пол, словно там стояла шахматная доска.  Когда вошел Умед, Серго даже не шевельнулся. Отрешенность юноши и безжизненность жены ужаснули Умеда: перед ним  предстали словно отлитые из воска фигуры родных людей.

-Сынок,- выдавил из себя Умед.- Что случилось?

Серго встрепенулся и резко встал. От неожиданности он покачнулся и ухватился рукой за подоконник.

-Мама не просыпается,- сказал он, глубоко вздохнув.

Увидев отца, Серго несказанно обрадовался. Ему показалось, что все самое страшное позади и сейчас или через час, самое большее, через два, мама откроет глаза и все встанет на свои места. Серго упрекал себя в том, что, подчинившись гордыни не искал отца, демонстрировал неуместные обиды и вообще вел себя достаточно глупо. По большому счету, он не вправе вмешиваться в отношения родителей и выступать судьей в их спорах.   Сын подошел к отцу и прижался к его груди. Неоспоримо: горе должно разделяться  родными людьми.

Дверь резко распахнулась, и в палату вошел Дим Димыч с крикливой медсестрой.

Увидев  приникших друг к другу людей, врач все понял.
-Мой папа, - гордо сказал Серго, впервые  улыбнувшись. Помолчав, добавил:
- Только что из командировки вернулся.
Медсестра, настроившаяся на серьезную разборку с нарушителем,  приутихла и, что-то бормоча,  вышла.

Дим Димыч протянул Умеду руку и представился:
-Лечащий врач. Хотя, в вашем случае не знаю, как называться – лечащий или наблюдающий.
Он прищурил левый глаз и продолжил:
-Я вас очень понимаю, узнать вдали от дома, что жена в таком положении,  наверное, нелегко.

Умед сконфузился. Признаваться, что  ушел, хоть и временно, к другой женщине, не было надобности. Про себя же отметил – случись подобное с кем-либо другим, непременно дал бы не лучшую оценку. Любой  уважающий себя мужчина, если таковым себя считает, должен был поинтересоваться состоянием жены, пережившей несомненный стресс.

Умед вспомнил о неприбранной квартире, о том, как  все подозрения о недобром отнес к удобным для себя оправданиям. Столкнувшись с большой бедой, он понял цену многим вещам. В тот миг, когда в душе происходило смятение чувств,  он  ощутил  явную вину перед  человеком, которого все же любил.
      
      

Кабинет Дим Димыча едва вмещал письменный стол, тумбочку и старенький диванчик.

-Садитесь,- указывая на стул, сказал врач.- Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, а потом мы с вами решим что делать дальше.

Дим Димыч поведал Умеду о  том, что если бы не настоятельная просьба Серго о госпитализации матери и не курьезный случай с пудрой, вызвавшей чихание у  больной,  все могло бы закончиться трагически.



-Счастливый случай. Ваш сын, несмотря на молодость,  заслуживает всяческой похвалы. История знает немало случаев, когда  несчастных  людей, впавших в летаргический сон, хоронили заживо. Как это произошло с Гоголем, например. Такие больные могут проспать долго. В прошлом веке наблюдался случай с человеком, который проспал 22 года.

У Умеда побежали мурашки по телу. Он на мгновение представил картину, которая могла произойти.

-Консилиум врачей считает, что больную надо выписать домой, поскольку никто не знает, как долго она проспит.

-Вы хотите сказать, что никто не знает, сколько времени проспит моя жена?

-Как не печально, но именно это я хотел сказать. Разумеется, мы закрепим за ней медсестру, да и сам я буду посещать больную. Но в больнице  так долго мы не можем держать пациентку.

-Вы сказали  «так долго»? Что это значит?

-Это значит,  и месяц, и два,  , может, и годы.

Умед обреченно вздохнул, весь сгорбился, став похожим на древнего  старика. -Но этому должно быть лечение, - неуверенно протянул  он.

Дим Димыч развел руками, давая понять, что всецело с этим  согласен. Но факт остается фактом и сегодня врачи должны опираться лишь на опыт, который имеется.
Умед вернулся в палату. Все та же картина – бездыханная Зара, сын с угасшим взором на кушетке. Он молча подошел к окну и посмотрел во двор. Густая зелень деревьев укрывала землю от палящего солнца. Больные в халатах тянулись куда-то  гуськом – время было обеденное.

На одной из скамеек сидели две женщины. Умед приглянулся и узнал тетю Сашу и Нонну. Они о чем-то оживленно беседовали, что ему совсем не понравилось.  Он хотел было выскочить во двор  и развести женщин, но,  вовремя спохватившись, в сердцах выругался. Не до них сейчас. Не до сплетен и не до оправданий. В больнице Умед пробыл  более часа, за это время и тетя Саш, и Нонна, несомненно, подружились. Одной было любопытно узнать о происшедшем с Зарой,  другой  о делах, её не касающихся.

Серго незаметно подошел к окну.

-Я так рад, что ты нашелся,- начал было он и осекся, понимая, что сейчас не время и не место укорять отца.- Я хотел сказать, что теперь мне не страшно. Как хорошо, папа, что ты рядом.

На глазах юноши выступили слезы. Он действительно был счастлив от того,  что горе можно теперь переживать вдвоем.

Умед, заметив слезы сына, молча протянул платок.  Серго не стеснялся своей слабости. Он шмыгнул носом и вытер уголки глаз.
-Я научился плакать,- смущенно сказал он.

Сердце отца заколотилось. Стало  не по себе от осознания  того, что  жена находится между небом и землей, сын из беспечного юноши превратился в озабоченного мужчину. Все произошло в одночасье, нежданно-негаданно. Голову сверлила мысль: если бы Зара не сунулась в  дом Нонны, этого могло не произойти.   Умед, прогнав навязчивые  мысли,  вернулся в реальность.

-Завтра заберем мать домой.

-Завтра? Но как, ей же нужен уход, врачи. Эти аппараты, трубки. Ее  надо кормить.  Этот зонд, вдруг она поперхнется!- Серго не на шутку разволновался.

-Не переживай, врачи знают, что делают. Пойдем-ка домой и  подготовим квартиру.

-Кто останется с мамой?- поинтересовался Серго.

-Медсестра присмотрит, а потом я вернусь и побуду с ней до утра.

Они вышли из палаты и направились к выходу. Краем глаза Умед увидел  Нонну и тетю Сашу. Он  пошел по  другой  аллее,  ведущей  к воротам больницы,  ускорив шаг. Обе женщины молча наблюдали за отцом и сыном. Умед сделал вид, что никого не видит.

-Чего это  с ним? Не видит нас, что ли? - Нонну задело поведение милого.

-Ему сейчас плохо, надо войти в положение, - тетя Саша глубоко вздохнула.-
Ладно, пойду я, засиделась.

Она тяжело поднялась и поковыляла к воротам.

Нонна посмотрела вслед грузной фигуре новоиспеченной знакомой. Ей не хотелось уходить вместе с ней. На душе стало неприятно:  она не нашла  поддержки у  тети Саши. Напротив, ей показалось, что про Зару и ее болезнь она говорила с сочувствием, а к ней отнеслась с осуждением. В какой-то момент Нонна пожалела, что раскрылась незнакомой женщине. Она надеялась, что тетя Саша  подробно расскажет  о случившемся с соперницей.  Но сбивчивый рассказ о состоянии Зары не мог удовлетворить любопытства молодой женщины и она, боязливо оглянувшись, направилась  в отделение.

В длинном коридоре было многолюдно. Больные гремели посудой, подтягиваясь к раздаточной столовой. Медсестры разносили еду лежачим пациентам и не обращали внимания на посетителей.
Нонна искала палату под номером  27.  Заглянула в 28 -ю.

-Скажите, пожалуйста, а где двадцать седьмая палата?- спросила она у молодой женщины.

-Это где спящая женщина?- вопросом на вопрос ответила больная.- Там, в коридорчике. А вы кто, сестра, родственница?

-Да, сестра, -  соврала Нонна.

Дверь в палату была полуоткрыта. Нонна осторожно толкнула  ее и  в испуге отступила. На кровати лежала женщина с мертвецки-бледным лицом, совершенно не похожая на ту самую непрошенную  гостью.

«Инсульт, инфаркт? - пронеслось  в голове.- Сама виновата!» Нонна с любопытством разглядывала соперницу. Она давно хотела вблизи посмотреть на жену Умеда, но судьба разводила их пути.  Так вот она какая - женщина, которая мешает ее счастью. Некрасивая, даже не симпатичная. И почему Умед не решается ее бросить? Нонна удовлетворенно отметила, что ей   не жаль Зару. У каждого своя судьба и, если суждено, пусть будет то, что будет. Нонна мысленно не хотела произносить слово «смерть», хотя  втайне надеялась на летальный исход. По её мнению, таким больным надо «помогать» уходить  из жизни по законам гуманности. Недавно Нонна читала, что в прошлом веке некие супруги Лафарты из Германии призывали стариков, достигших 70-летнего возраст, добровольно уходить из жизни. Философия такова: дети заняты своей жизнью, а человек сам не может за собой ухаживать.  Нонна моложе, но ситуация аналогичная. Соперница отбросила воспоминания о прочитанном, и приблизилась к больной, чтобы лучше рассмотреть.
 

«Если инсульт - не выкарабкается», - рассуждала Нонна и с нездоровым любопытством разглядывала аппараты, поддерживающие жизнедеятельность больной. Она вспомнила какой-то фильм, в котором больного отключили от аппаратов и он угас на глазах. Ни болей, ни мучений. Нонна искренне жалела, что Заре никто не хочет вот так же  помочь.

-Вы почему без халата и что вам здесь надо? - раздалось за спиной.
Вера, медсестра, еще недавно имевшая неприятности с мужем пациентки, ополчилась на всех, кто имел какое-то отношение к Заре.

- К ней нельзя, почему люди не хотят этого понять! Вы кто?- повторила свой вопрос медсестра.

-Подруга,- резко ответила Нонна, но уже в следующую минуту сбавила тон. Ей надо было узнать  о Заре и исчерпывающий ответ могла дать только медсестра.

- Что с ней произошло?

Медсестра недобро посмотрела на Нонну и сказала:

-За всю свою жизнь я столько не уставала, как с этой больной. И ходят, и ходят, и все расспрашивают что случилось?. Летаргический сон, вот что случилось.

Нонна широко открыла глаза.

-Летаргический? Я что-то слышала об этом. Это что, она теперь так и будет спать?-  в голосе Нонны сквозила неприкрытое волнение.

-Так и будет спать,- продолжала дерзить медсестра.- Вы вот что, идите, все равно она вас не видит, не слышит, а мне надо делать процедуры. Больных, как назло, завал.  Не хватает времени.

Нонна судорожно открыла сумочку и вытащила сторублевую купюру.

-Мне надо знать все ,-сказала она, протягивая деньги.

Медсестра скривилась:

-Явно, вы - не подруга.
-Да, не буду скрывать. Я- соперница. Я- страдалица.

Медсестра небрежно  сунула деньги в карман халата и отстранённо спросила:
-Он- это ее муж?
-Да.
-Не повезло тебе, - медсестра перешла на «ты».
-Почему это?
-Теперь меньше времени останется на тебя. Смотреть надо, ухаживать. Болезнь-то редкая, непредсказуемая.
-Напротив,- решительно произнесла Нонна.- Человек улегся спать, а мужику что делать, ждать? А если она проспит пять лет? Что ему не жить теперь?
-А вы давно...- любопытствовала медсестра.
-Пять лет.
-И что?
-Он обещал  уйти из семьи...
-Милочка, все они обещают. Не верю. Сволочи все. Порода такая у них, собачья, – медсестра раскраснелась и разнервничалась. Нонна поняла – перед ней подруга по несчастью.

- Ты вот что.  Ты иди, я не хочу неприятностей. Я дам тебе свой телефон, надо будет -позвонишь. Больше того, что сказала, я не знаю. И никто не знает, хоть золотом осыпь. Хотя постой, забыла сказать - завтра ее забирают домой.

-Вот это уже интересно. А кто забирает-то?

-Муж вроде. Сегодня он придет дежурить на ночь. Сын-то совсем умаялся.

-Убила бы,- прошептала Нонна и, взяв клочок бумаги с номером  телефона, вышла из палаты.

«Этому не будет конца,-думала Нонна по дороге.- Только стало все налаживаться, так эта «красавица»  улеглась спать. Получается, что сегодня Умед не придет и неизвестно когда теперь вообще появится!  Ну, ничего, я с этим разберусь».
Придя домой, Нонна позвонила Умеду. Чувствовалось, что кто-то стоял рядом и он не мог разговаривать.

-Срочно перезвони мне,- в ярости бросила Нонна.

Умед не любил категоричных указаний  от кого  бы то ни было. Когда затрагивали его мужское самолюбие, он мог поставить на место любого. Сейчас же случай был  не подходящий для ультиматумов. Проходя во дворе  больницы мимо Нонны, он втайне надеялся, что его поведение оскорбит подругу и она на какое-то время, обидевшись, исчезнет из его жизни. За это время он приведет свои мысли в порядок, определится с ситуацией и выработает дальнейшую стратегию. Звонок Нонны не входил в его ближайшие планы и Умед решил не перезванивать ни сегодня, ни завтра. Но он ошибся в своих расчётах. Через полчаса вновь раздался звонок и Нонна решительно заявила:

-Можешь сегодня не приходить ко мне! А завтра я еще подумаю.
-Ультиматум?- нарочито спокойно спросил Умед.
-Да, ультиматум!- и в трубке послышались короткие гудки.
«Ну и славненько»,- подумал Умед, торжествуя , что не придется разрываться на два фронта. Ему  было очень плохо...
      


Клара Петровна,  блондинка с роскошными пышными волосами, любила себя настолько, что каждый, кто говорил ей комплимент, тут же становился ее другом. Зная эту слабость, окружающие, прежде, чем обратиться к ней с просьбой, вначале старались ей польстить. Особенно ей нравилось, когда народ восторгался ее волосами.
-Да, да, вы правы,- расцветала она,- я – естественная блондинка. Посмотрите, я совершенно не крашусь. У меня свой и, говорят, очень редкий цвет волос. Таких блондинок, как я, оказывается,  на Земле не больше 300 тысяч.

Клара Петровна произносила это  с таким видом, словно от  этого факта кому-то на планете становилось теплее и уютнее. Самовосхваление и самосозерцание придавали ей уверенности в себе. Будучи кандидатом медицинских наук,  самовлюбленная врач с упорством исследователя находила все новые подтверждения  тесной  связи между наукой и женщинами с белокурыми волосами.

-Это уже патология, - говорили коллеги.

Вместе с тем Клара Петровна была очень вдумчивым и неустанно работающим над собой ученым. Она много читала, смело внедряла новые методы лечения и препараты и полагала, что каждый следующий день должен быть отмечен новыми открытиями. В противном случае  человечество не сможет двигаться вперед.  Ее претенциозные утверждения несколько смешили окружающих, но Клара Петровна отличалась крепкой верой в свои убеждения. Несмотря на странности, грамотной и просвещенной Кларе Петровне   неоднократно предлагали возглавить институтские кафедры, поликлиники или больницы, но она отказывалась,  ссылаясь на то, что руководящая должность отнимает свободу действий и занятия наукой.

       Узнав о том, что в соседнем отделении лежит больная с редкой болезнью- летаргическим сном, она вызвалась  вместе с группой врачей наблюдать за ней. Подняв всю имеющуюся литературу об аналогичных случаях в прежние времена, она выяснила для себя много интересного о сонной болезни.

Прежде, чем пойти в больницу, Умед отдал кое-какие распоряжения сыну.

- Квартиру мы  убрали, тебе осталось  подготовить свою комнату для мамы.
Комната Серго действительно была самой подходящей для Зары. Солнечная и просторная, она выходила окнами во двор, где всегда  тихо.

Серго утвердительно кивнул головой и энергично взялся за работу. Он был весел и возбужден. Отец наблюдал за ним и не мог понять, что так радует сына. Действительно, Серго пребывал в приятном расположении духа. Несколько недель больничной жизни чуть было не превратили его в нервнобольного человека. Не с кем  поделиться, не у кого спросить совета. Деньги, которые всегда находились в тумбочке, потихоньку таяли и Серго очутился на грани отчаяния и нервного срыва.

В юношеском мозгу возникали безотрадные сцены, от которых стыла кровь. Первые часы мнимой смерти матери он уже пережил и боялся реальной кончины самого близкого человека. В таком страхе и тяжелых думах Серго просидел не один день у больничной койки.

Внезапное появление отца  стало еще одним потрясением, вслед за которым последовало расслабление. Смена чувств привела к тому, что Серго стал улыбаться и смеяться без видимых причин. Умед косо поглядывал на сына, отнеся такое поведение к «юношеским заскокам». Когда же  Серго вытащил из шкафа подарочную куклу и положил у изголовья кровати, Умед всерьез призадумался.

-Кукла-то зачем? - спросил он.

-Чтобы веселее было,-ответил Серго, лукаво подмигнув.

«Самому бы не тронуться»,- испуганно подумал Умед и решил - сына непременно надо показать психиатру.

Прежде, чем пойти в больницу, Умед забежал в магазин и купил себе на ужин немного колбасы, булку хлеба и пакет сока.

Сгущались сумерки и во дворе больницы стало малолюдно. Вдали показалась женская фигура, чем-то напоминающая Нонну. Силуэт медленно растворился в темноте и Умед поймал себя на мысли, что сердце  его екнуло. Он прогнал нежеланные мысли и вошел в помещение. В полутемной комнате никого не оказалось.

«Вот так оставляй на них больных»,- недовольно подумал он.

Зара по-прежнему лежала неподвижно, обвитая проводами. Он смотрел на нее, удивляясь тому, как человек может измениться во время болезни. Выступивший в полумраке силуэт приводил в ужас: казалось, Зара мертва. От напряженного взгляда

Умеду показалось, что глаза «покойной» медленно раскрылись. То были не раскосые персидские глаза жены. На него уставились красные светящиеся мышиные зрачки, наполненные ненавистью. «Пришел?- говорили они,- радуешься? А та, твоя шлюшка, как поживает? В тот день, когда я увидела вас обоих - сытых, довольных, веселых и наглых,  мне стало обидно за себя. Я бежала не потому, что испугалась вас двоих, ничтожных и жалких, живущих по-воровски, с оглядкой по сторонам. Я бежала  от себя, своей слабости. В меня будто вселился бес, когда я решила тебя застукать. Спрашивается, зачем? Ведь о твоем романе я знала всегда. Никто и никогда мне об этом не говорил. Чужие люди щадили мои нервы. О своей тайной любви мне рассказывал ты сам – своим поведением, недомолвками, враньем.  Потом, однажды, ранним утром, на меня нашла хандра, перешедшая в злобу за то, что меня держат за дуру. И я пошла.  К тебе я больше не вернусь... А  ты будешь жить, мучаясь и страдая...»

Умед похолодел. Мнимый голос из темноты звучал тихо, но четко. В какой-то момент
ему показалось, что Зара приподнялась и, откинув назад голову, истерично расхохоталась.«Ты будешь страдать, страдать, страдать...».

-Страдаете?- услышал он четко за спиной.

Умед стоял как вкопанный, боясь повернуться.

-Говорю, страдаете?

 Умед взял  себя в руки и обернулся. На пороге стояла дежурная  медсестра  Алена. В руках она держала шприц с раствором.

-Это вы сейчас говорили про страдание?- глухо произнес он.

-Да, я. Хотела вас как-то подбодрить. Понимаю, что это малоутешительно, но кто может знать, что и где его ждет.

-Нет, нет, про  предательство, воровскую жизнь и всякое такое вы говорили?

-Нет, про предательство нет. А кто кого предал?

Медсестра по-хозяйски подошла к кровати и, откинув одеяло, вытащила безжизненную руку больной.

-Я должна сделать укол. Нервы в порядке?

Умед вышел. Что же  с ним произошло? Слуховые галлюцинации или телепатия?
«Ерунда, - подумал он и тряхнул головой.- Просто я устал».

-Заходите,-сказала медсестра, открывая  дверь палаты. -Мне сказали, что сегодня вы будете дежурить возле жены.

-Да, буду.

-Ну если что, зовите.

Умед вошел в палату. У изголовья кровати тускло светила люминесцентная лампа. Она неприятно жужжала и слегка мерцала. Из крана капала вода, действуя на нервы.
«Господи,-подумал Умед,- это как раз тот случай, когда надо терпеть. А  терпеть, значит страдать».


Солнце давно зашло за горизонт,  на землю опустился  мрак. Нонна обошла здание больницы, вычисляя окно палаты, где лежит Зара. Она никак не могла просчитать в каком крыле то отделение, где лежат невралгические больные. Вышагивая взад и вперед, она чуть было не попалась на глаза Умеду. Он посмотрел в ее сторону, но, судя по всему, не узнал. Нонна  пришла тайком, чтобы удостовериться, дежурит ли Умед возле жены.  Но в последний момент простое любопытство сменилось раздражением и желанием выяснить отношения. Нетерпеливая по натуре, она настроилась расставить точки в этой истории. Понятно, что к нему в дом   прийти не сможет, а он какое-то время не появится у нее. Ждать, гадать и терзаться Нонне не хотелось и она решилась поговорить с Умедом. Женщина поднялась на второй этаж. В коридоре было тихо и безлюдно. Впереди шествовала какая-то блондинка в белом халате, которая затем  нырнула в  темный коридорчик. В следующую минуту Нонна услышала: «Здравствуйте, я Клара Петровна!, а так же голос Умеда.

«Ага»,- обрадовалась Нонна и встала за дверью.

-Вы, муж нашей больной?- послышалось из палаты.
-Да, это я.
-Очень приятно. Хорошо, что вы  не ездите в длительные командировки,- сказала она, явно пытаясь пошутить.
-Да, сын не знал моего телефона, знала только жена. А когда я звонил домой, никто не брал трубку. Думал,  гуляют, наверное,- соврал Умед.
В век всеобщей мобильной связи и высоких технологий подобные объяснения  звучали не убедительно, но Клара Петровна не обратила на это внимания, ее мысли были обращены к  Заре.

-Как сегодня наша больная? Я просмотрела  медицинскую карточку, никаких
изменений не произошло. Что ж, отсутствие результатов - тоже результат.

-Скажите, Клара Петровна, а как долго может продлиться такое состояние? Никто толком не может объяснить, только пожимают плечами.

Врач села на стул. Ей понравился вопрос и ссылка на  врачей, плохо информированных о  сонной болезни. Она положила  ногу на ногу и  приготовилась к мини лекции на заданную тему. За последние несколько дней Клара Петровна  удивляла врачей больницы все новыми фактами из истории больных летаргическим сном и не без удовольствия готова была все повторить  перед новой аудиторией.

-Видите ли, простите, как ваше имя- отчество?- спросила она.

-Умед.  Можно просто, Умед.

-Видите ли, Умед, летаргический сон  протекает по-разному. Кто-то спит несколько дней, кто-то несколько лет, даже десятилетий. Ваш случай непредсказуем. Очень хотелось бы надеяться на благоприятный исход, но... Скажите, Умед, не перенесла ли ваша жена тяжелую психическую травму?

-Не знаю,- расстерялся Умед.- Трудно сказать. Мы живем в такое время, что каждый день может что-то случиться и случается. Трудно сказать.

-Речь идет не об обычных стрессах, а о психической травме, способной ударить по организму человека.  Летаргический сон - это мнимая смерть, реакция самозащиты. Организм как бы замирает, чтобы переждать опасность. Вам очень повезло, что вашу жену не похоронили. Сколько случаев захоронения живьем! Счастливчики выживали, но им и их родным не позавидуешь - встречались случаи, когда больные просыпались через 10 - 20 лет.

Умед что-то слышал об этом, но  особого значения подробностям не придавал.

-Многие исследователи утверждают, например, что Гоголь - один из тех, кого похоронили заживо. Писали, что во время уничтожения  Даниловского монастыря, рядом с которым он был  похоронен, была произведена эксгумация тела писателя. Так вот,  голова его была повернута, а материал в гробу разодран.

Умед ужаснулся. Он с беспокойством глянул  на жену и передернулся от услышанного.

Подслушивающая за дверью Нонна еле удержалась, чтобы не вскрикнуть.  Страшный рассказ вызвал искреннюю жалость к писателю. Но то была жалость абстрактная, далекая. Случай же, коснувшийся ее и ее интересов, был полной противоположностью. Жалея себя, она ругала судьбу за несправедливость - Зара должна была уйти из жизни. Зара и только Зара виновата в ее одиночестве и несчастье. «Тебе ее не жалко?»- услышала она внутренний голос. «Нет, не жалко, кто меня пожалеет? Я тоже живу вне определенности и никто не жалеет, не протягивает руки. Мне никого не жаль!»

Клара Петровна продолжала просвещать Умеда,   приводя примеры из медицинской практики. Вдруг она встрепенулась и жестом указала на дверь.

-Вас можно на минутку?

Нонна отскочила и спряталась за процедурный шкафчик в  коридорчике.

Врач и Умед остановились у порога.

-Умед, я поступила опрометчиво, рассказывая всякие страсти возле больной. Хочу предупредить вас,  не ведите при жене разговоры об этой болезни. Только положительные эмоции, только вера в скорейшее выздоровление. В противном случае вы усугубите ситуацию и неизвестно как все может обернуться. Я говорю это потому, что знаю - больные в летаргическом сне зачастую все слышат и переживают.
Умед хотел было рассказать о своем видении  и мысленном разговоре с Зарой,  но побоялся  быть неправильно понятым. Ведь Зара повела в тот день себя неадекватно, а  сегодня  странным образом   ответила на волновавший его вопрос. Что это, плод больного воображения или мистика?  И сможет ли всезнающая Клара Петровна найти объяснение происходящему?

Пожелав доброй ночи, Клара Петровна удалилась. Умед зашел в палату, крепко закрыв за собой дверь. Нонна вышла из своего убежища и засеменила прочь. «Час от часу не легче. Белиберда какая-то - Гоголь, летаргия, Зара». Злоба скручивала Нонну. На какой-то миг она пожалела, что в сон впала не она, а Зара.  Теперь имя соперницы поставят  в один ряд со знаменитыми людьми, о ней будут писать газеты, ученые собирать материал для научных исследований. Все внимание привлечет женщина, которую Нонна ненавидит всеми фибрами души.
 
Нонна побежала... Она бежала по улице, словно стремясь в быстрых движениях выпустить энергию, выпирающую изнутри. Нонна была в бешенстве - планы рушились как карточный домик и она ничего не могла изменить. Не желая проигрывать, она искала выход, где бы солнце светило  только ей.


Прошло несколько дней. Зара продолжала безмятежно спать. В квартире не закрывались двери. Помимо врачей  и медсестер, наблюдавших за больной,  в дом приходили докучливые журналисты, фоторепортеры, ученые, знакомые, сослуживцы и просто любопытные. Гостеприимный  Умед не мог противостоять напористости и любопытству желающих взглянуть на живую «мумию». Он ухаживал за женой добросовестно, выполняя одновременно роль медсестры и домохозяйки. Однако в последнее время его все больше стало волновать поведение Серго, совершавшего странные поступки. Он также  неестественно улыбался, носился с куклой, меняя ее положение у изголовья матери, и совсем забросил учебу. Умед спрашивал совета у врачей, но  они предлагали попоить его успокоительными и быть снисходительным.  Юноша  все-таки пережил шок...


Вера вышла из ванной порозовевшая, как креветка. Она подошла к зеркалу и удовлетворенно крякнула. Какое чудо - вода. Если еще напустить пару, погрузиться в  душистую пену и закрыть глаза, можно унестись в неведомые дали. Надо всего лишь включить воображение и представить место, где хотелось бы очутиться.
 
А очутиться Вере хотелось ни много ни мало - на берегах Адриатики. Однажды во сне она видела море - пенистое, волнующееся, подернутое туманом.  Вера сбросила полупрозрачную накидку и медленно вошла в набегающую волну. Ей не удалось устоять на ногах и, захваченная пенистым гребнем, она закачалась на нем, как в колыбели. Высоко в небе светило солнце. Довершала чудесную картину стая крикливых чаек.  Каждый раз, принимая ванну, Вера вспоминала свой сон.  Иногда так вживалась в роль адриатической русалки, что долгое время не могла прийти в себя.  Медсестра Вера  с полным карманом яблок к концу рабочего дня,  мизерной зарплатой, и сказочная адриатическая купальщица - образы несовместимые. Но мечта, пусть даже призрачная, окрыляет , придает силы и желание жить. 
Тридцатидвухлетняя Вера не смогла устроить личную жизнь. Поначалу она выбирала сама.  Потом выбирали ее. Закончилось тем, что осталась одна, обозлившись на весь мир.

Вера смотрелась в зеркало и расчесывала длинные густые волосы. Раздался телефонный звонок.

-Это я, Нонна. Мне нужна ваша помощь.

Вере не хотелось возвращаться в действительность и она нервно ответила:

-Ваша больная давно уже дома и я ничем не могу помочь.
-Можете,- решительно возражал голос.- Я заплачу.

Договорились о встрече под часами железнодорожного вокзала.

Заговорщицы встретились в назначенное время и решили обсудить вопрос за столиком в кафе.

-Мне нужна ваша помощь,- повторила просьбу Нонна.- Вы должны устроиться на работу в дом Умеда, ухаживать за его женой.
-Вы с ума сошли!- замахала она руками- Это же статья!
-Какая статья, о чем вы?
-Я знаю, вы хотите предложить мне подсыпать порошочек сопернице?

Нонна  совсем по-рыбьи вытаращила  глаза.

-Какой порошочек? Вы в своем уме?

И в следующую минуту поймала себя на мысли, что это совсем  не плохая  идея. Но вслух сказала.

-Я похожа на убийцу?  Вы насмотрелись детективов. Это избитый прием, на который не идут даже самые безграмотные убийцы.

Нонна вытащила сигареты и закурила. Глубоко затянувшись, она выпустила  струю дыма в сторону.

-Можно сигаретку?
-Ах, да, простите.- Нонна протянула пачку «Мальборо» и подождала пока Вера сделает пару затяжек.
-Я узнала,-начала она,- что больные летаргическим сном слышат все, о чем говорят окружающие.

Вера выжидательно посмотрела на потенциальную убийцу.

-Вы пристроитесь к больной и будете делать то, что я скажу.
-Нет, нет, я же сказала, ничего такого делать не буду. Я жить хочу, и потом  у меня другие жизненные планы.

-Про планы поговорим потом. И делать ничего не надо. Вы должны помочь  Заре расстаться раз и навсегда со своим мужем. Умед- малодушный и нерешительный. Только Зара сможет положить конец их отношениям.

-Ничего не поняла. Милочка, ваша соперница спит и никто не знает когда она проснется. Как, извините, она сможет бросить его или помешать вам?
Нонна понимала, что разработанный ею план  подобен   песочному домику. Но она хотела сотворить зло, которое невозможно ни вычислить, ни доказать.  Поразмыслив над сказанным Кларой Петровной предосторежении, она решила добить свою соперницу словом.

-От вас ничего особого не требуется - просто в каждое свое дежурство вы будете читать Заре мои послания. Естественно, без свидетелей.

Вера затушила сигарету и пожала плечами.
-Надо подумать...
-Кстати,  вы что-то говорили о своих планах, о жизни.
-А вы говорили о вознаграждении?- медсестра выжидающе посмотрела на  работодателя.

-Назовите сумму.

Вера пожала плечами. Никогда прежде она не зарабатывала таким странным способом. Другое дело в больнице. Там своя такса за дополнительный  присмотр,  процедуры и прочие услуги. Деньги небольшие, незаконные, но  и не запрещенные. Стоимость  услуг медицинского «суфлера» не  значится  ни в одних расценках.

-Туристическая путевка на Адриатическое море плюс карманные расходы.
От неожиданности Нонна поперхнулась.

-У каждого свои причуды,- хлопая по спине  приятельницу, сказала Вера.

На том и расстались.


Человек ко всему привыкает. Спустя какое-то время Умед перестал  суетиться и воспринимал болезнь жены уже  не так трагично.  Два раза в неделю приходили врачи, реже появлялись журналисты, да и соседи занялись своими привычными делами. Тетя Саша, живущая  на одной площадке, нет-нет да заглядывала в квартиру с каким-нибудь угощением. То блинов напечет, то пирожков нажарит.

-Ты меня не стесняйся, Умед, если что надо, говори. Соседи  бывают ближе родственников.

Умед был благодарен милой и отзывчивой женщине, которая за все время ни разу не укорила его в случившемся. Тетя Саша вела себя так, словно ничего не знала о его любовных похождениях.  Эта недосказанность и мучала Умеда. Он пытался улучшить момент, чтобы вызвать соседку на откровенность, но не находил возможности.
Сегодня сердобольная тетя Саша  принесла капустный пирог. Как обычно, вошла в комнату, где лежала Зара и, по-матерински поправив постель, сказала:

-Дай Бог, все будет хорошо.  Ты заботливо ухаживаешь за ней, Умед. Она проснется, обязательно проснется.

Умед молча кивнул головой и, отведя взгляд в сторону, сказал:

-В случившемся- моя вина.

Тетя Саша вздохнула и знаками показала  в сторону кухонной двери.
Здесь, тяжело  опустившись на табурет, она сказала:

-Вижу, Умед, что-то хочешь сказать. Не надо, дорогой, ничего не говори. Я многое повидала на этом свете, многое знаю. Что поделаешь, так уж случилось. И искать виновных нет смысла. Любовные треугольники никогда не заканчивались благолепно.
Каждый переживает трагедию по-своему.  Заре судьба предписала такой исход.

Умед опустил голову. Последняя фраза легла бальзамом на сердце. Человеку  всегда хочется спихнуть собственные неудачи на  Всевышнего, определившего судьбу, в  которой нельзя переставить даже запятую. Возможно, это и есть то волшебное изречение, данное человеку для того, чтобы он легче переживал невзгоды и горести. Умед ухватился за сказаннное, как за палочку-выручалочку и, заметно повеселев,   поделился с тетей Сашей своими планами.

-У меня заканчивается отпуск. Надо выходить на работу, зарабатывать деньги. Мне порекомендовали взять в дом медсестру, Веру. Она была в больнице палатной медсестрой. Вера будет приходить через день, после работы и выполнять нужные процедуры. В другое время за Зарой присмотрит  родственница. Мне нужна и ваша помощь, тетя Саша.  Я дам вам ключи от квартиры и, когда никого не будет дома,  не могли бы вы присмотреть за Зарой?

-Да, пожалуйста..

Умеду полегчало. Спало напряжение, поднялось настроение. Проводив  тетю Сашу, он включил телевизор и впервые за последнее время стал смотреть боевик.

 Щелкнул замок. Серго, улыбаясь, вошел в комнату.
-Ты лекарства пил?-спросил Умед.
-Пил. Что за фильм показывают?

Умед быстро переключил канал.

-Да так, ерунда всякая.

Невропатолог, который  наблюдает Серго, порекомендовал ограждать юношу  от негативного влияния. Просмотр фильмов, передач о насилии категорически запрещался. Серго не сопротивлялся- он очень хотел выздороветь и  вернуться к прежней жизни. Умед  с удовлетворением отмечал, что  состояние сына улучшалось.


Сегодня у Умеда - первый рабочий день после полуторамесячного  вынужденного отпуска. Вбежав  в родное министерство, Умед почувствовал прилив сил. Ему казалось, он высвободился из сырой темницы  и оказался на свежем, напоенном всеми земными ароматами, воздухе. Забыв про домашнюю  драму, он улыбался каждому, шутил и балагурил. Многим поведение сослуживца казалось неестественным -беда семьи не ялялась тайной. Наиболее отзывчивые думали над тем, как  помочь. Кто-то  предложил организовать кассу взаимопомощи. Кира из отдела кадров, самая  сочувствующая, взялась вести нехитрую бухгалтерию и держала всех в напряжении. Многие согласились с этой акцией, но  нашлись противники благого дела, узревшие в том примету  коммунистического прошлого.

-Мы живем  в демократическом государстве, которое обязано проялять заботу, - приводили они веские доводы.

-Какое государство! Какая забота!- с пеной у рта доказывала Кира.- Сами врачи, да и больницы находятся в плачевном состоянии. Впрочем, вас никто не насилует. Можете не сдавать. Свет не без добрых людей, найдутся другие,-обиженно говорила инициатор благотворительности и  надувала губки.

Появление веселого Умеда внесло в коллектив некоторое смятение.

-У человека все хорошо, - утверждала оппозиция,- а вы, Кира, рисуете трагическую картину. Когда человеку плохо, он страдает. По Умеду не видно, что ему очень плохо. Говорят, на стороне у него есть женщина. Значит, без дырки в кармане, как-то ухитряется. А вы ему норовите  помощь  оказать. В такой ситуации не каждый мужик возьмет, более того, может обидеться.

 И еще, - наступали на Киру противники акции,- ваша помощь ему сейчас, как корове седло. Жена не умерла, а вы деньги, словно на похороны.
Спорить с Кирой бесполезное дело. У ней свой взгляд на вещи.

Она считала: есть такие понятия, как сочувствие, взаимовыручка, сопереживание. И никто нигде никогда не отменял человечность. Сопереживание может проявляться по-разному - вздохами,  постоянным, порой назойливым присутствием  в часы грусти, помощью в организации  каких-либо дел и тому подобное. Но когда у человека достаточно денег, он чувствует себя увереннее и с бедой справляется легче. Все мы ходим под солнцем и никто не застрахован от несчастья. Если завтра в твой дом постучится беда,  тебе непременно придут на помощь другие. Это была позиция Киры. И потому в  кабинете отдела кадров, на тумбочке в углу появился самодельный ящик  с изображением красного креста. Рядом лежала тетрадка и ручка. Желающий бросал необходимую сумму в ящик и оставлял запись. Новшество активизировало работников министерства - двери кабинета не закрывались. Каждый приходил, бросал в ящик определенную сумму, и в тетрадке против своей фамилии выводил циферку.

Умед тоже заглянул в кадры.

-Я пришел засвидетельствовать свое почтение,- улыбаясь, сказал он, и остановил взгляд на ящике с крестом. Прочитав надпись «касса взаимопомощи», он подошел к копилке и сунул руку в карман. Извлек купюру, бросил внутрь.

Растерявшиеся сотрудники отдела молча смотрели на происходящее.

-Хорошее дело,- констатировал Умед, не вдаваясь в подробности.

Раньше всех в себя пришла Кира.
-Там тетрадочка,- прохрипела она. Спохватившись,  поняла, что сказала глупость.
-Что за тетрадочка?
-Ну кто и сколько,- пряча глаза, ответила она.

Умед повернулся к ней всем корпусом.

-За кого вы меня принимаете, Кирочка?- Умед произнес это таким тоном, словно его оскорбили в  наилучших побуждениях.

Ради любопытства Умед открыл тетрадку.  На листочке в клеточку ровным столбцом разными почерками выведены фамилии.

Ого,- присвистнул Умед.- Весомые записи. Министр, заместитель, главбух, начальники отделов.- Хорошее дело, - повторил он и вышел из кабинета.

-Опа!- сказала Зинаида Всеволодовна, замнач кадров. И этим было все сказано.

-А что? - захорохорилась Кира.-Ничего страшного. Вместе вскроем ящичек,  позовем его в отдел и вручим помощь. А то, что он сам себе бросил денежку, это даже прикольно.

-Не знаю, не знаю,-  засомневалась замнач.- Он даже не спросил для кого сборы и не оставил запись.  Признаться, с этой стороны я его не знала.

Умед вошел в свой кабинет. За его столом, уткнувшись в компьютер, сидел молодой человек.

-Пока ты был в отпуске,  на твое место посадили стажера. Сам понимаешь, с местами плохо,- сказал Василий, указывая на практиканта. Юноша поднялся со стула и  улыбнулся.

-Сиди, сиди. У меня сегодня не рабочий настрой, - сказал Умед.-Ты не возражаешь, Василий, если я нанесу еще пару визитов в отделы?

-Валяй, потом мы с тобой обсудим кое-какие вопросы.

У Василия и Умеда были дружеские отношения. Работали вместе три года, а знали друг друга со студенческой скамьи. Особо близко не общались, но раз-два в году наносили взаимовизиты домами. Умед подчеркивал в Василии  умение организовать работу  и грамотно вести дела, а  Василий ценил Умеда за обязательность и ответственность. Получался своеобразный тандем, способствующий здоровой рабочей обстановке.

Василий хотел спросить о здоровье Зары. Но, обведя взглядом работников, с любопытством наблюдавших за  Умедом, передумал.  Не хотелось задавать стандартный вопрос: «Как жена?» и услышать не менее банальное «нормально». Умед заметил замешательство Василия и внутренне был благодарен его такту.  Он вспомнил, как пару недель назад  в дом напросился молодой журналист. Внимательно посмотрев на Зару, он уселся против Умеда и стал задавать вопросы. Как, когда, почему и надолго ли. Потом он стал засыпать вопросами про летаргический сон. Умед, не выдержав, взорвался.

-Я не журналист, но понимаю, что прежде, чем писать, надо изучить тему предстоящей публикации. Откуда я знаю историю этой болезни и сколько проспит моя жена!

Горе-журналист не обиделся - нахальные люди в корне лишены этого чувства. Он цокнул языком и засобирался.

-Пожалуй, я пойду, собрал достаточно материала. -Можно зайти как-нибудь еще?

Умед не возражал. Но для себя твердо решил- как можно меньше говорить о Заре с кем бы то ни было. Он наперед знал вопросы любопытствующих, независимо от сферы деятельности: врачей ли, журналистов, исследователей или просто дворника. 

Случилось то, что случилось. Надо жить дальше и ждать.  Ходить на работу, растить сына, не зарывать себя в землю. Умед чувствовал внутренний дискомфорт от сознания того, что виной всему стала ссора с Зарой. К счастью, свидетелей случившегося было трое - он, она и Нонна. Кстати, Нонна. Она исчезла странным образом. Для взбалмошной женщины, привыкшей оставлять последнее слово за собой, подобное молчание было странным. Память не стерла кошмары пережитых дней и обрекать себя на новые потрясения Умеду не хотелось. Происшедшие события изменили понятия Умеда о жизни, судьбе и прочей философии. Ему не хотелось передела мирка, в котором  он жил.


До окончания работы оставалось полчаса и Вера укладывала в сумку подаяния больных. Она  не помнила когда в последний раз покупала яблоки. Вера ела их свежими, крутила компоты и джемы. На все хватало. Бывали хлебные дни, когда впору было открывать хлебобулочный магазин - благодарные больные  после процедур совали ей булки, хлебцы, печенье и прочую выпечку. Сегодня урожай выдался на славу -яблоки, груши, апельсин,  штучка киви и кусок торта.  Вера подняла сумку и подумала, что неловко идти с такой ношей   к Заре. Но и оставлять это богатство негде.

-А вот  и я, -услышала она за спиной.- Я ждала на улице, ждала, а вас нет и нет.
Решила подняться.

Перед ней стояла Нонна.

«До чего назойливая женщина», - подумала Вера.
-Моя смена еще не пришла.
-Тогда я пойду на лавочку?- спросила Нонна.
-Да, конечно, не беспокойтесь, я же сказала, обязательно встретимся.

Нонна пошла к выходу, столкнувшись в дверях со сменщицей Веры. Через некоторое время сообщницы сидели на лавочке больничного двора.

-Для начала может мы перейдем на «ты»?- предложила Нонна.
-Не возражаю.
-Вот и славненько. Прежде, чем прочитать первое письмо,- начала Нонна, - удостоверьтесь, что в доме никого нет. Читать нужно сразу  же по приходу. Если вы, то есть ты, оставишь  это на потом, может прийти с работы Умед или явиться Серго. Но, главное, после процедур она может отключиться и ничего не услышать.
Вера прищурила глаза

-Заснуть? Куда еще больше?

-Вера, Вера, хоть я  и не врач, но предполагаю, что после процедур человек расслабляется. Она может уснуть во сне. Словом,  читай ясно, четко, с выражением. Только прошу не скороговоркой...

-И сколько глав ты написала?- поинтересовалась Вера.

-Все зависит от её реакции. Как только ты увидишь, что она дернула веком или проявила иные признаки жизни, дашь знать мне. Я добавлю ударную дозу.
-А дальше что? Что это даст-то?- не понимала Вера.
-Сама увидишь,  не перебивай. Каждый раз ты будешь возвращать мне мой текст и взамен получать следующий.

Нонна протянула медсестре отпечатанный  лист.
Медсестра молча свернула бумагу и подумала об Адриатике. « В конце концов, если не я, то кто-то другой все равно это сделает. Почему бы не заработать и не осчастливить себя ? Трудов-то - прочитать текст».  Мысленно оправдывая себя, Вера выслушала указания и поспешила  к больной. Нонна решила посидеть на скамейке и подождать, когда Вера уйдет далеко вперед. Ни к чему, подумала она, светиться в компании медсестры. 


Дверь открыл Серго. Вера вошла и осмотрелась.   Говорят, прихожая - визитная карточка хозяев. Ничего особенного - вешалка с полочками для обуви, зеркало на стене,  над ним маска какого-то африканского племени. И олень над дверью в большую комнату. С рогами.

-Папе подарили нанайцы, когда он был в командировке,  - поймав взгляд медсестры, сказал Серго.

Вера кивнула головой, но про себя отметила, что рога в доме - плохая примета.
Обязательно кто-нибудь из супругов наставит другому рога. Так все говорят. Проверено это и на примере их семьи... Помнится, когда отец признался матери, что любит другую женщину и собрал чемодан, она все валила на рога, которые они как-то купили на базаре у незнакомки.  Вещь показалась им экзотичной  и они украсили ею коридор.  А потом в жизни отца появилась женщина, связь с которой длилась довольно долго. Мать тяжело переживала уход любимого мужа и решила отомстить разлучнице. Будучи  мягкой по характеру, она не придумала ничего оригинальнее, чем отправить в  адрес обидчицы коробку с оленьими рогами. Через неделю рога вернулись обратно, что очень расстроило маму.  После возврата коробки переживания как рукой сняло и мама пожалела, что повела себя таким образом.

Рога  в  доме Умеда - еще одно подтверждение дурной приметы.   Вера вздохнула и прошла в комнату, где лежала Зара.

- Вера,  мне надо бежать, - сказал Серго. - Скоро придет папа и сменит вас.

Женщина кивнула в знак согласия. Она разложила на журнальном столике нехитрые медицинские инструменты и занялась приготовлением  к процедурам. Сердце медсестры нервно билось, руки подрагивали.  Входная дверь громко захлопнулась.  Вера вздрогнула и в сердцах выругалась.  Она   сочувственно посмотрела  на бледное лицо больной женщины. «Не повезло тебе, подруга,-подумала она.- С соперницей не повезло». Вера села рядом и вытащила  послание Нонны.

-Зара,- начала она.- В твой адрес поступают письма и мы  решили тебе их зачитывать. Сегодня по почте пришло два письма. Вот первое. «Дорогая сестричка! 
У родственников моего мужа нет компьютера, чтобы я смогла отправить тебе послание по электронной почте. Здесь даже нет интернет- кафе. А потому я решила отписать тебе по почте. У меня все хорошо. Отдыхаю. Дети очень довольны, им все же не хватало  тесного общения с природой. Здесь же и озера, и зеленые поля. Но мы по вам очень соскучились. Ну, ничего, скоро приедем и опять будем вместе.
Позже я напишу тебе еще письмо. Целую, Светлана».

Прочитав письмо, Вера аккуратно сложила его в карман и вытащила другое.

-А это, Зара, другое послание. Его я тоже зачитаю.  «Доброй ночи, дорогая!  Мне очень жаль, что с тобой случилось несчастье. Но жизнь - сложная штука и у каждого свой путь. Так уж случилось, что мы с тобой оказались как два берега у одной реки. Ты, наверное,  догадалась кто я.  Ты права, я та самая, которую твой муж боготворит. О нашей связи ты знаешь давно. Но про нашу любовь - ничего.
Хочешь узнать? Знаю, хочешь. Пусть бросит в меня камень та, которая не хотела бы в подробностях узнать об отношениях своего мужа с другой. Это так интересно!  Знаешь, как мы познакомились? Однажды мой брат  собрался   с друзьями на три дня в горы. Я тоже очень люблю горы и упросила его взять меня с собой. Он отговаривал, сердился, говорил, что собирается мужская компания, но я смогла его уговорить.  Мы подъехали к назначенному месту, где нас ждали его друзья. Среди них - твой муж. Он сразу мне приглянулся - красивый, мускулистый, высокий. Я влюбилась и поняла, что это навсегда.   Вечерами в горах прохладно и мы развели костер. Но я дрожала. Брат снял свой свитер и отдал мне. Я все же продолжала дрожать. Тогда Умед сел рядом и обнял меня своими крепкими руками. Меня как током шибануло. Я согрелась, а потом меня бросило в жар, но уже от страсти. Мы долго сидели у костра, потом ребята разошлись по палаткам, а  мы с  твоим мужем остались «сторожить огонь» . Спать совсем не хотелось. Да и ночь была лунная, светлая. Знаешь, как красиво в горах в полнолуние? Нам захотелось посмотреть на долину в лунном свете с вершины горы. И мы не  беспричинно решили подняться наверх. Если мне кто-нибудь предложит совершить этот подвиг сейчас, я покручу пальцем у виска. А тогда я взлетела, словно на крыльях, не чувствуя под ногами кочек, ямок , камней. Когда мы оказались на вершине, от радости перехватило дух.
Красота! Казалось, луна соткала прозрачное  серебристое  одеяло и накрыла им землю. От   увиденного закружилась голова и я потянулась к Умеду. Он этого ждал.
Обхватив меня, прижал к своему крепкому торсу. Его сердце бешено колотилось. Мы слились в долгом   и сладком поцелуе.  Я забыла про все на свете- про чарующую луну, воображаемое  покрывало и всю поднебесную красоту. Умед бережно положил меня на землю и дрожащими руками пытался найти пуговицы на кофте. Пуговиц на кофте не было. Я была в майке на лямках. Он судорожно водил руками по груди,  пытаясь найти разрезы. Я помогла ему,  направив  руки к плечам. А через секунду он сорвал лямки и обнажил мою грудь.  Мы занимались любовью трепетно и нежно.  Умед оказался ласковым  и страстным. От счастья я заплакала. Он слизывал мои слезы и, тяжело дыша, что-то шептал. Казалось, время остановилось и наступила мертвая тишина. Я взглянула на небо. Смутившаяся луна стыдливо скрыла свой лик за случайным облаком. А звезды фейерверком рассыпались по черному небосклону, продолжая  мерцать слабым светом. Там, высоко в горах, нас повенчало небо. И там же я стала женщиной.

Какова тебе,  дорогая моя, эта история любви?  Она многого стоит. Но не стану тебя утомлять дальнейшим рассказом. В следующий раз я расскажу тебе другую историю. Спи спокойно!».

Вера  закончила читать,  продолжая смотреть на лист бумаги. Она была в шоке. Ей казалось,  она читала главу из сентиментального романа, рассчитанного на массового читателя. Поначалу она увлеклась созданными образами,  и воочию представила таинство отношений двух влюбленных сердец. Она  искренне позавидовала девушке, которая лишилась девственности таким романтичным образом. Когда же вернулась в реальность, стало страшно за участие в чужой  нечистоплотной и несправедливой разборке.  Между тем  Зара лежала неподвижно, никак не среагировав на   текст.

«Не доказано,- утешала себя Вера,- не доказано, что такие больные все слышат». Она искренне верила, что Зара ничего не узнала.

Медсестра медленно поднялась со стула, глубоко вздохнула и   открыла историю болезни, где врач  начертал предписания.


Как правило, рабочий день после длительного отпуска уходит на раскачку. Для Умеда же он ассоциировался с волей после тюремного заключения. Во многих кинофильмах показывают преступников, которые покидают тюремные стены примерно одинаково - освобожденный вышел, посмотрел на небо и глубоко вдохнул свежий, как казалось, воздух.. Примерно так же повел себя и Умед. На какое-то время он забыл про проблемы и вел себя  до неприличия возбужденно. «Отметившись» в отделах и поздоровавшись со всеми за руку, он вернулся в кабинет.   «Странно, подумал Умед, - никто из сотрудников не спросил о жене, не выразил сочувствия».  Он решил что-то предпринять, чтобы сплетни, догадки, домыслы не  роились будто осы  за его спиной.  Он попросил Василия выйти в коридор.

-Я чувствую всеобщую сдержанность по отношению к себе,-сказал он другу.

-Вот об этом я и хотел с тобой поговорить,- поддержал разговор Василий.-Мне кажется, тебе надо собрать всех и  самому рассказать о случившемся. 
Василий был прав. Случай незаурядный  и выход  должен быть не простой. В глубине коридора показалась Кира. Она шла уверенным шагом и  улыбалась.
-Можно нарушить ваше уединение?- Кира посмотрела на Умеда. -Я знаю, что от Василия у вас секретов нет, а потому можно  я скажу при нем?
-Смотря что,- улыбнулся Умед. -Если назначать мне свидание, лучше без него, а все остальное, пожалуйста.

Василий осуждающе глянул на ловеласа. Умеду стало неловко- он допустил глупость,  сострил неудачно и не к месту.  Кира кашлянула, пропустив сказанное мимо ушей.
-Я серьезно. Мы все знаем, что у вас случилось несчастье.- Она помолчала.- Не знаю даже как в таких случаях говорят- несчастье, горе...
-Беда, назовем это так,- посерьезнел Умед.
-Ну да, беда. И , зная как тяжело приходится в таких случаях, мы решили оказать вам материальную помощь.

Умед вскинул брови.
-Так тот ящик в углу вашего  кабинета...-Умед выжидающе смотрел на Киру.
-Курьезная ситуация, я просто не успела вас предупредить, прежде чем вы бросили для себя же деньги. Просим вас зайти в наш отдел...
Умед смотрел под ноги, что-то чертя носком полуботинка. По всему было видно, что затея, хоть и благородная, ему не понравилась.
-Спасибо Кира, я очень тронут. Но жена пролежит неизвестно сколько, и вообще... ни к чему все это.

Кира пожала плечам,  не скрывая  своего огорчения. Организовав благое дело, она  не могла допустить, чтобы оно провалилось. Кира была из тех людей, которые встречаются в каждом коллективе- угодливая, пекущаяся обо всех, предлагающая помощь и поднимающая на сподвижничество весь коллектив. Она опустила голову и тихо сказала:

- Хорошо, как хотите. Но помощь людей надо принимать. Это не просто гуманный акт. Это, это...- Кира лихорадочно искала доводы, чтобы «свалить» упрямца.- Это имеет воспитательное значение для молодежи! Вот!
Умед рассмеялся:

-Ладно, об этом позже. А пока, не могли бы вы, Кира, сделать мне маленькое одолжение?

Молодая женщина воспряла:
-Я вся - внимание.
- Что говорят про меня в коллективе?
-Ничего. А что должны говорить?
-Вы не так меня поняли. Я уверен, что все хотят знать о моей жене. Но...  молчат.
- Наверное, думают, что вам неприятно всем объяснять.

-Правильно. Поэтому как бы  нам  организовать маленькую пресс-конференцию. Давайте соберемся в конце рабочего дня у вас в кабинете и, если кого-то  что-то интересует, я расскажу.
-Вы серьезно?- недоверчиво спросила Кира.
-Почему бы нет? Из первых уст. Достоверно.

Василий, до сих пор не проронивший ни слова, одобрительно кивнул. Ну, уж если такой серьезный и солидный человек как начальник отдела поддержал идею, Кира смело может объявить сбор всех желающих.

-Но предварительно поставьте в известность руководство,- посоветовал Василий.
Руководство оказалось не против.  За полчаса до конца рабочего дня  в кабинет пришли все желающие. Оказалось, что  чужая история интересовала всех без исключения и пришлось перейти в конференц-зал.

-Никогда не думал, что попаду в такую ситуацию,- начал Умед.

 Реплик из зала не последовало. Умед начал рассказ с того, что беда случилась во время его поездки к родственникам. Зарядное устройство мобильного телефона забыл дома и был лишен всяческой связи. Умед  врал убедительно. Окинув взглядом присутствующих, он заметил, что зал разбился на два состава. Одни жадно слушали вымышленный рассказ и сочувственно качали головами. Другие, полузакрыв глаза, показывали  всем своим видом, что пора бы от «лапши» переходить к делу. Однако, умолчать о первых днях болезни Зары  нельзя -  весь город говорил о том, что Умеда в этот момент не было рядом. Умед поведал все,  что знал о таинственной болезни. Как и предполагалось,  его семейная проблема живо интересовала сотрудников. Задавали много вопросов, высказывали всякие предположения, предлагали помощь. Вездесущая Кира рассказала, что в 1954 году в Днепропетровской области некая Надежда Лебединская после ссоры с мужем и перенесенного  стресса  заснула на двадцать лет. Она проснулась в 1974 году . Ее случай занесен в Книгу рекордов Гиннесса. Умед испытующе смотрел на Киру и пытался понять: является ли сказанное камушком  в его огород или это просто пересказ исторического факта. Все бурно принялись обсуждать поразительный случай. Кто-то позавидовал Надежде, мол,  и через двадцать лет она проснулась в том же возрасте, в  котором заснула.

-Нет,- поспешила успокоить Кира.- Обычно биологический возраст возвращается через два-три года.
Наступило молчание. Каждый  прокручивал в уме несчастье Надежды, у которой судьба отняла два десятка  лет жизни и думал о той, чья  беда стала частицей их собственной  жизни.


На второе дежурство к Заре Вера пришла без прежнего волнения.  До этого, добросовестно выполнив поручение Нонны, она вернула первое послание и пришла в дом с другим.
Серго, как и в прошлый раз, сдав дежурство медсестре, поспешил уйти по своим  неведомым делам.

Вера надела белый халат,  придвинула к кровати стул, вытащила из сумки бумагу и принялась читать.
«Доброй ночи, дорогая! Думаю, ты с нетерпением ждешь новых увлекательных рассказов о нашей жизни с Умедом. Слушай.

 Итак, свою первую ночь,  как ты уже знаешь, мы с Умедом провели на вершине горы. Ночь была прохладная, но нам было не холодно:  тела пылали жаром.  Спать не хотелось. Он ласкал мое тело, нежно целовал губы, гладил волосы. Мы болтали обо всем, много, до устали. У нас оказалось так много общего! Потом мы услышали музыку Вселенной. Это было нечто! Лучший земной оркестр перед ней - ничто!  Если бы я была поэтом- вряд ли сложила бы о ней стихи, если бы умела держать в руках кисть - вряд ли смогла написать ее, если бы была певицей- голос не посмел бы воспроизвести этих звуков.  Надо было слышать, чувствовать и непременно  рядом с любимым. С тех пор прошло много лет, но я никогда больше не пережила сказку  незабываемой ночи.

Когда мы спустились в лагерь, все уже были на ногах. Глаза наши продолжали излучать блеск далеких звезд, ставших свидетелями нашего тайного венчания. Мой брат неодобрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Всем стало ясно, что между нами произошло нечто. Вечером второго дня мы, как и в прошлый раз, остались у костра, а потом побежали в нашу поднебесную спальную. И все повторилось снова. Когда собирались уезжать домой, Умед попросил мой телефон.

Дома брат высказал свое недовольство.

-Ты знаешь, что он женат?
-Он об этом не говорил. А раз не говорил, значит не женат...
 Честно говоря в тот момент мне было все равно. Я любила. Он любил. Что еще  нам надо!

А потом Умед тебя возненавидел. Ты доставала его своими вопросами,  куда пошел,  почему поздно пришел. Сначала он выкручивался, говорил, что был у друга, родственников и так далее. Но ты докучала, устраивала ловушки  и требовала правды. Мы составляли совместный  план твоего одурачивания. И удавалось! Помнишь, когда он поехал на загородную дачу с Василием и другими  сотрудниками на семинар? Так вот, на том семинаре он был ровно два часа. А потом сел в попутку и приехал ко мне. И мы уехали на другую дачу - к моей подруге, где провели два незабываемых дня. Подруга с мужем, их друзья и мы- сложилась веселая компания. Умед оказался романтиком. Он попросил, чтобы нам постелили в небольшом флигельке вдали от дома. Эта времянка была  заброшена и  там никто давно не жил. Но нам она показалась дворцом. После ужина мы сбежали в наше убежище от чужих глаз. Умед поставил музыку и мы танцевали под рок. Как мы танцевали! Любой гимнаст позавидовал бы импровизации, в которой мы изощрялись. Танцевали до седьмого пота, до учащенного дыхания. А потом потные бросились на белоснежную постель. Доброй ночи, дорогая! До новой встречи!».

Вера посмотрела на Зару. Она спала.  Чувствовалось ее глубокое безразличие к чужой любви. Однако, не все равно становилось Вере. Она заинтересовалась событиями романа, действующими героями которого были малознакомые ей люди.

Следующего сеанса чтения Вера ждала с нетерпением. Она быстренько развернула  новые листы и, шмыгнув носом, стала декламировать. Ее голос звучал громко, отчетливо,  с выражением. Временами  Вера ловила себя на мысли, что с таким умением декламировать, она могла бы стать мастером художественного чтения.

«Доброй ночи, дорогая!  Позволю себе продолжить.  Была весна. Ваш Серго  болел ангиной и получил осложнение на сердце. Врачи посоветовали  вывезти его в Кисловодск. Умед  подсуетился и купил путевку на двоих. Поехала ты с сыном. Когда Умед  сажал вас в самолет, я готовила  праздничный ужин.  Не злись, дорогая, то был не праздник в честь вашего отъезда, а желание отметить радость совместной жизни на целый месяц! Впервые Умед не спешил домой.  И опять мы не спали всю ночь.

Знаешь, дорогая, мне всегда хотелось узнать, как вы живете, какая у вас мебель, обстановка. И я сказала Умеду, что хочу к вам домой, в гости. Он обрадовался!
Мужчины такие простые и доверчивые. Договорились, что я приду после девяти часов, когда дворовые старушки разойдутся по квартирам. Но именно в этот вечер они засиделись на лавочке допоздна. Когда я проходила мимо, они посмотрели мне вслед и стали прислушиваться, в какую дверь я позвоню. Потом одна из них тебе донесла, что к твоему мужу приходила женщина. Умед сказал тебе, что бабулька «ку-ку» и что-то напутала. В тот вечер, мол, был у родни. Зная  о твоей недоверчивости,  я посоветовала Умеду сходить на следующий день к этому родственнику именно в такое же время.  Позже эта ваша родня подтвердила -он действительно приходил. А что касается даты, так старушка-простушка не догадалась ее запомнить.

Не злись, дорогая, я действительно у вас хозяйничала. Мы накрыли стол, хорошо поужинали, а потом слушали спокойную музыку, чтобы никто не заподозрил  о застолье в твое отсутствие. Потом я незаметно настраивала твоего мужа против тебя. Я говорила, что мебель нужно было бы переставить по-другому, стало бы уютнее. И картину с букетом полевых цветов перевесить в детскую, так как она не вписывается в интерьер зала. И еще я посмеялась над жуткими занавесками в спальной. Туда подошли бы более спокойные тона, а не тот кричащий квадрат, рябивший в глазах. Конечно же, о вкусах не спорят.  Но  мужчины  доверчивы и легко попадаются на удочку. Умеду стало неудобно за твою безвкусицу и мы кое-что переставили в вашем доме. Когда ты приехала, все поставила на прежние места. Вы  даже поссорились из-за этого. В конце концов согласилась, что так будет лучше и моя взяла. Умеду приятнее находиться в доме, где чувствовалась рука любимой женщины. Но это было потом. А до того мы провели прекрасные и беззаботные дни.
 И еще одна неприятность, происшедшая, извини, по моей вине. Ты с Серго возвращалась из Кисловодска, к сожалению, в день моего рождения. Умед не смог вас встретить и вы доехали сами. Как раз в этот момент к нам подтягивались гости.  Умед, конечно же, не мог все бросить и нестись в аэропорт. Доброй ночи, дорогая!»


Следующее письмо оказалось короче.

«Доброй ночи, дорогая! Я с твоего разрешения продолжу историю любви. За  несколько дней до  вашего приезда из Кисловодска я узнала, что беременна. Представить не можешь, подруга, какая это была радость!  Я  всегда хотела ребенка и  никогда не предохранялась. Умед  не хотел иметь детей. Он говорил, что очень скоро настанет день, когда мы поженимся и все должно быть официально. Я сделала вид, что полностью с ним согласна. Даже купила противозачаточные, чтобы он мне поверил.  Каждый день я выдергивала таблетку из конвалютки и отправляла ее в мусорное ведро. Умед искренне верил, что я пью эти ненавистные таблетки. Скоро врач диагностировал мою беременность. Ожидая понятную реакцию Умеда, я объявила о новости, когда плоду было уже четыре месяца. Умед расстроился, но не стал настаивать на аборте, понимая, что первый аборт нежелателен.  Вместе с тем я чувствовала, что его что-то мучает, о чем он не решается сказать. И все же я его раскрутила. Он признался, что ты тоже беременна. Я разозлилась. Он уверял меня, что между вами давно нет близких отношений, а тут беременность, да еще желаемая. Мы разругались. Где обещания о скором разводе, где все другие заверения? Я не пускала его в дом несколько дней. Он звонил, приходил на работу. Но я сказала, что рожать одновременно в двух местах от  одного мужчины- безнравственно. Хорошо помню день, когда Умед пришел поздно вечером и сказал, что остается у меня ночевать. Отношения были натянутыми. Он взял мою руку, поднес ее к губам и признался:

-Я хотел прийти раньше, но надо было отвезти жене еду. Она легла на аборт.
Оказалось,  он, чтобы решить проблему, упрекнул тебя в том, что ребенок не от него.  И что ты приехала из Кисловодска уже беременной. Ты у нас девушка гордая и наутро пошла в больницу. Позвонила Умеду только тогда, когда операцию уже сделали. Ночь ты провела в больнице, наверняка, обливаясь слезами. А я эту ночь обнимала своего любимого, близко прижимаясь к его телу животом, где билось сердечко нашего ребенка. Спокойной ночи, дорогая!»

Домой Вера пришла поздно вечером. В маленькой квартирке ее никто не ждал. Пожилые родители жили в другом районе города с младшим братом и его семьей. Встречались редко, разве что по воскресным дням.  Подруг Вера не имела- после тридцати не каждая замужняя женщина желает иметь   разведенную подругу.  Вера особо не страдала, целыми днями занята на работе, часто дежурит и потому времени не хватает на развлечения. Но сейчас ей захотелось опереться на плечо надежного друга, чтобы  выплакаться, поговорить, посоветоваться. Письма, которые она читала каждое  дежурство, оставляли в  душе если не рану, то царапину. Ей было тяжело. Она всецело была на стороне Зары, но судьба  Нонны тоже не оставляла равнодушной. Вере хотелось поделиться с кем-нибудь своими мыслями, но рядом не оказалось искреннего, способного понять ее  безутешное сердце, человека.


Человек ко всему привыкает.  Поначалу Умед после работы спешил домой, чтобы находиться рядом с больной женой. Серго пошел на поправку и за ним все реже отмечались странности. Если прежде он  мог подолгу бездумно смотреть  в одну точку, то сейчас в глазах появился прежний  задор.  Серго даже  стал проявлять заботу об отце и матери.  Однажды он предложил  купить радио няню.

-Для чего?- поинтересовался Умед.

-Чтобы можно было оставлять маму одну, без  нашего присмотра. Данные аппарата  можно записывать на пленку. Если что-то произойдет, мы будем знать.

Рационализаторское предложение сына понравилось Умеду.  На самом деле это было бы очень удобно-  на часок другой можно сходить в кино, к другу, поиграть в биллиард. Жизнь продолжается и хоронить себя заживо  было несправедливо. Вдруг Умеда осенило: а что если договориться с тетей Сашей, чтоб    за определенную плату вести наблюдение за квартирой. В случае каких-либо шумов тетя Саша может поспешить на помощь.  В этом случае отпадет необходимость системы записи на магнитофон. Своими мыслями Умед поделился с  сыном и мужчины решились на покупку. Аппарат оказался небольшой и не занимал много места.  Умед, изучив инструкцию, решил поговорить с тетей Сашей.

Он позвонил в дверь соседей. На пороге появился плотный, невысокого роста парень. Это Колян, внук тети Саши. Умед недолюбливал  двадцатипятилетнего оболтуса с хищническим лицом и маленькими хитрыми глазками. Он ходил по двору вразвалку, держа руки в карманах. Во всем его облике было что-то настороженное. 
Умеду казалось, что вот-вот он вытащит из кармана камень и пульнет им в прохожего.
-Бабушка дома?
-Заходите, дома. Ну, чё,- бесцеремонно спросил он,- все еще спим?

 Колян подмигнул мышиным глазом, словно Зара сделала что-то такое, чему нет оправдания.

Умед передернулся, но ответил тем же макаром:

-А что нам еще остается делать?
-Ну, о чем и я?- сказал  Колян и пробасил:
-Бабань, Умед пришел.

«Как же я забыл про этого дурака!»,-подумал Умед, глядя на соседа.
-Заходи, Умед, - тетя Саша  «выплыла» на своих больных полных ногах.- Проходи, милок.

-Я, собственно, на минутку. Тетя Саша, я вышел на работу. Сами понимаете, надо кормить семью, да и сколько можно сидеть безвылазно.

-Понимаю, конечно же. Ты итак вон сколько находился рядом. Не каждый мужик так сможет.

-Врачи говорят, что Зара может еще долго проспать. К нам приходит родственница,  дежурит.. Все, что надо по лечебной части, делает медсестра.
-Ты ей платишь?

-Да, приходится. Накладно все это. Серго недавно идею выдал - установить радио няню.

-А что это такое?

-Это, тетя Саша, очень удобный прибор. На Западе давно в ходу. Чаще покупают  в семьях, где детки малые. Поставит мать микрофон возле спящего ребенка, а приемное устройство забирает с собой в кухню, спальню или на скамейку под окном, когда воздухом подышать. Если  ребенок заплачет- сразу слышно. Мать и бежит  к малышу.

-Господи, удобство- то какое. В наше время таких штучек не было. И чего только не придумают!

-Так вот я и подумал, может, и нам такую вещь возле Зариной кровати поставить. Спросить зашел - можно приемничек поставить у вас? Если что  услышите,  мне на работу позвоните. Я буду платить.

-О чем ты говоришь, милый! Конечно, можно. Только я , бывает, выхожу в магазин. Ненадолго, далеко ходить не могу, ноги больные. Да и Николай часто дома сидит, не работает, знаешь ведь.   Так что ставь аппарат-то.

Тетя Саша помолчала, потом укоризненно произнесла: 

-А насчет платы ты зря. Мы же соседи. С  Зарой всегда душа в душу. Когда соль, когда сахарок  просили друг у друга. Да мало что еще.

-Ну ладно, потом разберемся. Спасибо, теть Саш. Куда поставить приемничек-то?

-Давай сюда, я оставлю на  кухонном окне.   

Когда Умед ушел, Колян набросился на бабушку с упреками.

-Ты, бабаня, чего от денег отказалась? Он мужик не бедный, хорошо зарабатывает. 

Подбросил бы деньжат, не обеднеет. На пивко бы хватило.

-Смотрю на тебя и думаю, Николай, откуда ты такой урод-то у нас?

И мать, и отец как проклятые вкалывают, а ты, лоботряс, все за чужой счет  прокатиться хочешь.

-Это я пожинаю плоды  вашего прошлого, бабань. Строили, строили свой коммунизм, что-то не понравилось, решили перестроить. До конца дело не довели, на полпути бросили. А страдает кто? Кто весь мусор разгребать должен? Мы? Себе успели кой-никакой  запасик оставить - квартирки, вещички, хрусталик на старость приберегли. А у нас что будет?  Пивко, что еще!  Дайте работу,  заплатите хорошо и я не буду думать о пивке.

-Ладно, заладил. Каждый день одно и то же. Нам тоже не больно богатое наследство досталось. Послевоенное время, голод, разруха. В голову не приходило пивко искать. Работали,  где только можно и ничем не брезговали. И не говорили как вы, дай работу , да еще денег побольше. Трутни вы все, тунеядцы. А что касается припасенных вещичек, так с тобой же и проедали их до недавнего времени.   Не хочу больше говорить с тобой. Опять давление поднимется.

-Ой, ладно, ладно. Разнервничалась, тоже мне. Мужик сам предложил - заплачу. Отваливает же какой-то родственнице. А ведь родственница, могла бы и запросто так посмотреть.

-Это их дела, Николай.

-Бабань, в наше время надо подбирать все, что плохо  лежит и на тебя смотрит.

Тетя Саша махнула рукой и направилась в кухню.

-Шибко умно говоришь, когда чей-то рубль считаешь. В другое время дурак дураком.


...- Привет, Верунь! Ты что-то сегодня запоздала. Каждый раз иду к тебе на свидание, как к молодому человеку.- Нонна широко улыбнулась.

-К молодому человеку  приходят с опозданием. Ты же всегда являешься раньше времени,- отшутилась Вера.- Прямо перед выходом  женщину привезли, из окна выбросилась. Ее счастье, что второй этаж- невысоко. И упала на грузовик с  пустыми коробками и тарой.

-Трюкачка, наверное, знает, куда прыгать. Это каскадеры, чтобы не убиться, в коробки прыгают.

-Нет, в трансе была. Какие-то дела с мужем.

-Все беды из-за них, защитничков наших. Когда из-за них ногу или руку сломаешь, не страшно. Заживет. А вот когда они душу твою растопчут- это на всю жизнь. И ни одно лекарство, ни одна процедура не поможет. Ну да ладно, Бог с ними. Расскажи, как там наша героиня, спит?

-Спит. Умед хочет родственницу рассчитать.

-Давно пора, кормит дармоедов. Если эта краля проснется,  позвонит по телефону.

-До телефона дойти надо. За это время и ходить разучишься.

-Ой, не переживай. Если живьем в гроб не положили,  на земле всегда можно разобраться. Где вчерашнее письмо?

Вера протянула листы.

-Пора зачитывать второе письмо  якобы от сестры. Для разнообразия. Вот держи. А это следующее.-Нонна вопросительно посмотрела на Веру. Она ждала, когда же медсестра, наконец, начнет обсуждать написанное. Нонне хотелось найти единомышленника, кто бы поддержал  действия и пожалел ее. Но Вера молчала.

-Ты ничего не хочешь сказать? Ведь ты знакомишься с моей историей.

-Перед моими глазами проходит столько историй, что я уже ничему не удивляюсь. У сегодняшней попрыгуньи, уверена, тоже своя история. Читать письма-моя работа, хоть и необычная.

Нонна неодобрительно посмотрела на Веру. «Сухая какая-то. Может и к лучшему». 

Она отдала письма и медленно пошла своей дорогой.

Вера по-хозяйски открыла дверь квартиры и вошла, как к себе домой.  Умед  дал медсестре ключи, полностью переложив на ее плечи уход за женой.

Придвигая стул ближе к кровати, Вера подумала: « Преступниками не рождаются. Так складываются обстоятельства, что человек теряет совесть и становится жестоким. И Адриатика только повод к тому, чтобы заработать. У всех есть мечта.  Сколько людей мечтают заиметь миллион, а банки грабят единицы».

В это время  в квартире тети Саши щелкнул  приемник. Колян, «кайфово» выпускавший изо рта  табачный дым, поперхнулся. Он опасливо оглянулся и уставился  на булькающий предмет. «Неужели проснулась?- подумал он.- Клево! Сейчас позвоню Умеду и сшибу за новость деньгу!». Он хотел было броситься к телефону, как в аппарате  четко прозвучал женский голос:

«Доброй ночи, дорогая! Итак, я ждала ребенка...»
Колян затаился и  загасил сигарету.

«Однажды, это было в декабре, я лежала на диване и почувствовала, что в правом боку что-то стукнуло. Я прислушалась- это было первое слабое шевеление моего ребенка. Я позвонила Умеду- мне не терпелось сообщить ему, что наш малыш дает о себе знать. Он  порадовался, но как-то сдержанно. Я думала, он примчится ко мне, приставит к животу ухо и будет хлопать в ладоши на радостях. Но он пришел поздно вечером и  быстро ушел домой. Оказывается, из района прилетел твой дядя  и он должен привечать гостя. Я не особо возражала, только напомнила о том, что обещал  купить сапоги, так как надо идти к гинекологу.
 Умед не смог найти время и я два дня не выходила на улицу. Как назло пошел снег и я совсем застряла дома. Разозлившись, я вышла на улицу в демисезонных туфельках, еле впихнув в них отекшие ноги.  Возле остановки  поскользнулась и упала.
К гинекологу  попала с кровотечением. Мне сделали искусственные роды. Я чувствовала, как врачи что-то резали, тащили, произносили слова «ручка», «ножка». Я потеряла сознание. Когда пришла в себя, попросила врача  позвонить брату. Он примчался в роддом и страшно ругался. Беременность я от него скрывала, так как он очень плохо относился к нашей связи с Умедом. Более того, он прекратил с ним все отношения .Все это произошло в течение одного дня. Только наутро Умед позвонил и спросил не хулиганит ли наш малыш. Я сказала, что хулиганит и стал брыкаться еще больше. Умед обещал прийти вечером. После работы он пришел с цветами. Я люблю  цветы.   Их приносит по поводу и без. На этот раз был роскошный букет из роз и гвоздик. Умед сказал, что в будущем мы будем отмечать вчерашний день, как первый день рождения малыша. Я расплакалась. Он меня обнял и подумал, что я тронута его любовью. А я молчала. Он даже не заметил круги под глазами и  мою бледность. Я продолжала плакать, а он утешал и уговаривал не расстраиваться, чтобы ребенку не было грустно. Умед целовал мне кончики охладевших пальцев и говорил такие нежные слова, что мне полегчало. Он говорил, что никогда еще не ждал ребенка, как этого.
Я призналась, что ребенка нет. Умед, казалось, окаменел. Когда узнал всю историю, страшно разозлился. Упрекал меня за то, что не дождалась его и вышла на улицу, не позвонила из роддома, и во всех других грехах. Но что толку - крик этого малыша я все равно никогда не услышу. В этот вечер он остался у меня. На следующий день у вас дома  произошел скандал - ты ждала его всю ночь, а утром сама проводила дядю в аэропорт.  Пойми, дорогая, не мог же он оставить меня в такое трудное для меня время.  Любимую в часы горести не бросают... Спокойной ночи!».

Вера кашлянула и сказала вслух:

-Дай Бог, Зара, чтобы ты ничего не слышала.

Она, как обычно, разложила на столике инструменты и приступила  к работе.

Все это время Колян, прильнув ухом к аппарату, внимательно слушал захватывающий рассказ. Поначалу он подумал, что кто-то читает вслух главы какой-то драмы, но звучавшее имя соседа сбивало с толку. Колян достал из холодильника банку пива и, попивая, стал размышлять. Бабаня смотрела очередную серию какого-то русского сериала и у него было время поразмыслить. Через какое-то время  острый слух Коляна уловил стук двери соседской  квартиры. Он соскочил с  табурета и бросился к окну. Из подъезда вышла молодая женщина, Колян не раз встречал ее во дворе. Это была нанятая медсестра. Он  присвистнул. Неужели она имеет какое-то отношение к Умеду? А если и имеет, кому все рассказывает? И что означали её последние слова?


Через два дня,  в районе шести часов, Колян стоял у окна, выжидающе поглядывая во двор дома. Медсестра не заставила долго ждать. Появившись в воротах, она быстрым шагом направилась в подъезд. В следующую минуту Колян с любопытством прильнул оком к глазку двери. Он увидел, как женщина вытащила из сумочки ключи и открыла дверь.  Через некоторое время в аппарате послышался характерный звук двигающегося стула и ясный ровный голос.

«Доброй ночи, дорогая! Я пришла к мысли, что ты - неудачница. У тебя есть муж, но он тебя  не любит. У тебя есть сын, но к тебе у него нет привязанности. О нашей связи с Умедом ты знаешь давно.  И молчишь. Почему? Боишься, что бросит? Не бойся, не бросит. Умед - сорт мужиков, которые не бросают. Ему удобно жить и там, и здесь. Он из тех, кто не желает причинять себе неудобства и не любит что-то менять в своей жизни. Я не раз его прогоняла. Но он возвращался. Он выжидал какое-то время и, чувствуя, что я начинаю скучать, неожиданно появлялся. С розами, лилиями.  И примирительным подарком. Кстати, о подарках. 
Умед часто   дарил  драгоценности.  Однажды, после ссоры, подарил  кулон в виде сердечка.  Представляешь,  в середине настоящий рубин, а вокруг бриллиантовая россыпь. Такой прелести я даже во сне не видела. Он сказал, что это его сердце и оно всегда будет гореть как этот камень. Разве я могла устоять? Он  тут же позвонил тебе и с металлом в голосе сказал, чтобы ты не ждала. Мне не понравился его отчет перед тобой в моем присутствии, но я так была рада подарку, что не обратила на это внимания. Мы любовались пылающим сердцем, а потом я вытащила шкатулку и мы стали рассматривать другие подаренные им украшения. Одно кольцо напомнило о примирении после длительной ссоры, причиной которой была ты. 
Помнится, то был  день твоего рождения. Ты пригласила в гости многу народу.  В этот же день, тебе в пику, гостей пригласила и я. Умед сказал, что немного посидит с вашими гостями и придет ко мне. Но не пришел. Потом признался, что гости  много пили за твое здоровье и он тоже опьянел. Вскоре заснул. Через неделю у меня появилось это кольцо итальянских мастеров. А еще я очень люблю жемчужное ожерелье, которое он купил мне на день рождения.  Кстати, помнишь, ты тоже бредила жемчугом и просила его купить тебе.  А так как между нами секретов нет, он рассказал о твоем желании.  Я сказала, скажи, что денег нет,  купи бижутерию. Слишком жирно для тебя - настоящий жемчуг. Ты все же купила ожерелье, но на свои деньги.

Но вернемся к шкатулке. Там еще лежит крученная цепочка. Вспомни день, когда  его маму положили в больницу. Была твоя очередь везти еду и ты сказала, чтобы это сделал он.  На самом деле в больницу должна была пойти ты. Но ты пару раз чихнула и заявила, что заболела. Так сгорели наши билеты на вечерний сеанс в кино. Я сказала Умеду, что меня не интересуют его дела, раз запланировали пойти в кино, значит надо идти.  Видимо, в тот день тебе не хотелось навещать свекровь. Знаю о ваших натянутых отношениях и ты разыграла сцену болезни. Но мне-то наплевать! Что мне  до ваших дел! Словом, ссора была крупная. Я долго его не пускала.  И тогда он исчез на три недели. Потом все же появился. Мы помирились. Ты, наверное, думаешь, что я ссорюсь с ним ради подарков. Ничего подобного! Он делает подарки и без поводов. Кроме того, я не нуждаюсь в деньгах. Умед хорошо зарабатывает и его деньги лежат у меня. Я могу брать сколько хочу и когда хочу. Зарплату он исправно несет тебе. А вот  «левак» у меня. Ты же знаешь, как дорого стоит сделать проект дома. Богатых сейчас много, а он хороший архитектор.  У него есть несколько проектов прекрасных двух-трехэтажных коттеджей. Каждый стоит немалых денег.   Все эти годы я не работаю и работать не собираюсь. За жалкие гроши топтаться и унижаться весь день? Я хочу жить беззаботно и спокойно.  И для этого у меня есть все условия. Спокойной ночи, дорогая!».

Когда очередная исповедь была прочитана, Колян понял, что любовница - другая женщина, не работающая и живущая на средства  Умеда. Колян и думать не мог, что Умед ведет двойную жизнь и располагает деньгами более, чем предостаточными. «Ну и сосед! Не сосед, а золотое дно!»   Впервые в жизни Колян напряг мозги, чтобы разобраться в ситуации, его не касающейся. Ему было очень важно найти ответ на интересующие вопросы. В его непутевой голове созревал план.


Умед постепенно успокаивался и его жизнь входила в прежнюю колею. Зара, казалось, не собиралась возвращаться к активной жизни и он смирился с мыслью,  что она проспит долго, как  и предвещала Клара Петровна. Умед поддерживал контакт с врачом и информировал о состоянии дел. Впрочем, рассказывать было не о чем. Клара Петрвна один раз в неделю наведывалась к Заре, слушала сердце, пульс, открывала глаза и подолгу смотрела  в зрачки Зары, словно пыталась разгадать какой-то шифр. Она приходила по собственной инициативе и вела дневник о состоянии больной в летаргическом сне.

Жизнь продолжалась. Однажды Умед подумал, что не плохо бы позвонить Нонне и поинтересоваться  ее жизнью. Он был тронут ее тактом  - Нонна не звонила, не интересовалась его делами, а просто терпеливо ждала.  «Сколько культуры в этой женщине, самообладания! А ведь я поступил с ней в больнице не лучшим образом. Не подошел, не позвонил,  надолго исчез»,- размышлял Умед. Он набрал номер  телефона.

-Нонна?

На том конце провода послышалось тихое: « Да, я».

-Как дела?- Умед понимал, что сказал глупость.
-Нормально.
-Я немного освободился от забот. Вот, думаю, дай позвоню, как ты там.
-Нормально.
-Чем занимаешься?
-С тобой говорю.
-Ладно, не валяй дурака, я вечером хочу зайти.
-Зайти? Мимоходом?
-Не придирайся к словам. Прийти.
-Посидеть?
-Ну, все. Потом поговорим.
-А не надо.  Я не настроена с тобой больше разговаривать.

Нонна кривила душой. Она ждала этого звонка и очень обрадовалась. Но для порядка встала в позу, зная, что этот раунд выиграет она..

Умед сказал: «Все, пока» и положил трубку.

Он позвонил тете Саше. Трубку взял Колян.
-Бабаня на улице с соседками сидит. Скоро придет. Что передать?- Колян как никогда был учтив.
-Да, передай, что я приду сегодня позже. Серго должен прийти раньше, но если задержится, имейте в виду.
-Не волнуйтесь, все путем, - ответил Колян.

После работы Умед купил цветы и зашел в  парфюмерный магазин.  Продавщица любезно встретила возле дверей.
-Мне духи.
-Ваша дама блондинка, шатенка, какой у нее цвет глаз и сколько ей лет?- пропела продавщица.
-Я не новичок в выборе духов для моей дамы, знаю ее вкус. Она любит свежесть. Что новенького есть?
-Как насчет  «Зеленого чая»? Это прекрасные духи.
-Новинка?
-В  каком-то смысле, да. Но уже завоевала популярность.

Продавщица брызнула из пробника на салфетку  и протянула Умеду.

Небольшой знаток в ароматах, однако он нашел  духи очень приятными и кивнул головой.

Сунув сверток в карман,  направился  к машине.
Умед открыл дверь своим ключом. Обычно Нонна выбегала  в коридор и помогала ему раздеться. На этот раз она  невозмутимо сидела на диване и смотрела телевизор.

-Нонна, ты не хочешь меня встретить?

В ответ послышался наигранный кашель.

Умед надел тапочки,  по-хозяйски вошел в комнату,   подошел к Нонне и протянул цветы.
-Если бы все цветы мира вдруг исчезли, что бы ты сделал?- спросила она.
-Я бы подарил тебе их аромат. Вот такой!-  он протянул сверток.

Нонна косо посмотрела на аккуратно завернутую коробочку и сказала:
-Духи.
-Да, духи. Чтобы ты вдохнула их аромат и превратилась в цветок - нежный и красивый.-Умед сам удивился своему красноречию.

Нонне не хотелось сопротивляться, она устала. Устала ждать, думать, анализировать, устала бороться  с невезением. А еще Нонна устала от писанины к той, которой хотела рассказать о своей любви, к той, которая всю жизнь была преградой на пути к ее счастью.

Любимая предателя отложила сверток в сторону и указала  Умеду на место рядом с собой. Умед сел на диван и взял ее за руку. Как приятно обнять любимую после долгой разлуки!

Стрелки часов показывали одиннадцать часов. Уходить совсем не хотелось. Умед виновато посмотрел на Нонну, застегивая пуговицы на рубашке. Нонна, выглядывая  из-под одеяла как мышка, довольно улыбалась.
« Она не просит меня остаться»- подумал Умед.   
 «Как бы мне не было с тобой хорошо, но тебе надо идти»,- думала Нонна.   На письменном столе ее ждали бумага и ручка. Она была весела. Ведь тема для очередного письма была готова.


«Доброй ночи, дорогая! У меня новость - ко мне вернулся Умед. Я не сомневалась, что рано или поздно он все же придет. Мы очень соскучились друг по другу и весь вечер  занимались любовью. Время было позднее, когда он засобирался домой.  Я не останавливала, хотя чувствовала, что одевается нехотя.  Завтра Умед придет вновь. И опять мы проведем дивный вечер. Я решила провести его романтически - накрою стол, зажгу свечи, поставлю вазу с цветами. С теми, которые принес Умед. Я капну на лампочку несколько капель духов, вчерашний его подарок. Комната наполнится ароматом и  этот дурман унесет нас   в небеса. Знаешь, Зара, после долгой разлуки так хочется любви.  Мы переживаем медовый месяц и нас друг от друга не оторвать. На фоне этой любви я планирую зачать ребенка. Спокойной ночи, дорогая!»

-Стерва,-сказала Вера, складывая листок.
-Вот ведь сволочь,-подумал Колян, смутно догадываясь о происходящем за стенкой.

Через час стукнула соседская дверь. Колян выскочил  в подъезд.

-Здравствуйте ! А я вас знаю. Вы приходите ухаживать за Зарой.

Вера положила ключ в сумочку и засеменила по лестнице. Колян последовал за ней.

Что-то надо было сказать:

-Как больная, спит еще? Представляете, я и знать не знал, что есть такая странная болезнь. Оказывается, люди спят по несколько лет!
-Да,  мы в училище что-то изучали, но так, мельком.

Разговаривая, новоиспеченные знакомые вышли на улицу.

-А что вы делаете  ей каждый день?

Вера насторожилась:
-В каком смысле?
-Ну, перевязка там или еще что.
-А-а-а. Нет, перевязка не нужна. Кормлю, обрабатываю, делаю инъекции, витамины там и все такое. Много чего, чтобы поддерживать жизнь.

-Вы только здесь работаете?-  прощупывал Колян  собеседницу.
-Нет, еще в больнице.
-Не трудно?
-Трудно не трудно, а зарабатывать надо.

Колян так и думал - любовница Умеда - не медсестра.
-Как вас зовут?-спросил парень.
-Вера меня зовут. Извините, но мне на «маршрутку».

Колян улыбнулся и развел руками, мол, ну что поделаешь.  Вере повезло - машину пришлось недолго ждать.
Cосед постоял на остановке, провожая  маршрутку взглядом. «А сестричка  ничего»,-  отметил он и сладострастно улыбнулся.


Василий стоял у окна и курил сигарету. Из  кабинета вышел  Умед и подошел к другу.
-Я хотел спросить у тебя,- начал Умед.- Стоит ли нашему отделу рассматривать  этот проект? Начальство поставило нереальные сроки. Это самоубийство!

Василий широко улыбнулся.

-Начальство знает, кому поручать. Лично для тебя- это не сроки. Знаешь, Умед, я тебе очень завидую. Не  подумай, дружище, я - белой завистью. У тебя одаренность, талант, не знаю что еще. Ты архитектор от Бога, все же.
-Да ладно, не трепись.
-Я не льщу, не подчиненный. Иногда стыдно, что над тобой я, хотя ты «сам с усам».

-Я тебя прощаю,- Умед похлопал Василия по плечу.- Мне должность не нужна, не карьерист я. Я люблю размеренную жизнь, без нервотрепки. Чтобы полной грудью... В начальники идут люди властолюбивые, горделивые, самовлюбленные. О присутствующих, сам понимаешь, не говорят.

-Это ты зря. Начальником дурака не поставишь. Начальник - тоже дар божий.

-Ты прав, Василий. Но речь идет о людях, которые и без высокой должности звучат. Я не о себе, просто рассуждаю. Вот сам сказал - заказ дали нашему отделу. А если бы не Гарик, ты и я -  вряд ли такие сроки поставили.  А ведь работа рассчитана человек на десять.

-Да, это так. И все же  некоторые позиции для пенсии сгодятся.

-  В наши годы разве о пенсии думают? Во-первых, давай доживем. Во-вторых, когда выйду на пенсию,  буду делать пару-тройку проектов в год и мне хватит.

-Для кого?- хитро посмотрел  Василий.

Умед отвел глаза. Он  не любил распространяться о личной жизни с кем бы то ни было. Догадывался, что Василий знает о Нонне, хотя друзья никогда не говорили на эту тему.

-На всех, - он затушил сигарету в банке из-под шпрот,  которая служила пепельницей и стояла всегда на подоконнике.

-Ладно, раз поручили, значит сделаем,- сказал Умед,  переводя беседу на тему, с  которой  начали.

Сослуживцы направились к отделу.  Раздался голос  Киры.

-Ребята, я к вам, - она ускорила шаг.- Вернее, к Умеду. Ну что делать с деньгами-то? Собрали от чистого сердца. Не раздавать же обратно!

Умед рассмеялся.

-Кирочка, дорогая, не нужны мне деньги. Ну придумайте сами что-нибудь, у вас же светлая голова! Окажите помощь уборщице, дворнику, ну еще там кому считаете нужным.
-Но как же, мы ведь собирали по поводу. Как я объясню людям-то?
-Так и объясните, не берет, мол, подлец. Если серьезно, Кира,  я вполне могу обеспечить семью и в горести, и в радости. Спасибо за заботу.
-Но это же условная сумма. В конечном счете это акция, отклик коллектива на вашу беду.

Кира очень расстроилась. Ей не хотелось говорить Умеду, что она с трудом пробила у сотрудников идею помощи, что придало ей значимость и выделяло среди других. Конечно,  Кира делала это по собственной инициативе и от чистого сердца.  Она  ушла, больше ничего не сказав.
-Обидел девушку.  За что? За доброту, - сокрушался Василий.
-Я не хотел. Но не тот случай. Дай Бог, чтобы такого случая не было.


...Последующие письма Нонны по-прежнему изобиловали фактами, щекочущими нервы.   Постепенно Вера  привыкла читать письма и декларировала так, словно находилась на сцене   театра.

Колян,  проявлявший особый интерес к судьбе соседей, все чаще подвязывался к Вере. Медсестре кучерявый молодой человек тоже был не безразличен. Она стала  громче хлопать дверью, чтобы сосед вышел, как обычно, проводить до остановки.
Как-то Колян «случайно» столкнулся с ней в дверях подъезда.
-Завтра  обещали жаркую погоду. Хочу на озеро смотаться. Вот думаю, а не поехать ли вместе?

Вера не ожидала такого предложения. Она привыкла к тому, что ребята охотно с ней  общались, болтали, но дальше дело не шло. Приглашение  Коляна на пикник означало начало отношений. 

-Можно, почему нет. Тем более, что завтра воскресенье и работы нет, - Вера постаралась не выдавать своей радости.

Договорились встретиться на остановке, откуда уходит загородный автобус.

На озере было многолюдно. С трудом найдя свободное место, молодые люди расстелили полотенце, забив таким образом  место. Колян осмотрелся и удовлетворенно произнес:

- Неплохо. Раздеваемся?
-Раздеваемся,- согласилась Вера.

Она лихо сбросила легкий сарафан. Несмотря на далеко  не юные годы,  смотрелась довольно-таки аппетитно.   Красивая грудь,  пышная и упругая,  манила материнской зрелостью.  Округлые бедра,  прикрытые  цветастым купальником,  смотрелись обворожительно. Колян откровенно разглядывал Веру, смачно цокая языком.

-А у тебя все на месте, не каждая телка похвастается. -  осоловелые глазки скользили по ладной женской фигуре.

Вера смутилась.  Она не привыкла к  мужским комплиментам, тем более на молодежном жаргоне. Стыдливо оттянув купальник, как это делают с короткой юбкой, она перевела разговор на другую тему:

-Купаться будешь в одежде? 
Коляна не пришлось долго упрашивать. Через минуту он выставил на всеобщее обозрение свое волосатое тело. По-хозяйски схватил Веру за руку и потащил к воде.

Солнце ярко светило, вода приятно ласкала и вокруг молодых людей  все словно растворилось. В целом мире остались Колян,  Вера и зарождающееся чувство.

Поздно вечером Колян сидел за столом, накрытым белоснежной скатертью, и пил кофе. Вокруг на правах хозяйки  усердно хлопотала Вера.
-А  у тебя уютно,- оглядываясь, сказал Колян.- Люблю женщин, которые в доме создают уют.
-Да, что там, - махнула рукой Вера. - Квартира, как квартира. У всех одинаковая планировка, мебель.
-Не скажи...- откинувшись на спинку стула,  сквозь зубы цедил Колян.

Стрелки часов показывали десять.  Колян искал повод остаться.  Он подошел к видеомагнитофону и стал рассматривать диски. 

-Хочешь посмотреть концерт?- Вера  тоже искала возможность задержать гостя.
-С удовольствием,- обрадовался  Колян.

Они сидели  на диване и молча смотрели телевизор. Колян, по натуре грубый и шустрый,  резко  развернулся к Вере.
-Слушай, я не люблю всякие ухаживания. Сидим тут телек смотрим, кофе  пьем. И ты знаешь, и я знаю, что нам надо. Мы же взрослые люди, что тянуть-то?

Вера удивленно вскинула брови.  Конечно, она  не девочка, чтобы кокетничать и водить за нос ухажера, но так откровенно  и сразу предлагать постель было уж слишком.
 Весь день Колян сдерживал свои чувства, чтобы не спугнуть  удачу. В иных случаях он  сразу увел бы свою подругу в укромное место. В данной ситуации Колян  боялся отказа, что нарушило бы все планы. Хотя, рассуждал Колян, Вера сама предложила зайти  к ней домой и выпить кофе. Раз так, значит, она предлагает отношения большие, чем дружеские. Кроме того, Коляна серьезным образом потянуло к Вере -  ему  все больше нравилась эта женщина.

Вера молча поднялась с дивана и выключила телевизор. Она включила бра, погасив верхний свет, и ушла в соседнюю комнату. Колян настороженно выжидал продолжения действия, но в спальной было темно и тихо. Колян встал и направился   к двери, за которой скрылась  Вера.  Тусклый свет    из соседней комнаты упал на кровать, где в  неглиже лежала  женщина. Одеяло валялось на полу, а на белоснежной простыне просматривался силуэт красивого женского тела. Колян подошел ближе и присел на колени возле кровати.

-Мне - 32,- тихо сказала Вера.- И я не была с  мужчиной 10 лет. Это смешно, но  я старомодна - ждала любви и только потом все остальное. Но ни любви, ни остального не случилось. Ты сказал, что мы взрослые люди. Я подумала, а ведь  ты прав. Я очень, очень хочу быть сейчас с тобой.

Колян протянул руку к Вере и медленно провел по животу. Женщина напряглась и  замерла в ожидании.  Он не спешил - впереди была долгая ночь, которая обещала стать жаркой... и полезной для им задуманного.

Утро для влюбленных наступило в десять часов. Открыв глаза, Вера посмотрела на будильник. «Боже мой, я опоздала на работу»,- ужаснулась она. Рядом мирно спал Колян. Он лежал на спине и тихо похрапывал. Вера высвободила руку из под его головы и хотела было встать.

-Ты куда? - не открывая глаз, спросил Колян.

Она повернулась к нему и обвила его шею гладкими руками.

-Мне надо на работу, я опоздала.
-Позвони, скажи, что заболела.

Вера задумалась. И вправду, почему бы не заболеть хотя бы разок? К подобным уловкам она никогда не прибегала, но сейчас эта мысль показалась ей очень заманчивой.  Вера улыбнулась и потянулась за халатом.
Телефон подняла зав отделением.
-Ну что же поделаешь, выздоравливайте, раз такое дело. А когда выйдете на работу?

Вера пожала плечами, как будто ее могли видеть в телефон.

Откуда ей знать! Болезнь под названием «любовь» могла продлиться долго.

Колян терпеливо ждал свою женщину.

-Прыгай,- сказал он, когда Вера вернулась в спальную.
Она   не без удовольствия скинула  халат и плюхнулась рядом. Колян грубо притянул ее к себе.
-Терпеть не могу кофе, - сказал он. - Вчера пил через «не могу», чтобы показаться интеллигентом. Но, оказывается, в нем сила! Старомодная, старомодная, а как мужика зажечь, знаешь!
-Мужика зажигают водкой,-  смеялась Вера.
-Плохого мужика, плохого. Я пока все умею и без водки. Как ты думаешь? А? Умею?

Ответ был не нужен.


Шли дни, недели, месяцы. Отношения между Умедом и Нонной  складывались как нельзя лучше. Однажды Нонна сообщила, что беременна. Умед воспринял новость, как и в предыдущий раз, довольно спокойно. Виделись они ежедневно и у них налаживалось подобие семейной жизни.

Крепли любовные отношения  и Веры  с  Коляном. Он все больше пропадал у своей возлюбленной, где ему был обеспечен достойный уход. Вера влюбилась в Коляна, несмотря на разницу в годах. Разница   в возрасте не смущала и ее партнера.
Более того, ему нравился такой расклад - Вера  женщина не первой свежести, не избалованная мужским вниманием и ценила то, что дала ей судьба. Она, естественно, хотела  выйти замуж, но предложения от Коляна не поступало. Хитрый малый понимал - пока он значится в дружках, можно вести праздный образ жизни и не напрягаться с работой. Вера ходила в магазины, готовила вкусную еду, стирала и убирала. Стоило ей проявить какое-то недовольство, как Колян на некоторое время исчезал. Вера, опасаясь  разлуки, старалась угодить с еще большей силой.
Тетя Саша и родители знали о связи  Коляна с медсестрой и их радовало, что он  стал меньше болтаться по улицам, распивая с дружками пиво.

В дни дежурств Веры  у Зары Колян находился дома. Он  не пропускал ни одного письма, которое его подруга зачитывала больной.  Однако, в последнее время  Нонна все реже отправляла послания. То ли  прошла злоба на Умеда, который стал  всецело принадлежать  только ей, то ли наскучило  бесплодное занятие, то ли мешала беременность. Но сообщить Заре «радостную» весть,  что скоро на свет появится Умед-младший, Нонна поспешила, как только узнала о предстоящем материнстве.

Серго вышел из депрессии и привык к  состоянию, в котором находилась мать.
Перечитав  литературу о летаргическом сне, он  привык к мысли, что придется  смириться с жизнью без матери. Серго ходил на занятия, «отрывался» с друзьями, влюблялся в девчонок.  Его устраивала бесконтрольность со стороны отца, который был занят личной жизнью. Они встречались поздно ночью, не задавая  друг другу вопросов и делая вид, что все хорошо. Зара все чаще оставалась одна, и постепенно к ее состоянию утрачивали интерес и окружающие.

Нонна носила ребенка тяжело. Сказался возраст, переживания из-за  псевдо замужества, нестабильного состояния мнимой семьи. Как-то, встретив Умеда после работы и накормив ужином, начала разговор, к которому давно готовилась.
- Мне через месяц рожать. Не хочу, чтобы ребенок считался  незаконнорожденным. Что будем делать?

Умед посмотрел с непониманием.
-А что надо делать?
-Может, мы как-то оформим свои отношения?
-Как ты это представляешь себе, Нонна? При законной жене расписаться?

Нонна вскипела:

- Так разведись!
-Как? Как развестись, привести судей в комнату, где лежит Зара и устроить показательный процесс? Или ее вместе с кроватью прикатить в суд?
-Не упражняйся в красноречии, дорогой. Мне это все  порядком надоело. Я долго жду. Когда не было ребенка, я тебя  понимала. Но сейчас-то? Ребенку надо появиться на свет не  при подпольном отце, а при законном.

Умед взял газету и со злостью ее развернул. Нонна заметила - как дело доходит до выяснения отношений, Умед раздражается, резко прекращая разговор. Дальнейшая беседа бессмысленна и Нонна, грузно шагая, направилась в кухню. Она села за стол и закрыла лицо руками. «Как же несправедливо устроен мир, - подумала она. - Почему мужчины, при первой встрече показывают себя рыцарями, а потом  превращаются в последних трусов?»

-Ну что ты, ей-богу, как маленькая! - Умед последовал за Нонной, придвинул табурету и сел рядом.- Ну, какая разница, расписаны мы или нет. Родится ребенок, возьмет мое отчество и фамилию. Зачем все усложнять?
-Усложнять кому? Все эти годы ты водил меня за нос - то подожди, не время,  то сына не могу оставить, то еще что-то.  Я верила, ждала.  Теперь причина - жена больна. Да какая она больная? Спит себе, никаких проблем! 

Нонна вытерла кулаком слезы.
 - Пойми, Умед, она может проспать 20 лет. А жизнь идет...

Умед утвердительно покачал головой.
-Да, жизнь проходит, - он нежно посмотрел на Нонну. -  Я готов жениться, но нет в судебной практике таких случаев - разводиться, когда один из супругов  находится в летаргическом сне.
-Хорошо. Тогда переезжай ко мне и будем жить вместе. Вызови ее сестру и скажи, что так мол и так, это твоя сестра и будь добра за ней присматривать. Пусть сами решают, в конце-то концов!

Умед опустил голову.
Нонна злобно на него уставилась:
-Как мне надоела твоя Зара! Никакого от нее избавления!  Всю жизнь мне испоганила! Она, как злой рок.  Теперь ей понадобилось заснуть!
-Это  наша вина, согласись. Врачи говорят, что подобное результат какого-то шока.
-Не защищай - перешла на крик Нонна. - Какие только стрессы не переживают люди,  родных теряют, да мало ли что! И то ничего. А эта что? Ну, увидела своего мужа у другой, ну и что? Сама виновата, нечего шастать туда, где этот самый стресс ее поджидал!

Умед виновато улыбался. Он  находился между двух огней и не находил  выхода. К такому повороту событий   был не готов. Ему казалось, что  сейчас все складывается наилучшим образом -  ходит к любимой женщине, возвращается в родной дом к  семье  и при всем этом никаких скандалов, упреков, вопросов. Тишь и благодать. Как-то даже подумал - неплохо  бы женам иногда не надолго засыпать. 
Вдруг его осенило. Он взял Нонну за руку:
-А, может, переедем жить ко мне?
Нонна округлила глаза.
- Ты в своем уме? Твоя спящая красавица разлеглась, как королева, а я еще и ухаживай за ней, за твоим Серго. Ты вообще крюканулся?

Умед понял, что сказал глупость. Но приемлемое  решение  не приходило в голову.
-В общем так. Завтра же переедешь и никаких больше  оговорок, - решительно выговорила Нонна.

Умед  поднялся с табурета и, обняв вконец распоясавшуюся Нонну, сказал:
-Нет, завтра нет. Для начала мне все надо устроить. Поговорить с Зариной сестрой, объясниться с Серго. Это займет какое-то время.

Нонна была на седьмом небе. Наконец-то блеснул свет в конце тоннеля. Она не стала выдвигать ультиматум, что могло все испортить. Но злоба на Зару поднималась с большей силой. Поведение Умеда лишний раз свидетельствовало о том, что он все же  тепло относится  к жене.  Это было выше ее сил. И, одолеваемая раздирающей душу ревностью, села за письмо, чтобы как-то выпустить пар.

Вера пришла к Нонне домой  за очередным посланием.
-Эта все спит?- небрежно спросила Нонна.- Ну, пусть спит. Все на свете проспит. Прочти ей вот это.

Вера решилась на вопрос:
-Нонна, я никогда не осуждаю женщин. Но зачем тебе это?  Вдруг не слышит? А мы с тобой изощряемся.
-Слышит,  еще как слышит. Так говорят врачи. Пусть все  знает. Не одной мне страдать. Когда проснется, будет в курсе всех событий. Это не справедливо - я о ней знаю все, она обо мне - ничего. Только догадки. А ведь мы с ней на равных. Пусть  собирает  вещички и валит. Как я ее ненавижу! Тебе откуда знать? Живешь одна, никто нервы не треплет.

Вера промолчала. Она не посвящала Нонну в личную жизнь,  не считая это необходимым. Но положения  двух женщин были почти одинаковыми. И там, и здесь - приходящие мужья. Скользнув взглядом по большому животу Нонны,  Вера  подумала, что и ей время становиться матерью. Но это была, скорее, мечта.


Колян зашел в дом.
-Бабаня, это я, - бросил с порога.

Тетя Саша вышла из кухни.
- Хорошо, что пришел. Я блины пеку.
-Это хорошо.  А что твоего долбанного сериала сегодня нет?
- Есть. Чем выражаться, посмотрел бы, уму -разуму учился. Как люди живут, как зарабатывают на хлеб, как проблемы решают...
-Да выдумки все, придумывают ерунду для таких, как ты. На вас деньги делают, - он посмотрел на часы. Вера вот-вот начнет монолог у кровати соседки.- Ладно, иди, а  то началось уже,- заволновался Колян, сожалея, что начал спор на извечную тему.
- Сейчас, доделаю, пойду.

Этого Колян допустить не мог.

С тех пор, как он впервые услышал голос в приемнике, он делал все возможное, чтобы бабушка не заходила на кухню. Тетя Саша ничего не подозревала, зная, что внук любит посидеть на табурете возле окна, попивая пиво. К счастью для Коляна именно в это время шел долгоиграющий  сериал.

Он взял из рук бабушки половник и зачерпнул жидкое тесто.
-Иди, бабань, что я зверь что ли, сам допеку.

Тетя Саша искренне удивилась и, довольная тем, что нотации дают положительные плоды, пошла смотреть телевизор.

«Доброй ночи, дорогая!»- послышалось в приемнике.

В следующую минуту что-то затарахтело, зашипело и до слуха донесся приглушенный звук. Колян выключил газ и взяв приемник, стал его трясти. Но звук по-прежнему доносился издалека, с помехами и неразборчиво.

Колян выскочил в подъезд и нервно позвонил в дверь.
-Ты чего? Я же просила не приходить сюда. Вдруг придут хозяева, - недовольно сказала Вера, открыв дверь.
Колян с силой оттолкнув Веру,   вбежал в квартиру.
-Ты обещала показать, как она спит. Что, мол, мертвец мертвецом.
 
Он без приглашения направился в комнату, где лежала Зара.
-Николай,  вдруг придут, ты что?
-Сейчас, сейчас,-  Колян, мельком взглянув на Зару, разглядывал комнату.

Динамика нигде не было. Он посмотрел на стены, шкаф -пусто.
-Что ты ищешь?-  обеспокоенно спросила Вера.

Колян настолько был расстроен, что пропустил вопрос мимо ушей.
-Что-то голова у нее низко лежит,- растерянно сказал он и засунул руки под подушку. Он нервно исследовал пространство, подобно Остапу Бендеру, искавшему бриллианты в стуле,  и чертыхался.

Вера недоуменно смотрела на Коляна, ничего не понимая.

В дверь позвонили. Медсестра вздрогнула. Колян отскочил от кровати и спрятался за шкаф.

Это был  Умед.  В руках  у него была сумка.
- Продукты принес. Я завтра буду занят, решил сделать  покупки сегодня.  Серго не приходил?
-Нет, - Вера, казалось, потеряла дар речи.
-И еще. В этом пакете лекарства. У вас они, кажется, заканчиваются? Я сегодня был  у Клары Петровны, она выписала витамины. Бинты, вата, спирт - и все остальное тоже здесь...

Вера стояла в проеме двери, боясь шевельнуться.
-Как сегодня у нас дела? - Умед приподнялся на цыпочки, чтобы разглядеть Зару, лежавшую на постели.
-Все нормально,- поспешила ответить Вера, загораживая вход в комнату.
-Ладно, я побежал. Вечером, как всегда, сделаю ей массаж рук и ног. Клара Петровна предупредила - каждый день, не реже двух раз. Вы  уже массажировали?
-А? Я? О, да, уже,- соврала Вера.
-Кстати, когда будете уходить, микрофон поставьте ближе. Ну ладно, я пошел. Первого числа приду пораньше, чтобы выдать вам зарплату. Если же не успею, приду, как обычно, в больницу.
-Хорошо, - тихо сказала Вера, моля Бога, чтобы Умед побыстрее ушел.

Когда дверь за хозяином дома захлопнулась, Вера напряженно стала думать о каком микрофоне шла речь.
-Ой! - спохватилась она.  Вера похолодела. Она совершенно забыла про микрофон, который стоял на окне под папоротником, рядом с куклой и плюшевым медведем. Она  только сейчас вспомнила о том, что в  день покупки Умед  расхваливал это достижение техники.

Из-за шкафа вышел Колян.

Вера молча посмотрела на него,  перевела взгляд на подоконник. Микрофон был закрыт мишкой. Это она, Вера, несколько минут назад, поставила на окно чашку, сдвинув предметы с обычных мест. Плюшевая игрушка закрыла микрофон.
-Ты это ищешь? - укоризненно спросила Вера.
-Да,- не отпирался Колян.
-И ты все знаешь?
-Да, настоящий детектив!- Колян нагло ухмыльнулся.
-И зачем тебе  это?
-А тебе зачем?
-Меня попросили, - растерянно ответила Вера.
-А мне интересно, где деньги лежат, - Колян шел ва-банк.
-А если я расскажу, что ты готовишься к краже?
-Не расскажешь, - Колян уселся в кресло и закурил.
-Не кури  при больной. Дым - отрава даже для здоровых.

Колян усмехнулся.
-Я отравляю ее не больше, чем ты.
Вера вспыхнула:
-Как ты смеешь? Что ты себе позволяешь?
-А ничего! Мне деньги нужны. Судя по рассказикам той  дуры, их у нее куры не клюют.
-Если бы  знала, что связалась с подонком, - запричитала Вера.- Уходи! И никогда не приходи. Я не хочу быть соучастницей твоих грязных дел.
-Верунчик, ты не поняла. Мне нужны деньги, и ты мне поможешь.
-Дудки! Ничего не знаю и знать не хочу.
-Дура ты, Вера. Когда  мы добудем деньги, мы сможем зажить счастливо.

Вера закрыла лицо руками: «Какая же я дура».
Колян подошел к ней и обнял.
-Убери свои мерзкие руки!- закричала Вера.- Уходи, иначе я вызову милицию.
-У-тю-тю! Милицию!  И что скажешь? Колян, мой дружок, с которым я ... решил обокрасть квартиру. А они скажут - откуда он знает про ту квартиру? А ты скажешь - я адресочек дала. А заодно расскажешь о планомерном убийстве этой несчастной, - и он глазами показал на Зару.

Вера медленно опустилась на стул. Сколько же ошибок она наделала за последнее время!
Женщина взяла себя в руки.
-Николай, давай поговорим. Что ты на самом деле хочешь? Я еще раз повторяю, что ничего делать для тебя не буду. Пойми, это преступление. Я не хочу в нем участвовать.
-Тебе, хочешь сказать, деньги не нужны?
-Не нужны.
-И ты к ним равнодушна?
-Да.
-Врешь. Деньги нужны всем. И каждый зарабатывает их, как может. Я, например, хочу сам   взять их там, где их много. Ты берешь там, где тебе дают. У каждого своя дорожка. А в конечном счете мы оба - преступники.

Вера поняла, что влипла:
-Откуда ты такой умный на мою голову взялся?
Колян рассмеялся:
-Да уж не дурак.  Все же геофак закончил. Что-то  соображаю.
-А раз соображаешь, почему бы не полазить по горам, золотишко не поискать?
-Нет, Верунчик, за такое золотишко нынче мелочь дают.  А я молодой, мне надо много и сразу. И ты поможешь мне.
-Уходи, поговорим потом, я должна сделать процедуры.

Колян засунул руки в карманы брюк и подошел к окну.
-Я буду ждать у тебя дома, - не оборачиваясь бросил он.

Слова «у тебя дома» насторожили Веру. Она почувствовала дистанцию  в отношениях. Совсем недавно Колян говорил  «у нас», «наш дом», что вселяло надежду на определенное будущее.

Когда Колян ушел, холодный и чужой, Вера долго не могла прийти в себя. Она шаг за шагом восстанавливала события, происшедшие со дня поступления Зары в больницу, и пришла в ужас. За видимым спокойствием ее жизнь превратилась в кошмар. Медсестра долго не могла сосредоточиться, чтобы сделать процедуры.

Хлопнула соседская дверь. Вера подошла к окну. Колян вышел из подъезда и  направился   к дворовым  воротам. Он резко повернулся и, увидев в окне Веру, помахал рукой. Медсестра отскочила от окна. На пол с грохотом упали горшок с раскидистым папоротником и микрофон. Чертыхаясь, она  нагнулась, чтобы  убрать все с пола. В дверь позвонили.

 «Что за паломничество сегодня?»- подумала она и пошла открывать.
-Господи, что произошло-то?- в дверях стояла тетя Саша.- Слышу грохот, не случилось ли чего?
-Нет, это цветок упал.
-Слава Богу, ничего дурного. А то подумала, вдруг влез кто,-  с волнением заявила соседка.

Вера вздрогнула.

-Нет, цветок, - дрожащим голосом повторила она.

Тетя Саша прошла в комнату.
-Спит, бедненькая. Надо же такому случиться! Столько лет живу, а с подобным встречаюсь впервые. Слава Богу, ей муж  нормальный попался. Другой бы женщину на стороне  завел или чего доброго бросил бы. А этот вон, и продукты таскает, и убирает, и врачей приводит. За сыном приглядывает, сам готовит. Золотой мужик.

Тетя Саша  присела на стул.
-Я не помешала? А ты делай свои дела, миленькая. Я посижу, если не помешаю.
-Нет, пожалуйста, - Веру все больше втягивала  трясина чужой жизни.
-Я, Вера, вот что хочу сказать. Прежде как-то недосуг было поговорить с тобой. Остановить на улице вроде неудобно. Зайти в чужой дом - сама понимаешь... Я-то знаю о ваших отношениях с Колей. Не знаю, как это у вас, современной молодежи, нынче  называется, гражданский брак, что ли, но ты - женщина,  и у тебя в руках все. Прижми его. Пусть найдет работу, начнет зарабатывать. А то что же получается-то? Болтается, сидит на шее то на родительской,  теперь на твоей. А ему уже немало лет, как-никак. -Она помолчала.- Закончил университет. Диплом получил и положил в ящик. Все. Геология, говорит, не тянет. Учился, учился, теперь не тянет. Поговори с ним, а?- Она с надеждой заглянула в глаза Веры.- А там, глядишь, у вас все сладится и вы распишитесь. Будете жить,  как люди, а не так, как у вас там, гражданским браком.

-Хорошо, - ответила медсестра,  желая как можно скорее прекратить тягостный  разговор. Теперь она четко осознавала, что с  Коляном у нее отношения закончились. Ей  до глубины души  за себя стало обидно. Столько лет жила невостребованной мужским полом, а когда удача, казалось, была в руках, счастье, не успев начаться, оказалось  мыльным пузырем!

Еще полчаса назад приход старой женщины только приветствовался бы, а теперь ей не  хотелось говорить на тему  построения будущей семейной жизни с ее внуком.
-Ты не тяни с ЗАГСом-то, миленькая. Дави на него. Мужики народ такой - их надо за шкирку брать,- тетя Саша, казалось, переходила  в наступление.
-Не знаю, не знаю, -Вера решила расставить все точки над и.- Я не знаю, что выйдет из всего этого. Я старше его по годам.

Тетя Саша всплеснула руками.
-А он ничего не говорил!- Она внимательно посмотрела на Веру. - Ни за что не сказала бы. Ну, тогда, конечно, ты права. Это да, конечно,- в голове тети Саши все перемешалось. Она тотчас согласилась с приведенным аргументом, словно  за  счастье с Коляном стояла очередь из шикарных девчат.

Переведя разговор на другую тему , соседка, ради приличия, поговорила еще  о погоде и засуетилась.
-Надо идти. Сейчас сын и невестка с работы придут. Я чего пришла-то? Ах, да,  из-за стука.

Уже в дверях тетя Саша обернулась:
-А чего же он, дурак, тебе голову морочит-то?
Вера пожала плечами.
- Мы - друзья, и  у нас не было планов объединяться.
Тетя Саша покачала головой. «Дури, дури, так я вам и поверила»,- говорил ее жест.

Вера сделала все процедуры и собралась домой. Она открыла сумочку и вытащила письмо Нонны.  «И ты мне надоела. Хватит уже! Чем больше со всеми вами общаюсь, тем больше тону в дерьме». - Она решительно переложила письмо в другой отсек сумки и сняла халат. Но привычка читать письма стала потребностью Веры и она вновь вытащила послание спящей. Правда, вслух его читать не стала.

«Доброй ночи, дорогая!- говорилось в послании. - Давно, душечка, не общалась с тобой. Но ты тоже женщина и сама понимаешь, как тяжело ходить на последнем месяце беременности. Не повернуться, не развернуться. Я почти не выхожу на улицу. Умед приносит  продукты и все необходимое сам.  Я люблю, когда он возвращается после работы. Всегда с пакетами. Много фруктов, сладостей. Но я немного на него обижена- он перестал приносить мороженое. А я его так люблю. Еще месяц назад заезжал в кафе, куда привозят мороженое из Голландии, и приносил по три-четыре вида. А сейчас говорит - нет, нельзя, ребеночек заболеет. Господи, до чего же эти мужики смешные.  Он меня бережет. Придет уставший, и все равно сам чистит яблоки, груши, заставляет есть. Говорит, витамины для его ребенка очень нужны. А еще  он любит слушать своего малыша. Приставит ухо к животу и слушает. Говорит, слышит, как лялька  хрумкает яблоко.

Представляешь, дорогая, мы решили пожениться. Пока неофициально. Развода-то нет. Но это мы сделаем потом, когда ты проснешься. Суть не в этом. Он переедет ко мне жить насовсем. А сейчас думает, куда бы тебя сплавить. Вряд ли ты нужна сестре и Серго.  Все же бестолковый у вас сын. Не смогла ты ему дать воспитания. Болтается черте где. Молодой, а  уже по бабам  ходит. Как бы не прихватил чего.  Сейчас сифилис на каждом шагу и СПИД  тоже. Молодежь неразборчивая такая.  Ну, да ладно, это уже его проблемы. Так вот, когда тебя куда-нибудь спихнут, Умед переселится ко мне. Ребенку нужен отец, как же малышу без отца-то? Я думаю, что свадьбу сделаем небольшую - человек на 150. Не сейчас, конечно, куда же с животом! Мы сыграем свадьбу через месяц после рождения ребенка.  Я даже по Интернету платье присмотрела. Оно такое приталенное, плечи открытые, к низу колокол.  К нему хорошо подойдет жемчужное ожерелье, оно у меня есть, я тебе говорила, Умед подарил. Надо бы еще сережки прикупить. Но обручальное кольцо надо взять с бриллиантом. Не маленьким, не россыпью. А большим. Умед говорил, что заезжал в ювелирный и присмотрел подходящее. Говорит, что я должна быть лучше всех. Вообще, он так меня любит! Любое желание выполняет.  С таким мужем можно иметь кучу детей. Я думаю, что надо родить подряд еще двоих. Или троих. Деньги есть.  Кстати,  недавно принес кругленькую сумму, за какой-то проект отвалили.

Ну, ладно, дорогая, спина затекла. Да и Умед скоро придет. Если узнает, что не отдыхаю, расстроится. Когда он приходит, я делаю вид, что лежу. Спокойной ночи, дорогая!»

Вера  отложила письмо. На мгновение  представила себя на месте обманутой жены. Ненависть к Нонне охватила все существо. «Больше никогда не буду читать. Баста!» И она положила письмо в сумку.


 Колян лежал на диване и манипулировал пультом телевизора.
-Пришла? - как ни в чем не бывало бросил он.-Кушать будем?

Веру возмутило такое хамство.
-А кушать ничего нет! - вызывающе ответила она.
-Так. Это означает ,пошел вон!- Колян приподнялся на локте.-Вер, вот ты из себя умную, принципиальную мадаму корчишь. А ведь сама на те же деньги купилась.  А -а-а, значит денежки все же нужны? И мне нужны,  элементарно на жизнь. Я никогда не грабил. И не собирался. Но когда видишь, что кто-то живет припеваючи, тоже воруя, обидно становится. Ведь эта твоя заказчица - вор чистой воды. Она ворует деньги у жены Умеда.  Сама не работает,  катается, как сыр в масле, покупает украшения. Разве это не воровство?  Умед тоже вор. Он обкрадывает свою семью - сына, жену.  Ты - тоже вор. Ты тоже крадешь. В больнице- у больных...

-Это ты брось, они сами дают, - разволновалась Вера.
-Подожди, не перебивай. Они-то дают. Потому, что если не дадут, весь день будут лежать в дерьме. Вынуждены  от себя отнимать в твою пользу. Потом, после работы, ты опять крадешь. Чужое счастье крадешь, за что тебе, между прочим, платят. Ведь платят же, Верунчик? - и он пристально посмотрел на Веру.
-Не твоего ума дело!
-Не моего. Ты права. Так вот получается - все друг друга обворовывают, но разными способами. Интеллигенты- интеллигентно, хулиганы - по-хулигански. В общем  подобная методика  имеет одно название - воровство. А теперь возражай.
-Я не хочу с тобой говорить.  И никаких  дел иметь. Я в тебе жестоко ошиблась.
-А слова-то у нас какие пафосные. Жестоко ошиблась. Ты на себя посмотри, Вер,  ведь ты никакая. Столько времени мы вместе и  не могу тебя понять. Ты какая-то равнодушная. Никакая, понимаешь? Тебя не трогают ни радости, ни горести других людей.  Трудно определить - какая ты,  вредная, злая,  добрая, жалостливая. Ты, как погода в мае. Поэтому у тебя мужиков-то нет. Ты - тетенька без станции.
Вера вспыхнула:
-Убирайся! Убирайся к чертовой матери и чтобы никогда,  слышишь, никогда  сюда не приходил!

Колян поднялся с дивана.

-Не приду. Но завтра ты вытащишь у Умеда ключи от  той квартиры, где деньги лежат.

Вера ужаснулась:

-Что? Ты мозги-то поставь не место? Ты за кого меня принимаешь?
-За вора. Недавно же сделал расклад. Вытащишь и никуда не денешься. По моим подсчетам эта красавица вот-вот родит. Прекрасное время для экскурсии в ее воровское логово,- и он цокнул языком.

-Нет,- сказала Вера.

-Да! Иначе я все всем расскажу.  А то, что ты делала, почище воровства. Попахивает убийством!

Вера заплакала.
-Николай, Коля, по-человечески прошу, оставь меня в покое. Как хочешь, так и проникай в квартиру. Но меня не трогай.
-Верунчик, давай договоримся. Ты мне помоги, а я тебя оставляю в покое. Но если тебе понравится,  мы  продолжим  эту практику. Богатых много. И ты оценишь, что  значит иметь много и сразу по сравнению с тем, чем занимаешься ты. Вывозишь чужое дерьмо каждый день по 8 часов за копейки, которые получаешь дважды в месяц и то не всегда. Но если не захочешь- иди с  Богом. Неволить не буду. Я спокоен - про меня никому не расскажешь, у меня сильный козырь против тебя.

Колян направился к двери, посвистывая.
-Завтра, - он погрозил пальцем.

Вера не спала всю ночь.  Она была в шоке. Удары судьбы в последнее время ассоциировались с камнепадом во время землетрясения.   Все же   хорошо  жилось раньше! Дом, работа, мечты.  Адриатика, например. Она манила, звала, обещала. Она не была конкретной - как  Париж, Рим, Лондон - была абстрактной, а потому загадочной. 

Как-то  нечаянно услышала разговор двух женщин в магазине. Одна рассказывала другой, что была на Адриатике, и что красота там неописуемая. Вера пришла домой и взяла карту - вот оно, Адриатическое море. Ей причудились роскошные дома, экзотическая природа и  солнце, купающееся  в  пенистых гребнях волн. Вера представила себя гуляющей по побережью, где золотой песок проваливается под ногами людей неземной красоты. Ей показалось, что именно там, в неведомой дали, ее ждет счастье. Вера лелеяла свою мечту - призрачную, но глубоко личную. Она понимала, что для ее воплощения нужны деньги, а их зарабатывают на земле. Так появилась Нонна. Так появилась сделка с совестью. Мечты стали  рассеиваться, как туман. Краски жизни потускнели, теперь в них превалировал черно-серый цвет.


Вера вышла из палаты и направилась в процедурную.
-Верочка, тебя мужчина ждет. Кажется, муж той, которая спит, - сказала нянечка, указывая на дверь в конце коридора.

Это действительно был Умед.
-Спасибо, что пришли, - сказала Вера, не глядя ему в глаза. - Я звонила вам. Но ваш телефон не отвечал, поэтому я  вынуждена была позвонить на работу. Вам передали, да?
-Что случилось? Какие-то изменения с Зарой?
-Нет, все по-прежнему. Просто я хотела сказать, что  не смогу больше работать у вас.
-Что случилось?- заволновался Умед.
-Я устала - работа, потом у вас. Мне тяжело.
-Но, Вера, лучше вас никто не справится. И потом вы все уже знаете. Врачи говорят, что такие больные очень привыкают к одним рукам. Им легче бороться с болезнью, знакомый голос, знакомые руки. Мозг не напрягается, чтобы  различать разных людей. - Умед  задумался. -  Знаете что мы с вами сделаем? Я прибавлю к оплате.
-Нет, нет, дело не в оплате.- Вера решительно покачала головой.-  Я устала.  Поймите меня правильно.
-А,  может, взять еще  одну медсестру, будете чередоваться? - не унимался Умед.
-Не могу. Это окончательное решение.
Умед помрачнел.
-Хорошо. На нет суда нет. Я поищу кого-нибудь еще. А вы все же подумайте.
-Я бы хотела уйти уже с сегодняшнего дня.
-Вера, вы ставите меня в жесткие условия. Это невозможно. Где я прямо сейчас найду медсестру? Нужно время, сами понимаете. Может, тогда подскажете, кто из ваших знакомых сможет вас заменить?
-Нет!- чуть ли не крикнула Вера. Она испугалась самой мысли, что  ее  сменит знакомый человек, и тогда  непредсказуемый Колян  её выдаст.

В следующую минуту Вера все же пошла на компромисс. Сегодня она придет, а с завтрашнего дня уже не сможет.

Вечером ее поджидал Колян.

-Верунчик, жду обещанного.
-Я тебе ничего не обещала,  - открывая дверь квартиры Зары, сказала Вера.

-Обещала.

Вера развернулась и вплотную подошла к Коляну.

-Слушай, придурок, я что должна сидеть здесь допоздна и ждать Умеда? А потом сказать, давай ключи, Коляну надо? Как ты вообще все представляешь?

Колян сделал шаг назад и невозмутимо произнес:
-Во-первых, насчет придурка. Не советую выражаться.  Во-вторых, это - твои проблемы, как ты все устроишь. Штаны с него снимешь и вытащишь ключи или по-хорошему попросишь. Но ключи должны быть. Иначе завтра я расскажу про микрофончик. - Он развернулся и пошел прочь.

Вера молча вошла в квартиру.  Она твердо решила - никогда больше не быть исполнителем дел  убийц. Чего бы ей этого не стоило.
Медсестра проделала процедуры и тихо вышла из квартиры.  Колян  не заметил бегства медсестры. Когда же понял, что женщина обвела его вокруг пальца, помчался к ней домой. Но дверь была заперта, и Колян долго просидел на дворовой скамейке безрезультатно.

На следующий день Вера не пришла на работу.  Колян, надеявшийся застать ее в больнице, насторожился. Не могла же она испариться.  «Не сегодня - завтра появится» - самоуспокаивался  Колян. Он был одержим своей идеей и решил идти до конца.


...Умед позвонил в дверь соседней квартиры.
-Извините, что беспокою так рано, но вы не знаете где наша медсестра?- Умед был взволнован.

Тетя Саша пожала плечами. Вроде вчера она ее видела.
-Если придет, скажите, пожалуйста, чтобы дождалась меня. Жену друга в роддом увезли и он попросил помочь ему с какими-то делами,- сказал Умед.

-Конечно, не переживай, Умед,  я прослежу.
Колян стоял на кухне и слышал разговор. «Ага, жену друга, говоришь, а не твою ли любовницу?». Он выскочил вслед за Умедом.
-Вы в какую сторону? - спросил он соседа, когда тот садился в машину.

Умед частенько подвозил Коляна.
-Извини, парень, но сегодня нам не по пути,- отшутился Умед.
-Вы подбросьте, куда сможете, дальше я сам.
-Мне надо  в роддом,  вернее друга из роддома забрать, - поправился Умед.
-Рожает что ли?- пошутил Колян.
-Жена рожает, а он там ходит и переживает.
-А роддом какой?
-Второй.
-Прекрасно, мне как раз в ту сторону. Там по пути высадите.

Все складывалось наилучшим образом. Теперь Колян сможет вычислить любовницу Умеда,  а потом добрые люди подскажут и адресок.

Нонна попала в роддом ночью. Вечером у неё начались схватки и Умед вынужден был остаться у нее. Он позвонил Серго и попросил прийти домой пораньше, мол, сегодня  ночью его может не быть.

Утром, забежав домой, Умед обнаружил, что медсестры вечером тоже не было. Быстро проделав необходимые процедуры, он поехал в роддом. Нонну устроили в предродовую палату, откуда она выглядывала из окна. Умед помахал рукой и вошел в помещение. Из-за  угла Колян следил за каждым шагом соседа.

Узнать где лежит роженица не составило труда.

 Когда Умед ушел, Колян подошел к нянечке.
-У вас рожает женщина. Я не знаю, какая  палата, но она  на втором этаже. Меня прислали спросить, как ее дела. К ней только что муж приходил.

Пожилая женщина сказала:
-Она в предродовой палате. И еще не рожает. Знаю, потому что  отнесла ей вещи.
-А как зовут ее? - поинтересовался Колян.
-Идешь туда, не знаешь куда. Что, послали и не сказали имени? - нагрубила женщина.
-Да сказали, забыл. Я ведь только водитель.  Сказали, она сейчас рожает.
-Нонна ее зовут. Фамилия Кадырова.
-Спасибо. Так и передам, не родила еще. А если спросят когда, что сказать?
-А я откуда знаю? Но не раньше вечера. Первородка.

Через полчаса Колян разговаривал с молоденькой медсестрой. Она кокетливо улыбалась, а он выстреливал комплимент за комплиментом.  Потом девушка исчезла в дверях родильного отделения и вскоре вышла с  листком бумаги. Колян поцеловал  медсестре ручку и быстрым шагом направился к воротам больницы.

У себя в антресолях Колян нашел старый дипломат. В него разместил молоточек, топорик, фомку и фонарик.  Начинающий вор туда же положил  кусок фланели и шерстяные перчатки.  Болоньевая сумка двадцатилетней давности подошла для  предстоящей операции как нельзя удачно. В коробке, где хранились старые туфли, он нашел кроссовки, которые носить стыдно, а  выбрасывать жалко. Приготовив нехитрый инструмент,  Колян лег спать. Было четыре часа дня  и сон  не шел. Колян где-то читал, что если заставить себя зевать, то после 15-20 таких упражнений можно достичь результата.  Действительно, через 15 минут Колян заснул крепким  сном.

Бабушка разбудила внука в шесть часов вечера.
-Кто же так долго спит?- проворчала она. - Просыпайся, а то ночью спать не будешь.

Из дома Колян вышел в девять вечера.

Бабушка, закрывая дверь, сказала:
-Я понимаю, дело молодое. Но ты все обдумай, внучек. Все же она старше тебя на столько лет. Не морочь ей голову, да и сам определяйся.

-Бабаня, не маленький. Жениться не собираюсь, жилплощадь не позволяет. Жену тебе на голову привести что ли? Пока молодой - погуляю. А там ,может,  Бог кого-нибудь да и пошлет. Не напрягайся, бабань.

Тетя Саша посмотрела на ношу.
-Чего у тебя там?

-Пиво. Сегодня посидеть хотим.

Колян шел на дело с волнением.  Он не сомневался, что откроет дверь. Раньше доводилось  вскрывать двери соседей и знакомых, которые по неаккуратности  их захлопывали.  Приходили с просьбой помочь. Колян не отказывался. Он так же мастерски мог вставлять замки и разбирался в них не хуже матерого домушника.

Одно беспокоило Коляна -  вдруг дверь окажется железной и со множеством разных хитрых приспособлений.  Он решил не напрягаться, и решить проблему на месте.
Добросовестно отсидев  в  близлежащем сквере шесть часов, он медленно направился по адресу, указанному на листке бумаги. Колян был бесконечно благодарен медсестре роддома,  которая за пару-тройку комплиментов согласилась вынести адрес рожающей пациентки.

Дом оказался четырехэтажным. Колян вычислил окна квартиры и смело вошел в подъезд. Квартира располагалась на втором этаже. Обследовав дверь, Колян удовлетворенно отметил, что она деревянная. Было темно и тихо.  Начинающий вор прилепил лейкопластырь на глазок противоположной соседской  двери и позвонил в нужную  дверь.  Подождав минуту, извлек из дипломата топорик. Засунул острие в щель и слегка  повернул рукоятку влево. Послышался слабый скрип. Колян замер, прислушиваясь к тишине. Дом спал. Колян взял фомку  и, поддев подготовленную дверь, с силой потянул на себя инструмент. Дверь натужно, но  открылась. Колян не ожидал столь скорого успеха. Сердце бешено забилось.

"Богатая, при драгоценностях, а  нормальную дверь  поставить не может", - осудил он Нонну. Колян хотел  переступить порог, как вдруг  наткнулся на препятствие. Это была внутренняя, железная дверь. Вор чуть не вскрикнул от неожиданности. Он нащупал ручку и ощупью стал определять ее конструкцию. Мужчина призадумался - фомка, топорик и прочая ерунда здесь не помогут. Он направил луч фонарика на замок и расстроился - это была последняя конструкция. За спиной послышался шорох. Колян похолодел. Он услышал чьи-то шаги и в следующую минуту на него уставились два огненных глаза. Это была собака. Она села возле Коляна и, высунув язык, тяжело дышала. Колян стоял лицом к морде животного, не шелохнувшись. «Все, подумал он, - капец! Сейчас будет лай, а если это хозяйский пес, то живым не останешься. Какой же дурак! Чего полез, жил же спокойно. Ну, дурак», - бранил себя Колян, глядя на пса.  Зачесалась спина и Колян потянул назад руку.   Нечаянно нажав на ручку, почувствовал, как железная дверь распахивается внутрь квартиры. Между тем собака продолжала наблюдать за Коляном. Вор осторожно сделал шаг назад и чуть было не упал - порог оказался выше пола  сантиметров на пять. Собака оглянулась, зевнула и побежала вниз по лестнице. Бродяга явно  ждала чего-нибудь вкусненького,  но, не получив угощения, пошла своей дорогой.

У Коляна подкосились ноги. Он присел на корточки и, широко открыв рот, глубоко задышал. Его охватил страх. Странное дело, в момент взлома двери он чувствовал себя уверенно, почти геройски, словно занимался этим  всю жизнь, а когда обе двери поддались  без особых усилий, оробел.  «Нет, меня собака напугала. Хорошо, не вдарил ей по морде», - удовлетворенно отметил «герой».

В квартире было тихо. Колян снял туфли и на цыпочках направился в большую комнату. Никого. Пусто оказалось в спальной, на кухне и в лоджии. Он удовлетворенно вздохнул. Это  действительно была  квартира Нонны Кадыровой. От напряжения ноги не слушались, и Колян сел на диван. Уличный свет падал на стол, заваленный какими-то предметами.  Колян пошарил глазами по углам и понял, что ничего представляющего интерес нет. Усилием воли поднялся с места,  подошел к мебельной стенке. Ничего. Пусто оказалось и в морозильной камере холодильника:  Колян, любитель детективных историй, знал, что многие люди прячут деньги в самые неожиданные места. Не нашел Колян денег и в спальной. В бешенстве, превозмогая внезапную боль в пояснице, Колян перерыл все на кухне, в ванной и даже в туалете.

«Вот ведь сволочь! На нервах играла у Зары. Деньги приносит, вся в драгоценностях! А я купился, как дурак. Ну ладно, пора сваливать», - Колян несказанно  расстроился. Боль в ногах и пояснице не отпускала. Он решил посидеть еще немного и, направляясь к дивану, перевернул стул. Этого делать было нельзя. Если соседи с нижнего этажа дружны с Нонной, они должны знать, что она сейчас в роддоме. И стук мог вызвать подозрение. Колян притаился. К счастью, ничто не нарушало тишину. Вдруг  Колян обратил внимание на подозрительный выступ на  днище стула. Он тихо придвинул к себе предмет и стал ощупывать. В руках что-то зашуршало. То были деньги. Целлофановый пакет с деньгами был аккуратно пришит к ткани с обратной стороны стула. У Коляна зачастило сердце. Уже в следующую минуту он держал в руках пачку зелененьких купюр.  Что-то подсказало Коляну заглянуть под стол. Он направил фонарик под столешницу и увидел в углу мешочек, подвешенный на болте. Это было то самое золотишко,  о котором много слышал вор.


Серго вернулся домой по обыкновению поздно вечером. Заглянул в комнату матери, поправил подушку, посидел немного возле постели и вышел, тихо закрыв дверь. Кушать не хотелось - они с другом плотно поели в ресторане. Раздевшись, лег в постель.
Послышался щелчок входной двери. Пришел Умед. Он также прошел в комнату жены,  открыл дверь до упора и зажег ночник.  На столике лежала записка Нины Ивановны, новой медсестры, которая просила купить шприцы и  спирт.

-Не спишь?- Умед заглянул в комнату Серго.
-Нет, пока нет.
-Серго, я тебя просил, никогда не закрывай комнату матери, пусть комната проветривается и потом, вдруг какое-то движение, надо быть начеку.
-Я не люблю, когда комната открыта. Мне кажется, что оттуда кто-то выйдет, - признался Серго.
-Не выйдет. Кстати, ты принимаешь таблетки?  Надо повторить курс.
-Принимаю,- зевая, сказал Серго и повернулся на другой бок.
-Что ты ел?
-Ничего, я сыт.
-Ты  что-то перестал питаться дома, дружок,- сказал Умед.
-А что есть? Бутерброды да яичницу? - не оборачиваясь, спросил Серго.
-Ну-у-у, ты уже взрослый мужик, учись готовить. В жизни пригодится.
-Пап, ты всерьез думаешь, что я буду стоять у плиты и возиться с мясом, морковкой и чем  там ещё? - Серго поднялся и сел на кровати, свесив худые кривые ноги.- Ты-то не шибко кухаришь?
-Ладно, как знаешь,- махнул рукой Умед.- Я не кухарю, потому что мне некогда.
-Ну да, понимаю, - Серго вновь лег в постель.
-Мне кажется, что ты дерзишь. Ты стал слишком самоуверенный…

Серго шумно зевнул.
-Показалось, - сказал он и отвернулся к стенке.

На самом деле Умед был прав.  Серго менялся на глазах. Перестал просить «помощь» у отца на карманные расходы, прикупил вещички неизвестно на какие деньги. Отец все искал повод поговорить с ним на эту тему, но жизнь на два дома выматывала настолько, что ему хотелось скорее добраться до постели и заснуть. Сейчас был удобный случай и Умед придвинул стул к кровати сына.

-Я хотел поговорить с тобой по-мужски. Ты больше не нуждаешься в деньгах? Ты перестал их у меня брать, а у тебя появляются новые вещи.

Серго молчал.
-Я к тебе обращаюсь...
Ни звука.
-Я разговариваю не со стенкой!
Серго резко встал и зашагал по комнате. Казалось, он тоже ждал разговора с отцом.

-Я зарабатываю сам.  Мне не хочется унижаться и каждый раз просить деньги.
Раньше они лежали на видном месте.

-Но и раньше, прежде чем взять, ты спрашивал. Это первое. Второе - в доме были посторонние люди и я не мог оставлять их на видном месте. И был прав. Вон, говорят, Вера куда-то исчезла. Никто не знает, где она и когда вернется. Провалилась, как сквозь землю. Доверяй после этого людям. Благо все на месте... Так деньги откуда, где ты зарабатываешь?

-Мелкий бизнес.  Отец, не напрягай, сейчас вся молодежь работает на «купи-продай». 
-Я  хотел бы, чтобы ты сначала вуз закончил.
-Одно другому не мешает. Беру вещи из первых рук и проталкиваю дальше. Навар в кармане.

Умед  встал:
-Ладно, спи, мелкий бизнес - это хорошо. Если скажу не делай этого, все равно будешь делать. Могу посоветовать - будь осторожен, не влезай в долги. И еще. Все же уделяй учебе больше внимания.

-Какой учебе, папа, проснись. Наш  институт - большой базар.  Препады - продавцы, студенты - покупатели.  Товар один - зачеты и экзамены.  Там своя система, тарифы, там действуют свои законы.  Все продается и покупается.
-Не скажи, если студент хорошо учится, ему не надо кому-то платить.
-Папа, я спать хочу, - сказал Серго,  давая понять, что полемика на эту тему бесполезна.

Умед понимал, что сын во многом прав, но читать нотации в этот поздний час ему не хотелось и спорить  тоже. Пожелав сыну спокойной ночи, он прошел в спальную.
Серго  долго не мог уснуть.  Он выпил успокоительное  и пожалел, что не следует советам врача принимать лекарство постоянно.

Серго почувствовал, что в последнее время его состояние ухудшилось, и он дал себе твердое слово выполнять предписания врача. Он укорял себя за то, что не сумел  сказать отцу о его беготне к той, с рыбьими глазами. Но тема «не вышла» и все осталось недосказанным.

«Надо бы больше сыном заниматься, - думал Умед, укладываясь в постель. - Я ничего о нем не знаю. Даже поговорить  об учебе, делах нет времени». Умед усмехнулся тому, что сам себя обманывает. Что значит нет времени?  Для Нонны оно есть, а для сына нет. Нестыковка получается. «Ладно,- успокаивал себя он, - так сложилось. Пусть идет все, как идет».



Тем временем Нонна, счастливая молодая  мама, готовилась к выписке.  Не сегодня- завтра из России должна  приехать ее мать, которая очень обрадовалась рождению внучки. День ее приезда совпал  со временем выписки дочери из роддома. Умед поехал в аэропорт и встретил Беллу Макаровну, увешанную тюками и сумками. Она походила на «челнока», вернувшегося из бизнес- тура.

-Я так рада, так рада, - ворковала новоиспеченная бабуля. - Самолет  не мог вылететь из-за тумана, сутки сидели в аэропорту.

Умед был расстроен, что рейс задержался -  надеялся, что мать Нонны прилетит пораньше и сделает по дому все необходимое до  выписки дочери.
-Ничего, бывает, -сказал он. - Я отвезу вас домой,  сделаю покупки, а в пять часов привезу Нонну.

Подняв тюки  на второй этаж, Умед долго искал в кармане ключи. Вытащив связку, засунул ключ в замочную скважину. Дверь оказалась открытой. Умед в недоумении стал тыкать ключом в замок железной двери. Но и та послушно отворилась.  Хозяин дома похолодел - неужели, увозя Ннну в больницу, он забыл запереть двери? Войдя в квартиру,  прошелся по комнатам, все было на месте, никаких следов воровства. Выругав себя за невнимательность, он   оставил сумки  и, предложив Белле Макаровне располагаться, отбыл по делам.

...Нонна по обыкновению смотрела из больничного окна. Увидев машину Умеда,  захлопала в ладоши,  как ребенок.

Ребенка, завернутого в легкий красочный  конверт, вынесла врач, медсестра и еще человек пять персонала. Эскорт выстроился в шеренгу,  ожидая материальной благодарности. Умед  протянул сумку с подарками. Врач одной рукой  схватила подарки, а другой протянула ребенка, словно кулек с пряниками. Неуклюже развернувшись, она потеряла равновесие и  уронила ребенка на землю.  Все замерли. Младенец громко закричал, а Нонна, застывшая от ужаса, с ужасом смотрела на  заходящееся от плача дитё.

Ребенка подняли и срочно понесли  обратно. Педиатр осмотрела  девочку и сказала, что нужен ортопед  и невропатолог. В травматологическом пункте   врачи сообщили,  ребенку необходимо наложить лангет в область позвоночника.
-Что это значит? - Нонна не скрывала своего беспокойства.
-Время покажет.- Врачу не хотелось расстраивать молодую мать и он посоветовал найти хороших специалистов для обследования и лечения. А пока мать и ребенка положили в больницу под наблюдение. Нонна никогда так горько не плакала. Слезы непрерывно лились из глаз, мешая смотреть на малышку, заснувшую крепким сном после процедур. Умед, как мог, успокаивал несчастную женщину.

-Все обойдется, не переживай, найдем врачей, и девочка поправится.
-Отдай эту врачиху  под суд,- кричала  Нонна. - Немедленно под суд!
-Хорошо, но не сейчас, займемся этим делом, когда выйдешь из больницы.
-Нет, сейчас, сейчас же отдай ее под суд! - жаждала мести Нонна.

Умед  тоже был зол. В роддом он вернулся утром следующего дня.
Его не ждали. Главврач, Лола Таировна, молча выслушав  Умеда, обещала разобраться.
-Что значит разобраться? - удивился Умед.
-Мы выясним обстоятельства дела и накажем виновных, - ответила глав врач. -  А вы напишите, пожалуйста, заявление.

Умед гневно бросил:
-У меня жена, по вашей милости, вместо того, чтобы отдыхать дома, лежит в больнице, а я буду вам бумаготворчеством заниматься?

Врач была невозмутима:
-Такая процедура, не я выдумала.
-Но послушайте, это все произошло на глазах у десятка людей!
Однако  главная была непреклонна.

Умед вышел в приемную и потребовал у секретарши бумагу и ручку.
Позже в кабинете у Лолы Таировны собрался весь больничный персонал. Зачитали жалобу.
-С любым такое может случиться,- сказала в свое оправдание врач Заирова.
-Конечно, со всеми, - поддержала ее медсестра Наташа.
-Сколько раз предупреждала быть предельно внимательными с детьми, - сказала главная.
-Как уж тут быть предельными, когда надо первой успеть схватить подарки,- язвительно ответила няня Соня.
-Какие подарки? Ты чего это болтаешь почем зря? - Заирова от возмущения поднялась со стула.
-Я про пакет с шампанским и прочим,- не унималась няня.
-Заткнись!
-А вот нет! Наконец-то я могу все высказать! - И  встала, уперев руки в бока. - Каждый раз, когда забирают ребенка, подарки дают на всех. Другие иногда делятся, а  наша уважаемая Заирова - никогда! Сегодня, я думаю, испугавшись, отдала. А там и шампанское,  и вино, и водка, фрукты всякие вплоть до киви, конфеты...
-Хватит перечислять, - сказала главная. - По существу говори.
-Так по существу и говорю. И еще конверт, а - там 100 долларов. Это  почти два года моей работы!
-Да, да, - осмелела  другая няня. - Никогда они не делятся с нами. Все себе!
-А почему с вами надо делиться? - Заирова раскраснелась. - Мы принимаем роды, мы ведем больную, а подарки вам, значит?
-А грязь кто выносит? - не унималась Соня.
-Ты, кстати, грязь выносишь в другой палате. Причем тут подарки пациентки из нашей палаты? И кто позволил  всем выходить при ее выписке? Ждете выписки, как вороны, чтобы потом стаей наброситься!
-Итак, все дружно замолчали!- тоном, не требующим возражений, сказала главная. - Еще раз увижу кого-нибудь на выписке...- она замолчала.
 
Главная знала, что угрозы ни к чему. Младший медперсонал  работает за «спасибо», поскольку зарплата у всех  условная. Лепешки, фрукты и прочие продукты, которые дают им больные, почти единственное их пропитание.- Словом, буду принимать меры.

-Какие?  Итак у вас никто не работает. Вместо восьми нянь  всего четыре. Делаем всю работу в полном объеме, а получаем зарплату только за себя.
-Все! Разошлись! Остаются только врачи.
-Что же вы не делитесь? - укоризненно спросила главная Заирову.
-Чем делиться- то?  В конце месяца надо собирать деньги для министерства. Откуда взять?
-Не прибедняйтесь, - резко ответила главная. – Ей не понравились откровения Заировой.

  Поговорив и поспорив, врачи разошлись. Ни на кого это собрание особого  впечатления не произвело - на эту тему говорят  все и постоянно и на разных уровня. Причем,  в разных местах - от кабинета главврача до туалета. Вот только главный вопрос - о травме ребенка,  так и не был рассмотрен.

 Судьба девочки складывалась неблагоприятно. Через некоторое время врачи поставили диагноз: у ребенка поврежден позвоночник. Нонна плакала, не переставая. Белла  Макаровна утешала дочь:
-Не плачь, накличешь беду.

Нонна настаивала на поездке в Москву. Там хорошие специалисты, они смогут поставить ребенка на ноги. Умед не возражал, но ехать вместе не мог. Нонна разозлилась :
-Как же я одна? Ребенок маленький, я там никого не знаю!
- На кого я брошу Зару?
-Твоя  Зара мне поперек горла! Лучше бы она сдохла еще тогда. Только всем приносит беды! Эта Зара тебе важнее, чем я и наш ребенок!
-Не смей говорить о ней так,- вскипел Умед.
-Если так, убирайся к ней навсегда!

Разразился скандал. Белла Макаровна молча сидела на кухне, боясь проявить свое присутствие. Она, как и всякая мать, была недовольна положением Нонны. Разве могла она думать, что ее единственная дочь станет второй женой?    Спорить с дочерью было бесполезно. Она долго скрывала от матери фактическое положение дел. Умеда  Белла Макаровна увидела впервые и он произвел на нее хорошее впечатление. Но о трагедии в его семье она не знала.


Колян и Серго никогда не были друзьям. Разница в возрасте, интересах делали их общение поверхностным. Но с некоторых пор они все чаще стали появляться вдвоем. Как-то Колян обратил внимание на то, что неприметный сосед разом пошел в рост,  превратившись из угловатого подростка в привлекательного юношу. Серго модно одевался и часто приезжал домой на такси.
-Где брючки прикупил? - как-то спросил  Колян.
-У одного афганца.
-Дорого?
-Нет, из первых рук нет. Для продажи другим  я беру всего 10 процентов, - ответил Серго, давая понять, что всякая услуга оплачиваема.
-Нет вопросов. А давно ты этим занимаешься?
-Этим? Что ты имеешь в виду?
-Спекуляцией?
-Вот что, братан, давай-ка  иди своей дорогой, а я своей, - разозлился Серго. Из вчерашнего  робкого мальчика он превратился в нагловатого торговца.
-Да не петушись, я пошутил. В наше время это слово издохло. Это у  коммунистов бизнесмены назывались спекулянтами. Я вот что,  с делом к тебе. Обговорим?
-Давай, - не задумываясь ответил Серго.
-Зайди ко мне в шесть часов, бабанька в это время смотрит сериал, и я покажу тебе кой- чего.

Вечером состоялась встреча. Колян плотно закрыл дверь кухни и указал Серго на табурет.
-Садись. У меня есть кое-какое золотишко, предложи кому-нибудь, - он развернул носовой платок.

Это были украшения Нонны. Серго покрутил вещичками, примеряя кольца на свои пальцы и рассматривая на свету.
-Не знаю, Колян. Я с золотом не имел дело. Не понимаю в этом ничего.
-А что понимать- то, видишь, везде проба стоит, все чин - чинарем. Мой дружок, еврей, последний из могикан, уезжает в Израиль. Продает по бросовой цене. А у них, евреев, сам знаешь, подделок не бывает.
-Не знаю, не обещаю, - сказал Серго, отодвигая ценности.
-Ты не спеши, подумай, поспрашивай. Ты все же в институте учился, девчонок знаешь.  Когда свои вещички кому предложишь, скажи и про это.
-Ладно, спрошу,  - пообещал Серго.

Наутро Колян пошел в ювелирный магазин. Его не занимали женские украшения сами по себе. Ему важно было узнать, что и почем стоит, чтобы установить свою цену на украденные вещи.

 Золото по дешевке ушло на «ура». Серго на проценты оставил для себя кольцо с бриллиантом, которое спрятал в антресолях. «Золотая» операция понравилась Коляну.  Но  в каждом шорохе ему чудились шаги ментов, которые вот-вот наденут ему наручники. Случайная встреча с милиционером бросала его в дрожь.  Он перестал выходить на улицу, гоняя дворовых ребят за пивом. Колян оказался не расточительным вором. Он отложил  деньги в укромное место.


Маленькая Сабрина плакала день и ночь. Измучившаяся от бессонных ночей  Нонна стала кричать на малышку.

-Озверела совсем,- говорила Белла Макаровна. - Чего кричишь-то? Она что, понимает тебя? Болит у нее что-то, вот и плачет.

Белла Макаровна планировала пробыть у дочери не больше месяца.  Нонна попросила мать задержаться подольше. Белла Макаровна взяла отпуск без  содержания еще на две недели.  Она давно переехала в другой город.   Отец Нонны переселился  в Германию, бросив семью. Жизнь повернулась так, что Белла Макаровна встретила военного, который предложил руку и сердце.  «Невеста» долго не решалась признаться дочери, но, когда жених сообщил, что его переводят в другой город, Белла Макаровна открылась родным. Сын, недавно женившийся, воспринял весть  в штыки. А Нонна  испугалась - чужой мужчина в доме не лучший вариант. Мать уговаривала Нонну поехать с ними. Но девушка категорически отказалась. Приняли компромиссное решение - Белла Макаровна поедет, устроится,  а потом они с мужем вызовут дочь. Однако Нонна и не собиралась бросать родной город и друзей ради жизни  с отчимом,  вызывавшим в ней не лучшие чувства. Сейчас  Нонна была благодарна матери, оказывавшей ей всяческую помощь.
 
Умед приходил часто, но оставался ненадолго. Нонна его не задерживала. Присутствие двух разных людей ее раздражало, и она радовалась, когда он собирался уходить. Сабрину возили по врачам, но  все в один голос говорили, что только в три месяца можно принять окончательное решение о лечении девочки.

Вскоре Белла Макаровна уехала,  пообещав приехать через полгода. Это решение устраивало и мать, и дочь. Когда же Сабрине исполнилось три месяца, врачи вынесли суровой приговор - девочка не сможет ходить. Встал вопрос о поездке в Москву. На этот раз Нонна  не уговаривала Умеда сопровождать её. Она холодно сказала:
-Знаю, ты со мной не поедешь. Раз так, я возьму медсестру за плату. Проезд туда - обратно, содержание за твой счет.

Умед присвистнул. Нонна гневно посмотрела на него:
-Но прежде, чем поеду, найди врачей и клинику.

Умед обратил внимание, что в последнее время Нонна стала агрессивной. Из милой и нежной женщины она превращалась в монстра.
Умед полюбил дочурку и беда девочки стала его непроходящей болью.  Когда малышка плакала,  он брал  ее на руки и нежно прикасался щекой. Девочка успокаивалась и, казалось, замирала. Она чувствовала родное дыхание и  уголки губ слабо расходились в улыбке.
-Моя девочка, - отец  крепко прижимал малышку к груди.- Как же тебе помочь?

Вскоре Умед сообщил Нонне, что договорился с московскими врачами. Женщина оживилась.

-В какую сумму все это обойдется?- спросила она.
-Пока не считал. Думаю,  денег, которые у нас есть, хватит. Приду вечером и мы подсчитаем.
-А у тебя разве своих нет?

Умед удивился:

-В последнее время у меня не было времени делать левые. Ты же знаешь. Я был перегружен. Но того, что есть, хватит. Не переживай.

Такой поворот дела не входил в планы Нонны. Свою солидную заначку она хранила как зеницу ока и не собиралась расходовать на поездку.

Нонна не стала дожидаться Умеда.  Перевернув стул,  с ужасом обнаружила поврежденную обшивку.   Схватила другой, думая, что ошиблась. Нет! Нонна затряслась, до нее стал доходить весь кошмар происшедшего. Когда и золотого запаса тоже не оказалось на месте, у Нонны  закружилась голова  и тошнота подступила к горлу.

О краже решили не заявлять в милицию - раскрываемость таких преступлений очень низкая, а поднимать шум Умеду по известным причинам не хотелось. Нонна не могла взять в толк, каким образом вор проник в квартиру - окна зарешечены, дверь не выломлена.  Вдруг вспомнила: входная дверь плохо закрывалась и открывалась.

Хозяйка  не обращала на это внимания и чаще пользовалась нижним замком.  Умед осмотрел дверь и увидел следы  механического воздействия.  Он стал восстанавливать в памяти события последних месяцев. Вспомнил, что когда привез Беллу Макаровну домой из аэропорта, железная дверь была открыта. Тогда он  не нашел в этом  ничего предосудительного и свалил все на свою забывчивость. Теперь все встало на свои места: вор воспользовался отсутствием Нонны и влез в дом.
-В одночасье я осталась без ничего! - обреченно сказала Нонна. -  Разве у тебя нет денег в том доме?
-Есть, но немного, - сказал Умед.
-Тогда неси, откладывать поездку нельзя.
-Нонна, это деньги на лечение Зары, и я не могу их взять.

Нонна швырнула тарелку на пол:
-А мне какое дело до твоего дома и всех, кто там обитает?

-Я прошу тебя успокоиться. Когда Зара была здорова,  мог позволять тебе  унижать ее, как соперницу. Но она больна, а лежачего не бьют! - вскипел Умед.

Ему все больнее стало слышать унизительные слова о человеке, который не мог защищаться. Чувство вины перед  Зарой не покидало его все это время. Нонна же исходила желчью. Если раньше она выплескивала злобу через письма, то теперь негативная энергия, накапливаясь, словно лава вулкана, яростно выбрасывалась  на Умеда.

Временами неудачливый любовник хотел все бросить и не возвращаться в дом, где его ждали скандалы, претензии, непомерные  требования. Но печально смотревшие на него глазки малышки, заставляли возвращаться  вновь и вновь. Нонна давила на Умеда, требовала деньги на поездку. В это время он презирал себя за то, что дав жизнь новому существу,  ничего не может сделать для поддержания этой жизни. В последнее время  к нему не обращались за проектированием  различных объектов. Индивидуальные застройщики куда-то пропали. Умед попал в ступор, который затягивал его  с невероятной скоростью. Он с грустью вспомнил  Киру,  предлагавшую   помощь от коллектива, и от которой он надменно отказался.  Как ему теперь нужны были деньги, даже  мизерная помощь!


Занять деньги согласился Василий. Но прежде Умеду пришлось ввести его в курс дела. Василий сказал, что подозревал о его проблемах, что «налево», но так как Умед не заговаривал на эту тему,  Василий старался не лезть в душу.

-Ты настоящий друг, Василий, и мне стыдно, что никогда не говорил с тобой о женщине на стороне. Мне очень стыдно, что когда потребовалась помощь, я  вынужден был раскрыться. Так друзья не поступают и ты можешь меня презирать.

-Это литературный пафос, Умед.  Все нормально, не переживай. Сейчас надо думать о малышке, постараться вытащить ее, чтобы она не осталась инвалидом на всю жизнь.

В поездку Нонна поехала без медсестры. Договорились, что встретят ее знакомые  москвичи и помогут устроиться. 

Проводив любовницу и дочь в Россию, Умед впервые за несколько лет пришел домой рано, включил телевизор, лег на диван и отключился. Он проспал до утра безмятежным сном, так и не раздевшись...



Первое время после ограбления квартиры Нонны  Колян напряженно наблюдал за соседями напротив. Но шли недели, месяцы, а признаков волнений по поводу исчезновения денег и золота не наблюдалось.  Это успокоило вора-дебютанта и он стал подумывать о продолжении воровского занятия.  Колян прикупил детективов и с жадностью принялся за чтение. На воровскую арену выходил вор нового типа – грамотный и осторожный.

`Однажды Коляна окликнул человек в милицейской форме. Мелкая дрожь пробежала по телу. Вор остановился и медленно повернулся  на голос.
-Своих не узнаешь, - раздалось рядом радостное приветствие.

Это был Сурик, некогда  самый последний двоечник.
-Ну ты даешь, тебя не узнать! - обрадовался  Колян. - Форма тебе идет, ты смотришься, вошь твою...
-Ну, стараюсь. А ты чем занимаешься, как живешь?
-Да, так, - замялся Колян.- Пока ищу работу. Сам знаешь, геологи нынче не востребованы.

-Вот-вот, говорил вам, столько времени тратить на учебу глупо. Я вот сразу пошел в милиционеры. И звание есть, и деньжата тоже.
-Какие у вас деньжата, господи ты,- махнул рукой Колян.
-А деньги, Колян, штука такая. Лежат они на поверхности. Прошел один, не заметил. Прошел другой, не заметил. А вот ушлый увидел и взял. Вывод какой?
Деньги надо видеть.  Тогда они твои.
-И много ты в месяц их видишь?
-А это как получится. Но на хлебушек с маслицем хватает.

Сурик оценивающе посмотрел на Коляна.
-А пошли к нам на работу.

Такого предложения он не ожидал. Растерявшись, Колян пожал плечами. Стать милиционером не входило в его далеко идущие планы. Но авантюрный мозг быстро прокрутил ситуацию и Колян бодро ответил:

-А это мысль. Подумать надо. Ты думаешь - возьмут?
-Скажешь! С руками- ногами.

Он оставил номер своего телефона.

«Очень хорошо, - думал после встречи с одноклассником Колян. - Работа в милиции - это кое-какой опыт. Можно немного потоптаться там, а потом уволиться. За это время я  смогу многое узнать. Как воров ловят, какие методы у них и все такое. Очень хорошо!»

Тетя Саша и родители одобрительно отнеслись к  идее пойти в милиционеры.

-Это хорошо, -  сказала бабушка. - Человек не должен бездельничать, всякая работа   в угоду Богу. А еще давно хотела спросить тебя, внучек, как у тебя дела с этой медсестрой-то?
-Нет никаких дел, бабаня. Куда-то уехала она.  Ни на работе, ни дома нет.
-Стало быть даже не попрощалась?

Колян выругал себя за то, что проговорился.
-Нет, попрощаться-то попрощалась, но  отношения до конца не выяснили.
-Мой совет тебе, внучек. Не выясняй. Слово за слово и кроме ссоры и обид ничего не получится.
-Бабаня, это дело принципа.  Есть еще незавершенные дела.

Тетя Саша покачала головой. Молодежь нынче стала мстительная. Стерлись грани между женщиной и мужчиной. Перестали в женщине видеть слабый пол - стул не придвинут, дверь не откроют, вперед не пропустят. А если надо в чем-то разобраться - биться будут до крови.
-Бабаня, ты не права. В наше время женщины перестали быть слабой половиной человечества, как это в ваше время говорили. Теперь - это  хищницы.  Мужчина давно перестал быть охотником. Настоящий охотник - это женщина. Она сидит в засаде и ждет добычу, а потом цап-царап и ты в сетях.
-Вас поймаешь в сеть, скажешь тоже, - тетя Саша  разнервничалась.
-А что, не так?
-Вы сами туда и лезете!

-Бабаня, ты отстала от жизни. Что девки нынче выделывают, ты хоть знаешь? Ничего
от природы не осталось. Груди надутые, ресницы приставленные, ногти наклеенные, глаза под цвет платьев! Даже в губы жир из задницы заливают. Телеса облекают в такие штаны, что и задницу, и живот делают аппетитными. А пластические операции какие стали делать.  Про зубы вообще молчу!  Манящая, многообещающая. Говорят, появились школы, где девиц учат и улыбаться, и глазки закатывать, и плакать понарошку, да так жалостливо, что у мужика сердце заходится. А еще учат, как в Японии, красиво ножки закидывать, да красиво спать. Театр!  Как мужику не попасться? Так что охотницы они,  и хищницы.

- Да, раньше без домоводства никуда. А нынче...,- задумчиво сказала тетя Саша. -Что, твоя тоже вся искусственная?
-Нет, она вообще никакая. Глаза подкрасить по-человечески и то не умеет.
-Значит,  деньги попусту не тратит. Спокойна  к деньгам, стало быть.
-Бабань. Ты какие-то странные умозаключения делаешь. Если она не пользуется косметикой, это не значит, что к деньгам равнодушна. Она может, чтобы добыть их,  покруче дела  делает.

Тетя Саша испуганно посмотрела на внука.
-Не волнуйся, все нормально. Ну зачем твоей седой головушке всякая ненужная информация? Все нормально. Иди, вон твой сериал начался.
Тетя Саша посмотрела на часы и всплеснула руками. Она пропустила целых десять минут фильма!


Между тем Вера,  таинственно исчезнувшая из поля зрения,  села в поезд и отбыла в Москву. Запасы денег таяли буквально на глазах. Надо было срочно устраиваться на работу. Но попытка устроиться в кафе, ресторан, больницу заканчивалась неудачей -  требовалась временная прописка  и регистрация. Вера растерялась:  на нее свалилось столько проблем, каких не было, казалось, за всю жизнь.  Устав от невезения, она решила снять для начала квартиру. Когда услышала цену, расплакалась. Ее денег хватит на полтора месяца, исключая питание и прочие жизненно необходимые вещи. На глаза попалось объявление -  сдается комната в четырехкомнатной квартире.
Хозяин, высокий немолодой мужчина, вежливо пригласил в дом. Вера переступила порог и ее чуть не стошнило - в квартире пахло помоями, которые не выносились, пожалуй, несколько дней.
Игорь, так себя назвал хозяин, показал две комнаты на выбор. Одна маленькая, другая очень маленькая. Цены соответственно.
-Сам живу в той комнате, - и он  небрежно махнул рукой в сторону. - А эта комната сдается посуточно.
-Командировочным? - спросила Вера.

Игорь помялся и  промычал что-то невнятное. Но Вере было все равно - главное у нее была крыша над головой по вполне приемлемой цене.
-Когда переезжать будете? -поинтересовался Игорь.
-Я, если не возражаете, уже переехала, - Вера улыбнулась.

Она разложила свой скромный скарб и села на кровать.
«Что дальше?», - подумала она. Вытащила пудреницу и взглянула в зеркальце. На себя противно смотреть - жирные волосы  патлами свисали на плечи, лицо отекло как после бурной попойки, кожа напоминала что-то вроде выжатого лимона. Вера испугалась и  убрала пудреницу подальше.
-Можно принять душ? - Женщина заглянула на кухню, где Игорь чистил картошку.
-Можно, - только за собой сразу убери. А то жила тут у меня одна, после себя потоп оставляла.
 
Ванна была большая, чистая. На стенах висели плакаты с обнаженными японками, а на каждой стенке - большие зеркала, создававшие впечатление объема.

Вода приятно омывала нагое женское тело. Закинув голову назад, Вера подставила лицо влаге и затаила дыхание. Как же хорошо! Она не купалась целых две недели  и  выходить из-под душа совсем  не хотелось.
-Ты чего застряла-то? - Раздалось за дверью.

Вере не понравилась слежка за ее действиями.  Но вступать в конфликт в первый же день не следовало.
-Ведро не вынесешь? - крикнул Игорь из кухни. -Ты моложе, как погляжу.

Вера стиснула зубы:
-Сейчас, обсохну.

Вечером Игорь пригласил Веру на чай. На столе стояли сушки, дешевое печенье и сахар. Женщине скудный стол показался царским - она с утра ничего не ела и собиралась пойти в магазин за кефиром и булкой. Она знала  примерные  цены на продукты и решила особо не тратиться до тех пор, пока  не найдет работу.

Разговорились. Откуда, что заставило приехать в столицу, чем собирается заниматься. Вера придумала какую-то байку про сокращение штатов. Подруги собрались  на заработки, и она с ними.
-Да, Москва - резиновая. Все сюда и прут.
-Резиновая, не резиновая, а здесь можно заработать и с голода не умереть.
-Там, за углом, есть кафе. «Зайди-ка» называется. Так вот зайди, может что и подвернется.
-Спасибо, Игорь,  завтра схожу.

Вера легла спать пораньше. Она  растянулась на кровати, потянулась  до хруста костей и сладострастно улыбнулась. Кто не знаком с вокзальными жесткими креслами, где прошли ее несколько ночей, тот вряд ли прочувствует то блаженство, с которым она заснула.

Кафе было маленьким, но уютным. Его держал Казбек, кавказец, молодой веселый парнишка. Оглядев Веру с ног до головы, согласился дать работу, но предупредил, что платить будет меньше, чем другим. У Веры, мол, нет документов.

В кафе беженка проработала два месяца. Ей повезло - не было трат на транспорт, она всегда была сыта и  собирала сэкономленные деньги. Как-то позвонила домой матери. Та в слезы - где ты и  почему уехала, никому ничего не сказав. Вера обещала написать подробное письмо и попросила присмотреть за квартирой.
-Если не вернусь в ближайшее время, может кому-нибудь сдадите? - спросила она.

Вера не могла знать, что в свою квартиру она уже никогда не вернется.

Как-то Казбек  подошел к Вере.
-Один клевый чувак хочет с тобой познакомиться. Я сказал, чтобы вечером зашел.
-Мне знакомства ни к чему, - ответила Вера.
-В моем кафе делают то, что я говорю, - разозлился Казбек.

«Чувак» лет пятидесяти поцеловал руку  и представился:
-Шамиль. Некоторые женщины называют «Шалун». Они не далеки от истины,  - он подмигнул глазом.

Вера ответила дежурным «приятно познакомиться» и хотела было пойти за стойку, как Казбек приказал:

-Веди гостя в комнату отдыха.

Шамилю не надо было показывать дорогу. По всему чувствовалось, что он бывал там неоднократно. Закрыв за собой дверь, Шамиль без предисловий притянул к себе официантку. Вера вырвалась из цепких рук похотливого клиента и направилась к двери.

-Не понял, - сказал Шамиль.- Я тебя снял. Что за дела?

Вера хлопнула дверью. Не без труда нашла Казбека:
-Вы мною торгуете? Кто вам позволил?

Хозяин кафе рассердился:
-Кто мне позволил?  А ты думала, что это детский сад?  Здесь все выполняют  две работы. На тебя за все время только этот и запал, все это время ты была незатребованная. Другие пашут  день и ночь.

Вера подозревала о развлечениях гостей в комнате отдыха, но официантки никогда не озвучивали эту тему.
-Я не буду у вас работать, рассчитайте меня, - заявила Вера.

-Ты свободна, - с ухмылкой заявил Казбек. - твоя зарплата  останется как  компенсация за нанесенный моральный  ущерб. Клиент остался не доволен.

«Бежать!» - подумала Вера.

На этом приключения не закончились. Когда Вера пришла домой,  Игорь вышел в коридор и приставил указательный палец к губам - тихо.
-Что случилось?
-Там клиенты. Они скоро уйдут. А ты пока не выходи из своей комнаты.

Вера  зашла к себе. В горле пересохло, и она решила выйти на кухню. Здесь она увидела следующую картину: встав на стул, Игорь смотрел в маленькое окошко, которое выходило в ванную. Он переминался с ноги на ногу и тяжело дышал. Вера прислушалась к звукам. Из ванной комнаты   доносились женский и мужской стоны.

Когда клиенты ушли, Игорь постучался к Вере.
-Ты словно с Луны свалилась. Да, я сдаю  и  ванну. Ну и что? Они - любовники, приходят два раза в неделю и занимаются любовью в ванной, под водой. Он хорошо платит. А что, кто как может, так и живет.

-Я в этой ванне купаюсь, - глядя стеклянными глазами в угол, тихо сказала Вера.
-Ну и что?  Ты обиделась, что ли? Ладно, подумаешь. А ты красивая, кожа гладкая.

Игорь провел ладонями по плечам женщины. Вера не дергалась. Расхрабрев, Игорь дал волю рукам. Задрожав,  попытался  сорвать с женщины платье.  Его прыть остановил крик:
-А ну пошел вон! Сдурели все! Пошел, сказала!  - и она схватила тапок.
-Убью! Всех убью! Сволочи!- она размахивала тапком, словно это был топор и кричала во все горло.
-Дура! - хрипел Игорь. - Приехала Москву покорять! А что у тебя есть-то? Чем удивить можешь? Ничем! Сейчас  Москву деньгами покоряют. Сейчас  за все платят.
-А я тебе не плачу? Я тебе за твою сраную и вонючую квартиру не плачу?
-И ты думаешь, что это деньги? Тьфу на такие деньги! Я за четыре прихода этих извращенцев имею в три раза больше. Платит она. Я тебя увидел, подумал, молодая, видать, нуждается, ладно, договоримся. А ты решила, что тебе за просто так комната досталась? Я, между прочим, все это время ждал, не лез к тебе.

-Да я лучше на помойках ошиваться буду, чем с такими, как ты и тебе подобными в постель ложиться.
-Ты, матушка, в Москву приехала. А здесь свои законы, здесь свои правила игры. На помойку она пойдет. Думаешь на помойках свобода? Там каждый метр имеет своего хозяина. Сходи, убедишься.
-Да пошли вы все со своей Москвой и своими правилами. Думала, столица, законы есть, порядок! Можно устроиться и спокойно работать. Освинели  все и   оскотинились! 

В этот же день Вера купила билет на поезд до  Севастополя. Почему именно до этого города-героя, Вера не знала. Может, потому, что поезд отправлялся раньше других составов.  Если раньше она строила планы, то сейчас решила плыть по реке жизни, надеясь, что  бурное течение все же прибьет ее к чистому берегу.   В Севастополе Вера  сняла  комнату в двухкомнатной квартире у пожилой женщины.



В  больнице, куда легла Нонна с ребенком, врачи достаточно оперативно исследовали малышку  и вынесли приговор -девочка  вряд ли  когда-нибудь сможет встать на ноги. Несчастная женщина была в шоке. Узнав о печальном диагнозе, к дочери приехала Белла Макаровна.
-Надо найти других врачей, - решительно сказала она.

Однако, специалисты  и другой клиники подтвердили диагноз.

Нонна решила возвратиться домой. 
Возле аэрокассы было много народу. Заняв очередь, несчастная присела на стул. Рядом расположилась женщина средних лет.
-Что же это такое, все как с цепи сорвались? Очередь за билетами, не пробиться, - начала она разговор.
-А вы куда летите? - спросила Нонна, надеясь, что найдет попутчицу.
-В  Баку. Прилетела  на месяц.  Устала, все же не свой дом, не своя страна. В моем возрасте очень чувствуется. Если бы не беда, с места бы не двинулась.

Нонна понимающе качнула головой.
-Я тоже, - сказала она.

Женщина помолчала  и спросила:
-А вы откуда? Черненькая, с наших краев?
-Нет, я из Средней Азии.
-Ой, там, наверное, страшно?
-Почему?
-Ну, войны же.
-Война была давно.  Сейчас все устаканилось.
-Ну, дай-то Бог. Когда говорят, что где-то война, мне никого так не жаль, как детей.  Они-то в чем виноваты и почему из-за  дурацких амбиций мужиков страдать должны дети?

Нонна вздохнула:
-Дети страдают и без войн. Вот мою дочурку врачиха уронила. Повредили позвоночник. Теперь говорят, что на всю жизнь останется инвалидом.

Нонна заплакала. Ей так хотелось кому-нибудь выговориться.
-Что ты говоришь,  дочка! Какой кошмар! А врачам показывала?
-За тем и приезжала, разводят руками.
-Ты вот что, дочка. Иди лучше к экстрасенсу. Вылечит, обязательно вылечит. Я тоже со своим внуком приехала, и к экстрасенсу.  У него припадки. Вылечили. Здесь живет сестра моя, она помогла найти хорошего сенса. Хочешь, адрес дам?

Нонна ожила.  «Как же  я забыла, что есть и такой вариант?» - ругала она себя. Взяв адрес, безутешная мать ушла, так и не купив билет.
-Мама, я пока не еду, -  с порога заявила  матери.- Я встретила женщину, которая вылечила своего внука от всяких болезней. И знаешь как?

Белла Макаровна жестом показала, что ребенок спит.
-Я говорю, нашла экстрасенса,- шепотом продолжила Нонна. - Сейчас созвонюсь и попрошу встречи.
-Правильно, надо все испробовать,- поддержала дочь Белла Макаровна.

Трубку подняла секретарша экстрасенса.
-Вас слушает приемная потомственной целительницы Варвары, - пропел голос.
-Мне бы на прием, - неуверенно сказала Нонна.
-Варвара с удовольствием примет вас,  но я должна посмотреть расписание. У нее все расписано до минуты. Секундочку.
В трубке заиграла музыка. Все говорило о том, что на другом конце линии находится солидная контора.
-Вас четверг устроит?
-Что вы, так долго. Сегодня понедельник, и я уже хотела улетать.
-Минуточку, - пропел голос. - Хорошо, Варвара примет вас завтра. Она отменит прием одной дамы ради вас. Поэтому вы должны прийти в точно указанное время. Десять утра вас устроит?
-Вполне, - радостно сказала Нонна.

Игра с клиентами по телефону чем-то напоминала базар, где торговцы, предлагая товар, уступают цену со словами «только ради вас».  Почему ради , ни продавец, ни покупатель не знают. По-видимому, потому, что продавец знает, как пощекотать самолюбие покупателя, а второй  переоценивает значимость своей персоны. На самом деле в кабинет потомственной целительницы  народ  особо не ломился и Варвара принимала по одному - два клиента в день, а бывали дни, когда никого и вовсе не было.

Белла Макаровна и Нонна принесли ребенка к экстрасенсу ровно в назначенное время. Позвонив в звонок, они попали в обычную типовую квартиру  брежневских времен. Приемная производила впечатление таинственности. На стенах висели  картины на космическую тему, огромный плакат с красивыми женскими глазами на фоне ночного неба  подчеркивал магическую специфику заведения. Над столом секретаря висели дипломы об окончании курсов, академий и прочих колдовских образовательных школ.

Секретарша, одетая во все белое, выпорхнула из-за стола и пригласила сесть.
-Варвара вас ждет. Спасибо, что пришли вовремя.

В просторном кабинете, стены которого были выкрашены в розовый цвет,  за столом, покрытым розовой скатертью, сидела женщина лет 35-38. Она былаоблачена в незамысловатое голубое платье просторного покроя. На голове -  чалма, в центре которой  горел красный камень.

«Круто», - подумала Нонна и села на резную кушетку.
-Это моя мама, - сказала она, кивая в сторону Беллы Макаровны. - А это дочурка. Из-за нее, собственно,  мы и пришли.
-У вас красивая мама. А дочурка вырастет красавицей. Я это вижу.

Эти слова Варвара говорила всем, зная, что лесть есть тот самый мостик, с помощью которого налаживается контакт. Каждой матери приятно услышать про своего ребенка, как  о самом красивом и умном на  всем белом свете.

Нонна поведала свою историю. Осмотрев малышку, Варвара покачала головой:
-Вы готовы ходить ко мне длительное время?
-Если вы гарантируете успех, то да, - решительно сказала Нонна.
-Стопроцентной гарантии вам никто не даст, но 90 - точно.

Это была соломинка для утопающего. Несчастная мать согласилась начать лечение.

Придя домой, Нонна позвонила Умеду. Она сообщила, что остается еще на месяц. Тот возмутился:
-Что ты веришь всяким шарлатанам? Врачи не могут вылечить, а какая-то там «потомственная»  обещает чудеса?

Нонна вспылила.  Обвинила Умеда во всех смертных грехах.
-И вообще приготовься к тому, что мне надо будет приезжать сюда часто.
-Нонна, даже карман миллионера не выдержит такого, - возмутился Умед. - Я не против, но если будет результат.
-А ты заработай, - крикнула Нонна и бросила трубку.
-Ты не боишься, что он тебя бросит, больно уж ты резка с ним? - осторожно спросила  Белла Макаровна.
-Не боюсь. У него ребенок, и не просто ребенок,  а ребенок-калека.

Через некоторое время Белла Макаровна улетела домой, сославшись на занятость. Нонна терпеливо возила дочурку на процедуры к целительнице и уже через две недели заметила, что малышка стала подвижней. Успехи целительницы окрылили молодую мать. Она стала больше гулять с дочкой,  чаще посещать парикмахерские и заглядывать в бутики.

Было солнечное утро. Выйдя от Варвары, Нонна решила посидеть в сквере на скамейке. В коляске, которую она взяла на прокат, сладко спала малышка. Вера развернула личико дочки к солнцу и, закрыв глаза, блаженно подставила светилу и свое бледное лицо.
-Можно присесть? - раздался мужской голос на ломанном русском языке.
Нонна открыла глаза. Возле нее стоял голубоглазый блондин. Он широко улыбался.
-Можно, -равнодушно сказала Нонна и подвинулась.

Заплакала Сабрина. Нонна  стала качать коляску. Но малышка продолжала плакать. Женщина достала бутылочку с водой. Девчушка успокоилась и закрыла глазки.

Блондин заглянул в коляску и сказал:
-Ваша дочурка похожа на вас.
-Да, все так говорят. Только семи дней от роду врачи ее уронили и повредили позвоночник. - Нонне  захотелось поделиться с кем-нибудь своим горем.
-Позвоночник? Тогда зачем вы качаете ребенка? Лишние движения могут быть плохо, - попытался выразить свою мысль блондин на не чистом русском языке.
-Она в корсете.
-Кажется, надо все равно держать тихо, - сказал сосед.

Разговорились. Зденек, так звали блондина, приехал в Москву по делам.
-Я - бизнесмен, но не крутой, - засмеялся он.- Так, мелко- мелко на хлеб с маслом.

Зденек живет в Польше, а в Москву привозит товар. Завтра он возвращается назад.
-Так и живу, туда-сюда, обратно. - Он вздохнул. -А вы где работать или с дочкой дома?
-Я не работаю. И живу не здесь. Я издалека.

-А, знаю -Зденек улыбнулся. - Кстати, если надо для дочки лекарства, могу привезти. Мази, грязи или что еще. Говорят, в России 80 процентов лекарств - обман. Я могу достать настоящие.

Нонна попросила телефон Зденека и сказала,  если понадобится,  позвонит.

Зденек раскланялся и ушел. Нонна положила листок с телефоном в сумочку.
Случайная встреча стала поворотной в судьбе молодой женщины.

Через три недели лечения у Варвары девочка стала более активно двигать ножками, что указывало на положительную динамику.  Нонна рассказала Варваре  о знакомстве с поляком, который предлагал свои услуги. Целительница отказалась от медикаментозного   вмешательства в лечение, но, воспользовавшись случаем, попросила достать кое-какие препараты для себя. Нонна позвонила Зденеку, который очень обрадовался  звонку. Они встретились в том же сквере, где  познакомились, и Зденек пообещал привезти из следующей поездки нужные препараты.

Через неделю Зденек позвонил Нонне и сообщил, что заказ готов. Нонна поразилась оперативности выполнения просьбы. Зденек сказал, что  у хорошего бизнесмена каждая минута на счету. Он пришел в назначенный час. Нонна открыла дверь и Зденек приятно поразился преображению молодой женщины. Она была в легком, несколько откровенном платье. Волосы струились по плечам. Прекрасно подобранный макияж придавал лицу гламурность.

-Вы очень красивая, - не удержался от комплимента Зденек и смело переступил порог. Ему было приятно сознавать, что  женщина явно его ждала, не скрывая  своей  заинтересованности.

Зденек остался  пить чай. Поздно вечером Нонна уложила малышку спать  в коляску, чего раньше никогда не делала - врачи предупреждали, ребенок должен спать на жестком матрасе. Выкатив коляску на кухню, она вошла в комнату и сказала:
-Теперь можно посвятить время себе. Дочка заснула и до утра будет спать.
-Могу я у тебя остаться? –с надеждой в голосе  спросил Зденек.
-Мне бы этого очень хотелось, - искренне призналась Нонна.

Они долго сидели за чашкой чая. Потом откупорили принесенное бизнесменом вино.  Нонна рассказывала историю своей жизни. Зденек слушал не без любопытства. Он смотрел на красивую пышущую молодостью женщину и строил далеко идущие планы.
-Ты зря огорчаешься. Оздоровим твою дочку. 

Нонна была счастлива. Она попросила ускорить события. Зденек сказал, что завтра же начнет переговоры.
-Ты красивая, - повторил недавнюю фразу Зденек и подошел к Нонне. Он обнял ее и, видя, что женщина не противится, прильнул к ее пухлым губкам.

Утром Зденек заявил, что после неотложных дел вновь вернется к Нонне.
-Я без тебя уже не могу, -  признался он.
-А я не могу без тебя. И если бы ты не сказал, что  вернешься через несколько часов, я пошла бы на поиски.
 
Зденек взял выписку из больницы, снимки Сабрины  и пошел вести переговоры.

Вечером поляк сказал:
-Я нашел врачей. Но надо ехать в Польшу. Там ознакомились с анализами и, как это там, снимками и дают полную гарантию. Девочка встанет на ноги.

Нонна засветилась от счастья.
-Правда, есть одно «но», - признался Зденек.- Поездка, операция стоит полно денег. Я бы тебе помог, но мои  деньги лежат в  деле. Может, ты позвонишь своему мужу, и он что придумает?

Это был выход.  Нонна позвонила Умеду и изложила суть дела. Умед, услышав сумму, расстроился.
-Но у меня нет таких денег, Нонна. Я еще с Василием не рассчитался, - сказал он.
-Возьми проект,- настаивала Нонна.
-Все это время я только этим и занимаюсь. Но какой-то затор. Никому ничего не надо. Стройка  приостановилась. Частники чего-то испугались. Я надеюсь, что через пару- тройку месяцев все встанет на свои места.
-Пока все встанет на места, может быть поздно.

Нонна сообщила поляку о том, что с деньгами туго.
-У нас, в Польше, когда возникают финансовые проблемы, продают квартиры. Потом можно купить другую. Это правильная, как у вас говорят, палочка-выручалочка.
- Не «правильная», а настоящая. Ты, Зденек, голова. У меня есть квартира. Она небольшая. Я  ее продам. Потом купим другую, больше и лучше. К тому времени у моего мужа появятся возможности, сам сказал.

Нонна вновь позвонила Умеду и объявила о принятом решении. Умед подобного поворота не ждал.
-Нет, Нонна, это не выход.
-Это моя квартира,  что хочу, то и делаю. Если ты не можешь найти деньги для лечения ребенка, то я пойду на все. От тебя требуется одно - срочно найти покупателя.

Умед  расстроился. Он понимал, что после возвращения Нонны и дочки из поездки, им понадобится новое жилье. А в обозримом будущем мужчина не мог рассчитывать на левые заработки.

Нонна была непреклонна. Она позвонила соседям по лестничной площадке - Мастуре и Али, и сказала, что продает квартиру. Соседи с радостью согласились купить, так как  вшестером жили в двухкомнатной квартире. Но  полную сумму   выплатить не могли, так как на данный момент ею не располагали. Впрочем, Али заверил, что как только Нонна вернется, они сразу отдадут долг. Нонна и не сомневалась - многие годы они жили почти одной семьей, вместе делили радости и горести.

На том и порешили.  Квартира вместе с вещами была продана фактически за полцены.

Умед переслал деньги через банк. Получив наличность, Нонна  разыскала Зденека.
-Вот теперь я могу заняться визой. Кстати, за визу я заплачу сам, - сказал он, проявив великодушие.- Но нам нужны деньги на страховку и квитанция из банка. Это доказательство того, что у тебя есть деньги на операцию - и он весело подмигнул Нонне. Поляк взял все необходимые документы  и ушел в посольство.

Нонна была тронута вниманием чужого человека.

Вечером, после ужина, она призналась:
-Мне неловко перед тобой, дорогой. Ты так много делаешь для нас. Родной отец не сделает. Спасибо. Я даже не знаю, как тебя благодарить.

Зденек закатил глаза, давая понять, что это пустяки. Он поцеловал любимую женщину и сказал, между прочим, что завтра до десяти надо положить деньги в банк.

-Но я должна быть у Варвары. У нее нельзя ни время менять, ни переносить процедуры. Осталось всего три посещения.
-Что будем делать?- огорчился Зденек.
-А вот что. Может, ты сам положишь деньги? - спросила Нонна.
-Я не люблю возиться с чужими деньгами, сама понимаешь, это такое дело,- отмахивался Зденек.
-Ты столько мне помогаешь. Сделай, пожалуйста,  и это.
 
Зденек сказал, что утро вечера мудренее.
 
Утром Нонна все же настояла на том, чтобы Зденек помог решить финансовый вопрос. Зденек  согласился.

Когда Нонна вернулась домой после процедур, Зденек уже ждал. Оказалось, что он положил деньги в банк, отнес квитанцию в посольство, а копию документа принес ей.
-Не потеряй,- сказал он.- Копии всегда надо хранить.
-Прямо не знаю, как тебя благодарить, - Нонна бросилась на шею спасителя.


-Завтра я еду в Польшу. Заодно  договорюсь, чтобы вызов на операцию стал быстрее. Поищу недорогую гостиницу или квартиру. Пока вы будете там, я живу с тобой, дорогая.

Нонна прослезилась. Вот истинный мужчина. Вот настоящая любовь.
Через два дня Зденек уехал в Польшу, чтобы уладить дела.

 Процедуры у Варвары закончились, и Нонна призналась целительнице, что собирается в Польшу. Дескать, попытается испробовать все варианты.
-Хозяин - барин, - сказала Варвара. - Ты же говорила, что пришла ко мне от безысходности, врачи не берутся за лечение.

Нонна рассказала о встрече со Зденеком, которого,  уверена, ей послал сам господь Бог.  Она посвятила целительницу в свою нехитрую историю.
Варвара глубоко вздохнула и сказала:
- Ты его паспорт-то видела?
Нонна удивилась:
-Зачем?
-А затем...

Через десять дней Нонна вновь пришла к Варваре.
-Мне не к кому идти. Я не могу обратиться  в милицию, потому что нет даже временной прописки. Вы не могли бы помочь отыскать Зденека, вы же москвичка? Он как сквозь землю провалился!

Варвара отказала в помощи, сославшись на «тяжелые» отношения с правоохранительными органами.  Разобраться в ситуации помогла случайность - проходя мимо отделения милиции, Нонна увидела фото на стенде «Разыскиваются». Это был её милый Зденек. Под портретом текст - Василий Михайлович Кириенко, разыскивается...


Встретив в аэропорту Нонну и дочь, Умед привез их в квартиру четырехэтажного дома, расположенного на окраине города. Нонна прошлась по комнатам и спросила:
-А ближе ничего не было?
-Пока располагайтесь здесь.

Он был немногословен и заметно холоден.
-Тебе что-то не нравится? - спросила Нонна.
-Все нравится.
-Нет, ты скажи, ты скажи, что не так?  Не я виновата в том, что так все вышло. Я в Москве впервые и не знала, что можно по-глупому влипнуть. Во-вторых, ты сам отказался ехать. В конце концов, что случилось, то случилось. Дальше крутись сам.

Умед недовольно посмотрел на  Нонну. Когда-то он ее боготворил, нетерпеливо ждал встреч. Что произошло с женщиной, которая наполняла его жизнь светом? Возможно, горе превратило ее в  агрессивную, злую? Умед почувствовал, что  на сей раз не испытал радости от встречи с ней.  Да и Нонна не тянулась к нему. Зденек-Василий стал вторым мужчиной в ее жизни и, несмотря на свою преступную натуру, оставил о себе теплые воспоминания.

-Продукты в холодильнике. Если что понадобится, позвони.

Умед подошел к дочурке. Она улыбнулась и протянула ручки. Сердце отца дрогнуло. «Маленькое невинное существо, ты пришло в этот мир, чтобы расплачиваться за грехи своих родителей»,- невольно пронеслось в голове. «Па»,- произнесла девочка. Умед осторожно взял дочурку на руки. Несколько минут назад он решил появляться здесь, как можно реже. Но теперь Умед твердо знал, что не сможет без этой ласковой и милой девчушки, смотрящей на него печальными глазками.

Когда Умед ушел, Нонна позвонила бывшим соседям. Мастура, с которой они много лет жили  душа в душу, разговаривала холодно, отвечала на вопросы односложно.
- Я хочу взять оставшиеся деньги, - сказала Нонна.
-Об этом говори с мужем. Ты ведь знаешь, у меня таких денег нет. И потом он сказал, что не раньше чем через полгода.

-Я в очень сложной ситуации и мне нужна хотя бы часть.

Мастура повторила, что ничем помочь не сможет. Нонна не на шутку рассвирепела. Она пригрозила разобраться, если соседи не покроют долг. За прошедшие несколько месяцев ее жизнь круто изменилась.
Бегство  Веры, обворованная квартира, дочь -калека, московские происшествия, продажа жилья, трещина в отношениях с Умедом.  «Какой жестокий мир, какая толпа мелких людишек»,- сокрушалась Нонна.

Шел месяц за месяцем. Умед приходил к Нонне и дочурке, но на ночь уже не оставался. Нонна не возражала. По всему  чувствовалось, что некогда любимый человек понемногу стал ее раздражать. Несколько раз она пыталась поговорить с ним, чтобы как-то определиться в отношениях. Но Умед уклонялся от разговора, ссылаясь на  небезызвестные причины. Пару раз Нонна пригрозила, что настанет день, когда ей все надоест и она все бросит к «чертовой матери». Угрозы были не без основания.


Осень -  чудная пора. Природа, уставшая от знойного лета, вздыхает  тихим ветерком, который нет-нет да озорно сорвет пожухшую листву  деревьев.  У осени особая тишина - напряженная,  выжидающая.

Как-то Умед вернулся домой раньше времени. Настроение было упадническое, работать не хотелось, навестить дочь - тоже, и он решил провести вечер у телевизора. Медсестра, ухаживающая за Зарой, обрадовалось- ей  надо было уйти  пораньше - муж на рынке купил малину, надо сварить варенье. Умед не возражал, ему некуда  идти.

Захлопнулась входная дверь. Умед разделся и залез под одеяло.  В квартире было сыро, хотелось какого-никакого тепла. Он потянулся, отчего-то улыбнулся и подумал: «Иногда для счастья мноого не надо. Всего-то лечь в постель и потянуться». Взял пульт и  включил телевизор. Пощелкав каналы, Умед остановился на программе путешествий. Глаза сомкнулись и  он задремал. Вдруг послышался звон разбитого стекла.

Мужчина вздрогнул. На экране альпинисты, достигнув вершины какой-то горы, разбили бутылку шампанского. Умед перевернулся на другой бок. Послышался стон. Сквозь дрему Умед иронизировал по поводу чудаков, лазающих по горам и выражающих восторг смехом, криками, стонами. У каждого свое понятие счастья - кому-то хорошо там, в заоблачном мире, кому-то внизу, под одеялом. Вновь послышался стук. Умед приподнялся, прислушался. Во дворе лаяла собака, какой-то мальчишка передразнивал ее, действуя на нервы. За окном выл ветер, загоняя через открытую форточку уличную пыль. «Надо бы у Зары в комнате все закрыть», - подумал Умед и пошел в соседнюю комнату. Уличный фонарь слабо освещал кровать. 

Умед прошел к окну и закрыл рамы на щеколды. Направившись к выходу,  вдруг похолодел - ему показалось, что в темноте горят два огонька.  Мужчина медленно повернулся и посмотрел в сторону светящихся угольков. Это были глаза Зары. Она смотрела на него молча, отсутствующим взором. Рука безжизненно свисала, осколки разбитого на полу стакана  бликовали тусклым светом. Умед сделал усилие и дрожащей рукой нащупал выключатель. Вспыхнул свет. Это был гром среди ясного неба - Зара проснулась! Муж не поверил глазам.  Подошел ближе, на него устремился взгляд жены.

-Это ты?- ничего другого Умед не смог произнести. Ему показалось, что стало холодно и неуютно. Ноги подкосились, он  медленно опустился на кровать. "Так, наверное,  чувствует себя муж, застукавший жену с любовником», - мелькнула ужасающая мысль. 
Зара молча наблюдала за ним, не выражая ни радости, ни удивления, ни понимания.  Взгляд живой мумии. Умед сидел, боясь двинуться. Ему казалось, то плод его усталого воображения.  Послышался легкий вздох. Мужчина понял - разбитое стекло не бутылка с шампанским у альпинистов, а стакан, за которым потянулась Зара. Тихий же стон - первые звуки жены после длительного молчания.

-Я сейчас,- сказал Умед и медленно встал.- Я сейчас. Только никуда не уходи.
«Господи, что я говорю, куда она уйдет?».
Он вышел, спиной чувствуя   взгляд Зары. Умед набрал номер телефона. Клара Петровна, услышав новость, вскрикнула. Через полчаса она уже звонила в дверь.
Умед растерянно развел руками.
-После звонка к вам я так и простоял в коридоре, не решаясь туда войти.
-Когда про мужчин говорят «сильный пол», я всегда отвечаю - оставьте этот пол один на один с бытовой проблемой - и вы  прослезитесь! - Не то в упрек, не то в шутку сказала Клара Петровна.

Она зашла в комнату. Глаза - угли  встретили ее   удивлением.
-Доброе утро, Зара, - сказала врач и глянула на сгустившиеся сумерки за окном.

Переведя взгляд на Умеда, она пожала плечами - для Зары сейчас действительно  утро - новое, доброе, многообещающее.

Зара моргнула. Она попыталась что-то сказать, но издала лишь невнятные звуки и кашлянула.

-Спокойно, спокойно, ничего не надо говорить. Откашляйся, дорогая, мокрота должна выйти, - Клара Петровна осторожно приподняла Зару.

Умед попытался помочь врачу, но неловкое движение причинило боль Заре. Она поморщилась.
-Я сама справлюсь, - сказала врач. - Лучше позвоните в скорую помощь. Надо нашу спящую красавицу госпитализировать. Предстоит долгая реабилитация.

...Весть о женщине, которая  проснулась после летаргического сна, с молниеносной силой облетела город. В больницу, куда поместили Зару, посыпал любопытный  люд.

Со многих стран съехались и слетелись ученые, журналисты и просто охочие до сенсации люди. По такому случаю главный врач больницы приказал освободить целый корпус и подготовить для Зары одну из лучших палат. Срочно побелили и покрасили помещение, приобрели новую мебель. Ажиотаж вокруг уникальной больной усиливался с каждым днем. Вопрос о приеме гостей в срочном порядке рассмотрели в правительстве и дали указание министру здравоохранения сделать все возможное для достойной встречи гостей.

Не прошло и недели, как Зара встала на ноги и начала учиться ходить. Больная была слаба, быстро уставала. Женщина попросила врачей, чтобы посетителей было как можно меньше.
-У меня от этой суеты болит голова, - сказала она Кларе Петровне, которая была в  центре внимания, как врач, постоянно наблюдавшая за больной.

Один из нетерпеливых журналистов предложил срочно созвать пресс-конференцию, на которой Зара ответит на интересующие вопросы.
-Ни в коем случае! - запротестовала Клара Петровна. - Зара настолько слаба, что эти мероприятия могут причинить ей вред.
-Но не можем же мы здесь сидеть вечность! - не унимался журналист.
- Я понимаю, что сенсация - ваш хлеб, причем с маслом, - философствовала врач. - Однако, ваш жирный бутерброд дорого обойдется нашей больной.

Противный журналист в отместку написал статью под громким заголовком: «Борьба за бутерброд у кровати Зары». Журналист обвинил Клару Петровну в спекуляции на редкой болезни и стремлении извлечь выгоду.  Статья не осталась без внимания общественности и вновь испеченные  болельщики разделились на два лагеря. Трудно сказать, чем бы закончилась вся история, если бы не  внезапный рецидив Зары на возню вокруг своей персоны.

Зара вновь заснула. Ее не могли разбудить ни на следующий день, ни через день, ни через неделю. Это была   сенсация почище прежней. Вскоре шум возле спящей красавицы вновь утих. Однако через месяц больная вновь открыла глаза...
Ее отпустили домой на высоком уровне приняв решение поставить возле подъезда охрану.


Весть о Заре дошла до Нонны. Поначалу она разозлилась, так как длительный сон соперницы гарантировал долговечность связи с Умедом. Потом обрадовалась, надеясь, что наконец-то определятся  отношения с любимым. Она твердо решила - или он уходит к  старой семье, или навсегда закроет  за собой дверь. В противном случае Нонна приведет в исполнение созревший план.

Однажды, открыв газету, она прочитала статью о том, что  в период болезни жены, Умед, муж больной, проявил себя любящим, заботливым и внимательным. Журналист взахлеб рассказывал о человеке, который, несмотря на почти безнадежное состояние жены,  терпеливо за ней ухаживал.

«Даже так?» - удивилась Нонна. Такие подробности её огорчили. Она набрала номер телефона.
-Значит, все это время ты меня обманывал, говоря, что Зара для тебя ничего не значит? А сам тем временем мыл ей ножки? - Нонна была  в ярости.
-Мы поговорим потом, я сейчас занят, - ответил Умед.
-Я - не я, если я тебе не отомщу, - орала в трубку Нонна.

Женщина осуществила угрозу. Она нашла журналиста, падкого на скандальные истории, и пригласила его домой.
Андрей Ползков не заставил себя ждать. Он прошел в маленькую квартирку, с любопытством оглядел ее.
-Вы быстро меня нашли, - сказала Нонна.
-Профессиональная привычка - ничего не откладывать на потом, спешить, спешить, спешить.

Зара заварила чай, поставила на стол пирожки, которыми угостила соседка.
-Вкусные-то  какие, - чавкая, проговорил Андрей. - Сами пекли?
-Конечно, - нагло соврала Нонна.
-Вот они, настоящие  женщины. И куда смотрит наш брат? - Он потянулся за третьим пирожком. Похоже, желание вкусно и на халяву поесть уступило место профессиональной привычке.
Наевшись, Андрей сел поудобнее и сказал:
-Ну, я весь внимание. У вас есть интересные факты?

У Нонны был  целый воз и маленькая тележка фактов.  И она без утайки рассказала Андрею свою невеселую историю любви, утаивая отдельные  моменты.

У Андрея загорелись глаза. Вот это история!
-А что, если я напишу несколько материалов? Под рубрикой, скажем, «Подробности»?
-Напишите! И принесите мне несколько экземпляров.

Андрей пришел на второй день. На столе стояли пирожные, которые Нонна заказала все той же соседке. Похвалив чудесную стряпню, Андрей взял ручку. Изображая страдания, Нонна продолжила рассказ. Спустя несколько дней  отношения между Нонной и Андреем  из деловых плавно перешли в романтические. Умед по телефону справлялся о самочувствии дочери, давая понять, что пока прийти не может. Нонна не настаивала, ей был на руку такой поворот дела. Ее захлестнули новые чувства.
Вскоре в газете появилась серия статей «Правда о жизни героев дня». Город был в шоке. Умед решил навсегда порвать отношения с Нонной, несмотря на существование дочурки.

Демарш со стороны Умеда Нонна расценила не более, как обиду,  и все ждала его скорого  прихода с примирительным подарком. И  тогда-то, она поставит перед Умедом условие - либо Зара, либо алименты на содержание  ребенка. В противном случае - суд. Но Умед не звонил и не приходил. Нонна, дабы ускорить события, взяла несколько номеров газет с потрясающими подробностями и пошла в дом, где жил Умед. Из ворот вышел молодой человек в милицейской форме, жуя на ходу бутерброд.
-Ты здесь живешь? - спросила Нонна.
-Ну, - глотая кусок, сказал Колян.
-Умеда знаешь?
-Ну?
-Я заплачу, передай вот это его жене. - И Нонна протянула пакет.
-Ну?
-Что, ну? - разозлилась Нонна.
-Деньги вперед.
-Милиционер, а такой ушлый.
-Милиционеры - стражи порядка.
-Ладно, много не трепись, продажнее милиционеров никого нет.
 -А я ведь могу и в участок тебя заграбастать за такие слова.
-Не заграбастаешь, тебе деньги нужны. На вот, - и она протянула купюру.
-Мало.
-Слушай, здесь трудов-то на три минуты. Больше нет, сама в калоше.
-Ладно, фиг с тобой, давай.

Нонна ждала Коляна за воротами и мысленно просила Бога предотвратить случайную встречу с Умедом. По ее подсчетам в это время он должен быть на работе. Колян доложил,  что отдал пакет Заре лично в руки.
-Вообще-то, с тебя надо  взять за риск.
-Какой еще риск?

Колян понял, что женщина ничего не знает про охрану. Ему и раньше удавалось за определенную плату оказывать мелкие услуги журналистам, продавая разную информацию о популярных  соседях. Но в данном случае проглядывалась  какая-то загадка…

Тем временем Зара постепенно возвращалась к жизни. Умед проводил большую часть свободного времени дома, готовил еду, убирал квартиру. Серго был счастлив возвращению матери из сонного царства. Однажды, когда семья собралась за ужином, Серго, хитро моргнув, сказал:
-Прости, мама, если я что-то делал не так. Когда теряешь самого близкого человека, понимаешь, как он много для тебя значил.
-Но мама жива, - поправил сына Умед.
-Да, это так. Но твоё состояние трудно было объяснить.  Одна женщина, говорят, заснула после родов. Она проспала 25 лет. А когда проснулась, то ее дочь уже имела своих детей. Она вернулась в жизнь в свои 20 лет уже бабушкой.

Умед нарочито кашлянул, давая понять, что не следует будоражить мать такими россказнями.
-Я сейчас, - сказал Серго и вышел из комнаты. Через минуту он вернулся с маленькой коробочкой, обшитой красным бархатом.  Улыбаясь, открыл крышечку и на стены брызнули лучики бриллиантовой радуги.
-Это тебе.
Зара  взяла кольцо и  стала примерять. Он налез на мизинец  и смотрелся весьма роскошно.
-Какая прелесть, как настоящий бриллиант. Это феонит, да, Серго?
-Обижаете, мама. Это бриллиант чистейшей воды.

Зара недоверчиво посмотрела на сына. Откуда у Серго могут быть такие деньги! Сын, дабы  рассеять сомнения, поспешил объяснить:
-Я, мама, работаю. Мелкий бизнес. А кольцо мне продали по низкой цене, кому-то срочно понадобились  деньги. Я купил его и поклялся, что когда ты проснешься,  тебе его подарю.

Зара прослезилась. Ей даже не снилось, что когда-нибудь она станет обладательницей такого изящного ювелирного украшения. Но не это тронуло сердце матери. Зара была польщена вниманием сына и его клятвой. Она поняла, что за внешним безразличием к родителям, в нем сидит все же большая любовь к близким людям. Зара машинально посмотрела на Умеда. Он сидел бледный, как полотно, не издавая ни звука. Муж испытал потрясение - на пальце жены горело, сделанное на заказ,  кольцо Нонны, которое Умед привез  из Баку. Он похолодел - неужели вор, обокравший Нонну, его сын?
-Где ты его взял? - грозно спросил Умед.
-Сказал же, купил.
-Может, все-таки  взял?
-Что значит взял и где такое выдают? - искренне удивился Серго.

Зара затаила дыхание. Поведение Умеда было необъяснимым. Вместо того, чтобы порадоваться за нее и сына, он учинил неуместный допрос. Заре стало неприятно от мысли, что Умед , сам не догадался  совершить подобный поступок.
-Любой подарок должен вызывать чувство радости. Ты же, Умед, постарался сделать так, что глядя на это кольцо, я теперь буду вспоминать о  неприятном. -Она встала и вышла из комнаты.

-Ты зря так подумала. Моя реакция совершенно естественная, - крикнул Умед вдогонку. - Это вещь дорогая и всякие мысли лезут в голову.
-Что такое, папа? Я его купил! Говорю же, Колян принес целую кучу всяких украшений и  попросил продать. На  вырученные деньги я его приобрел. Цена вообще бросовая.
-А где взял Колян? - не унимался Умед.
-Откуда мне знать? Говорит, знакомая за границу уезжает и распродает свои вещи.
-А что еще там было?
- Жемчуг, кольца и прочая дребедень. Тебе-то не все равно?
-Не все равно. А если это ворованные вещи?
-Папа, я не воровал. А за других не отвечаю.  Таких колец, может, миллион. Не эксклюзив же!
-Таких колец, сын, не миллион.
-Откуда тебе знать, ты что, мастер ювелирных дел? Небось, настоящий бриллиант впервые увидел, - Серго махнул рукой. - Мама права, у тебя удивительная способность портить настроение там, где надо радоваться.
-Не тебе меня учить, сопляк!

От гнева Серго раскраснелся - такого обращения к себе  он не знал.  Умед резко встал и вышел в кухню. Мысли путались. Нонна, Серго, Колян. Как развязать этот узел? Да и стоит ли его развязывать? Он вспомнил  интересный случай, происшедший с его  знакомым Есиком, торговым работником, у которого из дома унесли драгоценностей на полмиллиона.  Заявить в милицию потерпевший поостерегся. Более  того, когда вора поймали за другое преступление, в его доме обнаружили  украшения, принадлежавшие  Есику.  На допросе вор признался, что украл их  по такому-то адресу. Есика вызвали в прокуратуру.  Увидев свое добро, Есик с болью в сердце  отказался от него, сказав, что видит все это впервые: 
-Откуда у бедного продавца с окладом в 70 рублей  такое сокровище?

Но прокуратура-то знала, что это обычный ход   работников прилавка. «Ладно, - подумал Умед, - что случилось, то случилось». Ему уже было все равно, в чьих руках кольцо - любовницы или жены.  Он  просто хотел  для себя ясности - как оно попало в руки Серго?

Прошло некоторое время и неприятный осадок от случившегося прошел почти бесследно. Зара, когда никого не было дома, вытаскивала из шкатулки кольцо и долго его рассматривала. Она подносила его к окну и подставляла под солнечные лучи. Бриллиант, словно лампочка, вспыхивал и веером разбрасывал  колючие разноцветные лучики. Вдоволь налюбовавшись драгоценным камнем, Зара бережно укладывала его обратно: она не  привыкла  носить дорогие украшения. Вместе с тем ее постоянно преследовала мысль, что это кольцо она уже где-то видела...


В дверь позвонили. Зара посмотрела в глазок. Это был человек в милицейской форме. Как оказалось, Колян.
-Заходи, сосед, - сказала Зара.
-Да нет, спасибо. К вам не пускают,  а одна женщина попросила передать вот это. Она ваша знакомая.
-А где она?
-Кажется, ушла.
-Представляешь, Николай, ко мне даже родственников не пускают. Боятся, что опять засну, - Зара улыбнулась.
-Ну, я пошел, - заспешил Колян.

Зара распечатала пакет. Там оказалось несколько номеров городской газеты. Развернув одну из них, она обратила внимание на заголовок   «Пока Зара спала,  соперница родила ребенка».
И откуда только взялись силы!  Несчастная спокойно прочитала  подробности тайной жизни мужа и отложила газеты в сторону. Странно, но обо всем этом она уже вроде как знает.  Зара вспомнила - во сне ей кто-то рассказывал о том, что происходило в реальной жизни с ее мужем. Более того, Зара видела само действие - и  дом, который стал роковым для нее, и Нонну с Умедом, предававшимся любовным утехам, и  множество денежных купюр, и драгоценности, которые переливались всеми цветами радуги в шкатулке соперницы. Стоп! Вот и разгадка  кольца!  Вот где она уже его видела! Память безжалостно реставрировала подробности прожитых лет.  «Не права Клара Петровна, сказав, что сон  украл у меня  годы жизни.  Напротив,  мне кажется, что я прожила еще и чужие жизни».
Зара глубоко вздохнула  и забросила кольцо на шкаф.

Вечером верулся Умед. Он был чем-то расстроен. Зара предложила еду.
-Я попробовала сготовить суп. Получилось  не  так, как раньше, но кушать можно.

Умед кивнул головой. Его взгляд упал на газеты.
-Надеюсь, ты не поверила во всю эту чепуху? - он нервничал. - Откуда у тебя все это?
-Принесли, - равнодушно ответила  Зара.
-Кто?
- Наверное, заинтересованные люди. Так будешь кушать?

Умед опешил. Он ожидал чего угодно - скандала, слез, угроз, в конечном счете очередного рецидива, но никак не приглашения к столу.

Ели молча. Умед не поднимал глаз от тарелки. Зара же, напротив, вела себя достаточно раскованно. Когда ужин был заверше, пришел Серго. Он, судя по всему, тоже был в курсе публикаций. Тишина в доме несколько успокоила его. Но, увидев газеты, он разволновался.
-Я сегодня впервые самостоятельно сготовила суп, - сказала Зара.  - Будешь есть?
-Буду,- растерянно ответил Серго, поглядывая на развернутые газеты.
-Это чушь, мама! Сейчас журналисты ради сенсаций чего только не напридумывают. - Серго волновался. - Где твое кольцо? Надень его, и радуйся жизни!  Пусть нашим врагам будет плохо!

Зара подошла к сыну и потрепала его густые волосы.
-Садись кушать, Склифосовский!

Шли дни.  С тех пор, когда газеты вышли в свет со скандальными подробностями Умед ни разу не позвонил Нонне. Он не жаждал мести, не хотел выяснения отношений, разборок и прочих действий. Его, как оглушило. Город погудел и замолчал, найдя  другой повод для  обсуждений.
В семье же  Умеда  было спокойно - о случившемся не вспоминали и, казалось, жизнь налаживалась. Зара поправлялась, охрана была снята  и она спокойно выходила из дома на прогулку и в магазины. Вскоре  заявила, что выходит на работу. Умед не возражал,  он надеялся, что среди людей Зара отвлечется и все останется в прошлом. Одного Умед не мог понять - почему жена спокойно отнеслась к происшедшему. Что же касается его, то давно забытые, задремавшие было, чувства к супруге  вспыхнули вновь. То ли в нем заговорила вина,  то ли задело равнодушие жены. Желание все время быть рядом с Зарой, ощущать  ее присутствие и видеть чудесные глаза, красоту  которых он  вновь для себя открыл, стало его повседневной потребностью.

Но однажды по приходе домой Умед обнаружил на столе странное письмо.
«Умед! Я поправилась, встала на ноги и чувствую себя полноценным человеком. В этом, конечно же, твоя большая заслуга. Я благодарю тебя за заботу, внимание и помощь. Спасибо.

Но, как бы  ни было прискорбно сознавать, настал час, когда пора все поставить на свои места. Для этого мне хотелось бы вернуться назад, в то время, когда я узнала о твоем «левостороннем движении». Вы, мужчины, настолько в себе уверены, что   позволяете играть женскими судьбами. Но ужаснее  то, что вам кажется, будто жена не догадывается о ваших похождениях. Уверяю, жены всегда  чувствуют появление другой. И от мудрости или глупости жены  зависит - быть ли тайне отношения с другой. До определенного времени я подыгрывала тебе и позволяла сохранять от меня же (!?) твою тайну. О твоей второй жизни говорило все - блеск глаз, веселость,  желание выглядеть нарядно, респектабельно. Ты заметно был озабочен тем, как бы сбежать, наврать, оправдаться,  подготовить алиби. Особо ты был смешон в воскресные дни. Уходя,  якобы по делам, в конце дня звонил домой и,  позевывая, сообщал, что сидишь в гостях у брата. Но я-то знала, что к родне своей ты забегал на полчаса,  и  «гостил» в  буквальном смысле на пороге.  Его жена часто мне говорила, что  твои визиты   им не понятны. Зато мне они очень даже понятны. В ответ на твои звонки я  отвечала, хорошо, что не забываешь родню и почти каждый выходной заходишь их навестить.  А что я должна была сказать? Признаться, что хитрость давно раскрыта и учинить скандал, чтобы ты искал новый выход, а я вновь раскрывала очередной обман? Нет, ребусы и кроссворды я  люблю разгадывать только в журналах…

А помнишь свою поездку в командировку в Москву? Я просила взять меня с собой,
так как давно не выезжала и хотела отдохнуть, развеяться? Ты отказался. Тебя можно было понять - рейсом раньше вылетела туда твоя пассия.  Или другой пример. 
Помнишь свою поездку в Ташкент на похороны тети? Буквально на следующей станции в поезд села Она. И вы благополучно добрались до города хлебного. Словом, и в радости, и в горести ты был с ней - единственной и неповторимой. Я же всегда оставалась наедине со своими невеселыми мыслями. Я превратилась для тебя в нечто, необходимое, вроде стула, на котором можно посидеть, когда сильно устанешь. Главное, быть уверенным, что стул всегда на месте.

Однажды я проснулась с чувством тошноты. Было такое неприятное ощущение, словно  внутрь попала недоброкачественная пища. Встала поперек горла - ни туда и ни сюда! И мне так хотелось очиститься от нее, вырвать эту дрянь  с болью. Но вместо очищения я сорвалась и побежала туда, где  жила твоя любовь. Не знаю, что мною руководило в тот момент.  Когда ты предстал передо мной в домашней одежде, но не в той, в которой я привыкла видеть тебя  дома, а  совершенно чужой, я попятилась - передо мной стоял мало знакомый человек. Из-за твоей спины на меня глядели глаза женщины, для которой ты готовил плов. Ты, который у себя в доме никогда не включаешь газовую плиту! Внутренний голос словно шепнул - беги...
Дома мне стало больно и стыдно за свою слабость. Есть много других способов  выяснять отношения. Мой поступок - последнее, что можно было сделать в этой ситуации. Я плохо   представляла себе  дальнейшие действия. Открывается  дверь и на пороге - ты. Приглашаешь в дом? А дальше что? Затеваешь скандал? А дальше что? И в том, и в другом случае  должна наступить развязка. Или прекращение отношений с той женщиной, или развод со мной.  Но ни для первого, ни для второго нет нужды  «ловить» мужа на месте преступления.  Единственно правильное решение - чемодан в свои руки и уход из дома, если есть куда идти.  Или второй  вариант - чемодан в его руки и  прощай.

За годы твоего предательства я много пережила. Почему молчала? Наверное, любила. Любовь - болезнь, не поддающаяся лечению. Тот, кто попадает в ее сети,  становится заложником  чувства и не способен принимать рациональные решения.

Оказавшись в силках, я чувствовала, что гибну. Но Бог не оставил меня -  дабы я не натворила новых глупостей, он наслал на меня  редкую сонную болезнь. Но любовь не выпускала из сетей. Мне снились черно-белые  сны.  Мне чудилась женщина в белом одеянии, которая  с язвительной улыбкой говорила:  «Добрый вечер, дорогая!».  Потом она рассказывала мне о себе, тебе и вашей жизни. Я не могла пошевелить рукой, открыть глаза, чтобы прекратить этот кошмар. Но сны с удивительной регулярностью повторялись знакомым приветствием и будоражили меня.

 Наконец, настал день, когда я проснулась. Рядом никого не было. Мне показалось, что я лежу в грязи,  я захотела смыть с себя весь этот ужас и очиститься. Рядом, на тумбочке, стоял стакан с водой. Мне показалось, что я на берегу озера, которое можно взять в руки, и как из тазика, вылить на себя. Но  бессильная рука дрогнула, и стакан упал. Разлилось мое озерцо, куда-то исчезло видение. Я поняла, что  проснулась после долгой ночи. Не сразу поняла, что ночь длилась  годы.

Клара Петровна сказала, что  по всем показаниям я должна была проспать еще несколько лет. Она  искренне удивлялась моему раннему пробуждению. « Только стресс может вызвать такие  изменения в мозгу», - сказала она. Клара Петровна думала, что я спала безмятежным сном и от стресса была застрахована. Как же она ошибалась!

Когда я делала свои первые шаги по палате, заново учась ходить, то поняла, что жизнь - великое чудо! И никто не имеет права посягать на нее. Я  многое передумала, многое поняла. Главное -  оценила этот божий дар, который мы сами же топчем. Да, любовь сродни болезни. Но ею болеют малодушные люди. Теперь я знаю это точно.

Ты, Умед, хороший человек. Но ты  не умеешь жить для других.  Ты живешь для себя. Ты  - раб любви, наслаждений, удовольствий. Ты влюбляешься не в человека, а в предмет своей страсти. И не важно как ее зовут -Светлана, Зарина, Нонна.

Словом, я ухожу.  Я ухожу не из дома, мне некуда идти. Я ухожу из твоей жизни и прогоняю из нее тебя. Возможно, мы будем продолжать жить под одной крышей, здороваться по утрам, по вечерам желать друг другу доброй ночи, но это будут отношения других, чужих людей. Жизнь научила меня многому - я искренне желаю тебе счастья, меньше невзгод, больше радостей. Я бесконечно благодарна тебе за заботу обо мне. К сожалению, это была забота всего лишь о человеке, с которым прожито много лет, а  не о любимой, милой сердцу женщине.  Осознание этого факта стало для меня роковым. Я  вновь тебя полюбила. Как отца, брата. Рассчитывать на большее выше моих сил. Любовь не возвращается...

Возможно, ты ухмыльнешься, прочитав мое письмо. Возможно. Но  это моя исповедь. Исповедь- монолог. Исповедь – просьба: ни при каких обстоятельствах, никогда не обсуждать эту тему. Я не решилась сказать все это с глазу на глаз. Злоба порождает злобу, глупость- глупость, и все может превратиться в банальное выяснение отношений.  Этого-то я и не хочу.  Если ты примешь мои условия - я обрету покой и получу  вознаграждение за прошлые мучения. Ты вправе выбирать - оставаться в доме, идти к любимой женщине, жить одному.  Любое решение я приму   с пониманием, как подобает заботливым родным и  добрым друзьям».



Умед остался жить в своем доме. По утрам он, Серго и Зара садились за стол, пили чай, весело болтали. Зара  рассказывала о своей работе,  с удовольствием слушала приключения из юношеской жизни сына. Умед часто спрашивал совета, как поступить в той или иной ситуации. Раньше Зара вставала на сторону мужа, даже если он был не прав. Сейчас она пожимала плечами и, чтобы не обидеть, извиняющимся тоном говорила:
-Это твоя жизнь, Умед. Реши по справедливости, у тебя получится.

Он смотрел на жену с чувством глубокого сожаления о  бездарно прожитых годах. Ему хотелось протянуть руку и погладить шелковистые волосы родного человека. Иногда он пытался поцеловать ее, но Зара с готовностью подставляла лоб. На праздники он приносил цветы и подарки. Жена благодарила его так, словно он совершил подвиг.

 Как-то в бешенстве от равнодушия Зары Умед собрал вещи и ушел из дома. На второй день Зара позвонила брату, где обустроился муж, и спросила о его делах.  Это было столь чистосердечно, столь искренне, что через несколько дней, остыв, Умед вернулся. Зара призналась, что без него ей было скучно. «Скучно!» - взбесился Умед. - «Ей было скучно, словно я - массовик - затейник!». Отношение Зары больно било по самолюбию, мужскому достоинству.  Перед ним была другая женщина - добрая, милая, заботливая, но холодная и недосягаемая, как  далекая  звезда. Это была женщина, за которую мстила жизнь.
Ну, а Нонна... Поняв, что "больше нечего ловить", переехала к матери.
Вера серьезно заболела и рано ушла из жизни. Колян был пойман за превышение полномочий и долго смотрел на небо сквозь железную клетку.
Бумеранг... - энергия Вселенной.
2006  г.
                АВСТРИЯ, ВЕНА