1.
Тренькнул городской телефон. Впервые за несколько лет.
Мало кто этот номер знал.
В трубке - забытый уже , душный обволакивающий шёпот...
«Вопрос жизни и смерти!»
2.
Старая , полудохлая крыса безответной и загаженной мелкими предательствами любви прогрызла гнилыми зубами истончившиеся артерии и вползла в сердце; тошнотворный запах крысиных игр влился в мозг.
Трапеза этой седой жирной крысы вроде бы должна начаться сызнова.
Но жертва бестрепетно продолжает курить и отхлебывать из фаянсовой чашечки кофе.
Разве что в предсердии кольнуло - от досады за кражу драгоценных секунд ускользающей жизни, да усмешка на мгновение оживила потрескавшийся пергамент век.
3.
Щенок, подаренный, (а по правде, фактически подброшенный) исчезнувшими с началом войны соседями, утащил куда-то шлёпанец и правая пятка стынет на кафельном полу. Впрочем, привыкшая к каждодневной холодной ванне плоть отреагировала не на холод, а на коварную льдистую скользкость кафеля.
Промельком отразилось в зеркале обмякшее равнодушие и привитая бессмысленной длительностью жизни бесполость - и ночных помыслов, и ночных поступков.
4.
«Вопрос жизни и смерти«, - слова сипловато вышепнутые старой телефонной мембраной, отозвались невнятным эхом. Они буквенно рассыпались и дробятся на скользящие по кафелю звуки; звуки эти закатываются под ванну и приходится отлавливать их невидимым сачком.
Так в детстве ловили за городом бабочек, мотыльков и стрекоз, неосознанно пытаясь постичь невесомость и неведомость, потаённое устройство зримого и, казалось бы, вполне очевидного мира.
Отловленные звуки сами собой снова склеиваются в буквы и слова: «Вопрос жизни и смерти!»
5.
Чушь какая.
Перекрестные консилиумы лекарей уже предрекли и определили пограничные сроки завершения всего сущего.
Спокойствие, с которым приговор был воспринят измочаленным телом и равнодушной душой, никогошеньки не удивило.
Просто некого уже удивлять, некем дорожить и некому что-то объяснять.
А тут - «вопрос жизни и смерти».
6.
Господь оказался невероятно добр: ожидаемая боль, неизбежно сопутствующая такому концу, так и не пришла.
И неожиданно твёрдое понимание того, что она не придёт и не превратит мозг и тело в воющий обрубок, освободило от страха ожидания.
Мир и время погрузились в безвременье.
Фотографии со стен сняты.
Часы остановлены.
Комнаты в коньячно-табачных сумерках.
7.
Только вот рыжий щенок, жарко облизывающий и сладко грызущий негнущийся безымянный палец, солнечным клубком выкатывается и тащит, выдергивает ( не меня даже, а мои воспоминания) из этих сумерек и безвременья.
Вместе с нитью из своего солнечного клубка щенок вытягивает эмоциональную связь с деревом за окном и дождем, барабанящим по карнизу.
Банальная, в сущности, картинка: огрузневшая от бесплодных раздумий человечья старость и щенячье бездумье почти убитой людьми природы.
А вопрос жизни и смерти прост - что станет с щенком после меня?
Опять банальность?
Нестерпимая!
Как сам вопрос жизни и смерти.
8.
От старой телефонной трубки, к слову, несёт сладковатым запахом тлена: полвека назад там, в завитках алюминиевой мембраны, сдохла пронырливая крыса безответной любви, сама себя загнавшая в ловушку.
Вязкая наркотическая эмульсия надтреснутого шепотка не оживила ее:
«Вопрос жизни и смерти...»
9.
Мы не знаем, мы чувствуем, что нас ожидает.
Из ада не возвращаются.
Не вернёмся и не дождёмся.
И у неё не получилось вернуться.
Крыса утратила власть.
И самой вечности не хватит , чтобы эту власть ей возвратить.
Сдохла крыса.
Жаль, что в битве с ней погиб и мой ангел охранитель.
Защищать бессмертную свою душу от предательств и лжи и - от звериного в себе самом - более полувека пришлось в одиночку.
Придётся, наверняка, делать это и дальше - не важно где, в аду ли, в чистилище...
10.
А как же иначе?
Иначе после тебя останется лишь запах тлена в телефонной трубке.
Ноябрь
2022
Пудоть